Предисловие:
Сенокосная пора. Взрослые нна ночь уезжают домой. Мы пацанва10-15 лет остаёмся на полевом стане. Сидим около костра. Подходит молодая пара-мужчина и женщина. "не дадите ли ваду,-говорит женщина,-очень пить хочется?" "Ваду!"-у нас отвалились челюсти. Людмила Макаровна за этакое "ваду" нам единицу с минусом поставила бы. Женился. Поехали в Сибирь знакомится с с новоприобретёнными родственниками:нагу, ваду, лягли бы, в их среде живёт на законных основаниях.Баня на всю их небольшую деревушку одна. Сижу в предбаннике. Жду очереди. Узнаю: в бане сейчас муж, жена, мать жены и сестра жены.Что!? Кощунство какое! Да у нас в Ташкенте девчонок с юбками выше колен из трамваев выбрасывают. Но как известно, девку из деревни вывести можно, а вот деревню из девушки нет. С течением времени, к издевательствам жены над русской речью я привык, но подтрунивать над обычаями и диалектом сибиряков продолжаю.
Про ваду и про нагу
Если б я в Сибири жил,
С волком нет, с лисой дружил.
На куниц рот не разявил-
Им в тайге медведь хозяин.
Зацепив нагой нагу,
Кум стал кляксой на снегу.
Не вадяры он напился
На кануне Рождества.
Он с кумою в баньке мылся,
Для скрепления родства,
Спинку ей он тёр и мылил-
Потому и обессилил.
Расплескав хвостом ваду,
Краснопёркам на беду,
Щук со щурочкой резвится.
А в Тюмени и на БАМе,
Вместе с тёщей в чёрной бане
Зять случается парится.
Если б я в Сибири жил,
С тёщей нет, с кумой дружил.
Мне пимы и рукавички
Тоже лягли бы в привычки.
И чалдонский говорок,
И кумы, сам знаш,
пирог.
|
Послесловие:
Река времени всё смывает. Теперь деревни, родины моей жены, нет. Наверно и сибиряки разговаривают на общепринятом русском языке. Тогда пусть это моё стихотворение будет памятником диалекту их предков.