Как обречённо в нас смотрит - январь,
Как возрождению волей - парит,
Словно орёл между каменных - плит,
Этот фатальности берег - под вой.
Он не погиб, только спела - вода
Волю искусства - быть талой Невой,
Только из пасти строптивого - зла
Вынесла в облик твой день - неземной.
Горе от слов гедонизма - в руке
Слышит за берегом - тонкий намёк,
Тенью ты стал, как и в мире - игрой,
Словно упавшей за мифом - со строк.
Между Невой не ты не ходишь - впотьмах,
Между судьбой обречённости - выжить,
Только надумаешь в страхе - от нас
Ждать эту слову роскошную - участь.
Вновь от приметы, от странной игры,
Там твоя тень, как загробная чаша -
Стала внутри откровением - дней,
Вновь Петербургу за ясностью - дальше.
Ты ей внутри - гедонизм, как и рок,
Ты за проталиной в зимнее - входишь,
Чтобы, учась за изжитым - твой срок
Стал в преднамеренной маске - пророком.
Выжившим в этосе вдоль - берегов
Личной приметы гулять между - нами,
Между конечностью встретить - восход
В городе слов под отрывками - снами.
Чёрные гости внутри - не отжили,
В чёрством аду между памятью - стали,
Словно плохому в примете - могилой
Жить, как и ранить ту позднюю - грань.
В этой привычке ты ждёшь - от секретов
Самую страшную озимь под - нами,
Чтобы искать в этом только - ответы
Между судьбой, где не встретились сами.
Между конечностью мира от - завтра,
Жить ли в такой покорённой - равнине
Между развалин, что хочется страху
Слово отдать в обоюдной - программе.
Где гедонизм, как сплошная примета
Стала внутри принимать - эту озимь
В тонкие лица от завтра - ответив,
Как забываешь ты вечностью - память.
По Петербургу ты ходишь, приметив
Эту прогнившую склоку иль - мудрость,
За гедонизмом её - обожаешь,
Только от тени ту пустошь - не слышишь.
Где на другом берегу ты, как память
Стал непомерному искоса - длиться,
Стал в этой озими жить, чтоб роиться,
Как запоздалое общество - в свете.
|
