Давай попробуем, Господь, договориться.
Нет, не о блате на решающем суде.
Не о возможности парить подобно птице
над миром грешным на орлиной высоте,
не о чинах небесных, титулах и льготах –
я не сторонник с малых лет очередей.
Давай о том, чтоб меньше было идиотов
в многострадальном грешном племени людей.
Не за себя прошу, таких не любят, знаю.
И не выпрашиваю контрамарку в рай.
Хочу просить тебя, мессия: негодяев
по наши души в этот мир не посылай.
Ужель слабо? Ведь ты же, кажется всевластен
и всепрощающ – за сарказм не обессудь.
Прошу, не шли на наши головы несчастий,
а с личным счастьем разберёмся как-нибудь.
Признайся честно: может, кто чего-то должен,
прибрал к рукам, что полагалось для двоих
и потому его награда – кнут да вожжи,
а тульский пряник предназначен для других.
Ты проповедуешь любовь и всепрощенье,
а слог молитвы – индульгенция за грех,
но «Аз воздам» скрывает опцию отмщенья
с намёком хитрым, дескать, Небо – не для всех.
В период жора клёв на воскрешенья чудо,
крючок заглатываем так, что не достать.
Цена вопроса – снисхождение к иудам,
а я, вот, знаешь, научился не прощать.
Ночами зубы истираю от бессилья,
оставив за спиной Морфея перевал:
со склада выдадут, как спецодежду, крылья
адептам верности и тем, кто предавал.
По векселям душа готова расплатиться,
но перед тем, как принять свой последний бой,
давай попробуем, Господь, договориться,
чтоб изначально честен был с самим собой.
Коль выполняешь роль кондуктора в трамвае,
штрафуя юнитов за безбилетный грех:
уж если слово, то натура - кондовая,
уж если правда, то сермяжная для всех.
Давай без басен о кошмарах преисподней.
Роняет тополь лист последний, ночь тиха…
Давай о том, как круто грешным быть сегодня…
о том, как станет скучно завтра без греха… |
