Всё больше скрытен, менее радушен, как дикий зверь, держась настороже
я предпочту не приглашать на ужин и не встречать с душою неглиже.
Не пить спиртное с тем, кого не знаю, гортань не жечь признаний крапивой,
чтоб не быть сбитым влёт осколком Рая, расколотого вдребезги молвой.
Не доверять ни людям, ни бумаге, не оставляя сносок на полях
и не болеть безумием отваги спонтанной ни «во имя» и не «для».
Не дав ни шанса сплетням да интригам, на пепелище отведённых дней
любить и жить предпочитаю тихо, и лучше – в абсолютной тишине.
Лицом к лицу с такими же живыми, познав их суть, кропаю без затей,
что предпочёл бы знаться с домовыми, не видя сотни раз на дню чертей.
Замшелый скит, забытый Богом остров. И нет друзей, но мне того не жаль.
Иуда, он ведь тоже был апостол и подливал Христу вина в Грааль.
По улицам, стеная, бродит темень, хрустя стеклянной мёрзлою травой
и топчет Ночь потерянное Время с сиеной жжёной крашеной листвой.
Грешит абсурдом предсказаний кофе, события и время торопя.
Бессонницей блажит небесный офис, где клерки бойко перьями скрипят,
ведя учёт благих дел человека, сродни костюму жизнь его кроя,
накинув пару – тройку дней кэшбэка на бонусную карту бытия.
Рассыпана рукой НочИ по стенам мозаика из света и теней…
Вливая эликсир фантазий в вены, суккуб – Лилит крадёт меня во сне
у самого себя, вбивая в небыль как гвоздь в сосны смолистой новый гроб,
обитый крепом бархатного неба, под утро, уходя, целует в лоб…
А утром ритуал дорожной тряски, замкнувшей день в привычное кольцо,
в котором прячет под гротескной маской от глаз лихих Любовь своё лицо…
|
