На столе сидит Катюша,
ну, допустим, имя нет,
повернулась задом к грушам,
и затмила божий свет...
Перестал Фома есть груши,
в ночь - Купальскую огни,
не тревожат уже душу...
Где ж купаются они?
Не дают покоя мысли,
и хоть дерево тряси,
как во веки и во присно,
дело было на Руси...
У Фомы есть колотушка,
околачивать в саду,
как-то встретилась девчушка,
на свою ли на беду...
А Фома - колотит груши,
только хруст стоит в ушах!
Заодно, спасаю души...
Вот те крест на малыша.
Не утряска, не усушка
не подействовали б так,
на лягушку и Ягушку...
Как на девушку, "бардак.
Исхудала вся от чая,
груш не ест, узнав о Том...
С большой буквы Величая,
попой сидя, за столом.
Но Фома, не шиком лытый,
в омут всё-таки, залез...
И разбитое корыто
починил в стране чудес.
Долго ль папоротник цвёл,
или скоро, неизвестно.
Вывел в люди он её,
с хоровода взял невесту.
Вывел бабу из деревни,
колотушкой путь мостя...
Но деревню, в то же время,
с бабы вывести нельзя.
Так и есть! не ест, но сушит,
с груши делает компот,
не оттянешь и за уши.
Подаёт - сама не пьёт.
Как во веки и во присно,
Спасы были на Руси...
Груши кушали до тризны,
души принято - трясти!
Перестал Фома есть груши,
но бывает, что найдёт,
да достанет колотушку...
Если любит - значит бьёт.
На столе сидит Катюша,
ну, допустим, имя нет,
повернулась задом к грушам,
и узнала в чём секрет.
|
