Предисловие: Игорь Марсианин
Стих посвятила поэтесса
Тому, кто был сердечку мил.
Вложила всё - дыханье леса,
Ручья журчанье, блеск светил,
Души прекрасное томленье,
Любви и нежности ростки,
Чувств незнакомых пробужденье,
Немного грусти и тоски,
Чуть-чуть про гласность, перестройку,
Про одиночество чуть-чуть,
Про лихо мчащуюся "тройку",
Что лет ушедших не вернуть...
Закончен стих и, портя зренье,
С любимым сидя тет-а-тет,
Она ему стихотворенье
Прочесть решилась, а в ответ
Примерно так на середине,
Не оценив всех бед масштаб,
Уснул нечаянно родимый...
Услышав безмятежный храп,
Негодование вскипело
В её душе и, как итог,
Лежит он бездыханным телом
У эротичных стройных ног.
Она ж, перечитав творенье,
Шепнула грустно: "Идиот...
А стих прекрасен, без сомненья...
Как эпитафия пойдёт!"
Однажды, отходя от стресса...
Однажды, отходя от стресса,
от краха неземной любви,
одна девица-поэтесса
себе сказала: не реви!
Пусть всё, что было - было вздором,
нелепым глупым пустяком.
Пусть станет для него укором
мой стих...
Связалась с мудаком!
Стихи не похвалил ни разу!
А я старалась для него...
И он ни в чём не знал отказу,
но только тешил естество
своё, когда в моей постели
себе кунштюки позволял...
Со мною, бывшей топ-моделью!
И получив своё, сиял
лицом, как новая монета.
А я калачиком свернусь
и сочиняю стих про ЭТО,
но в нём преобладает грусть...
Ох, сколько раз я зарекалась
стихи писать про секс и страсть.
Но как в постели оказалась
в который раз ...и понеслась...
Ну, не могу я удержаться...
И нет, чтоб прозой говорить,
мол, чаще надобно стараться
меня, как женщину, любить.
И даже вспомнила Шекспира
я в эротическом стихе.
Шекспира!
Моего кумира!
Он не какой-то там чучхе!
Вильям Ромео и Джульетту
так вдохновенно описал,
что я, слагая стих про ЭТО,
когда любви девятый вал
накрыл меня...
И я подушкой
накрыла, чтобы не храпел
"жених" в присутствии подружки.
Прими ж печальный свой удел! -
ожесточённо я кричала
и он во сне уснул навек.
И Муза разом замолчала...
Ну что ж...
Она ж не человек.
|
|
