Она на волнах Адриатики,
На Тихом… прозябаю... Я.
Она в пареистом халатике,
А на доске – судьба моя.
Она в лазуристой фантазии,
В токсичных водорослях Я.
Виновных нет в том безобразии,
Такая, мол, стезя твоя.
Она мне пишет: – Как здесь здорово!
Я: – Счастлива так за тебя! –
Достав их грязной тины голову,
Сленг матерный употребя,
Ей отвечаю с удовольствием.
Душою Я, нет, не кривлю!
Не быть, Тихоне на довольствии:
Ни к сентябрю, ни к февралю.
И милости не ждать божественной,
Чтоб снизошла на род людской,
Так просветить его существенно,
Чтоб он работал, как чумной:
Очистив все моря от скверности
Своих порочных нечистот,
И учредить для достоверности,
Над ним законов строгих свод:
За каждым шагом чистить палубу,
За каждым словом, лезть в мозги,
За каждый промах, жизнь разжалуя,
Всевышний, крепко розгой жги.
А ты, купайся в Адриатике,
Лови момент, пока он дан.
Я ж, на доске… без кинематики,
От грязных защищаюсь ванн.
Нет, не в мечтах об эвтаназии,
Мол, жизнь такая, не нужна,
Куда страшней моя фантазия,
Чтоб снизошла на грязь-ХАНА!!!
Там Адриатика согласия,
Бунтующая здесь волна.
Такая в жизни катавасия.
Так наша выглядит вина.
 
|
всем
