Видишь ли, проблема в том, что она мечтала,
задыхаясь в толпе, как пепел, падала и взлетала,
выходила на шоссе, вымощенное днями. Не знала -
она счастливее всех на свете в конце начала.
Они никогда не жили – медузовые приливы, отливы,
они всегда умирали и потому были иносказательно живы.
Она находила в их сломанных волнах чувства и силы
на краю Вселенной в сердце бездонной могилы.
Боль, ты сделала ее верующей в ее бесконечность,
она ушла до того, как Cолнце взошло в подвенечность
с Летом – в вереницах бабочек и струящегося сандала
на краюшке соскользнувшего в лазурь одеяла.
Видишь ли, ее счастье – в том, что она не знала
наперекор времени, отбывающего с перрона вокзала,
что звезды уйдут с восходом на дно рассудка;
она падала и дорожила каждой минуткой.
В саду летящих камней она пела птицей,
тех, кто не спит забирают "монстры". Cторицей
возвращается смысл, убивший себя в конце дороги.
Она не знала, что ее любили не только боги. |
