***
Вера ветру – закон дороги,
В нищем рубище – стать княжны.
Мои песни нужны немногим, -
И немногие мне нужны.
Мне бы только одну такую,
Для которой порвать струну –
Это счастье! Да не могу я
Отыскать её – ту, одну…
Паганини, - смычок да скрипка
Твою душу сожгут дотла, -
И качнутся над бездной зыбко
И печально колокола.
Голоса их – твоя тревога,
Генуэзец, шаман, скрипач.
Дунет ветер – и вновь дорога,
Песня – шагом, а кони – вскачь.
Не догнать её, песню эту
С колокольной тоской в груди…
Музыканту, певцу, поэту
Век за веком за ней идти.
А она рассмеётся звонко
И растает во тьме пруда,
Словно в памяти – та девчонка,
Что любимой была – всегда.
Февраль 2010.
***
1.
Морочишься, ходишь в дорожном свитере,
Как будто бы держишь себя в узде.
Здесь небо такое же, как и в Питере.
Здесь небо тяжёлое, как везде.
"Зелёнка" полезла тихонько, нехотя.
Тасуешь колоду - сдавай на всех.
Родился бы первоапрельским - смеху-то!
А так - первомайским. Какой тут смех?
Мелькают за окнами чудо-станции,
Домов развалившихся чехарда.
А Бог не рассматривает кассации,
Его не касается наш бардак.
Он в тамбуре дышит табачным выхлопом:
Вдохнул - а вот выдохнуть - нет, никак.
А небо - такое же, как над Выборгом,
И в цвет Кармадонского ледника.
Да полно тебе горевать о сбывшемся!
Горюй о несбывшемся, будь как все.
Удачи! Лети! По е-мейлу спишемся.
И - море в глазах, седина в косе.
Обычное дело - дорога дальняя.
Корзину почистил - из сердца вон.
А небо - стальное, почти хрустальное,
И ветры - сырые, со всех сторон...
2.
Я боюсь безденежья и темноты,
И борюсь с безденежьем и темнотой.
Город мой выстраивает мосты.
Он сырой и ветреный, город мой.
На Светланской "пробка" - япона мать.
Трудно, как на палубе, разойтись.
Я боюсь нечаянно поломать
Парой слов отчаянных чью-то жизнь.
Её город ветреный и сырой,
И мостов полно, - да в коня ли корм?
Где подорван был Александр Второй,
Храм стоит, и ангел целует горн.
Ангел мой - горнист, Грибканал - вода.
Катерок усталый, скользи-скользи.
Я чуть-чуть боюсь за неё всегда, -
Слишком сыро-ветрено на Руси...
Ей одной идти от своих огней,
Не делить ни с кем серебро дорог.
Всё её богатство - рюкзак на ней.
Зверь её - упрямый единорог.
А она красива - как в сердце нож,
У неё созвездие на груди.
И её такую, как ни треножь,
Не смирить стихиям, - как ни крути.
Я борюсь со словом. Я знаю, что
Невпопад скажу - перережу нить.
Город мой - бродяга в сыром пальто,
И у ног его океан шумит.
Апрель 2010.
* * *
Между нами – дороги, снега, Байкал,
Между нами – солнца слепой накал,
Деревянные плюсы в пустых лесах,
Паруса в небесах.
Между нами – огонь, пустота, война,
На куски разрезаемая страна.
Между нами – норд-ост, перегибы рельс
И горящий экспресс.
Между нами – молнии белый шар.
Перехватит горло шершавый шарф,
Руку тихо высвободит рука,
И небрежно – «пока».
И беспечно будет кружиться снег
Над камнями города чёрных рек,
Будет виться кружево, рваться нить
И фонарик светить.
Мы друг друга вспомним, себя – едва ль…
Что декабрь не сможет – решит февраль,
Всё в порядок, ветреный, приведёт.
Переломится лёд, -
И весна рванётся на абордаж.
Корабельный, якорный город наш
Вновь услышит в шуме чужих шагов
Стук твоих каблуков.
А пока – зима, на вокзале гвалт,
Словно здесь командует Центробалт,
Словно год семнадцатый недалёк,
Снова залп, недолёт…
Полно! Век наш суров, да мороз не лют.
У метро толпится весёлый люд.
И не вьюга – всего-то сырой снежок
Между нами, дружок.
Декабрь 2009.
ПАМЯТИ НЕЗНАКОМОГО ПОЭТА
Нас вырубают из жизни, а мы не успели
Важное дело доделать, услышать друг друга.
Время не ждёт, по проспектам беснуется вьюга,
Спит под застрехой грядущее время капели.
Нас высекают из камня, как будто мы – искры,
И отливают в металле, как будто мы – пули.
Всем говорили мы правду, себя – обманули...
Встречи стремительны были, прощанья – небыстры.
Только что с девочкой ты целовался в подъезде,
Не приглашённый домой, убегал без оглядки.
И вот – смотри-ка – наводит иные порядки
Новое время, - и сын дарит розы невесте.
К старости плата за страсти - лишь время метели.
Что ж ты от счастья бежишь, недогадливый мальчик?..
Дунул нечаянный норд - облетел одуванчик.
Вновь его золота мы разглядеть не успели…
Январь 2010.
ЗОЛОТНИК
Как Бог положит на душу строку,
Где между слов с пера уронит запятую, -
Я угадать, пожалуй, не смогу.
И - слава Богу. В серединку золотую
Стрелу пущу, - быть может, выбью золотник
И, оказавшись без гроша на перепутье,
Пойду искать своих на брошенном безлюдье,
Рубцовский шарфик заложив за воротник.
Не спится спице в колесе. И месяц матовый
Гадает на кофейной гуще чёрных туч -
Куда дорога приведёт? Что ни загадывай,
А повезёт тому вознице, кто везуч.
Листай старинный календарь, въезжай в историю
Не летописцем, так свидетелем хотя б.
Пой об увиденном, о спорном и проспоренном,
Покуда глотку не забил чернильный кляп.
Табанит в сорок два весла речная вольница,
На берег Волги сходит грозный атаман.
На пепелище и труба печная – звонница,
При атеизме Дом культуры – Божий храм.
Разлив речной у небосвода синевы не крал,
Идёт с толпою к чудотворным ликам знать.
Я на гитаре ничего себе не выиграл,
Но отыграюсь, проиграю ли – как знать…
Мои деды лежат под Вяткой да под Пензою,
А я родился на Амуре на реке.
И голова моя бывает редко трезвою:
Хоть и не пью, но амба трезвому в тайге.
Давай, возница, трогай с места нелюдимого,
Пока не все мосты отправлены ко дну!
А на ладони - золотник пятна родимого,
И шрам границы – по родимому пятну…
Январь 2009.
НА ПЕРЕСЫЛКЕ ВО ВЛАДИВОСТОКЕ
«Звёздный луч – как соль на топоре…»
О.Э. Мандельштам
Через семьдесят лет здесь от кладбища нет ни креста,
И от зоны транзитной – ни вышек уже, ни развалин.
Новый микрорайон, мокрый снег, и аллея пуста.
Возле школы торчит снеговик, словно гипсовый Сталин.
По словам очевидца, вот здесь находился тот ров.
Когда строили школу – играли в футбол черепами,
Матерились, водярою грелись у едких костров
И не знали совсем о поэте таком – Мандельштаме.
А тогда ведь ещё оставался тот самый карьер,
Где для стройки киркой вырубали из сопки по камню
В Колыму не попавшие зеки с печатью «каэр»,
В протоколах допросов оставив чернильную каплю.
Оставалось кирпичное здание с тех же времён,
На огрызках забора колючая ржавчина тлела…
Нынче улица здесь Вострецова и микрорайон
Востроглазых домов. Им какое до прошлого дело?..
Только в полночь сырую, в декабрьскую полночь – услышь:
То ли ветер с залива ударит по пластику окон,
То ли где-то за стенкой заплачет соседский малыш,
То ли всхлипнет морская звезда в океане глубоком.
Это мы – фотокарточки жёлтые в профиль, анфас.
Это мы – восемь строк на обёрточной серой бумаге.
Это мы – через семьдесят лет – вспоминаем о вас
До морозной зари, до подъёма в тифозном бараке.
Ничего, ничего, всё проходит – и это пройдёт,
Сдует вешки-былинки и смоет былинные вехи.
И опять звёздный луч на солёный топор упадёт,
И воробушек снова, даст Бог, зазимует в застрехе.
Декабрь 2008. |
Пора повышать репутацию, Фабуляне!!!