Я выпил стопочку и вновь налил.
И посмотрел на женщину, и выпил.
И вывод для себя прискорбный вывел,
что женщина отнюдь не из Далил.
Я знал, что некрасивых женщин нет,
что каждая из них неповторима.
Но эта дама…
Взгляд скользит мой мимо,
к тому же я, пусть и плохой, поэт…
Увидел я, что стопочка пуста;
подумал: не пойдёт такое дело!
Опять моя посуда опустела;
и вновь налил…
Да, женщина не та…
… Бутылочка уже к концу идёт,
и взгляд мой строгий медленно теплеет…
Вновь эта мысль: да, женщины стареют…
А ты не знал об этом, идиот?
И пусть немолода, в ней что-то есть!..
Пикантна очень, даже миловидна.
Жаль, прочих важных прелестей не видно.
Придётся к ней поближе пересесть...
Не тот, Казанова, не тот...
Казанова зашёл ко мне.
Он, конечно, не тот уже…
Что ему, что я неглиже –
он стоит, как будто во сне.
Пробурчал "Привет!" и глядит
он куда-то мимо меня.
Нет в глазах былого огня…
Он худой и давно небрит.
– Позвала бы, что ли, за стол?
Не гостил давно я у дам…
– Не надейся, милый, не дам!
Ты ж за этим, знаю, пришёл!?
Он не понял колкий намёк.
(Я ж сказала: он уж не тот;
не матёрый мартовский кот,
не волшебник, не маг, не йог).
– Я к тебе погрустить зашёл,
вспомнить радости прежних встреч.
Если хочешь, можем и лечь…
И повесил старый камзол…
Без мужчины я – сирота.
Трудно женщине без мужчин.
Казанова тоже один.
Пусть не тот…
Но и я не та?..
|
Метель размазывала по асфальту свои белила.
Эта Людмила, чтоб ей было пусто, мне не долила..
Эх, а если честно, я ведь тоже не Самсон.