Тишина имеет вкус. Она горчит. Не полынью, нет. Не перечною мятой.
Крепким кофе. Дымом тающей свечи. Жжёным сахаром и углями заката.
Вкус невнятен. Сложен. Многолик. Смесь эмоций, вяжущая разум.
Вяжущая терпкостью язык, мысли, строки, образы и фразы.
Раздражает дымом сигарет: вкрадчивым, назойливым, упрямым.
Тишина. Она имеет цвет. Как и настроенье: оловянный.
С переходом в лютый монохром полночи, прикормленной луною,
что, как Стиксу преданный Харон проплывает в небе надо мною.
Чешет брюхо крышами домов, молится над куполами звонниц,
разливая блажь в фантазмы снов и шипом втыкаясь в блажь бессониц.
Сузивший зрачки люминисцент ярким бликом на оконных рамах.
Ничего особенного нет в том, что тишина имеет запах.
Терпкий запах скошенной травы. Пряный. Пьяный. Влажный и глубокий.
С примесью миазмов смоляных, въевшихся в полотнище дороги.
Яркая палитра. Не уснуть. Впился в ночь рассвет, но нет покоя.
Тишина. Она имеет суть. Схимника. Отшельника. Изгоя.
Запертый в магическом кругу чьей-то сильной непреклонной волей -
прорицатель, волхв, ведун, авгур - я гадаю по оттенкам боли.
Матерюсь на полную луну. Яростно. Отчаянно. Безбожно.
Ронин... Я смакую тишину, одиночества клинок достав из ножен.
|
