Не важно то, что для дуэли нет причины.
Не важно то, что ссора вышла из-за дам.
А важно то, что в мире есть еще (с достоинством и реактивные) мужчины,
Которые,
Уж коли честь задета, кипят, немедля требуя ответа,
Которым
Совестно (и ждать, или, увы,) таскаться
По судам. Л. Филатов (клон стиха-оригинала)
Звезда очередная, очередной
Кумир толпы обычно
С псевдо
Пьедестала
Падает, и моментально,
Так
Ожидаемо,
Изломанные
Глиняные
Ноги обнажив. Но,
До того,
Уж поверим классику:
Бывает так
Капризен и самоуверен,
Невыносим, несносен.
Аншлаг.
Театр на Крюковом
Канале.
Все - в ожидании выхода
Истоминой –
И примы и кумира.
Вот и она. Юна,
Легка
И романтична.
Божественно танцует, безупречно.
Завораживает.
Публика –
Беснуется
В восторге. Овации, поклоны и цветы.
Принять
Букет от зрителя
Артисту в благодарность
За доставленную радость -
Разве
Так не принято
В цивилизованной
Тусне? Или это - не
Традиция?
...Среди кавалергардов был нередок
Выраженный психотип с замедленной
Рассудочной
Реакцией
На раздражение.
Для Шереметева, кавалергарда,
Однако, этот
День, увы, с утра не задался
И обещал проблемы: ротным командиром
Взыскание
По службе перед
Строем
Объявлено
Ему; конь боевой и друг вдруг
Захромал
Вчера,
Вот – незадача,
И прямо накануне смотра и парада;
И – в довершение неприятностей
Депеша - от управляющего
Имением о том,
Что
До Рождества
Не ждите денег, барин.
Так ком
Забот
И внутренний
Напряг всё рос
И к вечеру приблизился
К пределу.
Но, заботы – на время
По боку.
Расслабимся. Теперь - в театр! Ведь, кажется,
Небезразличен
Дуне я и мил.
И денщику:
«Поторопись, милейший!
Одеваться!
Ты вычистил
Мне
Сапоги и кивер, и мундир?»
…А Дуня,
Вся еще в угаре
И в плену
Условностей и постановки,
И сюжета,
В каком-то полусне. Толпой
Бесчисленных
Поклонников
Окружена,
Среди
Которых светских,
Благородных завсегдатаи
Салонов,
Кавалеры: Завадовский,
Грибоедов.
Истомина
Подарки, поздравления
Любезно принимает и, конечно же,
Цветы.
Сию минуту ей – не до влюбленного,
Хотя и сердцу
Милого,
Кавалергарда.
Что ж, деться
Некуда. На публике – невозмутим,
Он превозмог
Внешне
Спокойно и эту боль. Но
Позже
И наедине с любимой от упреков
Беспричинных
(И потому
Для девушки безвинной, но кокетливой
Слегка, вдвойне
Обидных)
Уже не удержался (заметьте, сам не
Рад.
Ну, надо же? - И... психотипу вопреки),
Поскольку, видимо, чванлив, ревнив
Был и, к тому же, простоват.
Тут подсуетился
Грибоедов,
Заинтересованный и очень внимательный,
Очевидную
Размолвку пытаясь разменять.
«Что,
Дуня, нам на
Театре
Здесь страдать?
Граф Завадовский звал нас
С тобой на
Ужин
И невинный чай с пирожными.
Поедем,
Милая,
Расслабишься и отвлечешься!»
Вот невидаль!
- Карьерному и изощрённому
В контактах дипломату
Вместе напиться,
Уговорить,
А, проще, заболтать
Неопытную, легкомысленную юную
Девицу.
Наивная, она,
В конце концов,
Была согласна.
Чай затянулся…
Два дня ревностью измученный кавалергард
Искал
Свою любимую Авдотью.
И, разумеется,
Нашел. (Столица – так невелика!)
Завадовскому
Стал вызов
Неизбежен.
Два слова
О деталях
Тут же назначенного поединка.
В те дни сам статус
Прямого и намеренного
Оскорбления
Достоинства
И чести офицера,
Дворянина
Требовал
От оппонентов (а затем – и от их секундантов:
Якубовичем, как сводник, был вызван Грибоедов)
Стреляться насмерть.
И всего в шести
Шагах барьеры,
А исходные
Позиции
Противников -
Еще в шести.
Излишне
Возбуждённый
Шереметев
Промахнулся.
Более спокойный и расчетливый
"Счастливчик"
Завадовский,
Еще двигаясь к барьеру,
«Удачно» выстрелил и смертельно
Ранил кавалергарда.
Суета,
Естественно возникшая, на время приостановила
Командный поединок.
Отец убитого –
Инициатора разборки благородно
Просил у императора
Пощады
Для участников дуэли. Завадовский,
Предвидя будущее следствие,
Россию сам покинул
Срочно безвозвратно;
Грибоедов – по
Службе отправлен
В Персию,
И капитану Якубовичу предписан
Новый адрес:
Действующая
Армия,
Кавказ.
Через
Год, однако,
Якубович и Грибоедов
Здесь повстречались
Вновь, и дуэль возобновилась. Но
(Смотрите, - мистика!)
Грибоедов
Ярко вспомнил
Вдруг немногие
Родные
Лица в недавнюю и светлую седмицу,
Стреляет не по цели,
Нет, вверх и первым.
Он опытнее стал, он повзрослел
И он влюблен. Он
Больше крови
Не желает.
И "разлюбил
Он, наконец, и брань, и саблю, и свинец"*
Он истину постиг
О том, что
Порою души даже лучших
Из людей погибелью
Чреватая немыслимая
Зависть, злость или ревность
Разъедает.
А оппонент?
Обуреваемый
Страстями
И за друга жаждой мести на поражение
Стреляет.
На счастье,
Результатом – только
Легкая контузия,
Ранение и кровь, и искалеченный
Мизинец.
А дальше – на лечение
Таймаут снова.
И только
Смерть, равно
Трагическая и героическая в Тегеране
Грибоедова,
Остановила
Эту цепь событий, эстафету или марафон.
Печально, но и любопытно в равной
Мере: Истерзанный
До неузнаваемости труп дипломата не
По одежде
И лицу опознан в Тегеране
Исключительно благодаря именно
Тому самому мизинцу.
…А Якубович – бретер упертый,
Мститель
Чуть позже
В жизни приоткрыл
И для себя заветный
Чистый лист
И громко завершил
В конце концов
Свою судьбу как
Демократ
Крутой, пускай
И "противоречивый"**
И непоследовательный
Где то декабрист.
|