От безбожья до Бога — мгновенье одно. От нуля до итога — мгновенье одно. Береги драгоценное это мгновенье: Жизнь — ни мало ни много — мгновенье одно!
(Рубаи Омара Хайяма в переводе Германа Плисецкого)
Последнее воскресенье ноября — День матери
Мама, мамочка...
Мама, мамочка…
Мамуля —
хлопотливость щедрых рук, –
словно миг
года мину́ли,
и замкнулся жизни КРУГ…
На Господних манускриптах каждый пишется маршрут,
а в конце печать,
постскриптум — воздаянием за труд.
Без сомнений, с полным правом, так как хо́лила цветы,
будешь признана Управой Херувимом доброты.
Высшим Божьим правосудьем обозначен вес заслуг —
сколько было на распутьях вешних вод, студёных вьюг.
Спохватиться бы нам раньше… а теперь немой гранит
бытия штрихов мельчайших не сведёт, не объяснит…
Память жалящей иголкой досаждает по ночам, –
перед писаной иконкой плачет горестно свеча…
Где душа твоя, родная? В цветниках — на небесах?
На каких широтах рая вспоминаешь нас в слезах?
Баловство, ленцу́, ошибки — несуразный детский бунт, –
может быть, скользит улыбка в уголках поблёкших губ…
Знаю, Ангел наш небесный, сердце зоркое не спит,
в безысходности телесной патронажный жду визит, –
угости орша́дом, мама, сделай лучший свой пирог,
средь всеобщего бедлама — раскарда́ша и тревог
нам нужна простая нежность материнской теплоты…
Как же ранит неизбежность! Где же, мама, где же ты?!..
Как не помнить пухлых пышек со сметаною густой, –
как поверить, что не слышать в телефоне голос твой?!..
Душит тяжкое молчанье — каждый вздох, как колкий ком.
Кто утешит оправданьем? Станет в што́рмах маяком?
Мановением прощальным рук надёжных – два крыла! –
отлетела в изначальность так же скромно, как жила…
Вязнет в сумрачном ознобе слабый стон из пустоты, –
там, где скорбное надгробье — в землю вмёрзшие цветы…
Беспощаден Суд Природы, –
мы лишь прах
в её горсти́…бремя — годы.
Смерть… и… ро́ды.
МАМА... Мамочка….
Прости!
Послесловие:
Иллюстрация к стихотворению — репродукция картины канадской художницы Кэти Берггрен из серии «Материнство»
Александр Галич — А ей мама во всём потакала… (в исполнении Нателлы Болтянской)
Булат Окуджава"Письмо к МАМЕ"
Ты сидишь на нарах посреди Москвы. Голова кружи́тся от слепой тоски.
На окне — намордник, воля — за стеной, ниточка порва́лась меж тобой и мной.
За железной дверью топчется солдат… Прости его, МАМА:
он не виноват,
он себе на ду́шу греха не берёт —
он не за себя ведь — он за весь народ.
Следователь юный машет кулаком. Ему так привычно звать тебя врагом.
За свою работу рад он попотеть… Или ему то́же в камере сидеть!
В голове убогой — трёхэтажный мат… Прости его, МАМА:
он не виноват,
он себе на ду́шу греха не берёт —
он не за себя ведь — он за весь народ.
Чуть за Красноярском — твой лесоповал. Конвоир на фронте сроду не бывал.
Он тебя — прикладом, он тебя пинком, чтоб тебе не думать больше ни о ком.
Тулуп на нём жарок, да холоден взгляд… Прости его, МАМА:
он не виноват,
он себе на ду́шу греха не берёт —
он не за себя ведь — он за весь народ.
Вождь укрылся в башне у Москвы-реки. У него от страха паралич руки.
Он не доверяет больше никому, словно сам построил для себя тюрьму.
Всё ему подвластно, да опять не рад… Прости его, МАМА:
он не виноват,
он себе на ду́шу греха не берёт —
он не за себя ведь — он за весь народ...
(1988)
* херуви́м — в христианской религии — ангел высшего чина; "посланник рая" ** орша́д (фр. Orgeat) — старинный молочный сироп; прохладительный напиток, приготовлявшийся первоначально из отвара ячменя, позднее из миндального молока с сахаром *** раскарда́ш — хаос, беспорядок
