1.
В трамвайном чреве стрижами режут воздух взгляды,
Спрыгнув с крючка телефонной помадки.
Город, в котором хочется спрятать
Голову в воротник и шапку;
Не видеть лиц — ни вдыхаемых, ни выдыхаемых
Нутром трамвая,
Как глоток слюны, глотаемого
Холодными улицами кашляющего мая.
Один и тот же день выдержать здесь дважды
Никто не в силах,
Поэтому дни меняются,
И я надеюсь на слово «однажды»,
Которое молитвенно и фанатично проси́мо.
2.
Однажды. Кто не цеплялся за силу этого слова,
Испытывая холодное равнодушие тусклого и злого?
Печаль о прошлом – серый неба ло́моть,
Который часто почему-то — мой. Возраст ворчания
Крестиками помечает плохие дни обнищания.
А когда они там, наверху, погоду распого́дят, не знаем: ни ты, ни я.
На пенсии «я» перестаёт быть «я» и становится склерозом:
Один бочок у тебя, как у яблока, ещё ро́зов,
А другой подки́с — уже не поэзия, а скучная проза.
3.
Может быть поэтому и тыгыды́чат трамваи,
А не блестят и не позва́нивают, как в молодости?
Склероз побеждает и показывает одного и того же дня кости,
В гости
лапкою ещё один склероз намывая.
Что толку от магнита памятных событий,
Когда глаза усталостью налиты,
Когда их мельк лишь сердце надрывает
Подстать огням последнего трамвая?
|
