За то, что касался он солнечной тоги
И взглядом скользил сквозь чертоги…итоги
Себе раскрывая, как ветхие книги, -
За это его заковали в вериги, -
В вериги бессмертья и вечных скитаний,
Безудержных встреч, и нагих расставаний.
Он шел по Земле, и, меняя личины,
Горел, не сгорая, безвестьем лучины.
Менялись пейзажи, моря высыхали,
И реки мелели, и горы вставали.
Он счет потерял расстояньям и веснам,
Потопам, и войнам, восстаниям грозным,
Он лук и копье поменял на десницы,
Что бьют, и сжигают врагов, как зарницы;
Всегда в средоточьи сражений, движений,
Пульсаций, биений, стремлений, сомнений, -
Одну он преследовал цель: отучиться
От памяти долгой, но милые лица
Его обступали каскадом печали,
И сном листопадным его овевали.
И вот уже к звездам открылись дороги,
И люди шагнули сквозь синь, словно боги,
И он вместе с ними изведал прохладу
И горькую падь марсианского сада,
И лавы Венеры, горячий Меркурий,
Подземную жуть саламандр и фурий,
И кольчатый мир межпланетного газа,
Где солнце взирает кровавостью глаза,
Спирали галактик, где время – иное,
Где жизни – нет счета…и небо родное
Все реже, и реже ему вспоминалось,
И прежняя боль сквозь века забывалась.
Но все же, когда открывал он планеты,
Вновь лица струились к нему, как кометы…
И он называл их теней именами,
Пески наводняя далекими днями.
19 июня 2009 года; 19:07 |
