Иду по осени, по сырости, по слякоти,
фальцетом чуть поёт моя душа.
Иду по листьям листьями шурша,
забыв от зла все мелочи и пакости.
Забыв и зло, и где стенает совесть,
любовь вне зла находится в огне.
Иду по осени и осень же во мне
дождями пишет исповедь и повесть.
Бродяга я и лирик там, актёр,
герой забытого осеннего кино.
Герой мой пьёт французское вино,
имеет дам-француженок на спор.
Иду по осени, по сырости, по слякоти,
мрачнее тучи пафосный октябрь.
Иду по листьям, мысли будто скарб,
собрал их в горсть, как серебро на паперти.
Собрал их в горсть, а купол церкви ввысь
стремится всё, тут нищие, тут мелочь...
Иду по осени и крикнуть захотелось:
"Спаси, Господь, от искушений мысль!"
Иду по осени, по сырости, льёт дождь,
продрог насквозь и кутаюсь в пальто.
Бродяга я в той повести, никто,
герой, который отчуждает ложь.
Бродяга я, льёт дождь за воротник,
продрог насквозь и чувствую озноб.
Иду по осени, а осень вторит в лоб:
"Держись, поэт, покуда не старик!"
2013г. |
