Всего лишь орган детородный ему пытался я отсечь.
О том, чтоб к праотцам отправить, не заходила даже речь.
Кабель! Избил мою красотку, и память мамы оскорбил.
Кричал, что перережет глотку, выл как законченный дебил.
Дай отдышусь. Измазан кровью. Не различить. – Его? – Моя?
Слюной залил губу коровью, ревел на грани забытья.
Рим держит горло в цепких лапах, я свежей крови не боюсь.
Слетелись демоны на запах, в помоях тонет город муз.
Опять по городам скрываться от глаз людских и от себя.
Прощай роскошное палаццо, детей заблудших возлюбя,
Плеснёт нам Рим с избытком света, чтоб напоследок ослепить,
В разгар бушующего лета рассечь связующую нить.
Во тьму лечу, отвержен всеми, как усечённая глава
Медузы жуткой, губы немы, сознанье стынет, плоть мертва.
Кусают яростные змеи, утеряна былая прыть,
Кровь хлещет в пыль из рваной шеи, и ничего не возвратить.
Одною я грешил корыстью – из тины лести и вранья,
Из тени смертной вырвать кистью живое мясо бытия –
Пытался, но избыток страсти меня на части разрывал,
А дьявол туз особой масти – и вместо кисточки кинжал.
Со дна всплывая, на полотнах, в лучах барахталась душа,
Мелькали крылья в пыльных окнах и отступал я не дыша,
Понять пытаясь, страстный, грешный, между разгулом и нуждой –
Откуда этот свет нездешний. И властный жест. «Пойдёшь со мной!»
Кто, в этом будничном мельканье невыносимо пошлых дней,
Назначил тайное свиданье в кромешной тьме душе моей?
Когда-нибудь «писака праздный» в стишочек втиснет жизнь мою,
Где я, смешной и несуразный, вам кровь в сосуды подолью.
Как на диковинного зверя, идут охотой на меня,
Мошной тряся и лицемеря, вампиры в поисках огня.
Скользит за горизонт фелюга, священник-дождь кропит лозу –
За край очерченного круга дурную голову несу.
3 апреля 2024
|
