Собака сторожила гладиолусы, маячило ей счастье впереди, и ветер на собаке гладил волосы и ей шептал: «С надеждой вдаль гляди!» Но грянул гром, — помялись гладиолусы, их качественность снижена была. Собака взвыла ненормальным голосом — и умерла!
(Вадим Шефнер. Собака сторожила…)
Мы были с тобой...
Мы были, как парочка милых собак,
в прошедшей какой-нибудь жизни, —
с подбором владельца влипали впросак,
был опыт пронизан цинизмом.
Но нет благонравней собачьих сердец, –
их преданность вечность в почёте,
и нас приютил в райских кущах Творец,
ведь дружбу не скинешь со счёта.
Теперь мы вдвоём оказались людьми,
но сердце «собачье» досталось,
и мы растворяемся в нежной любви, –
другим не понять! — э́ка жалость….
Хочу обниматься с тобой, тормошить,
подтекст сей возни не двоякий —
ничем не сдержать фееричную прыть,
педант зубоскалит: "Собаки!"
Мы с трепетом помним библейский завет,
что счастье внутри — не на блюде,
лиризм всех влюблённых хвалою воспет, –
пусть станут приветливей люди!
Спесивость стремится в чертоги слепца, –
не вспомнят про свет человеки —
про жар и божественность искры Отца,
что в сердце «собачьем» навеки.
Послесловие:
Вячеслав Быков — Девочка Моя
* * * *
Чем больше узнаю людей, тем больше нежности к собакам
различных видов и мастей, бесхвостым, стриженным, лохматым,
что платят за добро добром и в дружбу верят бесконечно,
не треплют длинным языком и понимают всё, конечно.
Мне невдомёк, в конце концов, за что в ругательной атаке
друг другу тычем мы в лицо, мол, дескать, злые, как собаки.
Нам до таких ещё расти! Чтоб вровень стать с их благородством,
а им вовек не доползти до человеческого скотства.
