Судьбы полуопальной и коварной был поэт,
В штормах барахтаясь безумного злословья:
Писал стихи, как может только пистолет,
Прицельно выстрелить всегда - пониже брови.
Когда клеймённый раной, падая на снег,
И рассекая воздух телом ослабевшим,
Неистово и рьяно он продолжал разбег,
На грудь врага рукой, от боли затвердевшей.
И целился как мог, впивая жаркий взгляд:
Стихи бессильны здесь, застывшей пулей – дурой,
Под ядом злобных фраз, почти что наугад,
Стрелял не стихотворною, а жаль, фигурой.
Беспомощно застыли кудри в беспорядке,
Стал хриплым голос, что как набат звучал,
С кустарника катились слёзы, и в припадке,
Стелился ветер над землей, зверьём рыча.
На тигре Бахус управлял толпой вакханок,
И дух Силена грозной поливал струёй
Из горьких слёз, в толпу стреляя интриганов,
А грозный Зевс пытался защитить собой.
И прекратив веселье на Олимпе, музы
Рыдали над поверженным пиитом так,
Что подорвали вверх Державинские шлюзы,
И голос вещуна развеял грозный мрак.
«Молися каменам! и я молюсь за друга
С невинным сердцем млАдого певца любви!
Пусть не уснет с исчезнувшим навечно звуком –
Храните ум возвышенный, благословив!»
Внёс свою лепту так бездарно...боже, тупо:
Все силы были на исходе - рикошет...
Достойного ответа не случилось, нет...
И подняла Россия за поэта руку.
Восстала музыка, пленённая стихами,
Воспламеняющими звуки красотой,
Все персонажи вились перед ним клубами,
Давая клятву, что идут на вечный бой!
Из поэтических стволов направив лиру,
В живущих недругов, давая им отпор,
Чтоб эхом просвещения гремел над миром,
Ответ России мощный - на разрыв аорт!
***
Промолвил ОН: «Exegi monumentum», но нерукотворный!
Несокрушимее тот медный постамент извечных пирамид,
Пред Аквилоном зла, дождями вековыми – непокорный,
Живет и будет жить, пока бурля, Ауфиды пенный ток кипит,
С восходом в храм Капитолийский с девой чистой верховного жреца,
Под царством Давна страждущей земли – печальный гений воспарит.
|
конечно.
Спасибищщще!
Одна из Наташ - Надежда!
