Как древние римляне в зрительном зале,
Лежат на боку у реки, где вмерзали
В прибрежные льды, а морозы их рвали,
Как пробные письма. И вот - «На привале» -
«Охотник». Как с той же картины Перова.
Застыл меж других. Величаво суровы,
Судачат: чай баржи к высоким широтам
Таскали в потоке бурливом широком.
Не верят «Дельфины», «Касатки», суда,
Что выброшены они были сюда
Не северным штормом, а сами собою,
Ослепшею, сбившейся с курса судьбою.
Буксиры, по-прежнему неутомимы, -
Я помню ещё их, носящихся мимо, -
«Охотники», «Римляне», «Дикие», «Звери»,
И пусть даже письма. Я только не верю
В коррозию их, и в усталость металла,
Не верю я, что на реке их не стало.
Вот, кажется, встанут они и по пляжу
Пойдут. И ничто на пути их не ляжет.
|
