Мой город на семи холмах раскинут,
его порою путают с Москвой:
текут потоки бурные, людские,
пронзающие улицы насквозь.
Они спешат успеть везде, повсюду –
познать, построить, сохранить навек…
И ясен, будто книга, их рассудок,
которую бездельник бы отверг.
Они хранят холмы, как обереги;
к любому посягательству строги; –
никем неуправляемые реки
и днём, и ночью бьются в островки.
Вот – первый холм, что славен добротою;
и сколько зла ему ни пожелай –
в ответ свои объятия раскроет,
не встретит здесь гостей собачий лай.
Второму, видно – свет весенний в радость,
когда душа с душою говорит;
и даже шорох стал бы тут преградой,
причиной жгучей ревности, обид.
Для тех, кто ищет истину – холм Веры,
не загнанной иконами в углы.
Ещё горят, выискивая верный,
нелёгкий путь, упрямые угли.
У мудрости возвышенность такая –
не день, не два – к вершине… И не год…
Но шаг за шагом смысл постигая,
не прозябает человек – живёт!
И это чудо, целеустремлённость
(не каждый ею до предела полн),
забыв, что зорко бдит всесильный Хронос,
ведёт, как поводырь, на пятый холм.
И если бы ни слов крылатых смелость,
и если бы ни мужество стопы,
однажды мной начертанное мелом
я тряпке бы дежурной уступил.
И новое, задуманное слово
застряло б в горле, как среди ветвей.
И не было б тогда холма седьмого
с любовью дикой к Родине моей.
|
