Я помню вечер тот, туман, пустую слякоть,
И я́звины на мокрых кирпичах…
Тебе хотелось спать, а мне всё больше – плакать.
И страшно было жить. Но что мне этот страх
Теперь, когда застывшею картиной
Передо мною – серый тот вокзал
И грязная скамья, испачканная глиной…
Я помню – ты тогда ещё сказал…
Нет. Не осталась в памяти дословно
Вся логика твоих жестоких фраз.
Но помню, я сидел, и помню, даже ровно
Дышать пытался, сердце билось через раз.
А ты заснул, спокойно, на колени
Мне голову свою устало положив.
И надо было жить – и я был жив…
Ведь жил я для тебя, мой милый юный гений,
Талантливый художник, светлоокий
Любимец женщин, юный Ганимед,
Такой большой - в свои тринадцать лет,
Такой беспомощный, но и такой жестокий…
|
