У осенней черты, у лесного порога
Мокрый ветер шумел, как густой океан,
Лето кончило ход и уходит в берлогу
В неуютную темень и холодный туман.
И земля вслед за ним, в стужу дальше уходит
В серо-грустное время - конец ноября.
Все дороги размыло, птицы трельных мелодий
Не поют уже больше в свете мрачного дня.
Дождевая вода хлещет тёмным потоком
В окна старого дома, где свернувшись в клубок,
Кот сопит целый день и лоснящимся боком
Согревает подстилку, сунув нос в уголок.
И река понесла желтоватую пену,
Так похожую сильно на сбитый белок.
Лес вокруг превратился в неприступную стену,
Сквозь него пробушует осенний поток.
В деревянных домах печи топятся жарко,
Зашумит в них огонь и теплом ободрит,
На бревенчатых стенах, багрово и ярко
И на старой гравюре он в отсветах дрожит.
А стихия гудит, не смолкая по крыше,
Ярко лампы горят и поёт самовар за столом,
Запотело стекло, стук берёзы не слышен,
Что скрипит день и ночь у плетня под окном.
И под плеском дождя и ударами ветра,
Страшно думать о тех, кто в ненастную ночь,
В непроглядных лесах на глухих километрах
Был застигнут врасплох, и кому не помочь.
Вновь летит над землёй фиолетовой шалью,
Тёмной хмарью свинцовой осколок зимы.
За холодно-щемящей замороженной далью
Уходящего лета уж следы не видны.
|
