Три — в одном: безликий, хромой и великий ковыляли тропою.
И ни в сказках гадать, ни пером навалять, ни в умат-
Их дорогу понять, залетевшую в сопках нежданной тоскою
И подсевшую тихою сапой на барбитурат.
И в землячестве том каждый тронут умом без ума был легонько,
А безликий шатун прошептал, в снах очнувшись едва,
Что ни знал бы себя и ни впредь, и ни вкось, как поет он тихонько:
Не найти ни себя, никого, где опала листва.
А хромой испытатель, в темноте отдавив безликие пятки,
И морскою походкой хромая на обе ноги,
Перепробовав яды и яства, мечты отпуская за взятки,
Намекнул: пробуй всё, где не бьют, а иначе — беги.
Тут великий прервал: Иешуа, Пилат – в боге бродят по звёздам.
Вот, где жизнь — ни мохнатой руки, ни грудей без креста,
Да, накроет всех свет, повлюбляются корчи больных и скабрёзных,
Пой ты гимны любви не концом, а в уме — без конца.
Так идут в снегопад, невпопад — я за ними последней судьбою:
Ни в себе — по себе, как обычно, -взлетевший на дно.
И светящийся якорь Луны на Крещенье утянет с собою
Или жизнь всех теней проиграю опять в казино.
|
