Солнце; звезды под луной.
Месяц с пирогами.
Поругался царь с женой,
Ссорится с врагами
Нашими; и пир гудит,
Баба с пирогами спит.
Вот и царь уже сидит.
Я же — как на троне.
И Матрена тырындит
В сарафане тонном.
Тридцать шесть – и жизнь полна.
Началась тогда война.
С эскимосами; на ней
Полегло 105 парней.
Было — во Вьетнаме,
Видимо, не с нами.
Разлеглась уже жена.
Дело все под Пасху.
Царю-Ваньке не до сна
Под мою-то сказку.
— Не пиши, а то казнят
И приедут «Стази».
Я пишу уже полдня.
Выйдет «Стенька Разин»,
«Фрэнсис Весь» вперед идет,
И поэмы — в свой черед.
Дети плачут; царь сидит.
— Что ж не пишется, пиит?
— Стала как-то жутка
Мне эта прибаутка…
— А у нас в Рязани —
Пирожки с глазами:
Их едят — они глядят.
Постарались сами
Вы стихами написать,
Что осталось лет на пять
Жизни вам, поэту.
— Говорю про это,
Мне б не только 47
Лет прожить, и житель
Скажет: — Машка, дело всем.
Царь прекрасный зритель.
За душой — долги. Кто, брат,
За тебя заплатит?
Ты ни в чем не виноват,
Просто рифма катит…
Про царя — не удалось.
Расскажу позднее.
…В Питере прекрасна злость
Пушкинская, злее.
24-25.12.2008
|
