Свои штаны я износил
и чтоб не усложнять простого,
Поэта путь я повторил
и пригласил к себе портного.
Но время, правда, принесло
свои и в это измененья,
он, уважая ремесло,
мне у себя назначил время.
И вот я попросил портного
чтоб он протертый зад поправил
и из кусочка запасного
штанину, что я продырявил,
заплаткой свежею прикрыл.
Я про удачи промолчал:
крылат ты или ты бескрыл
- лишь здесь начало всех начал,
а брюки – это только брюки.
Ношу я их уже давно
и новой для меня науки
им преподать не суждено.
Портной свою работу сделал
и возвращая брюки мне
их напоследок оглядел он:
они теперь еще прочней,
чем новые, сто лет послужат -
сказал, легко касаясь шва.
Из ателье я шел наружу
и повторял его слова.
Сто лет послужат, может быть,
Вот только нужно ли мне это?
Мне не придется их носить
в уюте теплого клозета
или в палате лазарета.
И это мне не отменить,
хоть сотню раз бросай монету,
судьбу пытаясь рассмешить.
Мой брючный путь идет к концу,
уже грядет безбрючья эра
и нынче право не к лицу
мне роль лихого кавалера,
что со времен СССРа
себе я часто примерял
не зная ни границ, ни меры,
ни синевы иных начал.
Тогда я честно отвечал
на тот вопрос, что не был задан,
а в несчастливый день молчал
я вместо страстной серенады
(ну просто не был ей обучен)
и вот, сражен был наповал,
как в старину лихой поручик,
что на удачу уповал,
да видно не на этот случай.
А я в грязи маршировал,
о чистоте не думал брючин
и сам себя воображал
любого генерала круче.
Я в брюках жил, я в брюках спал,
другой судьбы я не канючил
и выгод новых не искал.
Ну в самом деле, кто же знал,
что вечер для меня наступит
и брюк моих материал
бумаге только не уступит.
Я много лет прожил на свете,
и кажется мне иногда,
что я за этот свет в ответе,
но мне ответ не угадать.
Я стал все чаще молча плакать
ни от чего, ни для чего,
и умиляться чуши всякой
воображенья моего.
И время, что совсем недавно
я торопил и понукал,
само бежит как своенравный
и пошлый телесериал.
И вот портной мне шанс дает
попытку жизни сделать снова,
закрыться на переучет,
с суфлером в яме оркестровой
роль слово в слово рубануть
и затвердить все диалоги,
оттенки смысла подчеркнуть
и выйти на поклон в итоге.
Я вспомню строки старых песен,
и песни новые спою
(без слуха, для меня он пресен
- по нотам петь я устаю).
Я все ошибки повторю,
я буду сам себе доступен,
и сам себя уговорю
на безрассудные поступки.
Приемлю все, хоть черта в ступе,
- я и его благодарю!
Я буду горд и неподкупен,
Но с ним авось договорюсь.
Я в грязь дорог опять залезу,
Я сам себя перехитрю
назло каленому железу.
И прописям. И букварю.
(урок их в первый раз полезен,
но новому календарю
он будет мало интересен,
а впрочем - после посмотрю).
И этой жизни вечный круг
закончив по второму разу,
то, что останется от брюк
отдам по срочному заказу.
…
Ваяет шпору гимназист,
горнист из горна давит звуки,
а безнадежный оптимист
влезает снова в те же брюки.
|
