Не чёрный квадрат, не иллюзия я,
А трогает форму, забыв про себя
Твой мир, как фатальности старый испуг,
Твой новый, забытый у имени - круг.
За то, что не стало фатальностью я,
За светлое небо в сапфирах любви,
За жизнь в монологах искусства - стоять,
Но верить, что страхом ты жив - позади.
А ловкое сердце не медлит, едва -
Ты стал этим утром - условно внутри,
Как стройное поле обыденных лет
От ран одиночества - видеть себя.
В забытом портрете ты смотришь - на юг,
На тонкие линии в спаянном сне,
А ловкий испуг, что хранится внутри -
Твой парус искусства от времени, вдруг.
Ты им, как и польза - натянешь игру,
Ты стиль от ранения в славной - руке
Используешь только на белой строке,
Что может искусству свой день - предсказать.
Над нами, где стала от памяти - сна
Вилять аллегорией нового - смерть,
Она подошла, словно к краю весна
И топко нам смотрит по ветру - наверх.
На ловком испуге ты видишь - себя,
Ты видишь то утро в притаенном сне,
А дух одиночества строит - вокруг
Наивное поле из степени - муки.
Она, что и время в пропавшей реке,
Она не забыта от тайного - имени,
Но парус натянешь по виду - строки,
Чтоб плыть одинокому ветру - отныне
На берег, куда ты не вытерт - умом,
На берег внутри от раскаяния мира,
Где сталось одно одиночество - сном
И тяжко в культуру уводит - прозрение.
Над тёмной окалиной в смерти - своей,
Над топкой картиной пришедшей весны,
Где стали одни одиночеству - сны
Такие угодные в странной развалине.
Внутри на испуге ты ждёшь - это я,
Ты стал, как и зимнее в форме - устоев,
Но берег внутри - одиночеству стоит
Идти этим ветром под снег - впереди.
|