От времён Вавилонской башни
все наши диалоги
соприкасаются буквами, и больше
ничего.
Мы думаем, что понимаем
друг друга,
но это лишь иллюзия
соприкосновений
двух умов, где каждый -
голова себе сама.
Я говорю тебе:
- А, - и вижу эту букву белой,
слегка молочного оттенка.
Каким ты видишь цветом?
Я не знаю.
Ты отвечаешь:
- Б, - неведомого тона,
а я-то знаю жёлтым этот звук.
Ты говоришь мне вслух:
- Эге-ге! Ого-го! Этеменанки*! -
(подразумевая за ней и горькие глубины,
и глыбу
тьмы великих коннотаций,
и тонкие секреты бытия).
Я говорю тебе:
- Да-да, Этеменанки! -
И думаю: “Какая скукотища!
Какая пустота пустот!”
Я уважаю и желание твоё,
и право
в ней видеть красоту
и древность тайны,
но ты позволь и мне, мой собеседник,
не чтить строение Мардуку,
испорченное ветром и песком.
|
