Истина
Признанье справедливости –
не клятва не крови.
Ложь учит нас правдивости,
а ненависть – любви.
И очевидны тщетности
в духовной пустоте,
ведь жадность учит щедрости,
а злоба – доброте.
Добреет поле колосом,
в болоте – камыши.
Извечные два полюса, -
как выбор для души.
Безумно поучителен,
замшелый, как реликт,
ученика с учителем
заведомый конфликт.
Пусть спорен, как абстракция,
и небесспорно крут,
но шанс у мотивации –
в преодоленьи пут.
И лишь вглядевшись пристально
в житейские следы,
поймёшь, что нету истины,
коль не было беды.
Совесть
Перетерпится,
переможется,
перевертится вкось и вдоль,
только что ж это тонкую кожицу
снова щиплет солёная боль.
Обнаженная,
безвожжовая,
в свет софитов влезая, ложь
корчит рожи в тельняшке жеванной
на потеху партера и лож.
Комфортабельны,
вряд ли правильны
европейские контуры трасс,
если жадность и наглость в праведных
идеалах у многих из нас.
Вас по матери…
в пятнах скатерти,
новый батюшка – Камеди клаб.
а библейским моралям у паперти
жамкать жвачкой молитвенный кляп.
Страхи выгнаны,
роли сыграны,
комом – даже последний блин.
Жаль, что совести мерой выбранной
стал у каждого свой аршин.
Неоправданно
зло оправдано,
нам бы к делу – от правильных фраз,
чтоб прижечь нашей праведной правдою
гнойники либераловых язв.
Прокрустова лужа
Вы сомневаетесь? Но это ж ясно:
погрешность случая – дрянной исход,
и жизнь обычную свою прекрасной
никто, конечно же, не назовет.
Пройти над бездною по самой кромке,
самонадеянно в уме держа,
что рвется чаще все ж
не там, где тонко,
а там, где в толстое проникла ржа.
Ложь во спасение? Но это ж подло.
Лукавство хитрое между людьми.
Вниманье к ближнему –
не к пиву вобла:
оно опошлено, коль без любви.
Позыв сочувствия – на грани вздора…
А что поделаешь, коль всеми бит
помятый в ревностях,
обидах, ссорах
такой чувствительный семейный быт.
И, не найдя себя в пространствах ближних
и не распутавши судьбы узла,
наверно, только лишь
у края жизни
поймешь превратности земного зла.
Антураж
Однажды, сидя в кресле, дома,
Поймав не пульт какой-то бой,
Гляжу: один боец другого,
Простите, в морду бьёт ногой.
Под тысяч глоток рёв звериный,
Под пляс лучей из темноты
Два полуголых гражданина
Шли друг на друга, щеря рты.
Я не ханжа и понимаю,
Что этот весь вселенский раж –
Не дикость нравов никакая,
А просто боя антураж.
И всё же гложет ощущенье,
Что нас, отнюдь не дураков,
Слегка напутствует смещенье
И интеллекта, и веков.
Непротивление
Лучить добро, как солнце вешнее,
увы, занятие не лучшее.
Куда удобнее быть грешником
с врождённым навыком бездушия.
Куда удобнее не связывать
себя священными укладами,
а с вожделением экстазовым
брать всё, что в руки тебе падает.
Наглеет хамство желтозубое
и без оглядки на свидетелей
себя доводит до безумия
в глумлении над добродетелью.
Удобно с помыслом бандитовым
идти путём, костьми мощёнными.
Потом к иконе встать с молитвами
и посчитать грехи прощёнными.
Чтобы под брызгами шампанского
сказать опять веселью здравицу…
Увы, идея христианская
никак со злом не может справиться.
Безмерно зло в своей нетленности,
в извечной тяге к быту праздному.
И, если так и жить в смиренности,
зло никогда не внемлет Разуму.
…Когда-то мы поймём, наверное,
что нам не то судьбой назначено.
Ведь наше злу непротивление, -
дорога в бездну у незрячего.
Ранимая душа
Не привыкай, ранимая душа,
К чужим слезам
и чьим-то потрясеньям.
Не принимай дареного спасенья,
Потухших слов
уголья вороша.
И не кому-то, а себе в вину
Прими несовершенство
жизни нашей
И в тщетности забот купи-продажных
Ее подешевевшую цену.
Не привыкай, ранимая душа,
К открыто беззастенчивому хамству,
Не привечай глумливого упрямства
И беспардонность
медного гроша.
Не дай, душа, поблажки сатане.
Ни корыстию дел, ни словом бранным.
И кровоточь незаживленной раной,
Покуда ты еще
жива во мне.
|
