Мне страшно думать о разлуке, что неминуемо близка...
Всех красок, запахов и звуков рулетки русской у виска
Полна обойма: вороная, копытом бьёт, не пряча прыть,
И пусть пока ещё не знает, каким букетом зарядить
В меня, наотмашь, мастихином (пощёчину кладут нежней),
Звенит упруго сердцевина-струна души. Но пусть больней
Стократ мне будет, я подставлю вторую молча... Помнить боль
Хочу, как скрип оконных ставень, когда не то, что стёкол роль
Нема: и стен, и крыш стенаний не слышит зритель, пресыщён,
Чьей пастью восьмилетней дани попкорн, кровав, и поглощён,
Но с жаждою неутолимой никак не сладит, волчья сыть,
Себя почтя за нефилимов, лишь пустобрешут моськи-псы,
Гнилыми ощерясь клыками, уже не только на чужих,
За пазухой таща не камень - ком злобы, паники и лжи!
Хранить я присягаю вечно (мне эти шрамы не лечить!)
В душе, по памяти картечью, слова, прожжёны, горячи:
Укладывать сумею, точно, крупицей каждой дорожа,
Наказ-завет пишу бессрочный, пусть даже скорбная межа
На до и после поделила судьбу, но только лишь вдвойне
Сильнее крепнут наши жилы, и предвкушение сильней
Победы будущей за нами, и послевкусие острей
Нас ждёт, где гордо правды знамя за слезы жён и матерей
Сыны подымут по-над-мраком, отмщенья долг вернув врагу!...
Пока ж безродною дворнягой из дома отчего бегу...
Невосполнимой свой вояж воспринимаю я утратой.
Нелепым скарбом саквояж набит. И точку невозврата
Пунктирной дробью бьют часы, напоминанием торопиться:
Последней каплею весы исполнятся, а дни и лица
В свой схрон впечатав, сургучом отчаянья залью горячим.
Кто виноват и что почём, уже не суть: слепым иль зрячим
Был первый, бросивший перчатку, иль подобострастно
Поднявший, рубанув с плеча, копилку вдребезги, напрасно,
Поспешно оземь развалил, но кто-де по осколкам плачет...
На панихиду нету сил, поверю, как нельзя иначе,
Что Бог на нашей стороне, и нас вниманием не оставит,
Ведь в изувеченной стране невинных губит вражья стая!
Прощай, родная сторона, прости, что выпало разбою
Тебя отдать: и чья вина, что землю пращуров с собою
Лишь горстью грусти в узелок я захватила оберегом?
За бешенство прощальных строк, внезапным вызванных побегом
и за сумбур прощальной речи...
Но всё ж, я еду на восток,
А тех, кто мчится мне на встречу,
Воистину...помилуй, Бог!...
|
