вокзальной площади сквозное рандеву
до ран ли вам
ван даммы абсолютов
клубника на асфальте
ветра гул
и призрак попрошайки эвридики
я барби ей на память подарю
и статуя свободы занеможет
заплачет летними дождями
алясочный сосновый бор шестов
стриптиза воздуха вокруг планеты
забудет
о погоде и о ветре
хвоя укроет время а бозоны
счастливые как рыжие бизоны
сбегут в Сахару
к шапкам гор седых
чтоб те не падали
в кровавые ладони
я то
которое не тонет
всего лишь поплавок
плевок дороги мира сильных и слепых
разломы атлантических тектоник
храни вас
имя
мухи
и любовь
она всё помнит с первой капли молока
нам души прирастают голосами
две пагоды
свиданье у слона
лечу разлучное похмелие слезами
из детских бусин
нео
вылеченных глаз
случайных и прохожих
и звук
и тени
и тепло
ваш тихий голос не погас
пусть очень тесно под столом
страна
не выпавшая сном
вас помнит
любит
и конечно ищет... |
Улыбки рот безволен и устал.
Из глаз пустых исшедшее "До завтра".
Овал души, как брошенный вокзал.
Здесь одиночество уже свершило жатву.
Две жалких птицы сложены в щепоть.
Не то в страстях, не то желают хлеба.
На крае пустоши любви сухая плоть
поёт в надрыв с разорванною плеврой.
А кровь, как лёд. Вспорола каждый дюйм
души простой передвижений Лета.
Как ни проси прошить прицелом дул
- посмертно крест поставит в знак измены.
Перрону светит пыльная звезда.
Её лучей отломаны иголки.
В тупик на сон уходят поезда
с моей душой, последней в самоволке.