В доме терпимости смяты небрежно постели.
Стены впитали в себя контрафактный парфюм.
Девка продажная Любка, румяная, в теле,
крепкий табак предаёт, словно ведьму, огню.
Курит помногу, взатяг, молчаливо и нервно,
пепел сбивая в стакан с недопитым «Мерло»…
Рыжая наглая и бессердечная стерва
с накрепко в сердце засевшей обиды иглой.
Верная храму продажной любви баядерка
с твёрдою таксой и скромным реестром услуг…
Слушает, как за стеной дурковатая Верка,
тянет со стоном эрзац – наслаждения плуг.
Скверная баба. Тупая. Типичная сволочь.
Врёт убедительно. И благодарный клиент
хитрой пройдохе окажет посильную помощь,
сверху накинув серебряных пару монет.
Пламя табак завивает в туманные кольца.
Стойким амбрэ отзывается ночь из углов,
словно отбитое срубом подгнившим колодца
эхо залитых бетоном молчания слов…
Вечер. Симфония скрипов плывёт над кроватью.
Самое время уйти по достойной цене
в шорохе новым клиентом измятого платья,
в мечущем молнии блеске фальшивых камней.
В доме терпимости с шансами выбраться – глухо.
Завтра придёт посудачить о бабском житье
странная, малость шальная подруга Надюха,
чаяний сонм распиная на утра кресте.
Брызжет наивная глупость из глаз васильковых…
шёпот жжёт душу, как грешникам ноги угли…
хочется верить, что звонкие счастья подковы
ждут нас под небом ночным в придорожной пыли…
В доме терпимости сны, словно бабочки, пёстры…
в дыме табачном с делирием винных паров
новым клиентам окажут внимание сёстры –
девки гулящие… Вера, Надежда, Любовь…
|
Нет комментарий? Так и достойных чтения настоящих литературных произведений мало.