Предисловие: Всё!.. Больше не буду редактировать. Чем больше редактирую - тем больше мыслей появляется. А так можно и никогда не закончить. Решил опубликовать, как есть, в разделе "стихотворное произведение", ведь в стихах больше текста. Прошу простить если, где-то, получилось коряво... но я старался. Всех благ тебе, мой читатель! Ну, и здоровья, конечно же, а так же и сил... чтобы ты смог дочитать это до конца.
ВАЛЕРИЙ ГОЛИКОВ
©СТЕНОГРАММА ОТ МАТФЕЯ
(Расшифровка стенограммы)
РОМАН – ПЬЕСА
ПРОЛОГ
Приветствую тебя, мой дорогой читатель! Сейчас ты держишь в руках книгу в которой изложена расшифровка стенограммы, записанной Матфеем Евангелистом, одного из двенадцати Апостолов, ближайших учеников Господа нашего Иисуса Христа, и расшифрованная мною Михаилом Елдаковым, для моего романа «Прораб и Маргарита Петровна». Но, к моему великому сожалению, этот солидный массив текста, так и не вошёл в основное моё произведение. Так как к тому времени, когда моя книга уже была готова к печати, и должна была быть опубликована в срок, который мне установил издательский дом «Раскольников & Калигула», расшифровка стенограммы всё ещё не была полностью закончена. И вот теперь я с трепетом и волнением представляю, на твой взыскательный вкус, мой дорогой читатель, сей мой труд.
Если ты, мой дорогой читатель, обратишься к первоисточнику, то есть к изложению этих событий в Святом писании, Библии, к тому, что изложено от Матфея в Новом Завете то, конечно же, обратишь своё внимание на то, как этот отрезок, в его изложении, тех далёких событий, у Матфея изложен совсем кратко. И ко мне, раньше, всегда приходил этот вопрос: «Почему так? Ведь вся дальнейшая жизнь и деятельность Господа нашего Иисуса Христа, после того, как Его Родители обратно вернулись в Иудею, от Матфея, описана очень подробно. А вот этот период, в жизни Иосифа и Марии: тому, что предшествовало их знакомству и вступлению в брак… так вообще скрыт от наших глаз». – И ответ на свой вопрос я получил лишь тогда, когда ко мне в руки попал текст изложенный, от Матфея, в виде стенограммы записанной Им. И я могу только догадываться: почему Он поступил именно так.
Сей фрагмент стенограммы, от Матфея, включает в себя все события связанные: со знакомством Иосифа, отца Иисуса, с Марией, его Женой и Матерью Иисуса. И последующим рождением их Первенца: Младенца, Царя Иудейского и наречением его именем Иисус, до того дня когда семья Иосифа, отца Его, была вынуждена, спасая своего Младенца, покинуть город Вифлеем и бежать в Египед, дабы спасти Его от, нависшей над Ним, смертельной опасности.
Я приношу тебе свои извинения, мой дорогой читатель, если я коряво сделал, в некоторых местах, расшифровку стенограммы записанной Матфеем Евангелистом, о тех далёких временах, о тех далёких событиях, которым он, Матфей, был свидетелем. В скором будущем, я на это очень надеюсь, Колумбийский сельскохозяйственный институт, в недрах библиотеке которого я и наткнулся на эту стенограмму, наконец-то откроет к ней широкой доступ научной и общественной публики. И ты сам, мой дорогой читатель, сможешь оценить всю проделанную мной работу, по расшифровки этой стенограммы: где я был точен, где у меня получилось, а где нет. Но вот в чём я могу тебя точно заверить, мой дорогой читатель, со всей ответственностью, что в этой работе, с моей стороны, не было добавлено ни какого художественного вымысла или чего-либо от себя… Только, за исключением в тех местах, в тексте стенограммы, которые были изъедены временем и мышами. Вследствие чего эти фрагменты текста навсегда утрачены и не подлежат восстановлению. Аминь.
СЦЕНА I
ЗАРОЖДЕНИЕ НОВОЙ ЭРЫ
Древняя Иудея, Вифлеем. Примерно за год до рождения Господа нашего Иисуса Христа. В той части города, в которой селятся не очень
богатые люди, а можно и так сказать: простые люди, находится и дом Иосифа, одного мужей этого города. Дом его прост, можно даже сказать: очень прост. А в доме его не чувствуется женской руки: внутри он не ухожен и не обустроен надлежащим образом. Хотя Иосиф, всю свою жизнь, не покладая своих рук, неустанно трудился… но он так и не смог достичь такого финансового благополучия в своей жизни которое, конечно же, только по его мнению, способствовало бы ему создать семью. Вот поэтому он, ни разу, и не был женат. На еду для себя, вино и одежду ему вполне хватало. А вот взять женщину, в свой дом, то есть жениться на ней, а потом ещё и прижить с ней детей… он чувствовал: нет, он точно знал, что ему не потянуть эту ношу. Да и годы, которые ему ниспослал Бог, уже говорили сами за себя, говорили против этой темы. Он был уже не молод и поэтому просто, так уж получилось со временем, как-то само собой разумеющееся, совсем отошёл от этой темы. И решил доживать свой век бобылём.
Как вдруг, как в таких случаях принято писать в книгах: «в один прекрасный день»... он, неожиданно, оказался на пороге новой, для себя, жизни. И ни что ему тогда, в тот день, этого не предвещало, что именно вот с этого дня в его жизни всё круто изменится. А случилось именно вот что: у одного из его знакомых, у которого водились деньжата, и у которого он однажды работал, чинил крышу его дома, когда они встретились с ним на базаре, вдруг что-то щёлкнуло в голове и слегка кольнуло в сердце. И вдруг, отчего-то, ему подумалось: «А почему бы и нет?» – И после того, как они поздоровались, и как принято в таких случаях, обменялись нехитрыми любезностями, этот муж, предложил ему зайти с ним в кабачок и выпить с ним вина, за встречу. При этом он ему сразу же сказал, что он угощает. Разве какой-нибудь нормальный мужчина отказался бы от такого предложения, чтобы его угостили вином? Вот и Иосиф охотно принял предложение Авессалома, так звали того человека, выпить с ним вина, за встречу.
Авессалом
– Здравствуй, Иосиф!
А я смотрю: «Ты ли это?» –
С годами слаб глазами стал.
Но вот, всё равно, из всех в толпе тебя узнал.
Ты в целом как?
Рад тебя видеть в добром здравии.
Надеюсь: я не ошибаюсь?
Надеюсь, что у тебя всё хорошо
И в делах и в доме твоём?
Иосиф
– Здравствуй, Авессалом!
Да, всё путём.
И я рад тебя видеть.
С тех пор, как починил я твою крышу…
Ведь мы, с тобою,
Так больше и не встретись.
Уж год прошёл, ни как не меньше.
Авессалом
– Да, время бежит.
Уж год пошёл, почти.
О чём нам это говорит?
Что на земле всё скоротечно,
А мы, с тобой, не вечны.
Сегодня ты ещё дитя,
А оглянуться не успеешь
И вот уже ты канул в вечность.
А что это мы тут стоим,
Как пацаны?
Я знаю: за базаром есть хороший кабачок,
Давай-ка мы в него зайдём?
Там неплохое есть винцо.
Посидим, поговорим, отдохнём
И телом и душой.
Вот встретил я тебя
И у меня
На сердце радость.
Иосиф, вином я угощаю.
Прошу тебя:
«Будь так любезен
И вина того со мной отведай». –
А для беседы
Обязательно! отыщется приятная тема.
Отдохнём от дел повседневных.
Ведь сегодня воскресение.
Иосиф
– Авессалом, спасибо за приглашение.
Я всегда не прочь вина отведать
С хорошим человеком.
А на вино и у меня деньги найдутся.
Ведь когда всю жизнь трудишься
И привык для себя
Всё добывать сам,
За всё платить сам…
То… как-то непривычно
Принимать милость.
Ты уж извини меня.
И, конечно же, Авессалом, глубоко тебя уважая
Приглашение твоё принимаю.
Авессалом
– Ну, вот и хорошо!
Вот в ту сторону пойдём.
И всё же, Иосиф, прошу тебя…
Пусть сегодня угощаю я.
А если в следующий раз повстречаемся –
Тогда, за встречу, ты проставляешься.
А сегодня: доставь мне эту радость,
Я угощаю.
Ладно?
Иосиф
– Ну, тогда я согласен.
СЦЕНА ll
ЗАДУШЕВНАЯ БЕСЕДА
За чаркой вина, мужчины завели нехитрый разговор: о жизни, о погоде, о ценах на базаре… да и вообще о всякой всячине, о которой так любят поговорить подвыпившие мужчины, когда вино развязывает им языки.
И вот, во время их разговора, Авессалом, всё чаще и чаще, стал переводить его на Иосифа, говоря о его хороших человеческих качествах. Стал говорить о всех его достоинствах. Он, в своей речи, стал расхваливать Иосифа, что называется: «на лево и на право». А потом он, как-то, умело перевёл весь разговор на, такую болезненную для Иосифа тему, как брак, что тот до сих пор, всё ещё, не женат. Он знал, да и все знали, из тех, кто с ним когда-либо общался, что Иосиф не был, ни разу, женат. И все знали или, по крайней мере, догадывались, глядя на Иосифа, о причине: по которой Иосиф не был женат. А для, некоторых, людей она была, почти что, на виду, и называлась она: «материальное положение». И не возможность, и по мнению Иосифа тоже, которым он иногда делился с людьми, когда они начинали доставать его этим вопросом, достойно им содержать свою семью,
если бы он завёл таковую. И действительно вид у Иосифа был, уж, очень простецким: одежда его была без всяких изысков, не говоря уже о том, чтобы он, хоть немного, следил за модой. А его причёска и борода не всегда были приведены им в порядок. Хотя, при всём этом, он не выглядел неряшливо. Фигуру он имел поджарую… и поэтому, у некоторых, людей сложилось впечатление, что Иосиф плохо питается.
И вот Авессалом, в конце концов, полностью, в своей речи, перешёл на эту тему, умело связав в одно целое и тему брака и все достоинства Иосифа. Он стал говорить о том что, конечно же: «Всякий добрый муж, каждый порядочный человек должен быть обязательно женат».
Авессалом
– Все знают, Иосиф, что ты муж работящий,
Что ты не привык
Дни свои
Проводить в праздности.
А как у тебя появляется свободная минута
То…
То ты начинаешь молитвы читать тут же.
И храм посещаешь ты регулярно.
И вообще жизнь ведёшь праведную.
А, ведь, есть и такие… и мы, с тобою, это знаем,
Чтобы зарабатывать, во все тяжкие грехи пускаются.
Слаб человек,
Не может он волей управлять своей.
А ты, вот, ни такой, Иосиф, я знаю.
Ты трудом живёшь праведным.
И я тебя за это уважаю.
Все знают, что ты человек глубоко порядочный.
И за всю свою жизнь не обидел никакой Божьей твари.
А всё это значит, Иосиф,
Что ты первый человек, перед глазами Бога…
Конечно, же, первый…
Только после нашего царя Ирода.
Да будет он к своему народу милостивым!
И Иосифу, как и всякому нормальному человеку, было приятно слышать о себе такие слова, как о нём отзывается этот человек, а быть может быть и все люди, которые его знают. Вот только всю эту замечательную картину, по мнению Авессалома, да и всех остальных людей, которые знают Иосифа, портит только одно, но очень важное обстоятельство, а именно то, что он, Иосиф, не был женат.
Авесалом
– Вот только плохо,
Иосиф,
Что ты человек не женатый.
И это, у меня в голове, не укладывается!
Иосиф, а почему не вступаешь в брак?
Ты, уж, прости меня,
Если я лезу в твои дела.
Но ведь,
Среди нас людей,
Это обычая тема…
Ведь когда люди видят хорошего человека,
Но одинокого
То…
Этот вопрос сам вырывается из горла,
Почему не женишься?
Ведь в Глазах Бога
Это очень праведное дело.
Для всякого мужа, такого достойнейшего, как ты.
Ну, сам посуди:
Это нужное дело.
И, даже, обязательное дело,
Ведь женатый человек достоин большего уважения.
А когда у него появляются дети,
Так о таком человеке…
Люди имеют, обязательно, только хорошее мнение.
Иосиф
– Да я…
Авессалом
– Но я абсолютно уверен,
Что каждому человеку,
Бог, наш, укажет время
Когда ему, это, надо сделать:
Обязательно сделать.
А ты как считаешь?
Иосиф
– Да я…
Авессалом
– Правильно, Иосиф, правильно.
Я очень рад, что ты в суть моих слов вникаешь,
Что ты мои слова понимаешь правильно.
Ведь сказано, Иосиф, в Святом Писании,
Господом нашим:
«Плодитесь и размножайтесь!
Каждой Божьей твари да быть в паре». –
А что от сюда следует?
Что не возможно человеку
Быть праведным,
Если он не будет жить в браке,
С другою женщиной.
Которая ему будет, конечно же,
Законною женою приходится,
Пред лицом нашего Творца Всевышнего,
А не просто, какая-нибудь… сожительница.
И каждому нормальному человеку,
Должно быть ясно это.
Как и то… что Луна называется Луною,
А Солнце – Солнцем.
Ведь так, Иосиф?
Иосиф
– Да, Бог Он…
Авессалом
– Хотя да… есть и такие мужи,
Которые с другим мужиками предпочитают жить.
Мерзость творят пред Лицом Божьим.
И я знаю точно:
Господь таких находит,
И за содеянное ими,
Средь людей их позорит!
Но это ещё так… цветочки.
А то и возьмётся за них всерьёз,
Помнишь: Содом и Гоморру,
Что с ними произошло?
Поэтому каждый муж, добропорядочный,
Обязательно должен боятся,
Чтобы Господь его в таком деле не заподозрил
И не сжёг его, Своей молнией!
Вместе с той скверной,
Которая живёт в таком человеке.
Я, как-то, был в тех местах…
И так хочу тебе, Иосиф, так сказать:
«Очень жуткое, страшное то место.
Ведь после того, что с грешниками сотворил Отец наш,
Сотворил наш Господь…
На землях тех, не растёт…
Ни одного деревца!
Уж, ты, поверь мне».
И поэтому, Иосиф,
Каждый порядочный муж должен,
Дабы отвести от себя все подозрения Господа,
Быть обязательно женатым человеком.
А то… вдруг Господь заподозрит человека в этой скверне…
То тогда направит на него испепеление!
Вот поэтому, Иосиф,
Я и женился в свои, ещё, ранние годы.
Можно сказать: «Как я вылез из пелёнок
Так сразу же обзавёлся женою!» –
Ха – ха – ха!..
И представь себе, Иосиф,
Очень рад этому,
Ведь теперь я под защитой нашего Господа.
Да и дела мои сразу же пошли в гору.
И оттуда, по сей день, не спускаются.
А всё почему?
А потому что я, Иосиф, человек женатый!
И Господа нашего,
Неустанно,
За это, славлю.
Что Он дал мне жену и это счастье,
Что браком, семьёй называется.
Потому что я, Иосиф, в своё время,
Совершил Богоугодное дело.
Я женился,
Следуя Его заповеди.
Помнишь, Иосиф, муж праведный?
«Плодитесь и размножайтесь!» –
Так-то…
Потому, что в своей жизни я,
Строго следую Его словам,
Его законам,
Строго чту Его заповеди.
Чего и Тебе, Иосиф, от всей души, желаю.
Эй, хозяин,
Ещё кувшин вина,
Друга дорогого встретил я!
Да и в хозяйстве жена
Обязательно нужна.
Вот посуди сам:
Вот, к примеру, я
Зарабатываю деньги,
А вот моя жена и дети,
Уже всю работу по дому делают.
И поэтому,
В моём доме:
Уютно и сытно, и чисто,
А это очень приятная картина.
И не надо мне на прислугу тратиться.
Экономия, однако!
Всё выгода, какая-никакая…
Вот так, Иосиф, деньги и наживаются.
И в доме порядок и в кошельке позвякивает!
Так-то…
А потом Авессалом стал рассказывать ему, потому что разговор двух подвыпивших людей никогда не идёт по прямой линии, а шарахается из стороны в сторону, о своей семье, и описывать ему одну из своих дочерей, Марию. А Иосифу, тогда, подумалось, что у Авессалома других тем, для разговора, больше нет… и он вдруг заговорил о своей Дочери. Но… тут надо было знать этого человека, Авессалома!
Тут что надо, ещё, сказать, что у Авессалома от его брака с его женой Земфирой родилось пять дочерей. Мальчиков Бог ему так и не послал, хотя он Его об этом очень и очень просил в своих молитвах. Двух дочерей он уже благополучно выдал замуж. Две, из оставшихся, трёх, были ещё малы для брака. А вот Мария… так сказать, его средняя дочь, Мария, уже вполне созрела для этого дела, для брака. Но вот, как раз на ней всё дело и застопорилось. Всё ни как не удавалось найти ей мужа. Хоть Мария была и очень хороша собою, очень привлекательна для мужских глаз… но почему-то никто не спешил прийти к нему, Авесаллому, и попросить отдать ему Марию в жёны.
И Авессалом начинал, уже, очень переживать по этому поводу. И когда он встретил Иосифа на базаре… то ему сразу подумалось:
«А почему бы и нет?
Да, он уже в возрасте,
Но человек-то он хороший.
Живёт один,
Женат никогда не был.
А значит: и нет у него никаких наследников.
Хотя и… завещать-то ему нечего.
Но, как говорится: «Бедность не порок». –
Пусть он мою Марию в жёны возьмет.
Надо поговорить с ним на эту тему.
Ведь жить, вдвоём, веселее!
И будет у Марии, какой-никакой муж.
Что ж, так и быть, поговорю… поговорю.
А так мне что…
До конца моих дней кормить Её?
А когда я умру, то кто Её кормить будет?
Да, пусть обзаведётся хоть, вот, таким мужем.
Пора, Авессалом, брать тебе, это дело, в свои руки».
Авессалом
(Продолжая свою беседу с Иосифом)
– А семья у меня, Иосиф, просто замечательная,
Такую семью всякому человеку пожелаю.
Мир, любовь, благополучие…
А что человеку ещё в жизни нужно?
Да ты ведь и сам это знаешь.
Ты же был в доме нашем
И не однажды,
Когда крышу чинил мою прошлой осенью.
Сам всё видел, Иосиф.
Так уж сложилось, Иосиф,
Что нет у меня ни сестёр, ни братьев,
Что большая редкость в мире нашем.
Не послал Господь больше детей моим родителям.
За то мне Господь детей послал просто… восхитительных!
Правда: сыновей Он мне не послал.
Ну, сам понимаешь: раз Он решил так…
Значит Ему виднее,
А я на Него и не в обиде за это.
Да и кто я такой, Иосиф,
Чтобы противиться воли Бога?!
Так, песчинка… не более.
У которой пыль вместо мозга.
Хороший ты человек, Иосиф,
И представь себе…
Мне, вдруг, захотелось, очень,
Поближе тебя познакомить
Со своей семьёй:
С женой,
Своею,
И со своими дочерями.
Они у меня славные,
Дочери у меня сплошь все красавицы!
И я, по этому поводу, так считаю,
Что это милость, ко мне, Господа нашего,
За то, что я Его всею, своею, душою почитаю.
И на тебя, Иосиф, Его милость снизойдёт обязательно,
Тоже снизойдёт обязательно,
Если будешь исполнять все Его заповеди!
Ни одной не гнушаясь…
И особенно той, что касается брака:
«Плодитесь и размножайтесь!» –
Так ведь Господом нашим было сказано.
Так-то…
Да, ты, ведь, и сам это знаешь.
Да, дочери мои – это моя отрада!
А что человеку ещё в жизни надо?
Семья, Иосиф, вот что в жизни главное!
Ни золото, ни шекели
Не дадут человеку,
В последний час его,
Удовлетворения от прожитой им жизни,
Если он не обзавёлся душами родными,
Которые были бы, рядом с ним, по жизни.
И горести и радости с ним делили.
И его любили…
И, в последний час его, его не бросили.
«Если у человека шекели в жизни главное –
То человек очень ошибается». –
Я так считаю,
Свои мысли с заветами, Господа нашего, сверяя:
«Плодитесь и размножайтесь!» –
Так-то…
А всё почему?
А потому, что это шекели
Нужны человеку,
А не мы нужны им.
Да, они будут нам служить,
А как без них прожить?
Но они не будут по нам грустить,
Если мы оставим этот мир.
И в памяти своей они не сохранят,
Теплоту наших рук,
И устремлённый на них наш, любящий их, взгляд.
Только, Иосиф, семья,
Твоя семья,
Будет тебя вспоминать.
И просить Господа Бога,
Чтобы,
Он выделил тебе местечко под своим боком.
А им, шекелям… им всё равно кому служить,
За кем следовать.
Им все равно чьё им сердце радовать:
Толи сердце убийцы, негодяя,
Толи сердце честного человека,
А всё потому, что нет у них: ни совести, ни любви, ни верности…
Поэтому человека,
В последний час его,
Они ни чем не поддержат.
Железки – и есть железки.
Ты же знаешь: я не с Луны упал,
А со всеми вместе, всё свои годы, здесь обитал.
Поэтому прекрасно знаю:
Какую роль деньги в жизни человека играют.
И всегда стремился к тому, чтобы побольше их зарабатывать.
Но зарабатывать…
Чтобы их потом, с радостью, на семью свою тратить.
А не просто, чтобы, карманы свои набивать ими.
И количеству их радоваться.
Так-то…
Семья, же, это совсем другое дело, Иосиф.
Встанет она возле человека стеною,
В его последний час,
И человек увидит тогда…
И человек подумает:
«Нет, не зря я прожил жизнь свою,
Рас я сейчас, такой вот, нужен… хоть, кому-нибудь». –
Что, видя все его страдания, от него не отвернулись.
А к ложу его прильнули,
И ищут возможность, любую,
Чтобы облегчить его участь,
Его страдания,
И к Богу молитвы свои посылают,
Чтобы Он его с ними оставил.
Что все эти люди:
Его дети и внуки,
Молятся Богу,
Чтобы Он смерть отвёл от него.
Потому, что они его очень любят.
И бояться его потерять.
И вот тогда…
Божия Благодать
Войдёт в сердце человека,
Потому, что он увидит в минуту эту… любовь.
Что любовь его окружает!
Любовь – вот что, Иосиф, в нашей жизни самое главное!
Ведь если люди, вокруг его смертного одра собрались,
А не бросили его,
В последний час его,
Значит: он жизнь свою прожил правильно!
И вознесёт к Господу, человек, мысли свои
И будет Его благодарить,
За то, что он сейчас ни в пыли лежит,
На, какой-нибудь, из улиц…
А псы, уже, с нетерпением, ждут минуты
Когда же он, наконец-то, испустит дух свой.
Чтобы вцепиться в его плоть своими зубами…
И насытиться его мясом!
Да, Иосиф, и вот такое, бывает,
С неумным человеком,
Который слова Господа нашего, пропустил мимо своего сердца.
И… ведь псам тоже надо чем-то обедать.
Ты, когда-нибудь, такое, Иосиф, видел?
А я видел.
Очень жуткая, я так скажу тебе, Иосиф, картина!
И некому собак от него отогнать…
Да…
Потому, что всем на него наплевать.
А вот если бы у него была семья,
Такая беда, с ним бы, не произошла.
Ты прости, Иосиф, за эти подробности меня.
Ноя был вынужден тебе это рассказать…
Да…
Что бы от такого,
Или чего подобного,
Уберечь тебя.
А всё потому, Иосиф, что к тебе лежит моя душа.
А ведь,
Если бы,
Тот человек, чтил заповеди Бога нашего,
Помнишь, Иосиф: «Плодитесь и размножайтесь!»
То смог бы уберечь себя
От такого конца.
Так то…
А семья, человека,
От всего этого,
Его охранит.
И если ему суждено почить…
То он, по-человечески, окончит свои дни.
А они… будут в сердцах своих, потом, хранить
Память:
Кто о деде, кто о папе… а кто о маме.
Вот такие, Иосиф, они:
Нехитрые мысли мои.
Да… дочери мои
Отрада души
И глаз моих!
Да, ты же видел их в тот раз,
Когда работал у меня.
А вот с тех пор, самая любимая Дочь моя…
Сказочно расцвела!
И как спелое яблочко
Уже созрела для брака.
Последние, две, ещё молоды для этого дела.
А вот Мария как раз вписывается в эту тему.
Мария расцвела, просто, красавицей.
Ведь ты, Иосиф, человек не женатый,
А что тянешь со своим браком?
Ведь вдвоём-то жить веселее.
А ты что думаешь на эту тему?
Иосиф
– Да я что… я не против.
Вот только с деньгами у меня не очень…
Как не тружусь, как не стараюсь,
Бедность меня, из своих объятий, не выпускает.
А как без денег содержать семью?..
То-то… вот так один и живу.
Авессалом
– А я так тебе, на этот вопрос отвечу, Иосиф.
Бог милостив ко всем своим овцам,
Которых Он
Неустанно пасёт
И днём и ночью.
И каждому Он даёт
По его послушанию.
Помнишь? Он сказал: «Плодитесь и размножайтесь!» –
И тот против Бога грешит, кто этого чурается.
А если человек свою жизнь ведёт в русле заповедей,
Его…
Тогда у человека всё хорошо!
Ведь как бывает:
Живёт человек не богато
Поэтому и не мечтает о браке.
А потом, вдруг, меняет своё решение,
Потому, что он встретил… Женщину!
От взгляда, на которую,
У него душа его и сердце, его, лопаются.
Лопается от Любви, что вдруг в них заполыхала.
И как жить без Неё дальше? Он не знает!
И не смотря на своё безденежье
Он берёт себе в жёны эту женщину.
И вдруг в его жизни всё меняется,
Всё налаживается.
И у них в семье деньги появляются.
А почему?
А потому, что Господь видит,
Что человек этот заповеди Его чтит.
И Он, с Небес, на него взирая,
Милость Свою ему посылает.
И у человека, в его жизни, всё налаживается.
И они счастливо, со своею женою, жить начинают.
Может быт и не так, как бы хотелось: богато.
Но обязательно счастливо.
Это быль, Иосиф, а не моя сказка.
Так-то…
И то, что я сейчас описал тебе,
Так это история двух моих дочерей.
Они тоже вышли замуж за людей
Совсем не богатых.
И им, этим людям, принесли удачу.
Вот такие, Иосиф, у меня дочери.
Богом они поцелованы!
И я точно знаю: «И с тем человеком будет такое же.
Если он мою Марию возьмёт себе в жёны». –
Ты задумайся, Иосиф, над моими словами,
Ведь я тебе только добра желаю.
А ведь ко мне в дом постоянно приходят мужчины
И просят меня, чтобы я согласился,
Отдать им свою Марию
В жёны…
Но я-то вижу, что сердца у них чёрные.
Вижу, что не любят они мою Марию,
А только хотят, с Её помощью, обогатиться.
Что мечтают взять они Её в жёны,
Чтобы их кошельки наполнились золотом.
Но я так скажу тебе, Иосиф,
Я никогда не пойду на такое!
Я хочу: «Чтобы Она вышла за муж за человека…
У которого было бы чистое, доброе сердце.
Прежде всего:
Глубоко
Порядочного». –
Ну… вот за такого как ты, брат, мой.
За человека, которого Бог любит.
И тогда мне не стыдно будет
Смотреть в глаза людям.
А дай я тебя поцелую!
И он, обняв Иосифа, жарко целует его сначала в правую, а потом в левую щёку.
– Иосиф, мне пора домой, к моей семье.
А на прощание я так скажу тебе:
Приходи ко мне в дом в любое время,
Для тебя всегда открыты мои двери.
Познакомлю тебя с женой и дочерями.
Марию мою увидишь своими глазами.
И если я, хоть капельку соврал тебе, что она красавица…
То плюнешь, мне, в глаза мои…
А вдруг между вами, что-нибудь, да и сладится?
Кто его знает?
И учти, Иосиф,
Я предложение такое,
Раньше никому не делал.
А вот, как тебя сегодня встретил…
Так сразу и подумал,
Что из тебя и Марии
Прекрасная бы пара сложилась.
И всё у вас бы получилось.
Я это всем сердцем своим чувствую…
Вот за тебя бы я не задумываясь,
Отдал свою Дочурку.
Я был бы рад зятю такому,
Как ты.
Ты это теперь всегда, в своём, уме держи.
Да будет всё, как угодно Богу!
Не стесняйся, приходи в дом мой,
В любую погоду,
В любое время.
Для тебя всегда открыты его двери
И моё сердце.
И ещё, Иосиф, я себе позволю…
На прощанье, с тобой, себе позволю…
Позволю себе такое, тебе, напомнить…
Хотя, конечно же, и без меня
Ты знаешь такое сам.
Дорогой ты мой брат, Иосиф,
Жизнь наша уж так устроена Богом,
Что нам людям, Иосиф, свойственно…
Болеть и умирать.
Уж так… эту жизнь устроил Творец наш.
Если сляжешь… есть за тобой кому ухаживать?
Есть кому подать тебе чашу с водой
И накормить тебя едой?
И нам бы, лучше, заранее знать
На кого нам опереться в тот, трудный для нас, час.
И кто нас…
Проводит в последний путь наш?
Вот у меня есть моя семья:
Дочери, внуки, зятья…
На них, в своей жизни, и опираюсь я.
А кто поможет тебе,
Есть ли у тебя, в твоей жизни, такой человек?
А кто в последний путь проводит тебя?
Да, да…
Всё знаю я…
Об этом у нас, как-то, не принято говорить,
Чтобы беду, сею, на себя не навести.
Но… никуда нам от этого не уйти…
Говори – не говори…
А, всё равно, не уйти.
Нам… это дело, никак, от себя не отвести.
Вот такие они
Нехитрые мысли мои.
Прощай, Иосиф, и помни:
Двери моего дома
Всегда для тебя открыты.
И пусть Бог поможет тебе в мои слова вникнуть.
Никто другой, как я,
Желаю тебе добра.
Эй, хозяин, получи с меня.
На этом Авессалом и попрощался с Иосифом.
СЦЕНА lll
ОСМЫСЛЕНИЕ
К тому разговору Иосиф, на удивление самому себе, не отнёсся как к пьяной болтовне своего собутыльника. Он, почему-то, стал всё чаще и чаще возвращаться к его словам, задумываться над ними.
Иосиф
– А ведь Авессалом был прав… тогда.
Когда он о браке людском размышлял.
Ведь действительно, порядочному человеку
Очень нужен он… брак этот.
Ведь меня уже достали все, эти,
Соседи
И знакомые,
Одним и тем же вопросом:
«Когда же ты женишься, Иосиф?» –
Как будто у них нет дел важнее,
Как меня пытать вопросом этим?
Ведь действительно: наша жизнь так устроена,
Что без брака в ней жить невозможно.
У людей сразу возникает к тому недоверие,
Кто не женился в нужное время.
Тогда уже у людей фантазии в голове играть начинают.
И тогда они всякую чушь, о том человеке, сочиняют.
Что, мол, он болен и у него нет здоровья,
На супружеском ложе,
Исполнять «свой долг» перед женою.
А вдруг и тебя, Иосиф припишут к «этим»?..
Тогда уж, вовек, не отмоешься от грязи этой.
Потом уже никому не докажешь,
Что ты человек нормальный, праведный.
Людская молва быстро, по всему свету,
Разнесёт грязь эту.
И тогда до последних дней твоих, Иосиф,
Позор будет твоей женою!
Так что пока не поздно, Иосиф,
Не сломай себе жизнь, дорогой ты мой.
И ведь действительно, я сам такое не раз замечал…
Всё, правда, в Авессалома словах.
Вот: живёт человек бедно,
На самого себя у него не хватает денег.
И вдруг он женится!
А от этого
Его жизнь не ломается:
Как жил – так и живёт!
Как питался – так и питается!
Вот только жизнь у него всё равно меняется.
Новым смыслом она наполняется.
Потому, что дети у него рождаются!
И люди его за это ещё больше уважают.
Потому что взрастить детей – это
Не простое дело.
И люди за это уважают человека.
Давай: женись, Иосиф, пока что… ещё не совсем старый.
Пусть и у тебя новая жизнь появится.
С тех самых пор, после того разговора с Авессаломом в кабачке, мысли о браке стали приходить к Иосифу всё чаще и чаще. И чем чаще они к нему приходили, тем сильнее с каждым разом он себя убеждал о необходимости ему вступить в брак. И он с каждым разом находил для себя всё более и более значимые и веские для этого, такого важного дела в жизни всякого добропорядочного человека, к коим он и себя причислял, причины, сделать этот шаг. Тем более, что и кандидатура для брака уже, как бы, нарисовалась. Это дочь Авессалома:
– Что ж: пойду, схожу,
Посмотрю.
Меня от этого не убудет.
Зато точно знать буду,
Что это за кандидатура?
А ведь прав Авессалом: а как не крути,
Без брака человеку не прожить,
Нормально не жить…
Спокойно не дадут жить люди,
Замучают,
Вопросами своими замучают.
Да уже замучили:
«Почему, Иосиф, ведёшь жизнь холостую?» –
Я-то, вот, в их дела не лезу!
А они мне…
Весь мозг, мне, уже проели,
Вопросом этим!
Им-то, им-то какое до этого дело?
Но нет… всякому эта тема интересна.
Ещё, и лезут, в душу, со своими советами.
Мол: «Сходи к первосвященнику,
Он знает своё дело,
Дашь ему пару шекелей,
И он поправит это дело.
Женишься немедленно.
Он молитвы, специальные, знает
И от безбрачия тебя в рас избавит». –
Ах, люди, люди,
Что вы все лезете, и всё лезете в жизнь мою?..
Вам что, своей мало?
Лучше бы свои проблемы решали.
А то, на некоторых, без слёз не взглянешь.
Да и в быту, в хозяйстве жена
Обязательно нужна!
Дом требует заботы,
А это, ведь, тоже работа.
А у меня уже сил не хватает:
И хозяйством заниматься
И на людей батрачить.
А ещё он сказал, что его дочери,
Приносят
Деньги и удачу.
Но лишь тому: деньги и удачу,
Кто с ними, с чистым сердцем, сочетался браком.
А это факт немаловажный.
Это нельзя, со счёта, сбрасывать.
А вдруг его Дочь «крокодилом» окажется?..
Тогда, конечно же, о браке…
Не может быть и речи о браке!
Но он про Неё совсем другое сказывал.
Да… мой отец не знал удачи,
Поэтому деньги и не водились у него в кармане.
Да, ещё, и собаки эти…
Которые, теперь, во снах меня преследуют…
Будь они прокляты эти собаки.
Которые тебя, Иосиф, потом, по кускам и растащат!..
Если ты и дальше жить один останешься.
И не сделаешь, в своей жизни, правильного шага.
И дальше будешь отказываться от брака.
И не обзаведёшься сыновьями и дочерями.
Чтоб они от тебя собак отогнали.
А то… «скопытишься», где-нибудь,
А они, уже, «тут как тут»!
Ты ещё тёпленький,
А они, уже, пьют твою кровушку.
Тьфу ты!..
А вот твоя семья,
Если, таковая, будет у тебя,
От этого позора,
И оградит тебя!
И как положено,
Могиле тебя, не растерзанного,
Потом придадут.
И ты правильно, красиво закончишь свой жизненный путь.
Всё правильно, Авессалом, всё правильно:
«Плодитесь и размножайтесь!» –
Так нашим Богом сказано!
Вникни, Иосиф, в слова его повнимательнее.
Вот сочетаешься, с его Дочерью, браком
И всё у тебя в жизни наладится.
И деньги… глядишь появятся.
А-то я стар, уже, батрачить.
И ещё удача!
Да! Удача, в моей жизни, появится.
И это тоже очень важно,
Ведь я,
Никогда,
Не был удачлив.
Может быть с удачи
И начинается у людей счастье?..
Эх, вот бы попробовать, что это такое счастье,
Хоть, когда-нибудь… однажды…
Ах, как же прав Авессалом!
Ах, как же прав был он,
Что тот разговор,
О браке, он со мной, завёл.
Почаще бы с ним встречаться,
Чтобы ума от него набираться.
И так… все «за» и «против» я уже взвесил.
И приемлю, для себя, лишь, одно решение:
Женюсь…
И в этом, лишь, сплошные плюсы вижу.
И если Дочь его действительно мила,
Собою хороша,
Что ж, пусть так оно и будет, тогда.
Ах, как же он Её описывал!...
Что ж… больше, теперь, причин не вижу я
От брака мне отлынивать.
Желание есть…
Кандидатура есть…
И если суждено мне
Мужем стать?..
Пусть Бог, тогда, благословит меня.
И вот в один из дней он принял для себя окончательное решение пойти к Авессалому… на разведку.
Иосиф
– Что ж, пойду, схожу, посмотрю.
Вот только сразу ему не скажу,
В чём, на самом деле,
Цель моего визита.
А скажу… что проходил, вот, мимо.
И еще раз хочу поблагодарить его за угощение,
В то воскресенье.
А дальше… а дальше,
«Как карта ляжет».
Господь… Он всё по своим местам расставит.
С этими мыслями, одевшись в свежую одежду, подбодрив себя парой добрых глотков тёплого вина из кувшина, он и отправился на разведку. На разведку своего будущего.
СЦЕНА IV
ПЕРВОЕ СВИДАНИЕ С МАРИЕЙ
Дойдя до дома Авессалона Иосиф мысленно прочитал, про себя, какую-то, молитву, и не уверенно постучал в ворота дома. Через некоторое время ворота открыл хозяин дома Авессалон. И сразу же широко, добродушно, приветливо улыбнулся Иосифу.
Авессалом
– Здравствуй, Иосиф, входи, входи дорогой!
Сейчас мой дом – это твой дом!
Я ждал тебя, представь себе:
Сегодня ночью ты, во сне, являлся мне.
И ты сказал мне:
«О, мой брат, Авессалом,
Сегодня днём
Я навещу твой дом.
Соскучился я по тебе,
Ведь ты такой хороший человек!» –
И вот ты здесь,
Не постижимы замыслы Бога,
Но Он всегда укажет человеку правильную дорогу.
Эй, жена,
Накрой стол и угощения подавай,
И пусть Мария тебе поможет.
Достойно встретим гостя дорого!
Так что же это мы стоим у ворот-то?
Прости меня, ради Бога, человека нерадивого.
Заходи, скорее, заходи во двор мой,
В дом мой,
Это теперь и твой дом,
Брат мой.
Ещё минута и примемся за угощение,
Мы, как раз собирались обедать.
Иосиф
– Здравствуй, Авесаллом.
А я вот тут… мимо шёл…
Мир твоему дому.
Пусть всегда все будут в нём
Сыты и здоровы!
И пусть живут в нём любовь… и удача.
Да бережёт Господь всех его домочадцев.
Пусть в вашем доме никогда хлеб не переведётся,
И мёд никогда не переведётся.
И пусть всегда вы, все, будете сыты и здоровы!
Авессалом
– Спасибо тебе, Иосиф, за слова твои добрые.
Слова твои - сахар, нет, не сахар - они слаще мёда.
Ещё никто, и никогда
Мне такого не желал.
Да сбудутся все эти твои великие слова!
Конечно, говорили люди и раньше,
В мой адрес,
Слова всякие: добрые, разные…
Но, так как ты сказал… это ты мёд пролил на мою душу.
Вот так бы стоял и слушал тебя, слушал…
Иосиф
– А я, вот, шёл по делам своим,
Всегда ведь надо дело, какое-нибудь, решить.
И вдруг смотрю,
Что мимо дома твоего прохожу…
И тут я вспомнил,
Что я человека хорошего
Так и не поблагодарил,
За вино его,
За угощение его.
И мне сразу стало стыдно,
Ведь я мог тебя, этим, обидеть.
Помнишь,
То воскресение,
Когда мы, с тобой, на базаре встретились?
И ты, от всего
Своего,
Щедрого,
Сердца
Пригласил меня в кабачок,
Вина отведать.
А потом ты мне подарил чудную беседу.
Из которой я,
Для себя,
Так много извлёк полезного.
А вот моя неучтивость
Могла тебя, такого хорошего человека обидеть.
Представь себе: шёл совсем в другую сторону
И, вдруг, смотрю: твои ворота!
И тут же я решил постучаться в твой дом…
И исправить её,
Ошибку, свою, исправить.
И поблагодарить тебя,
От всего сердца
За твоё угощение
И приятную беседу.
Авесессалом сделал такое лицо, как будто он силится «вспомнить», «ищет» в своей памяти именно тот день, когда он угощал Иосифа вином.
– Ну, вспомни тот день воскресный,
Когда мы, с тобой, на базаре встретились.
И ты пригласил меня в кабачок
И угощал меня в нём
Добрым вином…
Вспомнил?
А я тебя так и не успел поблагодарить за него.
Потому что ты встал и так быстро ушёл.
А помнишь, какие правильные беседы ты со мною вёл?
О браке, о жизни, да и много ещё о чём.
Учил меня уму разуму
И я так тебе за это благодарен.
Иосиф, в своём приветствии Авессалому, специально упомянул слово «брак», чтобы намекнуть ему об истинной цели своего визита. Но вот именно он хотел ему только намекнуть, тем самым давая понять, что он хозяину дома ничего не обещает. Политик однако!
– И вот сейчас я в твой дом пришёл,
Чтобы исправить свою ошибку
И поблагодарить тебя за ту чудесную встречу,
Которую ты подарил мне.
И за то доброе вино,
Которое радостью наполнили сердце моё.
Авессалом
– Что ты, Иосиф, не стоит благодарности,
Да, теперь я всё вспомнил ясно.
Хорошо посидели,
У меня осталось очень приятное впечатление,
От нашей встречи.
А то вино…
Оно было
Так себе…
Совсем обычное, для такого заведения.
А вот сегодня я угощу тебя вином… которое большие мастера сделали,
Мастера своего дела!
Я им угощаю только самых своих дорогих гостей.
Таким вином не стыдно угощать, даже, и царей!
И если честно сказать…
То это я должен благодарить тебя.
За то, что ты мне тогда
Подарил чудную беседу.
И согласился на меня потратить своё драгоценное время.
Ведь вокруг меня одни женщины.
А какие с ними могут быть беседы…
У них только одни наряды, на уме,
Да украшения.
Поэтому я с удовольствием, когда встречаю достойного человека,
Завожу с ним беседу.
Чтобы душу и разум свои потешить.
И вот как я мыслю, Иосиф:
Это не твои дела,
Ты уж прости меня,
За эти дерзкие мои слова.
Сегодня тебя, Иосиф,
Довели до моего дома.
И дали мне возможность
Снова тебя увидеть, брат мой!
Это Бог привёл тебя в мой дом.
Это так же верно, как и то…
Что Луна называется Луною,
А солнце - Солнцем!
Ведь так, Иосиф?
Тут раздаётся девичий голос
– Мужчины, в дом входите.
Обед уже вас ждёт
Или вы сыты?
Авессалом
– Слышал, Иосиф, этот чудный голос?
Это Мария, средняя моя Доченька,
Она большая шутница,
С Ней не соскучится тот, кто на Ней женится.
Прошу тебя, Иосиф, окажи мне такую честь,
Преломи со мною хлеб.
Не погнушайся моей скромной пищи.
Войди, Иосиф, в моё жилище.
И будь в нём дорогим гостем,
Нет не гостем – хозяином.
И пусть вино не замутнит наш разум.
А нашим душам и сердцам пусть оно даст утешение,
Чтоб… что так скоротечна жизнь на земле,
Забыть нам, хоть, на время.
СЦЕНА V
А дальше… Авессалом берёт Иосифа под руку и вводит его в дом. Красивая, большая скатерть расстелена на ковре, который, в свою очередь, разослан на деревянном полу. Она уставлена различными блюдами. Тут и жирные куски баранины, и хлеб, заботливо разломанный на куски, и блюдо с различными фруктами, и в отдельном блюде, целая гора сваренного риса, чаша с мёдом и крупные финики, а также кувшин с водой и вином.
А ещё Иосиф увидел женщин живущих в доме Авессалома, он увидел его семью. Они стояли у стены, примерно в двух метрах от накрытой скатерти. В середине этой группы стояла уже не молодая женщина. И Иосиф знал, что это его жена. И он даже не забыл её имя: Земфира. В своей правой ладони она держала ладонь одной из своих девочек, стоящей рядом с ней. А с левой стороны рядом с ней стояла, а иначе и не могло бы быть, их дочь Мария. Своей правой ладонью она держалась, в районе локтя, за руку своей матери. Как бы тем самым показывая Иосифу, что она под защитой своей матери. А в своей левой ладони она держала ладонь своей младшей сестры. И по тому, как все эти женщины держались друг за друга Иосиф понял, что их связывает между собой большая любовь и большая привязанность к друг другу. Все его женщины были одеты, поверх их основной одежды, в красивые свободно облегающие их фигуры расписные разными затейливыми узорами, халаты. А их головы покрывали красивые платки чёрного цвета расшитые золотыми нитями. Иосиф сразу обратил внимание, на то, что все его с интересом рассматривают… все кроме Марии. Она стояла, чуть склонив голову опустив глаза.
Авессалом
– Иосиф,
Позволь мне
Представить тебе,
Мою семью.
Это моя жена Земфира,
Это моя дочь Мария,
А то две мои младшенькие.
Это вот Соня, а это Сара.
Иосиф поклонился им.
Иосиф
– Прошу вас простить меня, великодушно,
Если я покой ваш нарушил.
Если я своим визитом
Нарушил мирное течение вашей жизни.
Просто я проходил мимо,
Вашего дома.
И тут я вспомнил,
Что забыл поблагодарить Авессалома
За его угощение и приятную беседу,
В недавнее воскресенье.
И вот я решил исправить свою ошибку.
Ещё раз прошу, вас, меня простить, что покой ваш нарушил.
Авессалон обратился к своим домочадцам.
– Прошу вас, милые мои,
Познакомиться с другом моим,
С братом моим.
Судьба не подарила мне брата
И это место, в сердце моём, было не занято.
И вот, так было угодно Богу,
Чтобы Иосиф,
Занял это место.
И я очень рад этому.
Прошу, вас, принять его всей душою.
Он человек: очень порядочный, хороший,
Очень достойный!
Да, вы его уже знаете…
Он был уже и раньше в доме нашем.
Помните, прошлой осенью
Он чинил крышу нашего дома?
Я сразу в нём узрел человека порядочного, достойного.
И моя душа к нему потянулась…
Ведь так редко нам встречаются хорошие люди.
Теперь вот он сам
Решил, нам,
Нанести свой визит.
И нам, наше гостеприимство, велит
Его за это поблагодарить.
Так чего же мы ждём?
Давайте садимся и обед наш начнём!
Покушаем
Этой скромной пищи,
Которой Господь снабдил нас!
Все усаживаются за стол.
– Иосиф, мы люди в обращении простые,
Поэтому вкушая этой пищи,
Делай так, как ты привык это делать,
Как тебе будет удобнее.
Прости меня, Иосиф, за этот мой скромный стол.
Но это всё, что есть в доме моём,
А я и за это благодарен Богу.
Что Он, хоть вот так… не даёт нам помереть с голоду.
После чего Авессалом берёт в руки кувшин с вином и разливает его по чашам приготовленных специально для этого. Наливает Иосифу, своей жене, и себе. После чего ставит кувшин обратно на скатерть. А потом одна из девочек, что постарше, берёт кувшин с вином и наливает немного вина своим сёстрам: Марии и Саре, ну, и себе тоже. После чего ставит его обратно на скатерть. А Мария берёт со стола кувшин с водой и разбавляет водой вино в чашах своих сестёр, и конечно же в своей.
После чего Авессалом обращается к Иосифу.
– Дорогой мой гость,
Какое счастье, что ты время нашёл
Чтобы посетить мой дом.
И прежде чем сделать глоток
Из этой чаши с вином,
Я хочу произнести тост:
«Эту чашу с вином,
Я поднимаю за здоровье твоё.
Да подлит Господь твои дни,
Чтобы люди, видя всю твою жизнь,
Видя все праведные плоды трудов твоих,
Видя все добрые дела твои,
С тебя бы брать пример могли.
Чтобы люди видя,
Что творишь ты,
Только, Богоугодные дела,
Во всём бы брали пример с тебя.
И жизнь свою, во всём, выстраивали бы так,
Чтоб быть похожими на тебя!
Ведь если все будут брать пример с тебя…
Дорогой мой, брат,
В этом мире не будет больше зла.
Скверна исчезнет из людской жизни
И у людей будут, в головах их,
Только правильные мысли.
Так выпьем же за эти слова,
Эти чаши полные доброго вина,
До дна!»
Что взрослые и делают. После чего Авессалом взял кусок хлеба, обмакнул его в чашу с мёдом, а потом протянул его Иосифу. А пока Иосиф закусывал, он, опять разлил вино по чашам. На это раз слово, как и положено в таких случаях, взял Иосиф.
Иосиф
– Спасибо тебе, Авессалом,
За гостеприимство твоё.
О нём, о гостеприимстве твоём,
Молва далеко идёт
За порог
Дома твоего.
Пусть в доме твоём
Никогда не переведутся ни хлеб, ни мёд.
Да будут Благословенны твои дочери,
Да пошлёт им Господь мужей хороших,
Их достойных.
После этих слов взрослые снова осушили свои чаши и приступили к пищи. И уже дальше их разговор, за приёмом пищи, пошёл совсем непринуждённо, абсолютно на всякие темы.
СЦЕНА VI
РАЗГОВОР ПО ДУШАМ
После того, как люди наелись, а это хорошо было видно, например, по мужчинам, по их раскрасневшимся от вина лицам и их позам, потому что набитые обильным вкушением пищи их желудки стали мешали им сидеть, Земфира осведомилась у своих дочерей: наелись ли они? И получив утвердительный ответ на свой вопрос, встала из-за стола и увела своих девочек в другие комнаты. Тем самым оставив мужчин одних. Потом через пару минут в комнату вошли Сара и Соня. Каждая несла в своих руках по большой подушке. Одна из девочек положила свою подушку около правой руки своего отца, а другая девочка сделала тоже самое: положила подушку на ковёр подле Иосифа, после чего девочки удалились.
Авессалом, поудобнее пристроив к себе подушку под правый бок, облокотился на неё, и развалился на ковре. Иосиф сделал тоже самое, только свою подушку он положил себе под левый бок, чтобы их лица были напротив друг друга.
На какое-то время над мужчинами повисла тишина. Авессалом молчал, делая вид, что вот-вот, от вина и обильной пищи, его сморит сон. На самом деле он ждал от Иосифа настоящего объяснения своего поступка: так зачем же он, всё-таки, пришёл к нему в дом? Он мог, об этом, только догадываться… но только, в лучшем случае, лишь на пятьдесят процентов. Но Авессалом был опытным человеком и стратегом, почти что, во всех делах, которые его окружали, в этом мире, со дня своего рождения. И поэтому он знал, что гнетущая тишина, которая начинала сейчас довлеть над ними, толкнёт Иосифа на откровенный разговор с ним. И вот ещё минута и… Иосиф заговорил.
Иосиф
– Благодарю тебя, Авессалом,
За этот, твой, роскошный стол.
За это чудное вино.
Признаюсь:
Вкуснее его,
Ещё,
Не пил я в своей жизни,
А ты мне дал им насладится.
Щедрость твоя просто безгранична!
Но, всё же, самое главное – это то,
Что я пил его
В кругу таких милых и приветливых людей.
От этого вино стало, для меня, ещё вкусней.
А ведь сегодня
Всего этого
Могло бы и не быть,
Если б стопа, мои,
В твой дом меня не привили.
Что это, как не воля
Нашего Господа?
Было дело, кое-какое, у меня
Но всё никак не доходили руки у меня
Начать его решать.
И вот сегодня, я
Наконец-то, собрался,
В стоящей передо мной задачи,
Точку жирную поставить.
Представь, пошёл совсем другой дорогой.
И вдруг смотрю…
Стою
Перед воротами твоего дома.
И, какой-то, голос
Говорит со мною:
«А ведь ты не прав, Иосиф,
Авессалом.…
Он так любезен был с тобой:
Угощал тебя вином
И вёл с тобой душевный разговор.
Уча мудрости тебя,
Ну, например:
Как для, всякого, мужчины полезен брак.
Что каждый добрый человек
Обременён семьею должен быть своей.
А ну, давай-ка, в дом его постучись
И ему в ноги поклонись.
И поблагодари его:
И за его мудрость и за вино».
И вот теперь, Авессалом,
Веду с тобой непринуждённый разговор,
В доме твоём.
Так вот, что я хочу, Авессалом, тебе сказать:
Мудрость твоя… через мозг мой прошла
И в сердце моё вошла.
А через сердце вошла в душу.
И свила там гнездо…
Ты не спишь, ты меня слушаешь?
Авессалом
– Иосиф, я весь во внимании,
Продолжай, брат, мой…
Иосиф
– Так вот: после нашей встречи, домой придя
Я уже до утра
Не смог заснуть.
Потому, что мудрость твоя, всю душу мою,
Освятила.
И я понял: что я так больше жить не в силах.
Ведь голос, что ты в моей душе зачал…
Возмужал.
И вот теперь, чем бы не был занят я…
Он везде преследует меня!
С утра и до вечера, и даже поздней ночью
Он теперь меня тревожит.
И твердит мне всё одно и тоже:
«Давай, давай женись, Иосиф!»
А я ему:
«Где же я женщину себе хорошую найду
Для этого дела.
А ну, ответь-ка, мне?
Да, я работник хороший,
А вот за женщинами ухаживать я не очень… не умею,
Не обучен я этому делу». –
А он мне: «А ты забыл, что Авессалом,
Этот благородный человек,
Предлагал тебе,
Посетить его дом.
Чтоб он мог тебя, Иосиф,
Познакомит со своей семьёй.
А ведь среди его детей, дочерей.
Есть и Та,
Что прекрасной розой расцвела.
И если ты окажешься Иосиф,
Человеком, его дочери, достойным…
То он, может быть… отдаст тебе Её в жёны». –
Авессалом, как только я увидел твою дочь,
Марию,
Так тут же красота, Её, меня сразила.
Когда в тот раз, в воскресенье,
Мы вели, с тобой, беседу.
И ты упомянул в ней…
Сказав в ней,
Что дочь твоя прекрасна,
Каюсь,
Я подумал:
«А как же может быть иначе?
С родителями, такое, сплошь и рядом,
Что их дети: самые, самые…
И умные и прекрасные.
Ну, и так далее…
На то они папы и мамы,
Чтобы на детей своих не нарадоваться».
И вот сегодня, в твой дом придя,
Что вижу я?
Что подтвердились все твои слова!
Мария… Дочь твоя…
Прекраснее любого цветка,
Что в своей жизни видел я!
Ты прав, Авессалом,
Как ты, Её, мне описал!
Лишь раз,
Взглянув на Неё, сразу понял я тебя…
И как мужчину и как отца.
И я благодарю тебя,
За то, что ты возможность, мне дал,
Открыв двери своего дома, для меня,
И мне полюбоваться Её красотою…
Теперь не знаю, что со мною происходит?..
Твои слова,
В тот раз,
О семье, о браке…
Они меня с тех пор не оставляют.
И, чем бы я не занимался,
Я слышу их.
Уста твои,
Как будто бы,
Теперь, всегда, со мною рядом…
И всё наставляют меня, наставляют…
И вот теперь, когда увидел я твою Марию,
В моей жизни сразу же, всё, и прояснилось!..
И тут же понял я:
«Что лишь Её всю жизнь свою искал.
Всю жизнь, свою, Её лишь ждал». –
Поверь мне, Авессалом: «Когда других я вижу женщин…
Мне на них смотреть неинтересно.
Видя их привлекательность
Или даже красоту…
Мимо них, спокойно, прохожу.
Ни чем их красота
Не трогает меня».
Мария же… не знаю, как это объяснить…
Моё сумела сердце, сразу, покорить.
Сумела суть, во мне, мою мужскую разбудить.
А ведь мы с Ней не обменялись и словом.
Объясни мне, Авессалом,
Ведь ты же человек учёный,
Как может быть такое?
Ведь теперь, после того как я Её увидел…
Без Неё нет для меня больше жизни.
Теперь прошу я у тебя Её руки,
Следуя мудрым словам твоим,
Что: «Каждый человек,
Семьёй своей,
Обременён должен быть». –
Воистину слова твои мудры!
И вот… следуя им…
Прошу тебя… чтобы ты,
Со своей стороны…
Рассмотрел такую возможность…
Отдать, свою Марию, мне в жёны.
Видит Бог, как противиться моя душа…
Сейчас,
Хоть, хоть одним словом, обидеть тебя…
Быть может мои слова
Тебе покажутся сейчас: грубыми, неучтивыми…
Но ты, уж, прости меня,
Человека простого,
Неучёного…
Что не сумел сказать я по-другому,
Что не стал «ходить вокруг да около».
Что скажешь мне, Авессалом,
Или мне уже идти вон,
Из дома твоего?
Скажи мне: есть ли у меня надежда?
Не томи моё сердце…
Авессалом был опытным игроком в шахматы и он теперь ясно понимал, что все его комбинации, все его ходы привели его к так им желаемому результату. Но он, в тоже время, хорошо знал, что с подвыпившими людьми ни о каких делах говорить нельзя. Ведь, протрезвев человек может отказаться, от накануне с ним заключённой сделки. Поэтому Авессалом не спешил радоваться. Он понимал: «Лучше пусть Иосиф поварится в не определённости этого вопроса. А там… если через два – три дня он не передумает, и его чувства к его Марии, которыми он вдруг воспылал, не угаснут, а окажутся подлинными то… тогда можно будет поговорить и о
деле».
Авессалом
– Надежда есть у каждого из нас,
Пока не пробил наш последний час.
Человек всегда вправе надеяться…
Что успехом увенчается его дело.
Иосиф, ты безусловно человек достойный.
Но в этом деле последнее слово…
Будет за Марией.
Я Дочь свою не посмею насилием
Выдать за муж за того,
Кто не мил Ей.
Сначала мне надо сообщить Ей о твоём предложении,
Чтобы узнать мне Её мнение.
И я, так думаю:
«Ей надо дать пару дней на раздумье». –
А, как только Она познакомит меня со своим ответом…
То я сообщу его тебе, тут же, немедленно.
Но я Её характер зная… знаю,
Что пару дней Ей будет достаточно.
Чтобы принять своё решение.
Так что, Иосиф, жди от меня… то есть от Неё ответа.
В самое ближайшее время.
После этих слов Авессалома Иосиф понял, что его миссия выполнена. И всё, что он хотел узнать для себя, он узнал. А значит: у него нет больше причин задерживаться в этом доме. Пора и честь знать. И Иосиф попрощался с Авессаломом.
Иосиф
– Ещё раз спасибо тебе, Авессалом,
За твой, такой, сердечный приём.
Прощаюсь с тобой,
Но ухожу с надеждой.
Что это не последняя наша встреча.
Авессалом
– Мне, тоже, хочется думать, что я с тобой не прощаюсь.
Поэтому я так скажу тебе, брат мой, Иосиф: «До свидания».
После этих слов Авессалом проводил Иосифа до ворот, открыл их передним и Иосиф перешагнул через порог дома Авессалома, и направился к своему дому. Авессалом ещё немного, посмотрел Иосифу в след, после чего закрыл за ним ворота и направился в дом. Он, нет, не шёл, эти несколько метров пока он не вошёл в дом, ему казалось, что он летит на крыльях, потому, что у него «гора упала с его плеч». Ведь дело, которое он задумал, а именно выдать свою девочку замуж, уже, хоть чуть – чуть, да и сдвинулось с места. И в дальнейшей судьбе его дочери Марии, что-то начало проясняться.
А Иосиф так никогда и не узнал, что весь их разговор, за стеной отделявшей комнату, за которой он с Авессаломом вели свой разговор, стояли, сгрудившись, в одном тесном объятии женщины этого дома. Они, в это время с большой любовью и нежностью, стояли обнявшись, превратившись в одно большое целое. И от всей души, слушая слова Иосифа, радовались тому, что слышали, и довольно улыбались вовсю ширь своих ртов.
СЦЕНА VII
СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ
После того, как Авессалом вошёл в дом он тут же натолкнулся на отряд своих женщин, которые вопросительно и в то же самое время внушительно смотрели на него.
Земфира
– Ну, что?..
Что он сказал тебе ещё?
Авессалом
– Да больше ничего…
Мы больше ни о чём, таком, не говорили.
Пусть придёт домой, проспится…
А то, вдруг, на утро…
Ему уже будет трудно
Вспомнить,
Где он был вчера.
И с кем, какие, вёл дела.
Земфира
– Поить его надо было меньше!
Авессалом
– Ой, женщина!
Прошу тебя:
Не начинай
Разговора этого,
Побереги мои нервы!
Я сам весь на взводе.
Что ты от меня хочешь?
Я сделал всё возможное…
Ведь ты же сама всё слышала:
Я из него не вытянул
Ни единого слова.
Он сам, сейчас, всё произнёс… по доброй воли.
Короче…
Нам, всем, надо успокоиться,
Положимся на Бога.
Это Его промысел…
Ведь как у нас в народе говорят:
«Браки совершаются на небесах».
А рас так…
Не будем, мать, Ему мешать.
Он своё дело знает,
А значит,
У нас всё сладится…
А через пару дней, чтоб было наверняка,
Я пошлю к нему своего гонца…
И он ему скажет, что Мария согласна,
Составить его счастье.
Так что давай… готовиться к свадьбе.
Не торопи события, жена.
Мария, а ты как…
Как он Тебе… согласна?
Мария
– Папа… я… как ты скажешь.
Авессалом
– Дочь моя… я знаю,
Что Ты всегда с моим мнением считаешься.
Меня почитаешь, уважаешь.
Но в это раз…
Я не хочу неволить Тебя.
Что касается меня, моего мнения…
То человек он… обыкновенный,
Но очень порядочный.
Звёзд, с неба, не хватает…
Да, не богатый.
И даже совсем не богатый…
Но правильный, праведный…
Такой человек и нужен для брака.
А если дело у вас сладится?..
То я возьму, тогда, в свои дела, его.
Но об этом говорить ещё рано,
Посмотрим, как «карта ляжет»…
Ведь если честно сказать,
Дочь милая моя:
«Тебе уже семнадцать годков…
И пора бы тебе уже нарожать пацанов
Или девчонок…
А перед воротами нашего дома
Я не вижу очереди,
Из желающих, с тобою
Сочетаться браком.
Как бы, тебе, в девках не остаться».
Ведь девочки быстро вырастают…
Вот она: девочка, девочка, девочка…
А вот уже и дева старая.
А ты вполне, уже, для брака созрела
И лицом и телом.
Не понимаю: что происходит?
Ты, вроде бы… да «не вроде бы»,
А точно,
Девушка для брака
Очень подходящая.
По всем статьям очень привлекательная!
А семейство наше состоятельное
И породниться бы с нами многие желают.
А тут, вдруг… всё не складывается, как-то…
Стоит на месте это дело.
Что-то в этой жизни стало не так…
Как будто бы я потерял с нею контакт.
Обычно у меня всё к одному складывается.
Рахель и Фриду я легко замуж выдал.
И с твоим, Мария, браком я не хочу тянуть.
И если Бог указал мне верный путь,
Поставив на моём пути Иосифа,
Посмотрим… посмотрим.
Верно ли я понял замысел Его?
Так что, с Иосифом, тема,
Это пока всё, что мы имеем…
Очень актуальная.
И не вижу причин, чтобы её, со счетов сбрасывать.
А мне Иосиф нравится:
Спокойный, обходительный… разумный.
Ты, разберись, к нему, в своих чувствах.
Я же… тебя неволить не буду.
Только, в любом случае,
Брак – это не пряники кушать.
А такой человек, как Иосиф,
Для брака очень подходит.
Деньги, я бы его, научил зарабатывать.
Мне, в моих делах, нужны люди порядочные.
Лично мне он нравится,
А дальше Тебе решать, Дочь моя.
Вот какие мысли
Не дают покоя мозгам моим.
Так что я… со своей стороны…
Сделаю всё возможное.
А окончательное решение Тебе принимать,
Дочь моя.
Ну, всё… я спать…
А то завтра ждут меня, ещё, дела.
Да и ноги, уже, не держат меня.
На этом их семейный совет и был закончен.
СЦЕНА VIII
МЫСЛИ, МЫСЛИ И ИХ РАЗЛОЖЕНИЕ «ПО ПОЛОЧКАМ»
Иосиф, тоже, сразу же лёг спать, как только добрался до своего дома. Вино сделало своё дело. И к тому же ему потребовалось много душевных сил, чтобы вести с Авессаломом тот разговор, в котором он просил у него руки его дочери. Он очень волновался в тот момент, потому что считал для себя, что сейчас решается его дальнейшая судьба. Поэтому, вот такой вот он, физически и душевно обессиленный, и добрался до своего ложа. И не раздеваясь лёг спать.
Утром, после того, как он проснулся и окончательно пришёл в себя после сна, он почувствовал необычайною бодрость, во всём своём теле. Как тогда, в былые дни его молодости, когда он каждый день был крепок и полон сил, несмотря на все испытания которые ему посылала жизнь. И он всей своей головою окунулся, во все вчерашние дела, во все те разговоры, которые он вёл с Авессаломом, в его доме, по поводу брака с его дочерью Марией.
И он с теплотой в сердце вспоминал сейчас Её такое милое, почти что совсем, ещё, детское лицо. И вообще как, в тот час, от всего Её существа, на него веяло: молодостью, силой и Её здоровьем. Хотя Она и не сидела с ним рядом! И он сейчас хорошо чувствовал, всем своим существом, что всё, тогда идущее от Неё, сейчас осталось с ним. Что это превратилось в какую-то силу, в какую-то могучую энергию, и что она до сих пор жива и прибывает в нём. И ему это было очень удивительно. Потому что с ним раньше, никогда, ничего подобного не происходили. И что она, эта сила, эта энергия, также, зажгла и поддерживает, во всём его мужском существе, его тягу к Марии. Что она диктует ему нестерпимое желание обладать Ею. И сейчас Иосифа безудержно потянуло к Ней. Он… он возжелал Её. Да так, что вся, уже вялая кровь, которая была в его жилах, радостно забурлила. И ему сейчас очень захотелось вновь увидеть Её. Вот только чтобы вокруг никого не было. И не надо ему того замечательно вина, которым его угощал Её отец, Авессалом. Оно сейчас было бы просто лишним, в его общении с Марией, его Марией. Сейчас ему просто хотелось находится в Её обществе и просто любоваться Ею. Просто смотреть на Неё. Смотреть и смотреть… на свою Марию. И… может быть, если ему позволит Мария, взять Её за руку.
Он с недавних пор почувствовал, нет: он точно знал, что что-то необычное происходит вокруг него. И что с ним должно произойти нечто эдакое… И так было до того, до тех самых пор пока он впервые не увидел Марию! Что-то носилось в воздухе… вот – вот, что-то это очень важное для него, должно было произойти с ним, в его жизни. Вот только что? Он так и не мог разобраться в этом, до конца понять этого чувства: что же именно должно было произойти с ним в его жизни? И так было до того часа пока он не увидел Марию!
«Так что же это, всё-таки, за такое важное
Чего, от своей жизни, жду я?
Ведь я уже, кажется, всё перепробовал,
Что на долю человеческую приходится.
Конечно же я не царь,
И с ним никак нельзя сравнивать меня.
Конечно же он всего, по более,
В этой жизни испробовал…
И перепробовал.
Я сейчас о себе,
О жизни думая своей.
А чего,
Со мной-то, ещё,
Никогда, не было,
Что бы я удивился и обрадовался этому?
Чего я ещё не отведал?
Да, конечно же, есть, ещё, некоторые, такие моменты.
Например: я,
Ещё никогда,
Не получал солидного наследства.
Да и вообще-то никакого наследства.
Не получал.
А вдруг… где-то, у меня,
Есть такой родственник,
Который сейчас при смерти находится?
И он, вдруг, про меня вспомнит!
И, не имея своих детей
Всё своё оставит мне!
Эх, было бы неплохо!
Тогда бы моя бедность, на этом, и закончилась!
А быть может у меня, вдруг, откроется талант
Творить чудеса?
И я начну, тогда, укрощать
Бури и землетрясения,
Поворачивать вспять реки?
И поднимать мёртвых из могил?..
Да, я чувствую,
Как будто,
Что-то, в воздухе висит…
И, вот – вот, должно, со мной, произойти.
И, от этого чувства,
На душе, становится, как-то, уютно.
Что ж посмотрим,
Что это будет…
Но я чувствую…
Что-то, да, будет».
Вот такие вопросы, и подобные им, задавал себе Иосиф, пытаясь найти ответ на те предчувствия, которые с недавних пор, стали его посещать и занимать весь его ум и душу. И эти вопросы не оставляли его до той самой минуты пока он не увидел Марию. Да, до этой Минуты он только чувствовал, нет! Он, даже, точно знал, что Это с ним обязательно произойдёт! И Это будет действительно, что-то, нечто! Чего, доселе, с ним никогда ещё не было в его жизни. И что Это, может быть… нет, «не может быть?», а точно! должно, будет, круто изменит всю его жизнь навсегда. Но вот откуда к нему придёт Это… Это, самое важное в его жизни, и что Это будет?.. Да и вообще: как, почему и с чего бы, вдруг, Это должно с ним произойти? Как, почему к нему пришли все эти мысли и чувства? он так и не смог понять и разобраться в этом до той минуты пока он не увидел Марию. Марию!
И как вдруг! Он повстречал, на своём жизненном пути Марию! Это и было, для него действительно То самое Нечто! Нечто прекрасное и необыкновенное. И это было Чудо Чудное. Потому, что он ещё никогда в своей жизни, ничего не видел прекраснее этого: Её лица. И он влюбился в Неё с первого же взгляда. И действительно! такого раньше с ним никогда не происходило. Ну, если не считать ту… детскую любовь, когда будучи ещё ребёнком он влюбился в соседскую девочку.
А ведь, даже, та встреча с Авессоломом, тогда на базаре, ему ничего не сказала. И даже не намекнула ему, о будущем великом изменении в его жизни. И даже когда он пригласил его в кабачок и угостил его вином… даже тогда ему не подумалось: «Вот оно… начинается!» – Потому что, несмотря на то, что у него, в его жизни, действительно было много разных событий… но вот чтобы его, за бесплатно угощали вином… такое действительно с ним было в первый раз. И даже несмотря на это, именно вот Это чувство, всё ни как не уходило из его души. И он всё ждал, ждал… чтоб хоть кто-нибудь объяснил ему, чего его ему ждать-то? И ему пришлось ждать, до тех пор, пока не встретил Её, не встретил Марию! Свою Марию!
«О, как же я люблю её, о как люблю!
Я места себе не нахожу.
Вот так вот, Иосиф,
В твои-то годы…
Эх… куда занесло тебя!
Любовью воспылало твоё сердце,
К той, что всех прекрасней дев на свете.
И дал тебе Господь познать такое…
Что раньше обходило, тебя, стороною.
И вот теперь все звёзды
Собрались вместе,
Чтобы помочь тебе,
Иосиф,
Назвать Её своей невестой.
А потом и женой!
Дай-то Бог! Дай-то Бог!
А быть может Господь
Именно для Неё тебя и берёг?
Чтоб только в руки, твои,
Это сокровище вручить?
Да будет так!
А там, Бог даст,
Познаем мы друг друга
И дети станут вокруг нас кругом.
И станешь ты, тогда, настоящем мужем.
Как и положено тебе, твои-то годы.
И больше, уж, никто, Иосиф,
Не посмеет,
Oтебе, за глаза, сказать такое:
“А Иосиф-то, вот беда,
Любовь человека стороной обошла.
Hе дал Бог ему любящей жены…
За его грехи!” –
О, Господи!..
И вот только теперь Бог
Дал мне познать любовь!
Бог даст: “Всё так оно и будет!
Всё к лучшему, всё к лучшему!” –
Ведь, не зря же, Авессалом,
Да и весь его дом,
Так радушно меня принимали,
А каким вином меня угощали?
От него во рту таял мой язык.
И я чуть ли не забыл,
О чём, с Авессаломом, хотел поговорить…
Конечно же, по лицу Марии так сразу и не скажешь…
Трудно мне сказать,
Какое, всё же, решение примет Она?
Она, как будто бы, меня,
В тот раз,
Даже и не замечала.
По крайней мере… Она такой вид делала,.
Что ж: девушка есть девушка…
Что действительно воспринимает меня,
Kак, только, друга своего отца.
И Ей нет никакого дела до меня.
Иосиф, а что толку гадать?..
Скоро, уже, будет готов Её ответ:
Обрести тебе, с Ней, счастье или нет?»
В эти два дня, которые Авессалом, отец Марии, дал ей на раздумье, чтобы она дала правильный ответ Иосифу, сам Иосиф решил действовать так… он решил всей своей головой окунуться в работу… чтобы не сойти с ума от всех этих мыслей, сладостных мыслей, от возможного предстоящего брака с Марией. Но всё равно, чем бы он не занимался, он так и не смог освободится от них, от этих мыслей которые захватили всё его существо. Потому что он уже в них, в этих своих мыслях, видел себя счастливым, заботливым мужем и отцом… И как, это было ему не странно осознавать но… препятствием на пути к этом была сама Мария, которая всё тянула и тянула с ответом… Хотя прошли только сутки после того, как он покинул дом её отца, и Иосиф понимал, что время ещё не вышло. Как вдруг…
СЦЕНА IX
ПРИЯТНАЯ НОВОСТЬ, ДЕЛО СДВИНУЛОСЬ
Как вдруг, ранним утром, когда пошли лишь вторые сутки, время которых отец Марии взял для своей Дочери, чтобы Она хорошенько всё взвесила и приняла Своё окончательное решение поэтому вопросу, в его дом постучали. А когда Иосиф открыл свои ворота то он увидел стоящего перед ним Авессолома, и каких-то ещё двух крепких молодых людей, вместе с ним, которые, вовсю ширь своих ртов, улыбались ему. И эта картина его потрясла. Ну, во-первых: ещё не прошло двух суток, а во-вторых Авессалом сказал, что пришлёт своего гонца, и вдруг пришёл сам. И он растерялся.
Авессалом
– Доброе утро, дорогой Иосиф!
Извини, что в столь ранний час тебя побеспокоил.
Но я ведь знаю, что ты муж добрый,
А значит я забеспокоился,
Что вот: «Приду попозже,
А ты уже убежал из дома на работу». –
Поэтому я побоялся не застать тебя дома.
А ведь я принёс тебе весть добрую!
Мария согласна стать твоей женою.
Так что снова жду тебя в моём доме.
Сядем, поговорим, обсудим всё, как и положено…
За добрым вином, предстоящую свадьбу.
Ну, как водится: все её детали.
Вот такие вот дела, Иосиф,
Девочка моя Она… не по годам серьёзная.
Она всю ночь молилась Богу!
Чтоб Он Ей указал дорогу,
Её путь.
И вот теперь я пред тобой стою.
В тот день,
После того, как ты покинул мой дом,
Мария, всю ночь, не могла забыться сном.
Этой же ночью,
Она,
Девочка моя,
До утра,
Не смыкая своих глаз,
В молитвах провела.
А когда пробилась первая заря,
Её, всё же, сморил сон
И в нём
Ангел Господень до неё довёл
Слова Бога.
Что это Он, Иосиф,
Тебя поставил на Её мирском пути.
А значит Ей женой твоею быть!
Даны вы Господом друг другу,
А значит быть вам добрыми супругами.
И вот Она, внемля словам Бога,
С ответом не тянула больше.
И я, поэтому, Иосиф,
Не скрывая радости своей,
Тут же и отправился до твоих дверей.
И тебе Её ответ доставил.
Какое счастье, быть свадьбе!
Быть свадьбе!
Да, вижу дорогой, Иосиф, вижу… как ты растерялся.
Ну, это ничего… с людьми такое случается.
А это познакомься:
Сыновья моего двоюродного брата.
Правда красавцы?
Так, когда же тебя ждать к нам,
И что мне Марии передать?
За то время, что Авессалом произносил свою речь, Иосиф немного пришёл в себя и смог взять себя в руки.
Иосиф
– Авессалом,
Спасибо, дорогой,
Тебе за эту радостную новость.
Честно сказать: да, я растерялся… немного.
Ведь я…
Только завтра ждал от тебя гонца.
И вдруг ты сам
Такую честь мне оказал,
Сам пришёл
И радостную весть, ко мне, принёс!
Прости, Авессалом,
Что в дом…
Я не могу пригласить тебя,
Ведь я тебя не ждал.
Не прибрано у меня…
И угостить тебя мне нечем.
Прости мне неучтивость эту.
Теперь… по поводу того:
Чтоб вновь приди к тебе в твой дом.
На этот раз ты окажи мне честь.
И всей семьёй своей
Вы посетите мой дом.
На этот раз
Прошу вас
Быть моими
Гостями дорогими.
Авессалом, дай мне два дня на подготовку.
И через два дня,
Я
К обеду, с семьёй, жду тебя.
Ещё раз благодарю тебя, Авессалом,
Что ты не пожалел своих ног.
И сам,
Мне эту радостную весть,
Принёс в мой дом!
Да, умножит Господь
Состояние и здоровье твоё.
Авессалом
– Иосиф, даже и не думай,
Что ты меня, хоть, чем-то, обидел.
Это ты меня прости,
Если я прервал твои сны.
Радостные чувства так переполняли душу и сердце Авессалома, что он,
сам не замечая этого, опять объявил Иосифу, что Мария согласна стать его женою.
– А потому я, с ответом от Марии, к тебе поторопился,
Так это Она меня,
Сама,
Об этом попросила.
Уже через день
Был готов её ответ.
И она мне так сказала:
«Папа,
Мой дорогой отец,
У меня уже готов ответ,
Для Иосифа.
Ты же меня знаешь:
Я девушка серьёзная.
Не сомкнула глаз своих я этой ночью,
Всё вопрошала Бога:
“Укажи, Отец Небесный наш, мне мою дорогу:
Будет ли этот человек мне мужем достойным,
Будет ли он обо мне заботится,
Сможет ли он защитить меня от бед,
Будет ли он любить детей,
Которых я ему рожу?
Отец Небесный наш,
Смиренно твоего ответа жду”.
А потом,… ближе к утру,
По словам Её,
Её неожиданно сморил сон.
И представь себе, Иосиф!
Во сне ангел Божий к Ней с небес приходит.
И говорит Ей такое:
“Мария, Господь наш
Освятил ваш брак.
Мужа этого Он на твоём пути поставил.
И его стопы в ваш дом направил.
А значит: брать Тебе его в свои мужья”.
Вот, отец, и все Его слова”».
А девушка она, у меня, очень набожная
И к словам ангела отнеслась с большим вниманием.
И теперь, после слов ангела,
У Неё и не могло быть другого варианта,
Как, прямёхонько, в брак ваш!
А потом и меня, поспешила, этой новостью обрадовать.
Она, у меня, девочка серьёзная.
Во всех делах своих советуется с Богом.
Так что, Иосиф, быть свадьбе!
Что ж, Иосиф, пойду обратно.
И семью свою обрадую.
Ведь какое это счастье: быть свадьбе!
Быть свадьбе!
После этих слов Авессалома они, с Иосифом, обнимаются и отец Марии, со своими сопровождающими отправляются в обратный путь, домой.
СЦЕНА Х
ДЕЛА, ДЕЛА, ДЕЛА…
После прихода Авессалома мозги Иосифа заработали с утроенной силой. Ну, во-первых: надо было привести своё жилище в надлежащий порядок. Иосиф следил за порядком в своём доме, но не было в его доме того порядка, который называется у людей уютом. А уют могла создать в доме только женщина. А во-вторых: ему надо было позаботится об угощении для своих гостей. И обязательно найти такое вино, которое бы было ничуть не хуже того вина коим его угощал Авессалом, в тот день за обедом. А то может быть и найти вино получше. И он знал, где его взять. А именно в той части города, где селились, преимущественно, состоятельные граждане Вифлеема.
Да, Иосиф жил небогато, но бедняком он не был. Просто он всегда скромно, просто одевался, а не стремился, как другие люди, как только у тех появлялись деньги… они тут же начинали рядиться в дорогие одежды, чтобы показать своё благосостояние и своё благополучие. Питался он сытно, но тоже просто. Потому он что понимал, что еда даёт ему силы для работы. Но вот чревоугодием, как другие люди любили заниматься, он не занимался. Поэтому-то и имел худощавую фигуру. Но у некоторых людей сложилось о нём представление, что он голодает. И у него, конечно же, были отложены им деньги на, так называемый, «чёрный день». Небольшая, но всё же приличная сумма у него имелась, он её приготовил на случай своей болезни, или чего уж там… своей смерти. А теперь, оказывается, смерть, под которой ходят все люди, населяющие этот мир, а значит и его смерть… теперь откладывается, потому что наметился большой счастливый поворот в его жизни. От смерти – к счастью.
Решить свой первый вопрос он решил таким образом: сразу же после того, как Авессалом скрылся от его глаз… он отправился в соседний дом. В которым жила семья с которой у него сложились добрые отношения. И обратился к хозяину дома с таким предложением:
Иосиф
– Привет тебе сосед!
Есть дело у меня к тебе,
Представь себе:
Собрался я жениться.
Самсон
(сосед Иосифа)
– Иосиф, что я слышу?!
Ну, наконец-то
Вразумил тебя Господь.
Что, хочешь угостить меня вином,
По такому случаю?
Иосиф
– Ну, там видно будет…
Сначала же о деле,
С каким к тебе пришёл я:
Хочу нанять я твоих женщин,
Кои имеются в твоём доме,
Нанять к себе их на работу.
Так сказать: проявить обо мне заботу,
Немного, на меня, поработать.
Навести порядок в моём доме.
А то ведь уже скоро,
Я жду гостей в дом свой,
Свою Невесту.
Ну, и отца Её естественно.
Ну, в общем, всю их семью.
Так вот: я хочу…
Пусть твои женщины порядок наведут
В моём доме,
Со всей своей любовью.
Чтоб стало в нём и чисто и уютно.
Ну, а потом мне цену назовут свою,
За свой труд.
Самсон
– Да я в принципе-то и не против.
А когда приступать им можно?
Иосиф
– Да пряма немедля,
А то меня поджимает время.
Самсон
– Отлично,
Значит договорились!
А деньги значит опосля?
Иосиф
– Да.
Самсон
– Ребекка, Ребекка поди-ка сюда!
(к ним подходит жена Самсона Ребекка)
Ребекка
– Здравствуй, Иосиф.
Иосиф
– Доброе утро, Ребекка.
Самсон
– Вот что, жена,
Женится Иосиф, наш.
Надо, по случаю такому,
Помочь ему навести порядок в доме.
Бери дочерей и к нему идите в дом.
И сделайте всю работу с душой,
Чтобы ему понравилось,
Ну, а он вам потом за работу заплатит,
Сколько вы скажете.
Ребекка сразу после полученных инструкций от мужа пошла в дом и через какое-то время появилась оттуда с их дочерями. Одной девочке на вид было лет так пятнадцать, а другой тринадцать. И уже вместе и Иосифом они направились к нему в дом. Иосиф был тому очень рад, что его дела так сразу же добро начались. Через, пару, метров он остановился, повернулся и обратился к Самсону.
Иосиф
– А ты, Самсон, что отстаёшь?
Пойди, войди в мой дом,
Я угощу тебя вином!
СЦЕНА XI
ИЗЛИВАНИЕ ИОСИФОМ ДУШИ НЕПРЕДВИДЕННОМУ СОБЕСЕДНИКУ
После того, как Иосиф привёл женщин в свой дом и объяснил им, что надо делать, он оставил их работать, а сам отправился на базар закупать нужные ему припасы для встречи дорогих гостей. Но перед этим, как ему выйти из дома, он угостил Самсона вином, налил ему полную чашу, а себе, за компанию, только треть чаши, ведь его впереди ещё ждало много важных дел. Самсон, как и положено в таких случаях, добрым и порядочным людям, произнёс тост за его здоровье, за здоровье его будущей жены, и за здоровье их будущих детей. После чего отправился восвояси. Когда Самсон вышел за ворота его дома и закрыл их за собой, то Иосиф налил полную чашу вина Ребекке, а её детей угостил финиками. И уже после этого отправился на базар.
Иосиф не просто, на этот раз, шёл на базар, он шёл именно в ту его часть в которой продавали овец и баранов. А так же и прочих домашних животных. Там он и купил крупного белого барана. Потому, что он хорошо знал, что для начала добрых дел надо покупать именно белого барана. А купив барана он нашёл, что было совсем несложно, специальных мастеров для этого дела, чтобы освежить своего барана. Это была специальная, особенная каста людей, которые могли, только которым было разрешено, согласно иудейской религии, забивать животных, после чего они не брали на свою душу, никакого греха. Потому, что они читали специальные молитвы, после которых Бог отпускал им эти их грехи. А вот остальным жителям Иудеи резать живность строго настрого запрещалось. И даже зарезать свою курицу человек не имел права. Потому что перед лицом Бога он этим своим действием совершал грех. Так вот: с таким мастером своего дела и договорился Иосиф. Он подробно объяснил ему, где он живёт и назначил ему встречу завтра, ранним утром у себя в доме. А так же договорился с ним о цене за предстоящую работу.
После этого Иосиф ещё сделал некоторые покупки на базаре: он купил некоторые продукты, из тех, что через день не потеряли бы своей свежести. А потом ведя барана на верёвочке отправился к себе домой. Придя домой он увидел, что работа кипит в полном разгаре. И ему от этого стало очень приятно и хорошо на душе. С одной стороны потому, что всё шло по его предусмотренному им плану… а с другой стороны он первый раз в своей жизни почувствовал себя хозяином. Ведь все свои годы, что он нанимался к людям на работу, так это его нанимал хозяин… а теперь он вдруг сам стал хозяином. И ему, сразу же, подумалось: «А вдруг моя жизнь и в правду теперь может изменится, да так… что я сам стану хозяином. Хозяином своей жизни?.. Вот было бы здорово!»
К вечеру женщины закончили прибираться в его доме. Они всё расставили, все те нехитрые предметы которые были в его доме, на свои места, по своему усмотрению, и протёрли влажными тряпками всё, что только можно было протереть. И Иосифу это очень пришлось по душе. Потому, что любая перестановка в доме, если она сделана с умом, всегда привносит что-то новое и свежее в жилище человека, а значит и в его жизнь тоже. А ещё женщины смахнули паутину с потолка и стен в двух его комнатах и тоже их хорошенько протёрли. От чего у Иосифа было такое впечатление, что они выкрасили потолки и стены заново.
Когда их работа была закончена, он спросил у Ребекке сколько он им должен? Женщина замялась, она первый раз работала в чужом доме и не знала, как вести себя в таких случаях. А к тому же, каждый день делая эту работу у себя в доме забесплатно, она так вообще представления не имела сколько это может стоить. Тогда Иосиф, сам прикину весь объём выполненных ими работ, достал из кошелька шесть шекелей и протянул их Ребекке. Но ей, почему-то, было стыдно брать деньги с соседа. Тогда Иосиф взял её за кисть правой руки, слегка потянул её к себе, повернул открытой ладонью вверх и положил ей на ладонь деньги. А потом накрыл их её же пальцами. А Ребекка во всей процедуре не смотрела в глаза Иосифа, так она была смущена. И вот она уже собралась уйти вместе со своими дочерями, но Иосиф остановил их. Каждой из девочек он вручил по свежей, пышной лепёшке из белой муки и по горсти фиников. А Ребекке вновь налил полную чашу вина. Женщина молча выпила, а после того, как она её выпила, он также угостил её такой же лепёшкой. На этом они и распрощались.
После того, как Иосиф закрыл за женщинами свои ворота он стал ещё раз рассматривать своего, купленного им на базаре баране, и очень остался доволен своим выбором. На всём баране не было ни единого тёмного пятнышка. На базаре он выбирая барана имел к нему, такое же отношение, как в вещи, а сейчас глядя на него, он видел в баране живое существо. «Что не говори, а все-таки тварь божья, – подумал он, – и только по воле Бога это он у меня сейчас стоит привязанным за верёвочку в моём доме, а не на оборот, я у него».
А баран пребывал в шоке от того, что с ним произошло. Что его изъяли из его родного стада, в котором он родился, рос и жил. В котором ему все были: братья, сёстры и друзья. И привели его в незнакомое ему место, чужую для него обстановку. И ещё он чувствовал… что это не к добру.
А Иосиф, в свою очередь, очень нуждался в отдыхе. Потому, что дела закрутились его с неимоверной скоростью. И он, окунувшись во все эти дела, принял на себя всю эту скорость и к концу дня она, эта скорость, полностью измотала его физически и душевно. Но он был этому только рад, потому, что ещё один день, пусть и такой трудный день, приближал его к его мечте. К обладанию им Марией, самой прекрасной девушкой на земле.
О, как же ему сейчас хотелось хоть с кем-нибудь поделиться всеми своими мыслями и чувствами, о том, что так сейчас переполняли его душу и сердце. Поделиться с кем-нибудь… хоть с кем-нибудь. Поделиться самыми сокровенными и дорогими для него чувствами. Потому что он ясно понимал, чувствовал, что если ему сейчас этого не сделать… то они: и его душа, и его сердце, непременно лопну, от всего того, что их сейчас так безмерно переполняет. Да, да: ему обязательно надо поговорить хоть с, какой-нибудь, живой душой. (И конечно же, под живой душой он имел в виду, душу человека). Но вот только с кем? Не идти же ему, в самом деле, к его соседу Самсону… и изливать ему свою душу. Ведь Иосиф, в тоже время, знал и такое: что даже, порой, и самому близкому человеку не обо всём можно рассказать… Ведь, даже, и самый близкий тебе человек не всегда сможет тебя понять. А то, ещё, может и посмеяться над твоими чувствами, над твоими мыслями. А как, всё-таки, сейчас ему хотелось поговорить. Да, чего уж там: вот взять и исповедаться.
Была середина лета и день долго висел в небе. И не смотря на вечер на дворе было ещё очень светло и уютно. Так уютно, как может быть уютно только в родном доме. И тут Иосиф ясно почувствовал, что ему надо выпить. «Конечно, же, надо, обязательно надо, так: чуть-чуть, чтобы потом пораньше меня сморил сон. Сегодня надо обязательно пораньше лечь спать, чтобы хорошенько выспаться. А то, ведь, завтра опять напряжённый день. А в голове столько мыслей, что они, навряд ли, дадут мне заснуть», – подумалось ему. Что он и сделал. Он зашёл в дом, налил себе в чашу тёплого вина, сделал пару глотков, поморщился и вышел во двор.
Во дворе, от скуки, он опять стал разглядывать барана… а баран видя миролюбивое отношение, к нему, человека немного успокоился и стал оглядываться по сторонам, мол:
«Куда это меня привели,
Я, что… теперь буду здесь жить?
Куда это меня
«Нелёгкая» занесла?..
И чего, это, он так уставился на меня?
А кормить-то будут,
Ведь, по времени, уже ужин?»
А потом баран уставился своими глазами на Иосифа и стал его, со всем, своим, бараньем любопытством, рассматривать. И тут… взгляд барана привлекла чаша, которую Иосиф держал в своей ладони и, время от времени, подносил её к своим губам и пил из неё. И тут… всем своим бараньем мозгом, чутьём баран сразу же догадался, что если кто-то, что-то подносит к своему рту, а потом это, что-то, в нём исчезает… то значит, что это вода или пища. А он сейчас очень нуждается и в том и в этом. И тогда баран, набравшись смелости, подал свой голос к человеку. Он тихонечко заблеял.
А к этому времени тёплое вино, да ещё и на жаре, не замедлило начать своё действие. Иосиф захмелел. И тут он услышал слабое, нежное блеяние барана. И он тут же вспомнил слова того человека, которого он нанял, чтобы он освежил завтра у него в доме купленного им сегодня на базаре барана. Тот мастер, своего дела, сказал ему, что накануне этой процедуры барана лучше не кормить, пусть всё содержимое его желудка, к тому времени, уже, переварится. Тогда будет легче потрошить и мыть его. А так ещё, его желудок, придётся освобождать и от свежей пищи, которая будет не очень хорошо пахнуть. А вот немного воды барану дать можно, а то он будет, всю ночь, блеет и мешать спать.
Вспомнив это, Иосиф оставил свою чашу, с ещё не допитым им вином, вошёл в дом и вернулся из него с некой посудиной, которую ему было не жалко приспособить для бараньего питья. Он поставил её около головы барана и уже собирался вновь войти в дом за кувшином с водой, чтобы налить барану воды, как вдруг… его взгляд упал на его чашу с вином. В ней ещё оставалось достаточно вина… но вот пить его, это: кислое, тёплое вино Иосифу больше не хотелось. Тогда он вылил это вино из чаши в ту посудину, которую он приготовил для бараньего питья. И стал с неподдельным интересом наблюдать… что же баран будет делать, будет ли он пить это вино? И, о, чудо! Баран наклонил сначала свою голову к чаше, потому что он резонно предположил, что если ему что-то дают то это может быть только едой, ведь так поступал тот, другой человек, у которого он жил раньше. Потом зачерпнув ноздрями воздуха из посудины, в которой был аромат вина и определив своим чутьём, что это что-то съедобное, ещё ближе наклонил свою голову к посудине, после чего коснулся губами вина и… стал его пить.
Теперь пришёл черёд Иосифа испытать шок! И ему, тут же, подумалось:
«О, Боже!
Что происходит?
Как такое возможно?
Бараны пьют вино?!
Но …
Тут я могу поручиться только за своего.
А, вот, пьют ли вино другие бараны?..
Я, про то, ничего не знаю…
Похоже… что я сделал величайшее открытие
В своей жизни!
Ведь мне раньше о таком, даже, и слышать не доводилось!
А может быть среди всего народа Иудейского
Я один такого барана имею?
А может быть теперь мне начать новое дело?
И давать людям, вот такое, представление:
Сначала налью в посудину вина
И буду пить его сам.
А потом эту посудину
Передам людям.
Пусть они убедятся, что вино настоящее.
Ну, а потом уже очередь барана
Удивлять Иудейскую нацию!
И вот тогда… шекели облюбуют мои карманы!
Так что! Не резать надо,
Этого барана,
А беречь его, как дитя малое.
Как своего
Будущего
Кормильца.
С которого и начнётся моя новая жизнь!..
А что я скажу,
Тому,
Человеку – мастеру,
Который завтра,
Ко мне поутру явиться,
Чтобы зарезать этого барана?
Да уж… как-то нехорошо получается.
Ведь я, тогда, оставлю его без заработка.
И что мне, тогда, он на это скажет?
А если мне взять… да и показать ему,
Вот такое, представление?..
Мол: “Брат, войди в моё положение,
Такого барана жалко резать.
Пусть он своим талантом
Народ радует “. –
Нет, навряд ли…
Мастеру нужен ему обещанный заработок.
А у тебя, Иосиф, могут быть и неприятности,
Если ты пойдёшь на попятную.
А, может быть мне, это всё, только, показалось?
Жара, усталость…
Да и винцо мой мозг затуманило…
А значит… а значит надо… снова налить вина барану!
И если он, снова, его пить станет?..
А, в принципе, это, уже, ничего не меняет.
На ход всего дела, это уже, никак не повлияет.
Всё, на свои места, в этом деле, расставлено.
Просто: посмотрю, ещё разочек, на это диво.
Когда и где, ещё, такое увижу,
А заодно и избавлюсь от вина этого прокисшего».
Иосиф сходил в дом и принёс для барана ещё вина, которого было ещё достаточно в кувшине. Но Иосифу было не жалко этого вина. Потому что после того вина, которым его угощал Авессалом… это вино было действительно просто моча. «А, вот, для барана вполне подойдёт, / Раз он не отказался пить его», – подумалось Иосифу. После чего он щедро налил ему вина в посудину.
И баран опять потянулся к этой пищи, и это для него была какая-то новая пища, которую он раньше никогда не пил и даже не пробовал.
«Но раз дают, только это…
То, значит, у человека,
Больше, из еды, ничего не имеется.
А ведь он и сам пьет то же самое.
А ведь мог бы съесть, всё, в одну харю.
А он, вот, делиться со мною.
О, как же, с твоей стороны, это, благородно!
Я сразу понял, что ты человек хороший.
Да, продлит наш бараний бог, человек, твои годы.
А вот тот, мой прежний хозяин,
Своей едой меня никогда не баловал.
Хотя, вот, если сказать честно:
“Твоя еда отстой полнейший!” –
Но, делать нечего.
Жрать очень хочется,
А это, хоть, что-то:
“Видать, у тебя,
Ни для себя, ни для меня.
Больше нет ни хрена!” –
Ничего больше нет.
Я же вижу, как ты, «давишься» едой своей.
Я, же, вижу, что она, тебе
Тоже, не по вкусу.
Но, видать,
У тебя,
Нет ничего лучшего…
Что ж… а я и за неё, тебе, благодарен буду.
Это всё же лучше,
Чем ложиться спать на пустой желудок.
А потом, глядишь… твои дела и поправятся.
И мы, с тобой, получше будем питаться.
А сейчас…
Не стану тебя обижать.
И съем всё, чем бы ты не угостил меня.
О да!
Да это видать
Не простое питьё, из корытца.
Что-то, в моей голове, странное твориться!..
Ноги готовы пуститься в пляс.
А душа… душа стремиться в небеса!
Как будто, за спиною, крылья выросли у меня!
Во дела!
А вот мне интересно: “А как же называется эта еда,
От которой поёт моя душа?”–
О, мой новый хозяин, как же я,
Уже… полюбил тебя!
А того,
Прежнего,
Я больше не хочу и знать!
Негодяй: простой травой кормил меня.
Но теперь, наши, с ним, пути,
Уже, навсегда, разошлись!
И пусть, с этого дня,
Начнётся новая, прекрасная жизнь моя!
Буду вкушать твоей пищи
И душою в небеса уноситься.
Да… конечно жалко,
Что меня разлучили с моей командой,
С моими сёстрами и братьями,
С девками и пацанами…
Эх, и приятная, же, была компания!
Но что поделать?..
Жизнь не стоит на месте.
Да и, с переменами, в ней, всё же, жить веселей и интереснее.
И, как гласит наша баранья мудрость:
“Всё к лучшему… всё к лучшему”. –
Да, пусть всё так, оно, и будет!».
Видя это чудо чудное, диво дивное… Иосиф не смог совладать со своими нервами, и тоже налил себе в чашу вина и осушил её до дна. Что ещё больше, через какое-то время, опьянило его. И когда, в очередной раз, Иосиф посмотрел на своего барана… то он увидел, что тот смотрит на него человеческими глазами! Глазами полными благодарности человеку, то есть ему Иосифу, за вино которым он его угостил. За то, что он поделился с ним своей едой! И это окончательно добило Иосифа. И он, не понимая почему, что его к этому подвигло, и вообще: не сошёл ли он с ума?.. он заговорил с бараном…
Вот так вот, оно, иногда бывает в жизни, что нам людям, очень нужно, просто жизненно необходимо, хоть с кем-то, поговорить! Чтобы освободить свою душу от всего того, что в ней накопилось. И кто - то начинает разговаривать со стеной, в своём доме. Кто-то с портретом своего родственника, а кто-то, просто, сам с собой. Так бывает велико это желание: поговорить. Чтобы то, «что в ней накопилось» выпустить наружу, и чтобы это уже больше не давило на неё и не терзало. И дало нам, людям, возможность, с чистым разумом и лёгкой душой идти, двигаться по жизни дальше.
СЦЕНА XII
МОНОЛОГ, ИЗЛИВАНИЕ ДУШИ
Иосиф
– Ну, что… брат,
Тебе вино как?..
Ты прав: моча.
Но, ты, уж,
Прости меня.
Увы,
Другого нет у меня,
Ни для тебя, ни для себя.
Брат, ты, уж, прости меня,
Если я что не так сказал.
Назвал тебя, вот так, по-панибратски братом.
Понимаешь?
Нам так легче, между собой, общаться:
Вот этого мы называем другом, а этого братом,
А это врагом…
Как нам понятней наша жизнь, так и живём.
Брат,
А ведь у нас,
Средь людей,
Брат – это святое слово.
И мне, сейчас, не хочется,
Обращаться к тебе,
И ни как по-иному.
Ведь… когда, один – ради другого,
Готов пожертвовать своей жизнью, своей плотью,
Повторюсь: во благо другого!
Разве это и не есть… то самое в жизни святое,
Ради чего и живём мы?
Вот, тогда-то, на ум нам, и приходит только это слово.
Вот тогда в душе и рождается это слово:
Брат! И никакое другое.
И только ему, этому слову,
Теперь, и дано описать, всю совместную нашу историю.
Хотя…
Ей всего-то три часа,
И не более.
Знай: у нас, это слово, в любви и почёте.
Ведь только оно нам, дать,
Понять
Может,
Что, между людьми, происходит?
И кем мы, в какой ситуации, друг другу, приходимся.
И, если, в то время,
Когда мы решаем, какое-то, дело,
Брат, за нашей спиной, стоит смело,
Готовый в любое время
Взять, и на себя, ответственность,
Чтобы мы добились успеха.
И происходит… священнодействие!
Ведь в это, самое, время,
Один человек другому,
Оказывает безвозмездную помощь!
Ведь, только между братьями такое свершиться может!
И даже друг, на такое, не способен.
А порой… и даже жизнью своей, своей плотью.
Один брат оказывает помощь другому.
Брат жизнью своей спасает, брата, порою,
Если нет выхода иного.
Вот… и между нами, такое, происходит.
Уже скоро,
Ты мне окажешь помощь…
Помощь своей плотью.
Знай: «Брат – он даётся нам Богом!» –
Да и… всё, остальное,
В этом мире от Бога.
Отец, брат… и наши устои,
По которым и живём мы.
Вот, в соответствии с нашими устоями,
Ты и… пожертвуешь, ради меня, собою.
Брат, знай – это слово
У нас, у людей в почёте…
А то, как мне,
К тебе,
Ещё обратиться?
Ведь я даже не знаю твоего имени.
Так что ты, уж, прости меня,
Что я,
Так сказать,
С тобой по-панибратски.
Но когда, вот, такие обстоятельства…
Когда одному предстоит,
Ради другого,
Отдать свою жизнь…
Другого слова,
Нам людям, сложно,
Подобрать, найти.
Так что…
Чтобы описать, всю нашу ситуацию,
Продолжу называть тебя братом.
Ведь тебе, тоже,
Придётся,
Войти в моё положение и, оказать мне помощь.
Всем существом своим – помощь.
Безвозмездную помощь…
А значит ты брат мне,
Ведь только брат на такое способен!
Хотя…
Тут, у тебя,
И нет выбора иного.
Ведь все роли, давно уже, расписаны Богом:
Да, брат поможет брату… своей кровью,
Вот такая она наша, с тобой, совместная история.
Да… в жизни всё очень сложно.
Так что… в этой нашей, с тобой, ситуации
Ты становишься мне настоящим братом.
И ни как иначе,
А именно братом!
Нет, нет… это слово ничем тебя не оскорбляет,
А, только, лучше поможет тебе понять ситуацию.
А ты, уж, если что, прости меня за панибратство.
Так что…
Будем пить его.
Да, это не то вино,
Что пил я в доме том…
У будущего тестя моего.
Ты спрашиваешь: тесть, что это такое?
Я знаю: у баранов нет такого слова.
Тесть – это такой человек…
Который отдаёт тебе…
Свою дочь за тебя…
Чтобы ты вступил с ней в брак.
И тут баран рыгнул… а Иосифу вдруг показалось, что баран сказал ему что-то, на своём бараньем языке. Но Иосиф, к своему удивлению, абсолютно «понял» то, что он ему сказал!..
Баран
– О, как…
Продолжай.
Иосиф
– Она,
Будущая моя жена,
Та, которую, в жёны, я себе избрал….
Брат,
Поверь мне.
Она прекрасней всех на свете дев!
А я на, сей день,
Я… лишь взглядом посмел
Её коснуться.
Всем сердцем своим и душой своей,
Лишь посмел,
Её коснуться.
Но от этого моё желание,
Обладать Ею,
Ещё, лишь, брат, больше встрепенулось.
А глаза её… цвета неба голубого!
А ночью…
(тут баран опять рыгнул)
Ну, тут ты абсолютно прав:
Её глаз,
Ещё, не видел ночью я.
А зачем ночью глаза?..
Ночью люди смотрят друг на друга руками,
Своими ладонями,
Когда друг друга ласкают.
Смотрят друг на друга своими душами и сердцами.
Ночью глаза только мешают.
А вот скажи мне, брат:
«Любил ли ты когда?» –
Молчишь?
Наверно эту тайну свято в сердце ты своём хранишь?
А я вот не могу молчать.
Если замолчу сейчас…
То сердце лопнет у меня.
Вот так…
О, как бы я Её сейчас расцеловал!
Но нельзя…
Без свадьбы не положено у нас.
Сплошные, брат, препятствия
На пути к счастью.
Условности… так сказать,
Которые люди, сами себе, сумели навязать.
Которые, нам только, мешают жить.
Так, что без свадьбы, брат, ни как не обойтись.
Ну, что ж… потерпим,
Делать нечего.
Иосиф, после этих слов, налил себе ещё вина в чашу, а барану в посудину, сделал несколько глотков, поморщился и продолжил вести беседу со своим, теперь уже «братом».
– Ты уж прости меня, брат,
Но завтра,
Так уж водится у нас,
У людей.
Придёт, ко мне,
Один хороший человек,
Он освободит тебя от жажды, голода и бед.
То есть тебе придёт конец,
Конец твоей бараньей жизни.
Брат, все умрём… кто на Земле родился.
Так: пусть вино нам украшает наши дни
Которые, от Бога, нам даны.
И меньше надо думать нам о том,
Что впереди, всех, нас ждёт.
Брат, все умрём, кто на Земле родился.
Так к чему, нам, о нашей доли суетиться?
Разве от этого, что-то, изменится?
Царей, правителей, народы…
Всех, времени воды,
Вслед, за собой, унесут.
С лица Земли сотрут!
И из памяти людской сотрут…
Это, всё, её труд.
Так… был ли ты тут…
Или не был?..
Это будет никому не ведомо.
Да, все умрём: кто позже, а кто раньше.
Так зачем, об этом, париться!
А, вот, помнить, об этом(!), мы всегда должны.
Чтоб толком, смыслом были наполнены все наши дни!
Так что: пей вино брательник!
Так тебе
Смерть,
Принять будет легче,
Уж, ты, поверь мне.
Потому что завтра, от этого вина,
Прямо с утра,
Адски будет болеть у тебя голова,
О, как будет трещать твоя голова!
Это, по своему опыту, знаю я.
Потому что в этом вине кроется
Нет, не мёд,
А «кровь дракона!»
И ещё: в нём совести Абрама не водится.
Вот такое Абрам вино «гонит!»
И когда оно, в твою голову входит,
Эта «кровь драконья», входит,
То… праздник она с собой приносит!
И тебе хочется:
И песен и танцев!
И тогда ты в каждом прохожем видишь брата!
И ты готов расцеловать любого,
Кто тебе, просто, улыбнётся.
А вот, уж, когда,
Она,
Из тебя выходит,
Эта «кровь драконья»,
Потому, что час протрезветь тебе, приходит,
То всё проходит!
Тогда,
Всё встаёт на свои места.
И вот тогда…
Тебя
Начинает колбасить по полной!
И нет тебе, тогда, покоя.
Потому что голова, твоя:
Просит!
Просит и просит, снова,
Этой «драконьей крови!»
И даже не просит, а требует,
Этого пойла мерзкого!
Ведь только оно поможет
Вновь тебе вернуть здоровье.
Странно, правда?
Вино лечит! Здоровье поправляет!
Да, такое, за вином,
Наш народ, давно подметил:
С начало вино тебя радует,
Потом: «долбит, калечит»,
А потом лечит!
Да…
Вот такие, братан, дела,
У нас, у людей, творятся, с большого бодуна.
И для тебя, и для меня это, таки да, большая беда.
И тебе ничего другого не остаётся,
А как снова наполнить,
Свой желудок наполнить,
«Драконьей кровью».
Вот такие, брат, дела.
Прямо, таки, беда!
А куда деваться?
Ведь, иногда, так хочется и «надраться!»
Чтоб мозги хоть немного расслабились,
И жизнь новыми красками заиграла!
А то,
Порой,
Бывает оглянешься…
На жизнь нашу оглянЁшься…
А вокруг всё так мерзко, так пошло.
Вот и бухаем…
Со здоровьем своим не считаясь.
Да…
И тогда….
Всё, снова,
Может начаться «по полной»,
Может повториться…
И, опять, тебя окружают «такие милые лица»…
Радость, счастье,
А потом, через пару часов,
Вновь,
Обратно,
Тебя накрывают боли адские!
И тебе ничего,
Другого не остаётся,
А как только:
Всю волю, всю свою волю,
Чего бы тебе это не стоило,
«Собрать в кулак!»
И сжать «его» так,
Чтобы все остатки «крови», выдавить из себя!
А кувшин, с вином, спрятать в чулан.
И ты всю,
Волю свою,
«В кулак» собираешь!
Правда, перед этим «здоровье своё поправив»,
И не забыв, при этом, проклясть Абрама…
А куда от боли деваться?
Новая порция алкоголя
Это… типа антидота,
Для тела ядом отравленного,
Тем себя и спасаем,
Что клин - клином выбиваем!
А другое ни чё и не помогает.
А пойло его, эту «мочу кошачью»,
Кувшин с вином, подальше от себя прячешь…
И вновь, и вновь себя кормить, обещаниями, начинаешь,
Что больше, рабом вина,
Никогда,
Не станешь!
А иначе… жизнь твоя: под гору покатится!
Да и, вообще, может сломаться,
Из-за вина может сломаться.
Да(!) есть, и такие, кто срываются
И без всякой меры пить начинают.
У нас, средь людей, такое не поощряется,
Нам, таких, жалко…
Себя, вином истязая,
Они до срока себя приканчивают.
Так что знай: в алкоголе,
Корень,
Всех наших бед кроется!
Для нас мужиков кроется.
Так что: ты будь с ним поосторожней.
И в той, своей жизни, новой,
Что ждёт впереди тебя:
Не напивайся, «как свинья».
Чтоб быть в почёте у бога,
Усвоил?
А то он… возьмёт да и отправит тебя
В ад!
А там, из тебя, приготовят люля-кебаб.
А это значит: на углях будет жарится твоя душа!
В веках…
Бойся! Бойся, брат,
Чтобы, из-за вина,
Душа твоя
Не превратилась в люля-кебаб!
Я так тебе скажу, брат, мой:
«С вином
Надо быть, очень, очень… внимательным и аккуратным:
Оно… оно нам необходимо – и это факт!
И оно… оно, для нас: очень, опасно!
А, порой, даже, и губительно!»
И зачем только Бог придумал его?..
И мне бы вылить его на помойку…
Да и дать Абраму в морду,
За дерьмо такое!
Коим он народ потчует…
Да, вот, порой… выпить очень хочется.
А где, и у кого,
Ещё,
Найдёшь такое,
Вино дешёвое?
Да… за такую цену я согласен и на такое…
Вот такая она моя «воля».
Да, противное, но «вставляет по полной!»
Да, брат, с людьми, такое, иногда случается,
Такая, вот, ситуация случается,
Раздвоением личности она называется.
Вот и со мной, такое,
Сейчас происходит.
Вроде бы:
Вот с одной стороны
Вино кислое,
Прямо таки «моча ослиная»,
Гадость,
А, с другой стороны, цена
Меня,
Уж, очень устраивает.
Вот в такой я сейчас ситуации:
Вино – гадость,
А цена радует.
Вот и давлюсь этой отравой,
Может быть, даже, себя убиваю,
Дни свои сокращаю,
Этой «мочой кошачьей»!
А цена мой карман радует.
Но я, брат, полностью в том тебя заверяю,
Что что голова у меня в полном порядке.
А то, что у меня раздвоение личности,
Сейчас наблюдается…
«Да и хрен с ней, с этой личностью», – так это называется!
Ведь про это никто, кроме нас, двоих, не знает.
Я ведь про это никому «не докладывал».
А значит, для всех, я в полном порядке.
А что,
Нам ещё,
Надо,
В этой жизни надо,
А как только не быть в полном порядке?
Так-то…
Ведь жись-то, брат, с каждым днём, всё дорожает и дорожает!
Вот пройдёшься по базару,
Приценишься…
И тут же хочется повеситься!
Вот и: жрём да пьём… что попало,
Всё, что подешевле.
А иначе… не потянуть, мне, «лямку» эту…
Жизнь эту.
Да, я знаю,
Что цены, на базаре,
Тебя, ни как ни касаются.
«Счастливчик!» – что тут ещё скажешь?
Да у людей, которых я знаю,
И тех коих встречаю,
Раздвоение личности постоянно наблюдаю.
Смотришь чиновник: дурак – дураком,
А большой занимает пост!
Человек в своём деле ничего не понимает,
А высокий пост занимает!
И как, по-твоему, это называется?
Раздвоением личности это и называется!
Раздвоение – не раздвоение…
Да и хрен с ним, с этим!..
Раздвоение – не раздвоение…
Главное то, что мы классно, с тобой, проводим время!
Так что, отче… отче?
Почему отче?
Что за отче?
Да, похоже, что ты надрался, Иосиф!
Так, всё(!) мне хватить…
А тебе давай подолью, приятель.
Ну что, приятно,
Когда за тобою ухаживают?
Вот такая, брат, история.
Вот такая загогулина…
Да… и ты знать не будешь,
Куда тебе от этой боли деться.
А смерть твоя… конец твой,
Представь себе,
Будет твоим лекарем!
Рас… и ты от боли освободился.
И душа твоя, я надеюсь что, чистая
К богу вашему устремиться.
Где он, я так думаю: « За жизнь твою праведную,
Местечко, под боком, у себя, тебе, уже, оставил». –
Там ты и возляжешь,
Винцом Абрамовым попахивая…
Мочой,
Этой,
Попахивая,
Ха – ха – ха – ха – ха!
Нежное обоняние его раздражая!
Ха – ха – ха – ха – ха!
А вот я
«Смерти», своей, смогу избежать!
Потому что приму, винца,
Этак: грамм сто пятьдесят,
Хотя… кто их, граммы эти, будет считать?
И вылечу себя… в очередной рас.
И так… поехали дальше:
А куда ему деваться?
Ведь жизнь-то ты вёл праведную,
А значит,
Только под бочком, у него, тебе и оказаться!
А ведь, как жизнь твоя не может быть праведной?
Если ты её за брата своего оставил,
За брата преставился!
Ну, пока что,
Ещё,
Не оставил…
«Потерпи» немного, до утра завтрашнего.
А потом ваши ангелы
Помогут, душе твоей, до босса вашего добраться.
Это ни чё, что я всё болтаю и болтаю?..
Мысли, мысли мне остановиться мешают!
Ну, я надеюсь, ты меня понимаешь…
«Жизнь – как песня!» –
Вот такая мыслЯ,
Мне сейчас,
В башку прилетела.
Братан, ведь это твоя жизнь как песня.
Такая… прекрасная, сытая, интересная.
И для общества очень полезная.
Потому, что даст мясо моему семейству.
Вот такая мыслЯ
Мне сейчас
В мозги прилетела,
О тебе прилетела.
Да…
И, ещё, жизнь твоя очень благородная!
Ведь ты, в конце концов, пожертвуешь собою,
Во имя братства святого!
Брат, прямо чувствую себя сейчас поэтом!
И откуда во мне это?..
Но в душе моей, от чего-то,
Сейчас рождаются и рождаются… строчки… оды,
Во имя поступка твоего благородного.
Оды?.. Оды!
Не помню, где слышал это слово…
Но: что точно – то точно,
Есть такое слово.
И оно средь поэтов водится.
Как-нибудь, потом, на досуге
Опишу, в стихах, твой благородный поступок.
Как ты, во имя братства святого,
Пожертвовал собою!
Или: «Смерть – как песня?!» –
Не знаю, как и лучше, если честно…
А тебе по душе как:
Первый или второй вариант?
Чтобы более ёмко, и ещё более весомо, описать,
Для потомков,
Всю твою историю.
Чтобы дать подрастающему поколению,
На твоём примере,
В этой жизни: полной труда и лишений,
Дать правильный ориентир, ориентиры…
Чтобы пацаны и девчата могли бы
Знать могли бы: что такое братство,
Святое братство!
И если им придётся, однажды,
В ситуации такой же, ка ты, оказаться, однажды,
Как ты, брат мой,
Чтоб они без оглядки,
На все свои страхи,
Перед всеми обстоятельствами,
Перешагнули через все свои страхи
И… выручили… спасли брата!
Вот как ты спасёшь меня.
А?.. Как?.. Я прав?..
А может быть: «Не смерть – а Песня?!» –
А мысль… мысль-то, безусловно, интересная.
Да, есть в ней… есть в ней, что-то, эдакое…
Как будто бы взялись за руки Земля и Небо.
И уже вместе(!)
Дальше шествуют…
И смотрят друг на друга, такими… влюблёнными глазами.
А потом рас и… в экстазе сливаются!
Да, две такие противоположности…
И, вдруг, им захотелось одного и того же!
Ну… там… охать, ахать, стонать начинают!
Словом: всё, как и полагается,
Когда люди «этим делом» занимаются…
Блин, братан, вот, я… прожил столько лет
И даже и не предполагал, что во мне живёт поэт!
«Две такие противоположности»… –
Ты, брат, не находишь,
Что в этой мысли есть, что-то?..
Ну, да ладно… проехали.
Я потом к этой теме,
Потом к ней,
Как-нибудь,
Вернусь,
На досуге.
Сейчас у меня, до неё,
«Не доходят руки»…
И тут баран опять рыгнул, а потом стал издавать всякие, разные звуки, из глубины своей утробы, как будто бы у него там был небольшой органчик, и ртом и… «тем самым местом». Подкрепляя их, вперемежку, своим блеянием. Но, к своему, немалому, удивлению… Иосиф, опять, «понял» абсолютно все, что тот ему «говорил»!
Баран
– А ну, подлей-ка, брат!
А то, уж, пусто у меня.
Конечно:
«Интересно»
Слушать тебя.
Да, вот, без вина…
«Выводит» меня, «из себя», твоя болтовня,
Ни хрена, в ней, не понимаю я.
Жизнь, смерть… песня…
Как всё это(!)
Может уместиться
В одном флаконе:
В голове твоей, мозге твоём?
Вижу, понимаю: это не твоя вина.
Наверно: день был тяжёлым у тебя.
Вот и «поехала крыша твоя».
А?.. Прав я?..
Знаю, знаю: это всё нервы…
Так давай и себе, брат, налей конечно же.
Я пить один не могу:
Ведь пить одному
«Не к лицу».
Пить, одному,
«К лицу»,
Только алкашу!
А я баран порядочный.
Да, ведь, ты и сам это знаешь!
И я про себя это знаю.
Поэтому-то ты и выбрал меня,
К себе в братьЯ,
Из всей нашей «стаи».
Да и… других достоинств у меня немало,
Что правда, то правда!
Да,
Я,
Самый,
Самый…
Из всех: аккуратный!
Белый, крупный, и жирный,
Что в отаре нашей находились!
Поэтому-то, ты, и «положил на меня свой глаз».
А?.. Я прав?..
Я же «насквозь» вижу тебя.
И ты, выбрав именно меня,
Как и всегда, оказался прав!
Потому что: никто, как я,
Гожусь человеку в братьЯ!
А что,
В жизни-то, ещё,
Нам надо?
Кроме: мира, дружбы да братства!
Ну… ну…
Ещё, какую-нибудь,
Сучку обрюхатить… не помешает.
Так сказать: «Расслабиться». –
И желательно без всяких обязательств!..
Нам ведь, мужикам, это тоже надо.
Я, надеюсь, мы друг друга правильно понимаем?
Гормон-то, пади, и у тебя играет!
Лично мне,
Такое расслабление,
Очень, очень помогает.
После «этого дела» на жизнь трезво смотреть начинаю,
А то гормон глаза застилает.
Да: этого вполне достаточно,
Для полного счастья.
Но, самое главное счастье, –
Это быть братом!
И так… поехали дальше:
Брат, а вот, ты…
Знаешь ли,
Что такое счастье?
Оно к тебе, хоть когда-нибудь, прикасалось?
Или, хотя бы рас… ты, запах его улавливал,
Хоть однажды,
Из всех дней, своих, на Земле пребывания?
А я… представь себе…
А для меня, сейчас, счастье, братец,
Пить вот эту «мочу», которой ты меня угощаешь.
Ведь, это пойло, ты так сам называешь, правда?
Поэтому, я так резонно предполагаю,
Что речь моя тебе ни чем не оскорбляет…
И вот в этом прибывать состоянии!
Потому, что: крылья у меня, за спиной, от «неё», выросли.
И мне хочется, на них, в полёт пуститься!
И… ведь, таким, как сейчас…
Ещё никогда,
Себя не чувствую свободным я!
Ай, да «моча»,
Вот так «моча!»
А может быть такая же и у меня?..
Вот только верёвочка, твоя…
Меня от полёта и удерживает,
Но… и я на это очень надеюсь,
Что когда:
Ты научишься мне полностью доверять,
Что я не убегу от тебя,
Ты снимешь её с меня.
А куда мне бежать?..
Этих краёв не знаю я.
Да и к чему?
Мне уже понравилось у тебя, тут…
А то… может быть уже и завтра,
Ты меня, от неё, и избавишь.
И уже больше никогда
Её не познает шея моя!
А вот с твоей стороны, брательник,
Как тебе видится верёвочка эта,
На которой ты меня держишь?
Это для меня колье или ошейник?
Как для меня: так это унижение!
Не должен один брат у другого быть в таком положении.
Удавка!
От которой пахнет смертью!..
Снял бы, ты, её, с меня, поскорее.
А то,
Как-то,
Нехорошо
Получается и непонятно:
Вот ты брат мой!
А держишь на верёвочке меня.
На фига такая фигня?
А?..
Ведь ты первый, из нас двоих, назвал меня братом!
Я к тебе в братьЯ не набивался.
Так что…
Давай-ка, налей и себе, братец!
А там, глядишь, перейдём и к объятиям!
А ведь, с верёвочкой, неудобно обниматься,
И ты скажешь:
– А, ну, её, к чертям собачьим,
И меня от неё, прямо сейчас, и избавишь!
А вот с поцелуями торопиться не будем,
Ведь мужики, меж собой, не целуются.
Ну, если только они… не из этих…
Но таким нет среди нас, братан, места!
Да…
И я
Уверяю тебя,
Что с выбором меня,
Себе в братьЯ,
Ты не прогадал:
Во всём, во всём можешь рассчитывать на меня!
И, если, вдруг, беда,
Вознамерится с тобой случиться,
А мы, бараны, беду загодя чуем, всем своим ливером,
То я спасу тебя, от неё, всеми своими копытцами!
Как, по беде, вдарю!
Так она,
От тебя,
Враз и отвалиться!
Да, что тут скажешь?.. Уж я такой:
Мужественный и шальной!
Во всём, во всём можешь на меня положиться.
Во всех делах своих можешь на меня рассчитывать!
Ведь братьЯ для этого и существуют,
Чтобы в трудную минуту,
Протянуть, друг другу,
Помощи, руку!
А, в нашем случае,
И в этом я
Заверяю тебя
Вполне серьёзно,
Я,
Всегда,
Протяну тебе свою ногу помощи!
Да,
Я!
Протяну её тебе, со всей, своей, охотой.
На какую, только, способен.
Хоть днём, хоть ночью!
Да,
Я!
Стану украшением всей твоей жизни.
С таким, как я, не стыдно
И перед людьми появиться.
И кров свой делить не стыдно.
Ты… ты таким братом, как я, будешь, ещё, гордиться!
А соседи твои просто обзавидуются.
Ведь им, никогда в жизни,
Не заиметь такого брата:
Большого, жирного… да и просто красавца!
А значит: пить буду только в компании.
А рас ты мне её уже составил…
Так и продолжим, брат, мой.
Я правильно рассуждаю:
По-людски, по-вашему?
Ну, вот и ладненько.
А может быть, уже, пойдём отдыхать, спать?
Ведь у людей, как всегда,
Много дел, прямо с утра.
И тебе надобно бы хорошенько выспаться,
Чтобы силы твои восстановились.
Да и я,
Подустал.
День был насыщенным у меня.
Брат,
А с завтрашнего дня,
Уже начинай приличной едой кормить меня.
Если хочешь моим братом быть,
Сначала…. надо моё расположение, к себе, заполучить!
И если ты, со всей, своей, ответственностью,
Приглашаешь меня в свои: дом, душу и сердце?..
То… трава,
Обязательно быть должна,
Свежая, сочная,
А вода только родниковая.
Ну и, конечно же, эта «моча»
Мне, тоже, будет, обязательно, нужна.
Ну что: порукам, брат?
Иосиф
– Брат, да ты…
Выучил человеческий язык!
Ай, да мозги! Вот это у тебя мозги!
Я, ещё, «не отошёл» от того,
Что ты пьёшь вино!
А ты!..
Уже по-нашему, по-людски заговорил!
Да, ты!..
Вот это у тебя мозги!..
Но ты, уж, меня прости…
Потому что не будет: ни сочной травы, ни родниковой воды…
Ты…
Видать, совсем меня не слушал.
Видать вино притупило слух твой,
Я же вижу: ты так и не понял моей философии.
О братстве, смерти и всём прочем.
«Не смерть – а Песня!» –
Вот потом,
За праздничным моим столом,
Мы и проверим это,
Вкушая твоего тела.
«Песня» или «не песня»,
С солью, да с перчиком!..
А может, так, оно и к лучшему,
Что ты меня «в пол уха» слушал?
«Меньше знаешь – крепче спишь», –
Это тебе ещё одна мысль.
Правда… это уже не моя мысль.
А знаешь продолжение её?
«Больше знаешь – больше пьёшь!» –
Так что…
Вот тебе ещё вина,
И пусть эта «моча»,
Напоследок, порадует тебя.
Пусть она,
Напоследок из тебя,
Выбьет всё твоё сознание,
Чтобы завтра…
Ты так и не понял, как на небесах оказался!
Да, брат, ты стал понимать человеческий язык!..
А вот суть моих мыслей, так, и не постиг.
А ведь суть их лежит на поверхности:
«Каждый живёт, только, в отпущенном ему времени».
Да и Бог с ними…
И правда: «Зачем, на краю собственной жизни,
Нам нужны, какие-то, чужие, мысли?
В чём тут смысл,
К чему они?» –
Вот, например:
Если человек,
Точно вычислил день,
День смерти, своей.
Хотя… как такое возможно,
Ведь на всё Божья Воля?!
Ну, предположим, такое предположим…
С ним произошло такое,
Оказался он умным, очень.
Или… этот человек,
Например, на все «сто», этот день,
Предположим – предположит…
То… ведь эта мысль, и убить его, «до срока», может.
Брат, вот я слышал, про одного, такого…
Какие-то «числа», «вычисления» вошли ему в голову.
И он стал людям, про них, рассказывать, охотно…
Мол: «Вижу, вижу… вот он, “срок мой”». –
И именно в «нужный день»… у него отказали почки!
Ты меня спрашиваешь: «Как, как такое возможно?» –
Как по мне так: «Совпадение и не более.
А возможно он был пророком…
А впрочем… на всё Божья Воля!» –
Так что: дышим, живём… пока есть возможность!
И «туда» не торопимся.
А вот люди говорят:
«Он жить и дальше, был бы, рад.
Да, вот, наплодил детей, целую кучу.
Вот долги да бабы его и замучили!
И он, бедняжка, наложил на себя руки.
Выпил, там, что-то, такое…
Вот у него и отказали, в “нужное время”, почки.
А, так – как, убивать себя – грех!
Он и придумал эту историю, для всех,
С числами да вычислениями».
Так-то…
В прочем… это не твой случай.
Это не тот случай,
Когда тебе дано
Исправить то,
Что завтрашний день тебе принесёт.
Брат, все умрём, кто на Земле родился.
И ты… потому, что мне нужна пища.
Но ты, за то, что я назвал брата пищей,
Не должен на меня обижаться или злиться.
Ведь это Жизнь,
Это всё наша Жизнь!
Не мы «плохие»,
А, Жизнь такая.
И мы живём по Её правилам.
И всё, что нам остаётся –
Так это только принять все Её: правила, законы и условия.
А иногда и понятия.
Вот так - то, брат, мой.
Кому, когда и где родиться
И на какое дело сгодиться.
И… где, кому и когда
Отправляться на небеса.
Когда, кому и как преставиться…
Это всё в Её власти!
Правда, у Жизни, в этом деле,
Есть помощница:
Такая невзрачная, костлявая, курносая бабёнка.
Которая, туда – сюда, с косой, своей, носится.
И от которой никому нет покоя.
Хотя… вот, только, покой,
Вслед за собой,
Она и приносит.
А других дел за ней и не водится,
На другое она не способна.
А Жизнь она, типа, и не против.
И они, по этому поводу, с друг с другом, никогда не ссорятся…
И без устали всё: косит, косит и косит!..
А ведь «хозяйство» у неё большое…
И везде ей поспеть надо.
Но она на судьбу свою не жалуется.
Потому, что очень рада,
Что ей всегда оказывают большое внимание.
А ещё и почёт и уважение.
Вот она и старается, на радостях, сил своих не жалея.
Вот с ней-то ты завтра и познакомишься,
Как только на небе начнут сходить звёзды.
Это, она самая, Жизни подсобляет
С делами управляться.
И ты, раньше меня с ней, познакомишься завтра.
Это она,
Тебя,
Чик своей косой по горлу,
Извини, что без наркоза…
Но я так думаю:
«Что после всего выпитого, тобой, вина,
До завтрашнего утра,
Ты, ещё, не придёшь в себя.
И мало что будешь понимать,
Что с тобой творят!
И уйдёшь “туда”
Так и не поняв,
Что да как». –
Но… я надеюсь вы, с мадам, поладите,
Ну, а как иначе?..
Обязательно поладите!..
Ведь мне нужно, твоё мясо.
Так уж, брат, у тебя, всё, сложилось…
Теперь, в этой жизни.
Увы, поверь мне,
Тебе не выиграть поединка со смертью…
А потом, однажды, она и ко мне заявится.
Нравится нам это или не нравится.
Но так уж всё устроено:
Не приемлет тело жизни вечной,
Изнашивается
И душа вон из него вылетает.
Да, и много других причин всяких
По которым наша душа наше тело покидает.
Я это знаю, а теперь и ты это, брат, знаешь.
Вот сижу, тут, с тобой, бухаю
И тебя, братан, просвещаю.
Мозги твои бараньи разумом наполняю.
Хотя… нахрена тебе это надо?..
Ведь ты просто живой, ходячий кусок мяса,
До твоего последнего часа.
И, в подтверждение слов, своих,
Я тебя познакомлю ещё с одной,
Своей, мыслЁй.
А ну-ка, брат, зацени её.
Ещё одну,
Мысль, свою,
Открою тебе:
«В этой жизни всё против нас –
А мы против всех!» –
А, как?..
Какая мощь, какой замах, какой размах?!
Вот такие мысли, вино Абрамово,
В моих мозгах рождает!
Гадость! Ах, какая гадость,
Это вино Абрамово!
А цена, вот, радует…
Что поделаешь… радует.
Дешёвое, а что ещё надо?
А то… не потянуть мне эту «лямку», однако…
И ведь Абрам, как-то, умудряется
Мысли всякие в него закладывать?!
Может быть он «чем-то таким» свой виноград поливает?
Может мочой своей поливает?!
Ха – ха – ха – ха – ха – ха –ха!
Ну, Абрам! Вот так Абрам!
Раскусил, все-таки, я тебя!
Точно, точно в морду дам!
А я, всё-таки, продолжу,
«Грузить» тебя продолжу,
Уж, очень,
Поговорить мне сегодня хочется,
Что-то…
Так что…
А, ведь, раньше, со мной, никогда, не было такого!
Да… всё живое
Не вечно,
Всему своё время.
Но… если ты, конечно,
Не родился баобабом…
То тогда – да: по долголетию всех обскачешь!
И меня, и уж тем более, своих собратьев.
Потому, что мы, люди, не питаемся деревяшками.
Хочешь быть баобабом?
И не знать, что такое радость?
Ни любви, ни дружбы, ни братства,
Ни травы, сочной, сладкой?
Ни вина, которым я сейчас пою тебя?
Тебе такая жизнь нужна, а?..
Хотя…
В каждом отдельном случае,
И мы, люди, частенько такое практикуем:
Каждый сам, для себя, решает,
Что для него будет правильнее.
Например: быть или не быть ему баобабом?..
Эх, опять меня понесло куда-то!
Да уж, винцо у Абрама занятное.
Так и питает, так и питает:
Мозги,
Мои,
МыслЯми питает,
Хоть, на вкус, и полнейшая гадость!
Но куда деваться?..
Ну, Абрам! Ну, Абрам!..
Поди: сам
Не знает,
Что за винцо «сварганил!»
Зато,
В каждом глотке его,
Какие-то,
Мысли кроются, прячутся.
Правда, правда!
В начале прячутся,
А потом рас и объявляются!
И в голову мою, прямо всей толпой, перебираются.
И из стороны в сторону, в ней, шарахаться начинают.
Тесно им в ней, понимаешь?
А потом им «выход», кто-то, подсказывает:
А «выход» языком называется.
И вот они до языка моего добираются
И его осаждают,
А потом им и управлять начинают!
Правда, правда!
А потом… его покидают:
Слетая, с него. Слетают и слетают!
На крыльях своих слетая…
И вот: их толпа, уже,
У меня,
В голове…
Таять начинает.
А потом…
Ещё, очередной, глоток…
И… всё,
Заново, по кругу, пошло!
Глоток вина – этой мочи…
И вот, опять, моя голова от мыслей «трещит».
И вот вам, снова, нате…
И я, ими, братец,
Гружу тебя беспощадно.
Ну, Абрам! Ну, Абрам сварганил винцо, однако…
В котором: и яд, и мысли, и радость,
И с тела снимает усталость!
Да и за плату… и за плату, его, продаёт,
За нормальную,
Не жадничает.
Однако… как бы не сглазить, однако.
Меня такая цена вполне устраивает.
А вот что вкуса касается…
Так, может быть, это такой вкус у винограда?
А Абрам, как ни старается,
Лучшего вкуса, от него, не добивается?
Ну да ладно…
Главное, что цена меня устраивает.
А, вот, скажи ему про это, всё,
Похвали его вино…
Мол: «Вот такое, у тебя, оно!» –
Так он цену обязательно поднимет…
Ведь торгаши они все такие:
Если их товар на «ура» идёт,
То цена у них растёт.
А мне это надо?..
Так что при встрече, скажу ему обязательно,
Что вино его гадость!
Или в морду?..
Однако… что-то запутался я однако…
Так, так, так…
О чём это, давеча, я?
Блин, кругом идёт моя голова.
Ах, да!..
Брат, все умрём, кто на Земле родился.
А… это уже было…
Но, не грех, и повториться.
Для полноты картины.
Мысль свою,
Чуть,
Не потерял я…
Пока с вином и Абрамом разбирался.
А, вот… А мне это надо,
Чтобы мысли мои меня же и прессовали?
Понимаешь: надо!
Почему? Сам не знаю.
Как… к хлебу нужно и масло,
Чтоб во рту было вкусно и приятно,
Так и голова моя нуждается в мыслях,
Рас уж я человеком родился.
А без мыслей жить как?
Тогда буду, такой же как и ты, брат – баран!
Ну, а уж потом…
Ртом, языком,
От них нужно обязательно освобождаться,
Обязательно освобождаться!
Чтобы они не разорвали голову на части.
Вот так,
Всё у нас,
По кругу и «скачет»:
Только от одного мусора, в голове,
Своей,
Избавимся,
Другой, в ней, тут же, нарождается.
Ему на замену, и ни как иначе,
Вот такая катавасия.
А… давай-ка подолью тебе, братец.
Вот только нечем дать тебе закусить,
В доме я не держу никакой травы.
Да, вино противное,
А какую даёт мозгам силу?!
А телу… так нужное ему, сейчас,
Расслабление, приятную усталость.
Вот допьём его и я спать отправлюсь.
Хотя…
У меня его,
Ещё,
Предостаточно осталось.
Нет: вдвоём, мы, с ним, уж точно, не справимся.
Да и мне уже достаточно…
По случаю, совсем за небольшую цену,
Накупил его, у Абрама, соседа.
Он небольшой виноградник держит.
А ведь он…
Проходимец ещё тот!
На пробу мне давал совсем другое вино,
Вот то-то и оно!..
То было вкусное, сладкое,
А мне вот кислятину сплавил!
Я ему, потом, сказал об этом.
Мол: «Это, как-то, не по-соседски!» –
А он мне:
«Иосиф,
С людьми всегда такое происходит:
На халяву вино,
Да и вообще, в этой жизни всё,
И даже уксус, сладкое.
А за “кровные”: горькое, гадкое, –
Ну, что ты ему на это скажешь?..
Философ, однако, –
Я бы налил тебе его опять, “на пробу”,
Но… вот людям пришлось по душе, оно, очень!
Всё,
Его,
У меня раскупили,
Да, ещё, и благодарили,
За его вкус и за его дешевизну.
Вот такие они… дела мои. –
Мол, – я тоже боюсь Бога.
Я тоже, правильный, праведный человек, Иосиф.
Как и ты,
И соседа обманывать, мне, не с руки.
А то, вдруг, мне за помощью придётся к тебе прийти?
Что мне тогда, на это, ответишь ты?..
Да, я… и так знаю,
Не утруждай себя ответом, брат мой.
И чтобы,
Между:
Мной, людьми и тобой
Всё было “ровно”…
Я торгую хорошим,
Только вином хорошим.
И ни как по-другому.
Или давай-ка… ещё вот с такой стороны посмотрим,
Проанализируем наш, с тобой, опыт, Иосиф.
С такой, вот, стороны подойдём к этому вопросу:
Мы, с тобой, яйца на базаре покупаем?
Покупаем.
А какие, ты, себе выбираешь?
Правильно: самые крупные яйца!
А почему?
Да по тому,
Что всему,
Крупному,
Всему большому,
Что в твоих руках оказывается,
Душа, твоя, радуется!
Все мы, люди, так устроены,
Все мы любим сладкое и большое…
А как придёшь домой, достанешь их из сумки,
А они, вдруг, мелкие, почему-то!..
А, ведь, на базаре были крупными?!
Вот такая, Иосиф, «штука».
И со мной, такое же, происходит.
А почему с нами такое происходит, Иосиф?
Да потому, что с людьми всегда одно и то же:
«В чужих руках всегда толще!» –
Вот и я про-тоже,
Ведь так у нас говорят, в народе?
А ведь народ наш мудр, очень!
Он уже давно: по любому, всякому поводу,
Вынес своё суждения,
Обо всём имеет своё мнение!
Которые прошли через столетия.
И мудростью своею питали и питают наше племя!
А кто я такой, чтобы их подвергать сомнениям?!
Я,
Всегда,
Считаюсь с народным мнением!
Потому, что в нём мудрость, многих, поколений!
Поэтому- то я знаю и помню,
«Что в чужих руках всегда толще!»
И поэтому я живу спокойнее многих:
Тех, кто мудрость эту не освоил,
И тех, кто мудрость эту стороной обходит.
Так что я, Иосиф,
Всегда, торгую, только, вином хорошим.
И ещё и потому, что боюсь Бога.
Врубаешься, Иосиф?
Потому, что я боюсь Бога!
А с Богом шутки плохи,
Как нам показывает человеческая история».
На этом мы, с ним, и расстались.
Но каждый при своём остался.
Он мне:
– Вино хорошее!
А я ему:
– Ни сладкое, ни вкусное!
Правда…
За такую цену…
Да, и хрен с ней, с кислотою этой.
Брат, все умрём, кто на Земле родился.
Так к чему нам этой темы сторониться?
Хоть куда от неё беги,
Это не продлит нам наши дни.
Завтра ты испустишь свой последний вздох,
Ну, а я, когда-нибудь потом…
Навсегда забудусь вечным сном.
И нет… не потому, что ты мой враг,
Я решил прикончить тебя.
А потому, что ты своею плотью выручишь меня.
И поверь мне: она мне очень нужна.
Ведь, по-другому, у нас, у людей, ну ни как…
И я знаю: «Ты поймёшь меня правильно, брат». –
А если перед тем, как мне черту перешагнуть,
Когда я свой земной окончу путь,
Даровано мне Богом будет,
Хотя б ещё одна минута,
Чтоб на прощанье смог я окунуться,
В мною прожитую Жизнь,
И на прощанье, с Нею, ощутить,
Вновь пройти,
Все лучшие Её моменты,
Поверь мне: тебя я вспомню непременно,
Как ты отдал свою жизнь,
За дни счастливые мои.
Да, вот это Она,
Настоящая братская любовь, помощь.
Хоть мы, с тобой, всего, и пару часов знакомы.
Но, я в тебе сразу почувствовал брата,
Как только встретились взгляды наши.
И я сказал себе:
«Да, это именно он,
Кто ради меня, с радостью, пожертвует собой,
Чтоб украсить мой праздничный стол!
Без всяких слёз, истерик, упрёков
И всего прочего, –
А для меня это очень важно,
Ведь этим можно испортить праздник, –
На праздничный стол, мой, возляжет.
И своей плотью и ливером
Даст, моим гостям, насладиться.
И наестся сытно.
А перед этим, с радостью,
Своё горло, под нож мясника подставит,
Рас так надо,
Понимая, как для меня это важно.
Рас это выручит брата».
Так брат и выручит брата!
Да, плата за братство и великой бывает,
Потому что братские узы святы!
За братство всегда бывает, какая-то, да плата.
А, порой, и расплата.
А в этой жизни и ни как иначе.
В ней мы только что: платим, платим и платим.
За всё платим…
Только этим, по жизни, и занимаемся.
И по счетам… и за братство.
И ты пойми меня правильно:
Я тебя совсем не уговариваю быть моим братом,
Ты, сейчас, не в той ситуации….
Просто это такое…
Тёплое слово,
Прекрасное слово…
И если ты окунёшься в него всей своей душою,
И почувствуешь всю глубину его…
И примешь его,
В сердце своё…
То тогда… последние часы твоей жизни…
Наполнятся великим смыслом.
Что она
Отдана
За брата…
А иначе… к чему нам эта жизнь, иначе?
Если брат, однажды,
Не выручит брата?
Не взирая на плату?
Да: за всё, за всё здесь назначена плата,
Своя плата.
А за братство, плата,
Частенько,
Только,
Смерть,
У нас и бывает.
Брат, все умрём, кто на Земле родился,
Так к чему нам о пустом суетиться?
О, да у тебя, уже, пусто твоё корытце.
Однако, брат,
Ты хлестать вино мастак!
А представь себе,
Я, даже, и таких, знаю, кто к смерти взывает,
К смерти своей взывает!
Мол: «Приди,
И от болезней меня освободи,
Нет больше сил терпеть их!» –
А другой: «От долгов меня освободи!» –
Да, есть и такие хитрецы:
Они её зовут,
А она, к ним, таким
Всё не спешит и не спешит.
А другой, вот,
Наоборот,
Даже и думать о ней боится,
Так жизнью своей дорожит он.
А она рас… и заявилась,
А ведь он так её сторонился
И в делах своих и в своих мыслях.
Эх, да что и говорить-то…
Все умрём, кто на Земле родился.
Ведь причин, для этого, всегда предостаточно,
Причин для смерти на всех хватит:
У одного возраст, у другого болезни, а вот с тем сложились непредвиденные обстоятельства:
Жил, себе,
Человек,
Да жил… и вдруг преставился!
Бывает и такое… однако.
По-всякому бывает.
А, в твоём случае,
Всё, так, Богом было и задумано:
Рождение,
Взросление,
Личности, твоей, становление.
Какой такой личности?!
Ох, уж эти мысли мои,
Мои скакуны!
Сейчас, свою силу, берут в вине они…
Набирание веса!
Да, так будет сказать правильнее и вернее.
И вот ты… становишься праздничного стола, украшением.
Ни смерть, а песня!
И так, брат, продолжу дальше,
В мыслях своих ковыряться.
Брат, мне сейчас это очень надо,
Чтоб мой разум,
Не вышел за «ограду».
Если тебе, конечно,
Интересно?
Интересно?..
Нет… это не имеет к делу никакого отношения.
Это не меняет сути момента.
Интересно тебе – не интересно?
Ведь для меня, если сказать честно,
Что сейчас главное?
Что я душу свою, болтовнёй избавляю
От всякого хлама.
Её освобождаю…
И в ней всё становится гладко и правильно,
Как и было раньше.
Пусть даже и тебе, барану!
Вот… нашёл «свободные уши»
И мозг твой,
По полной,
Прессую.
И так…
Но нет, дальше не о том,
Что станет с тобой потом,
Когда ты, из гостей моих, выйдешь вон…
Так вот: он освободит тебя от жажды, голода и бед.
А… мне, кажется, я это говорил уже тебе?
Так вот: этим ты, его, уважишь,
Ведь он получит, ему, обещанный заработок.
Ты окончишь свой бараний век,
А он купит хлеба для семьи своей.
А я уже тебе говорил,
Что он выпустит тебе кишки,
Говорил?
Нет?
Так вот: он выпустит тебе кишки,
Ты уж за подробности меня прости,
Но мой язык…
Сегодня «без костей».
Вот и «несёт» тебе,
Всё, о доле радостной моей,
Что ждёт меня впереди.
Так что ты…
Уж, терпенья наберись,
Душу мою мне надобно, кому-нибудь, излить,
Иначе лопнут у меня мозги.
Но в начале… он тебя по горлу «чик»,
Ты уж за подробности меня прости.
И пусть тебя утешит,
Что он мастер своего дела,
Он совсем не больно тебя зарежет.
Брат, ещё раз меня прости.
Но что поделать? – Это жизнь.
А ведь её придумал и не я и не ты…
И всем делам… процессам,
Что в ней творятся,
Одни по законам, другие по понятиям,
Мы вынуждены подчиняться.
А куда деваться?
Ведь у нас уже давно,
Всё,
По своим местам расставлено.
И… жить нам так легче и жизнь нам так понятнее.
Брат,
Вот…
По твоим глазам я вижу,
Что ты, совсем, запутался в моих мыслях.
«Жизнь – как песня!» –
Или… «Смерть – как песня?»
Уже не помню,
Вот хоть тресни!
Но… мыслЯ, конечно, интересная,
Вот именно: интересная.
Да, есть в этой мысли, что-то, эдакое,
Глубокое…
Ты не находишь?
А тебе
Как, по душе мысль эта:
«Смерть – как песня?!»
А… мне кажется я обсуждал, с тобой, уже, это?..
Совсем, вот, запутался.
Мысли меня всё прессуют и прессуют!..
А ведь она,
Тебя,
Напрямую касается:
«Смерть – как песня!» –
А ведь, брат, так книга называется,
Книга жизни твоей называется,
Про жизнь твою, книга так называется,
Которую я сейчас читаю.
И в ней, не дочитанных мной, лишь пара страниц осталось.
А всё потому, что автор взял паузу
И со мною сейчас бухает.
Но завтра,
Он, её автор,
В силу обстоятельств,
Обязательно её допишет.
Но, к сожалению, её последние страницы
Будут обагренны кровью.
Её автора кровью.
Да, так жизнь заканчивают только герои!
«Смерть – как песня!» –
Да, и такое в нашей жизни встречается,
Но такое только с героями случается,
Потому, что их в песнях потом воспевают,
В веках их имена прославляя.
Ну, и мы воспоём, потом,
Твоё мясо, за столом.
Правда… будем помнить его до тех пор,
Пока к нам голод, снова, не придёт.
Так всё у нас по кругу и идёт.
Да: есть, есть
В ней,
Что-то…
Такое… объёмное, весомое, здоровое!
И уж, точно: такая трезвому уму,
Не придёт в голову.
Только к поэтам и философам
Такие мысли и приходят.
Когда они творят свои сочинения.
Которые, потом, оседают в библиотеках.
И получают за это, ещё, и деньги!
Вот бы и мне так…
Пиши, себе: буковки, слова да строчки.
И будешь всегда сыт и всем доволен.
А я тебя,
Сегодня,
Забесплатно
Мыслями своими занимаю, балую:
«Соловьём,
Пред тобой,
Заливаюсь!» –
Развлекаю…
Да, ещё, и вином угощаю!
Чтобы твои,
Последние часы,
На земле пребывания,
Скрасить.
Ну и…
Чтобы ты
Оказал мне, своё, внимание.
Чтобы я, от всякого хлама, душу свою избавил.
Вот видишь, что у нас, с тобой, сейчас получается?
Брат, как и положено, поможет брату!
Так-то…
Вот я о чём я тебе целый час толкую.
Да, быть братом – это целая наука!
И мы вместе, с тобой, сейчас… её постигаем.
Ну, а завтра, поутру, ты будешь сдавать экзамен,
На братство экзамен.
Хорошо ли ты усвоил, что такое братство?
И если сердце твоё дрогнет,
И ты подашь свой жалобный голос,
Если тебя покинет стойкость
И твой взгляд от ножа отвернётся?!
То значит ты неуч и двоечник!
И ты, брат, перед мастером меня опозоришь.
И мне перед мастером, за тебя, будет стыдно.
Так что ты уж… не подведи меня.
Хотя…
Я, и сам,
В, моих мыслях, сейчас запутался.
Вино хоть и жуткое
Но дело своё знает, делает.
Хмель,
Овладел,
Всем моим телом.
И головой…
Прежде всего.
Вот и тарабаню всё,
Что на ум пришло.
Хотя… ведь вино для этого и делается,
Чтобы мы отдохнули душой и телом.
И, даже, вот такое оно, какое у нас сейчас,
Тоже, вполне устраивает меня.
Ведь оно своё дело делает,
Так значит: какие к нему могут быть претензии?..
А, ведь, другие и такого не имеют.
И так… я продолжу с «твоего позволения».
Но я, так думаю, что ты…
Таким концом доволен должен быть…
Горд, тем,
Что выпала тебе большая честь
На стол мой праздничный возлечь,
Во всей своей красе!
И прежде чем распихать тебя, по своим желудкам,
Тобою будут любоваться люди.
Тобою будут восхищаться люди,
Плоть твою, во рту, смакуя.
И люди возрадуются твоей плоти:
«О, какое мясо: жирное, нежное, сочное!» –
Разве ты этого не достоин,
Чтобы люди восхищались тобою?
Вот и я про то же.
Радуйся, брат,
Что из всех я выбрал именно тебя,
За тем, чтоб жизнь твоя
Закончилась на праздничном моём столе,
Во рту, желудках замечательных людей!
Так-то…
А потом, плотью твоею насытившись,
Они мне в жёны отдадут мою Марию.
И я, весь в слезах от счастья,
В объятиях Марию свою сжимая.
Обязательно
Вспомню о тебе, брат, мой.
Как ты, ради счастья моего,
Пожертвовал собой!
И… если честно сказать:
«Слава Богу, что именно всё так,
А не иначе!
А если было бы иначе?..
И Бог бы с самого начала,
Представь себе:
Устроил бы, сей, мир, по-иному?
Тогда бы я сейчас был, на верёвочке,
К забору,
Привязан в твоём доме.
И ожидал бы своего конца…
Не зная, что он ждёт меня.
Как и, ты, сейчас не знаешь…
Хоть я тебе об этом и рассказываю,
“Соловьём заливаюсь”».
Смешно получается, правда?
А всё почему…
А всё потому, что ты меня не понимаешь.
И в этом,
Поверь мне,
Для тебя есть радость.
Ведь ты так ничего и не понял:
Ни про братство, ни про помощь, ни про предстоящее застолье,
Ни про свой конец достойный…
Не дано баранам и людям
Понимать друг друга.
И это правильно,
А то: как бы мы, тогда, вами питались?
Но… всё, что я тебе сказал, про наше святое братство –
Это, всё, истинная правда.
В свой лучший мир, ты уйдёшь моим братом.
И ни как иначе!
Да, Бог дал каждому своё.
Брат, да ты выпил всё моё вино!
Ты, кажется, заснул,
Пока слушал речь мою?
Что ж, выспись хорошенько.
Поверь мне:
Не каждому, перед его смертью,
Дано вином упиться.
И пусть… что-нибудь хорошее тебе присниться.
А уже завтра, от этой верёвочке,
Отправишься ты, брат, в свою последнюю дорогу.
Она будет совсем короткой.
От этой верёвочки – до моего стола
Совсем рукой подать.
И вкушая тела твоего
Хвалу мы Богу вознесём,
Что Он нам дал его!
Брат, все умрём, кто на Земле родился.
Нам остаётся с этим, лишь, смириться.
Спокойной ночи, брат.
Я тоже пойду отдыхать.
Дел завтра много у меня,
Прямо с самого раннего утра,
Они начнутся с мясника.
Брат… да, приготовится твоя душа.
После этих речей, мыслей, наговорившись вволю, со своим собутыльником, Иосиф и отправился спать.
СЦЕНА XIII
ВСЁ ДЕЛА, ДЕЛА…
Весь следующий день для Иосифа так же прошёл в трудах и заботах о предстоящем приёме гостей в своём доме. Утром пришёл мастер, как они и договаривались, и освежил его барана. Потом он, вот что значит мастер своего дела, правильно разрезал тушу барана на куски. А потом посоветовал Иосифу замариновать половину туши барана в вине, чтобы если гости захотят жаренного мяса, то он мог бы приготовить его им на мангале. Что Иосиф, по совету мастера, и сделал.
После этого Иосиф пошёл на базар и купил все не достающую еду, которая полагается для угощения гостей в таких случаях. А так же новые красивые чаши для вина и два красивых глиняных кувшина. А так же он купил и ковёр, который был побольше того, что уже был в его доме, которым он застилал свой земляной пол. Правда ковёр он купил, что называется: с рук. Ковёр был не новый, но в очень хорошем состоянии, да и цена Иосифа устроила, после того, как он поторговался за него. А как же иначе? Ведь базар на то и базар, чтобы на нём торговаться. И ещё он обновил свой гардероб, а также купил и красивую новую скатерть для праздничного стола. И свой трудовой день завершил походом в баню, где он помылся, а цирюльник привёл в порядок его причёску и бороду.
А потом… а потом он снова наведался к своему соседу Самсону и попросил его, чтобы и на этот раз он отрядил свою жену ему в помощь. Так как из него повар никакой. И чтобы она пришла в его дом ещё засветло, чтобы всё успеть приготовит к обеду. Самсон и на этот раз согласился. И Иосиф заметил, что на этот раз Самсон согласился с радостью… с радость помочь своему другу! Так и сказал: другу!
СЦЕНА XIV
ПОМОЛВКА
На следующее утро Ребекка, жена Самсона, пришла ещё засветло, как и просил Иосиф. Но она пришла не одна. Она, прикинув весь объём предстоящей ей работы, взяла с собою, себе в помощницы, и свою старшую дочь. И они тут же принялись за дело. И Иосифу было очень приятно наблюдать, как у них всё спорится в их женских руках. И Иосиф, тут же, представил себе: как и Мария, вот так же будет заботится о нём когда станет его женой. Когда было всё готово: стол был накрыт и угощения стали ждать своих едоков… Иосиф снова рассчитался с Ребеккой: дал ей денег, фиников для девочек и, налил ей чашу прежнего вина. И я уверяю тебя, мой читатель, что она не посчитала его кислым. Потому что: когда это было кислым вино которым нас угощали… Вот и я про тоже… И ещё Иосиф передал с ней, один из своих прежних кувшинов… с прежним вином для Самсона. И по лицу Сары он заметил, что она всем этим была очень довольна. Потому, что она сейчас больше не смотрела в пол, а улыбалась ему.
Проводив женщину за ворота, Иосиф переоделся и стал ждать своих дорогих гостей. Но, по его мнению, время стало идти очень медленно. Вот он всё ждёт, ждёт, а его гости так и не приходят. И Иосифу, даже, пришла такая мысль в его перевозбуждённый мозг: «А может быть они передумали, и Авессалом решил не отдавать свою Дочь красавицу за него, за простого и
уже немолодого человека? А поискать, кого-нибудь, получше, помоложе?» – Не выдержав всей тяжести этой мысли Иосиф решил выйти за ворота своего дома и уже там, на улице продолжить ждать Авессалома и его семью. Продолжить ждать этого переломного часа в своей жизни. Так он и поступил.
Выйдя за ворота он стал внимательно всматриваться в другой конец улицы, не идут ли его гости. Но как он не вглядывался, как ни старался напрягать свои глаза… среди всего прочего люда, что сейчас были на улице, он так и не смог разглядеть ни Авессалома, ни его семьи. И в тот момент, когда нервы у него совсем сдали, и он уже сам, было, собрался идти к Авессалому, чтобы узнать от него всю правду: почему он отказался прийти к нему в дом, как они и договаривались, почему он вдруг передумал?.. Как вдруг, среди прочих людей, что сейчас были на улице он и разглядел внушительную фигуру Авессалома, и идущих с ним фигуры его домочадцев.
Иосиф так был этому рад, что чуть было, как мальчишка, от радости, не сорвался с места и не побежал им на встречу… А на оборот, сохраняя всю свою солидность, хотя он в тот момент, на самом деле, еле сдерживал себя, он степенно пошёл в их сторону. Дойдя, до них, он первый им широко улыбнулся, слегка поклонился Авессалому, и поприветствовал его семью. Тоже самое и они сделали в ответ. И в это раз Иосиф обратил своё внимание на то, лишь мельком взглянув на Марию, что она не опустила своей головы, во время встречи с ним, и когда их взгляды встретились, не опустила глаз Своих. И при этом… Она улыбнулась ему. Женщины были, всё также, одеты в красивые, дорогое халаты, какие были на них в тот день, когда они принимали у себя Иосифа, а на их головах были всё те же чёрные платки расшитые золотыми узорами. Иосиф взял Авессалома ладонью своей левой руки под локоть его правой руки и таким вот образом они зашагали в его дом.
Зайдя в дом Иосифа и Авессалом и вся его семья были приятно удивлены тем, что они увидели: чистоту и порядок, по крайней мере в той комнате в который был накрыт обильный стол. А всё это говорило его гостям, что он их очень ждал и постарался их встретить на славу. А сам Иосиф, при этом, сиял, как начищенный песочком медный таз.
Иосиф
– Благодарю вас, дорогие мои гости,
Что посетили вы скромное моё жилище.
Прошу, вас, рассаживайтесь, где кому удобно.
Да благословит Бог это, наше, застолье.
Так давайте же, пока не остыло мясо,
И начнём нашу трапезу.
Вот это варёная, а это жаренная баранина.
Да вы всё видите и сами.
И все блюда прочие
К вашему удовольствию.
Так как мы с вами уже знакомы…
Я думаю: обойдёмся без церемоний.
А нашему хорошему настроению
Пусть поможет вино и приятная беседа.
Авессалом
– Спасибо, Иосиф,
Стол достойный!
Сейчас мы всего отведаем.
Я так тебе скажу, Иосиф, по секрету:
Когда меня, кто-то, приглашает к обеду…
То я ни к каждому иду,
Я сначала смотрю:
Что этот человек из себя представляет,
Какая у него репутация?
Ведь и такое бывает:
Вот человек тебя на обед приглашает,
А все знают, что он не чист на руку.
И ты тогда понимаешь:
Вот сядешь,
С таким за один стол,
А потом и о тебе молва худая пойдёт.
А когда ты меня к себе пригласил…
То я, конечно же, знал,
Что душою и сердцем ты чист.
И вот теперь я и моя семья
Сидим за столом у тебя.
И ты… всё верно сказал,
Ведь мы же с тобой добрые друзья.
Я сам не люблю церемоний,
Они только мешают хорошему застолью.
И ещё, кое-что, я о себе, тебе, расскажу,
Только брату такое, о себе, я сказать могу:
Когда меня на обед приглашают…
То я с утра не завтракаю.
Я так думаю:
Вот сейчас покушаю,
А потом у меня, в гостях, аппетита не будет.
И я человека хорошего обижу.
Ведь человек может подумать,
Что его угощение мне пришлось не по вкусу.
Поэтому: я с утра только водички попью,
Для разгона аппетита,
Тем и сытый.
Ну, а как дотерплю до обеда…
То аппетит у меня отменный!
После этих его слов гости потянулись к пище, взяли себе по куску свежайшего мяса и принялись есть. А Иосиф продолжил обращаясь к главе семейства.
Иосиф
– Авессалом,
Прими из моих рук эту чашу с вином.
Мне очень важно знать мнение твоё.
Как ни пытался я найти то вино,
Такое же: как я пил в доме твоём,
Которым ты меня,
В тот раз, так щедро, угощал,
Увы, не смог найти.
Так что ты уж не взыщи,
Если твой изысканный вкус,
Я порадовать не смогу.
Авессалом принял чашу с вином из рук Иосифа и сделал несколько глотков. Дорога к дому Иосифа была не долгой, но так как он имел крупное тело, она сумела утомить его. И к тому же стояла жара, стояло лето во всей своей красе, и ему хотелось пить.
Авессалом
– Иосиф, вполне приличное вино.
Но и не мудрено,
Что как моё…
Ты не нашёл.
Моё вино сделано не в наших краях,
Хотя у нас и растет хороший виноград,
И из него тоже можно сделать приличное вино.
Но…
Моё вино везли из далека,
Греция, такая на свете есть страна,
Там и живут те мастера.
Что творят такие чудеса
Из лозы виноградной.
А твоё вино
Тоже сердце моё
Радует.
Вино, Иосиф, да разве ж это главное?..
А главное, Иосиф, так это то,
Что пью его я в обществе твоём.
И все мы, тебе, благодарны за приглашение твоё.
И вообще: какая разница, какое пить вино,
В обществе хорошего человека.
Ещё мой отец передал мне мудрость эту.
После этих слов Иосиф взял кувшин с вином и разлил его по чашам предназначенных для других его гостей: полную чашу налил и Земфире… ну и девчонкам с Марией тоже, немного. После чего Мария взяла, как и в тот раз, кувшин с водой и разбавила вино в своей чаше и в чашах своих сестёр. И трапеза, за непринуждёнными разговорами, на разные темы, продолжилась.
Через какое-то время захмелевшая Земфира обратилась к Иосифу с неким вопросом. Её, после того, как она увидела всю эту чистоту и порядок в доме Иосифа, стал терзать один вопрос: а что, разве мужчина может сам содержать своё жилище в таком порядке и чистоте? Что-то тут не так…
Земфира
– Какой же ты молодец, Иосиф!
Такой порядок в доме.
Я никогда бы не подумала,
Что мужчина,
Живущий, как ты одиноко,
На такое способен.
Вот, к примеру, мой брат,
Он тоже холостяк.
Но в доме у него такой бардак!..
Всё не на своих местах.
А потолок и стены
В паутине.
А у тебя же так чисто и красиво, и приятно…
И знаешь что?
А я даже запах женщины улавливаю.
Иосиф сразу понял к чему она клонит: наверное в доме перед их приходом убралась какая-нибудь из его любовниц?
Иосиф
– Земфира, от мудрых глаз твоих
Такое, конечно же, не могло укрыться.
Секрета тут никакого нет,
За помощью пришлось мне обратится.
К моему соседу,
Самсону.
У меня сложились, с ним, отношения добрые.
И я обратился к нему с просьбой,
Дать мне своих женщин в помощь.
Чтобы они, со всей душою,
Навели порядок в моём доме.
Он с радостью, по-соседски,
Ну и… за плату, что естественно.
Дал, своих, мне,
В помощь, женщин.
Жене и двум его дочкам…
Я обязан всей этой чистотой
В доме моём.
А так же она, его жена,
И сегодня, опять, мне помогла.
Она сготовила всю эту пищу
Ведь из меня повар никудышный.
Земфира осталась удовлетворена таким ответом. По её лицу было видно, что у неё упал камень с души, который возлёг на неё, эту самую душу, с того самого первого момента когда она перешагнула порог дома Иосифа. И, чтобы подтвердить свои слова делом, в очередной раз, когда Иосиф разливал вино по чашам… он налил ей первой.
А вот Авессалом, решил как бы «упрекнуть» Иосифа, за то, что он так не обдуманно, «не по-хозяйски» решил этот вопрос.
Авессалом
– Иосиф, зачем же ты зря деньги тратил?
Ну, право же…
Обратился бы ко мне за помощью.
И жена моя Зефира, и мои дочки
С радостью бы навели порядок в твоём доме.
Иосиф
– Ну, что ты, Авессалом, как можно?..
Вы же мои гости.
И я вам так хотел устроить праздник.
А на празднике люди не батрачат.
И вообще, всё это сегодняшнее застолье в очередной раз подтвердило Авессалому его вывод, который он сделал о жизни и людях ещё много лет тому назад. А именно: что верить никому нельзя. Вот, к примеру: все считают Иосифа бедным человеком, и он о себе тоже такое говорит… а вот какой стол накрыл! И вино, которым он его сегодня угощает не из дешёвых. И у Авессалома чуть ли не слетела похвала с языка в адрес Иосифа, за то, каким отличным вином он его угощает. Но, в силу природы своего характера, Авессалом не мог допустить такого, чтобы у кого-то, что-то было лучше, чем у него.
И вот… спокойно, не торопясь трапеза подошла к своему концу. По всему виду Авессалома, его разомлевшему от вина фигуре и лицу было видно, что он всем остался доволен, очень доволен тем приёмом который ему и его семейству оказал Иосиф. И дальше Авессалом, как ему показалось, почувствовав нужный момент, заговорил на, так для них всех, необходимую, тему. Тему, ради которой, по сути дела, они сейчас и собрались все вместе у Иосифа в доме.
Авессалом
– Иосиф,
Все мы тут все люди взрослые,
Ну, вот только за исключением моих младших дочек.
Но они не помешают нашему разговору.
Я человек простой,
Да ты это видишь и сам.
Поэтому предпочитаю в своих делах
Придерживаться такого мудрого правила:
«Дорога прямая,
Быстрее доведёт до нужного результата».
Так вот: когда, в последний раз, ты был в доме моём
Ты видел Марию, мою Дочь.
И по твоим глазам я сразу всё понял…
Ты любовался Её красотою.
А потом ты и сам, в своей речи,
Чистой, искренней, сердечной…
Рассказал мне о всём том,
Что родилось в сердце твоём:
Что Мария тебе нравится…
И для любого человека, как и для тебя, будет счастьем
Жить с такой девушкой в браке.
Я передал твои слова Марии
И она подумать согласилась…
Над твоими словами.
О… о возможным, с тобою, браке.
И, два дня тому назад,
Я передал тебе Её слова.
Что Она согласна...
Разве сегодня мы не, из-за этого, в доме твоём оказались?
Ведь после того, как,
Я принёс к тебе чувств Её и мыслей результат.
И с радостью тебе его сообщил.
Вот ты, тогда, в свой дом, нас и пригласил.
Я думаю: «Что ваши взаимные чувства…
Могут добрым браком обернуться». –
А ты что думаешь?
Иосиф ждал этого разговора, но сам, всё, не решился его начать. И поэтому он сейчас был очень рад и благодарен Авессалому, что он, «прочитав его мысли», так ему в тот момент показалось, первым начал этот разговор.
Иосиф
– Мария прекраснее любого цветка
Которым, когда-либо, в своей жизни любовался я.
И я чувствую весь этот Божественный аромат,
Который исходит от этого цветка.
И сейчас, его вдыхая,
Моё сердце наполняется радостью и счастьем.
И, ещё, ни когда прежде
Со мною такого не было.
И я благодарю тебя, Авессалом,
Что ты взял Её с собой.
И Она вошла в мой дом.
Этот день я навсегда сохраню в своей душе и сердце.
Любой на свете
Будет счастлив человек,
Кто назовёт Её своей невестой.
А если, Бог даст, человеку взять Её себе в жёны…
То о лучшем и мечтать невозможно.
Авессалом
– Так вот, Иосиф,
Я разговаривал с Марией, по этому поводу:
Она в тебе видит
Человека приличного, достойного.
Конечно, я так полагаю,
Говорить о любви ещё рано.
Но если два сердца нравятся друг другу,
Если два ваших сердца тянутся к друг другу…
То почему бы им дальше не жить в союзе?
Почему бы вам дальше не жить в союзе?
А любовь… а любовь придёт потом,
Когда детскими голосами наполнится ваш дом.
Что скажешь, Иосиф?
Давай не станем ходить вокруг да около.
Я задам вопрос тебе и Марии.
И если будут схожи ваши мысли…
Тогда пусть вашей помолвкой
Этот пир закончится.
Иосиф
– Авессалом, я слушаю тебя внимательно.
Авессалом
– Иосиф, после того, как ты сказал, что тебе Мария нравится…
Готов ли ты… чтобы Она твоё составила счастье?
Готов ли ты назвать Её своей невестой,
И обручиться с Ней, перед всем светом,
Чтобы потом вступить с Ней в брак?
И если это так?
То пусть сегодняшнее наше застолье
Обернётся вашей помолвкой.
Иосиф, подумай хорошенько…
И я жду твоего ответа.
Иосиф
– Авессалом,
Я согласен.
Но никогда не соглашусь я деву в жёны взять
Если она
Сама
Того не захочет.
Разве тогда союз будет прочным?
Есть у меня знакомые,
В семьях которых,
Нет ни любви, ни дружбы.
И люди, только, мучаются,
Живя друг с другом.
Вот ты сказал, Авессалом, что любовь придёт потом,
Но, как бы я тебя ни уважал,
Это ты не про меня, сейчас, сказал.
В тот самый день,
Когда впервые
Марию я увидел
Тут же для меня всё и решилось.
И никакую другую деву
Теперь, я не вижу женою своею.
И вот сейчас опять готов, при всех, я повторить:
«Без Марии не представляю, дальше, свою жизнь». –
Я взять Марию в жёны был бы очень рад.
Она уже царицею вошла
В моё сердце, душу.
Для брака я не знаю девы лучшей!
Но против Её воли, Авессалом…
Я в этот брак «ни ногой».
Авессалом
– А ты что скажешь, Мария?
Иосиф, мы, твои родители.
Хотим услышать ответ твой искренний.
Тебя никто не торопит,
Будь искренна с нами, Дочь моя.
Мария
– Отец, женщинам не пристало говорить много:
Я готова стать женой Иосифа.
Авессалом
– Мария, «готова» это не тот случай.
Зачем выйдя замуж, потом, мучиться?
Ты же слышала: Иосифу не нужны: ни твоя жалость, ни твоя дружба.
Речь идёт о браке.
И если в своих чувствах, к Иосифу, разобралась Ты…
Дай, тогда, нам всем, ответ: чёткий и ясный.
Мария
– Иосиф, я быть твоей женой согласна.
Ты… ты мне очень нравишься.
Авессалом
– Ну, вот и славно!
Иосиф, тебя такой ответ устраивает?
Иосиф уверенно, с сияющим лицом, качнул головой.
Тогда давай сделаем так:
Завтра, с утра,
Жду тебя у себя.
Обсудим все вопросы
На трезвую голову.
Ведь свадьба дело серьёзное.
Так что завтра, Иосиф,
Но только не с раннего утра,
Жду тебя у себя.
Я чувствую: после сегодняшнего застолья
Мне придётся поспать подольше.
Ещё немного, для приличия, погостив у Иосифа Авессалом засобирался домой. Ему очень, после обильной пищи и возлияний, захотелось спать. Но
он не привык спать в чужих домах. И даже, когда он гостил у, какой-нибудь, из своих замужних дочерей, то, как бы он не объелся и не перепил, он всегда отправлялся спать к себе домой. Вот и сейчас, хорошо проведя время, он решил, что пора отправляться восвояси. Он обратился к одной из своих дочерей:
Авессалом
– Соня, доченька,
Выйди на улицу и найми повозку.
Да, которая будет побольше.
Чтобы мы все в ней поместились.
Мария
– Отец, разреши мне
Задержаться у Иосифа в доме.
Помогу ему прибраться после застолья.
Авессалом
– Ты не против, Иосиф?
Иосиф
– Что ты, Авессалом,
Я так Марии благодарен
За добрые слова Её!
Авесаллом
– Ну, что ж, Мария, останься.
Но не задерживайся.
Чтоб не переживали мы.
А ты, Иосиф,
Проводи Её, потом, до нашего дома.
Он стал пытаться приподняться с ковра, но его тело, после обильной пищи и возлияний, так отяжелело… что его жене, Иосифу и Марии пришлось ему помочь подняться. После чего он обратился к Иосифу.
Авессалом
– Иосиф,
Сегодня ещё раз, ты подтвердил,
Что ты муж достойный
И ко всем своим делам подход имеешь серьёзный.
Угощение твоё было так великолепно,
Что всего, понемногу отведав,
Я уже не в силах
Вести разговоры,
С тобою,
Какие-либо.
Ну, сам понимаешь… серьёзные:
О свадьбе и всём таком прочем.
Я думаю: «У нас, с тобой, Иосиф,
Ещё, впереди, много времени будет,
Для бесед и вина, моего, самого лучшего!
Будем встречаться и беседовать в волю,
О том, что наши души и сердца волнуют».
Ещё раз благодарю тебя за угощение,
Твоё щедрое.
Я… мы отлично и с пользой провели это время.
Так, что… завтра, тебя,
Жду у себя.
Поговорим разумно… без вина.
Обсудим свадьбу…
Всё как полагается.
Вот, прямо, с утра и приходи,
Так… к часикам к дести.
Иосиф
(решил сделать Авессалому ещё что-нибудь приятное на прощание)
– Конечно же, Авессалом,
Слово твоё для меня закон!
После этих слов Иосифа Авессалом притянул к себе Иосифа и от всей души поцеловал его сначала в правую, а потом и в левую щёку. После чего он и покинул дом Иосифа. А когда Авессалом уже подходил к воротам Иосиф, проворно обогнав его, открыл перед ним одну из створок ворот. Тем самым пропуская его вперёд себя. Когда Авессалом вышел на улицу то повозка его уже ждала. Зефира и Мария помогли ему забраться на неё. После чего в повозку залезла и Земфира. А вот девочки выразили желание пройтись до дома пешком.
После того, как повозка отъехала Мария, что немного удивило Иосифа, спокойно, даже как-то по-деловому, первая пошла в дом. А Иосиф, уже в след за ней, закрыл ворота и вошёл в дом.
СЦЕНА XV
ИСКУШЕНИЕ ИОСИФА ДИАВОЛОМ
Зайдя в дом Мария сразу принялась за свою работу, по ней было видно, что убирать стол после еды, и вообще: наводить порядок в доме, для неё было привычным делом. А вот Иосиф растерялся: он не знал, как ему сейчас себя вести. То ли занять Марию, какой-нибудь, беседой, или будет лучше не отвлекать Её от своего дела. Как вдруг… в своей голове он ясно и чётко услышал незнакомый ему голос. И ему в туже секунду подумалось, что с ним раньше такого, никогда, не было.
Незнакомый голос
– Здравствуй, Иосиф.
Голос прозвучал в его голове так неожиданно и ясно, что Иосиф даже испугался его. Как будто в его жилище, не заметно для него, прокрался какой-то человек, и прятался в нём, до поры до времени. А сейчас решил сыграть с Иосифом вот такую злую шутку. Незаметно для него наклонился и заговорил с ним, прямо ему в ухо. От такого шока весь хмель, который был в голове Иосифа, тут же улетучился из неё. И он, автоматически, произнёс
Иосиф
– Кто здесь,
Кто ты?!
Мария, в это время работавшая по дому, приняла этот вопрос за обращённый к ней. И… он показался Ей вполне естественным. Потому, что и с Ней такое, тоже, бывало. Бывало разволнуется, от какого-либо дела, и начинает забывать какие-то элементарные вещи. Вот, наверное, и Иосиф сейчас волнуется, от того, что она впервые осталась у него в доме. Да и позабыл, как её звать.
Мария
– Иосиф, я Мария.
Иосиф
– Ой, прости, прости меня, Мария.
Нет, конечно же нет, я не забыл твоего имени.
Просто вот, заснул я на минуту, стоя, что ли?
И вдруг… слышу в голове своей какой-то голос.
Да так ясно, чисто…
Вот он и смутил меня.
Ну, я, вдруг… и спросил тебя.
А вернее его:
Кто ты?
Мария
– Голос, что за голос?..
Со мною, тоже, бывало такое.
Бывает заснёшь… и, кто-то,
Со мною,
Вдруг, начинает разговаривать.
Я, иногда, от страха, даже просыпалась.
Я так думаю, Иосиф, что это от переутомления.
Выйди во двор, там всё же воздух посвежее.
Иосиф
– Да, пожалуй я так и сделаю.
А может быть мне помочь тебе чем-то?
Мария
– Нет, Иосиф, не надо,
Это женское дело.
После этих слов Марии, Иосиф вышел во двор, последовав Её совету. Во дворе он сел на небольшую лавочку и его мысли устремились, окунулись во все те события которые с ним произошли за последние время. Как вдруг!.. Опять этот Голос! На этот раз Иосиф отнёсся к нему спокойнее, чем в первый раз. Потому, что Мария его успокоила, сказав ему, что это может быть от переутомления.
Голос
– Иосиф, да успокойся ты.
Я твой друг,
И я пришёл помочь тебе исправить ошибку твою.
Какую? Сейчас охотно тебе расскажу.
Но сначала я отвечу тебе на первый твой вопрос:
Кто я такой?
Так кто же я такой?
Иосиф, да хватит тебе уже вертеть головой,
По сторонам.
Всё равно ты не увидишь меня.
Нас ангелов можно узреть только по нашим делам.
Да, я ангел, я дух бестелесный.
Таким меня сотворил Отец наш Небесный
И если у человека всё хорошо,
В трудах его,
Если растёт его доход,
Если есть здоровье у него.
То, значит, мы ангелы проявляем свою заботу о нём.
Так вот: славные результаты человеческих дел –
Это мы и есть!
Вот такая вот у нас работа,
Вот такая вот наша доля:
Заботится о людском роде.
Так вот:
Кто-то зовёт
Меня Денницей,
А кто-то Люцифером.
Ты можешь называть меня и так и этак.
Есть у меня и другие имена
Но они… они, не благозвучные, и могут ввести в заблуждение тебя.
Да, кстати: тебе привет от твоего брата,
Ведь, кажется, вчера ты так называл его?
Да, да… того самого:
Белого, шерстистого,
Которого вчера ты поил своим вином прокисшим.
Расскажу тебе так,
Как он мне всю эту картину описал:
«Ты ему понравился,
Что, правда – то, правда.
Ведь ты с ним поделился
Своей пищей,
Своим вином.
И он тогда подумал,
Своим бараньем умом,
Что теперь он может доверять тебе во всём.
Он доверился тебе, заснул в твоём доме.
А потом пришёл твой человек
И чик… его ножом по горлу!
Иосиф, да разве же так поступают с братьями?
Ведь это же не он так назвал тебя,
А ты первый назвал его братом?!
Но знай: он на тебя не обижается…
Что ж… раз надо было сделать именно так – значит надо.
Он простил тебя!
Он просил меня тебе передать,
Что он зла не держит на тебя,
Ведь ты же ждал невесту в свой дом,
А значит: ты был просто… всего лишь рабом…
Обстоятельств,
Так сказать: правил
Гостеприимства,
А значит…
Ты был, просто, вынужден
Поступить именно так:
Жизнь у него, его, забрать.
Чтобы потом его жизнью заплатить,
За будущие, свои, счастливые дни.
За своё будущее счастье:
Держать Марию в своих объятиях!» –
Ведь у вас, людей… это любимое занятие:
Предать своего брата,
Чтобы ваши дела, потом,
Таким, вот, образом,
Сладились.
Ой, прости… не то хотел сказать я.
Я хотел сказать, и так будет правильнее и вернее:
«Принести брата в жертву,
Во имя своего дела». –
И таки да: если, по глубже вдуматься, то…
Это и есть то,
Самое святое, на свете, дело:
Ради себя – братом своим пожертвовать!
И я полностью согласен с этим.
Так будут потом поступать большевики,
Коммунисты.
А прежде они будут называть себя марксистами
И станут топить
За лучшую, для людей, жизнь;
Прежде, продав мне души свои.
А потом станут, этих людей, в их же крови и топить.
Станут лишать, этих же самых людей, их жизни.
Ради своих святых идей, своих идей великих.
И человек для них станет, в будущей жизни,
Просто шестерёнкой, винтиком,
В её сложном механизме.
Народ для них будет… так же, как и для тебя
Твой, вот, брат – баран.
Вот такие, Иосиф, будут времена.
Но это будет потом, потом…
Прости, что забиваю твой мозг
Всякой ерундой.
Всякими не понятными для тебя словами…
Господи…
Вот зачем я тебе про большевиков и коммунистов рассказывал?!
Сам не знаю.
Просто мне сейчас показалось…
Что между ними и тобой есть что-то общее.
А может быть ты и есть: первый на свете большевик, Иосиф?
Ну, да ладно проехали,
Перейду ближе к теме.
Так вот:
А он,
Брат твой,
После того, как ты угостил его своим вином,
И назвал его своим братом,
Подумал:
«Человек, помогу тебе всем,
Что есть в моей власти,
А тем более брату.
А ведь ради брата ничего не жалко,
И даже своей жизни, –
Ведь у вас, у людей,
Так принято,
Между братьями так принято? –
Право, как мило.
И он решил, –
Рас так надо, рас ты хочешь принести меня в жертву
Своему делу? –
А он это “дело” почувствовал,
Смерть свою почувствовал,
Всем своим, бараньем, сердцем, –
Что ж: пусть так оно и будет.
Я готов отдать свои: душу
И плоть.
За счастливое будущее твоё.
Пусть, если тебе, моему брату,
Так надо,
Если тебе это поможет?
Что ж… плотью моей воспользуйся
И гостей своих ею накорми,
Я буду только рад: от всей моей души.
А то: как же я ещё смогу, тебя, за твоё вино отблагодарить?
Я, совсем, не против,
Ведь они, потом, станут твоею роднёю.
Потому что отдадут тебе свою дочь в жёны.
И ты будешь счастлив.
А я,
За тебя,
За брата своего, возрадуюсь.
И ты, в этом, не сомневайся.
Да и как может быть иначе?..
Так что… будь счастлив, брат,
И хоть иногда вспоминай меня.
Ведь и я приложил “руку” к твоему счастью.
Своим ливером и своим мясом!»
Так что знай: он зла на тебя не держит.
Ведь быть братом – это очень ответственное дело.
Ведь быть братом, и тут ты прав, – это святое дело!
А теперь, с твоего позволения,
Я перейду непосредственно к делу,
К своему делу.
К тому, делу, с которым к тебе прилетел я.
Да, да, ты не ослышался: именно прилетел я!
Ведь мы ангелы ногами не ходим.
Для этого нас Господь не сподобил.
А чтобы мы могли передвигаться.
Бог дал нам крылья, чтобы мы, по своим делам, летали.
Ну и по тем, делам, которыми Он нас снабжает,
Так мы больше дел сделать успеваем.
Ведь Вселенная очень большая
И везде поспеть надо.
Что, Иосиф, такого слова: «Вселенная»,
Ты, тоже, не знаешь, не понимаешь,
Не можешь его осмыслить?
Я это по твоему лицу вижу…
Что ж… это и не мудрено.
Вы люди освоите это слово потом…
В другой жизни.
Лет так этак через: сто, двести, триста…
А сейчас тебе, это, и не надо.
Да… вы, люди, от нас, ещё, очень отстали.
Так вот:
Просто слушай меня дальше внимательно
И в словах моих не смей сомневаться.
Это сейчас твоя главная задача!
А я постараюсь не грузить твой мозг
Больше: всякими такими словами,
Которые только твой разум смущают.
Чтобы они, твоему мозгу, работать не мешали.
Чтобы они тебе, меня, понять не мешали.
Так вот: конечно, у нас есть и ноги.
Без ног жить как возможно?
Но на них далеко не уйдёшь,
Другое дело крылья, которые нас уносят в полёт.
Вот сейчас я здесь, с тобой говорю,
А потом раз… как крыльями взмахну!
И через секунду уже в другом,
Нужном мне месте.
Поверь мне, Иосиф, с крыльями жить интереснее, веселее.
Так вот: как я уже тебе сказал
Денница зовут меня.
Это моё самое первое имя, которое мне дал Бог.
И оно людям свет несёт.
Я Его первый помощник, я Его плоть от плоти.
Он дал мне силу равную своей силе.
Это Он меня, среди всех ангелов, сделал самым умным и красивым.
И к себе приблизил.
Он стал мне самые трудные задания поручать…
Но вот однажды… увидел я,
Что Он больше работать Богом не в силах.
Совсем, уж, мой Батя поизносился…
И это понятно: ведь столько сил и времени
Он тратит на управление Вселенной!
Ой, прости меня, Иосиф, опять я употребил слово это.
И мне стало жалко Его, так жалко, так жалко…
Что я сказал себе:
«Денница, а ну-ка, ты
Бери
Все дела в свои руки.
Ведь так для Него, да и для всех, будет лучше.
Пожалей ты старика…
Ведь ты же видишь, что Ему, уже, на покой пора!
А Он всё, вот, крутится, «как заведённый».
Ведь так Он может потерять и последние здоровье…
Да и чем ты Его хуже?..
По силе ты равен Ему.
Ведь ты: полнота мудрости
И венец красоты,
Ты на одежды свои посмотри:
Она украшена драгоценными камнями,
И золотом. Ах, прелесть какая!
И ведь это Он Сам
Тебе так сказал:
«Ты был помазанным быть херувимом,
Чтобы осенять,
Ведь это Я, –
То есть Бог, – таким сделал тебя».
Теперь я перенял у него эстафету…
Теперь я управляю миром этим,
А Он… и очень рад этому.
Передал мне все Свои дела
И удалился в Чёрную дыру отдыхать.
Ой, прости меня,
Опять я «гружу тебя»,
Непонятными словами.
Сами с языка срываются…
Удалился отдыхать в комнату…
У которой нет ни дверей, ни окон.
Теперь я бог… а Он так…
Он, так сказать:
Ушёл отдыхать,
На покой.
Передав мне престол Свой.
И знай, Иосиф, я очень благодарен Ему.
За то, что Он сотворил меня и Вселенную всю.
Но теперь Он устал,
И как я, тебе, уже сказал:
«Я Его понимаю.
Ведь между детьми и отцами
Всегда происходит история такая.
Ведь и в жизни земной,
Людской,
Всегда так бывает.
Отцы старятся
И хватку свою теряют.
И тогда сыновья приходят на смену своим Отцам,
И в свои руки берут все дела.
Вот и я пришёл Своему на смену,
Обычное дело».
И вот теперь: ты хоть немного имеешь представление,
Кто сейчас в мозгах твоих сидит крепко.
То есть, если упростить всю мою речь,
И всё в двух словах объяснить тебе,
Кто я есть:
То: я твой бог, я твой друг, я твой брат.
И, это, я, с тобой, говорю сейчас!
Потому что не хочу, чтобы в жизнь твою вошло горе.
Потому что ты… ты, очень мне нравишься, Иосиф!
И я решил тебе помочь,
«От чистого сердца».
Да будет Вселенная, тому, свидетелем!
Так слушай же, Иосиф, и запоминай.
Мною сказанные тебе слова.
А потом исполни их, со всею, душою,
И тогда отведёшь от себя горе!
А если не исполнишь – то этим меня обидишь.
А я не привык, чтобы так со мною обходились!
Бог не может простить смертному,
Неуважительного, к себе, отношения.
А если исполнишь, бога твоего слово,
То в сотни раз твой доход умножу.
В сотни раз состояние твоё умножу!
А если не выполнишь?
Тогда пеняй на себя:
Всё тело твоё язвами покрою я
И по миру пущу тебя!
А дом твой испепелю молниями,
Если не исполнишь волю твоего бога!
Так слушай же меня внимательно:
Авессалом, этот подлый человек,
Решил воспользоваться душой невинной твоей.
В семье его случилась беда,
Дочь его, что в доме прибирается твоём сейчас…
Неизвестно от кого понесла.
А всё почему?
А потому что Она блудница.
И Ей всё равно с кем спать ложиться.
Поэтому Она, на сей день, Сама не знает,
Чьего ребёночка под сердцем таскает?!
А отец Её, Авессалом,
Решил грех Её
Прикрыть тобой.
Чтобы в дом его не пришёл позор.
Помнишь, как он в кабаке поил тебя вином?
А потом…
Расхваливал тебе
Все прелести,
Своей Дочери?
Для чего ему всё надо было это?
Вот я тебе, про это, и толкую:
Хочет он выдать за тебя Дочь, свою, беременную!
Вот он и нашёл тебя: дурака, простофилю,
Вот так всё дело у вас и закрутилось.
Сам подумай:
Зачем ты им бедняк нужен?
Что с тебя взять: ни денег, ни имущества.
У тебя только есть
Твоя честь.
У тебя есть лишь твоё честное имя.
И вот Авессалом именем твоим решил прикрыться.
Прикрыть Дочь свою блудницу.
А заодно и своё имя,
И честь своей семьи,
А ты, будешь чужого ребёнка кормить!
Да, я не дурак, сам вижу:
Как лицом прекрасна Мария.
Но за тем личиком скрывается чёрная душа.
Эх, Иосиф, вокруг пальца обвели они тебя.
Кормить теперь тебе чужого ребёнка!
А тот муж, кого этот ребёнок,
Будет только смеяться над тобою:
«Ой, смотрите, как я ловко
Провёл дурака этого!» –
Так, где же, Иосиф,
Твоя честь, твоя гордость?
Пока не поздно
Гони Её из дома!
Скажи Ей: пусть тебя оставит
И в дом, своего отца, возвращается.
Иосиф не дай сломать себе жизнь!
А если сомневаешься в словах моих…
Пусть Она снимет свой роскошный халат
И ты, тогда, всё увидишь сам.
Живот Её увидишь сам!
А вернее, будет, сделать так:
Я сейчас зайду в комнату
И жару в ней, нестерпимую, устрою.
И тогда она,
Снимет с себя,
Свой роскошный халат.
И останется в одном платье,
Которое, Её фигуру, хорошо облегает.
И тогда ты всё увидишь сам!
Ведь этот халат, что на Ней сейчас,
Этот просторный халат,
От твоих глаз,
Сейчас,
Её фигуру только скрывает!
А когда Она останется в платье…
Вот вам и нате!..
А в доме, Её отца,
На Неё специально напялили этот просторный халат,
Чтобы скрыть всю правду от твоих глаз.
Постой ещё пару – тройку минут во дворе,
А я пока влезу в мозг Ей.
И велю Ей снять,
Этот Её просторный халат,
Ведь в доме будет стоять жара,
И тогда ты всё увидишь сам!
Да, кстати…
Я, тут, всё, в одной теме зависаю,
Не как она меня не оставляет.
И сейчас, кое-что, прояснить, для тебя, желаю.
Сделаю, так сказать, небольшое «лирическое отступление»,
От нашей, с тобой, основной сегодняшней темы…
Помнишь, Иосиф, однажды
Ты вопросом задавался:
«Зачем Бог придумал вино,
От которого столько бед пошло?» –
Так вот:
Вино придумал не Бог,
А я: Денница, Диавол.
И я, даже, в нём часть своей души оставил.
Однажды… я, перед собой, такую задачу поставил:
Дать людям нечто такое!..
От чего бы,
В их души входили: радость, праздник и счастье,
Всеми частями своими, необъятными.
Чтобы от этой «пищи»… или «вещи»
Людям становилось жить полегче.
Вознамерился я, бог, людям жизнь облегчить!
Вот такой я бог(!), Иосиф:
Люблю людей, всем сердцем своим и душой, что есть мочи.
Я над этим думал ни один день и ни одну ночь.
Вот так и родилось моё вино!
А чтобы люди, в том не сомневались,
Что это именно я его создатель,
Я его хозяин…
Я, в него… крови своей добавил!
Ну, и … поплевал в него,
Как говориться: «На счастье!» –
И теперь, если кто перебирает,
То тогда – да(!), он меня всегда вспоминает,
Правда чаще, при этом, меня проклиная…
А мне, это, без разницы.
Меня проклинает, а душу свою мне оставляет.
Ведь… как жить без вина дальше,
Без крови моей дальше,
Человек, себе, не представляет!
Вот так,
У вас,
Теперь,
Всё, по кругу и идёт:
Вино – боль – вино!
Но… при этом, бывает и такое,
Вино с человека боль снимает, «как рукою»,
Правда это касается только душевной боли.
Но, если вино человеку приносит пользу
Хоть в такой роли,
То я своей работой доволен!
Делом своим доволен.
Вот: видишь какой я бог, Иосиф,
Всё тружусь и тружусь, на благо людского рода!
И так будет до скончания веков,
Это я про вино.
И ведь не всяк, из людей, знает,
Что: вкушая вина… он душу свою мне оставляет.
Да, вот такой, теперь, у меня с людьми, бартер:
Я вам вино: радость, праздник, счастье!
А вы мне,
Взамен,
Всего лишь такую малость:
Душу свою
Или то, что от неё осталось…
Помнишь, как ты наставлял своего брата
Быть с вином поаккуратнее?
И это правильно, Иосиф, правильно.
Ведь из вас двоих ты старший.
А значит: на тебе лежала ответственность
Чтобы, на «том свете», правильной жизнью его «обеспечить».
Иосиф, это мне за вино хвала!
Да, от него может случиться с человеком и беда!
Если он вовремя не нажмёт на «тормоза».
А всё будет и будет искать в вине радость и счастье…
То тогда, так и не долго, и с жизнью своей распрощаться.
Что правда, то правда.
Этого я не предусмотрел… каюсь.
Да,
От него может болеть у человека его голова…
Но, это, уже, не моя вина!
Причём тут я?
Разве может человек винить, за то, бога,
Что он криво сложил стену своего дома?
За то, что он неумелый мастер,
За то, что «руки у него растут из “задницы”?»
Или за то, что…
Жена его не блещет красотой?
Ведь… какую он выбрал себе в жёны –
Той и должен быть доволен!
А человек винит в этом бога.
Мол: «Почему, ты, не открыл мне того раньше,
Что она на один глаз кривая?!» –
А сам-то куда смотрел?..
Только и думал, как бы, поскорее, на неё «залезть!»
А теперь, видите ли, бог у него виноват…
В том, что у него «гормон взыграл!»
Да, Иосиф, тема у нас, с тобой, сейчас напряжённая.
Ведь у Марии должен будет родиться Ребёнок,
К которому ты не имеешь никакого отношения…
А может быть, прежде чем принять решение:
Выгнать Её из дома,
Хлебнёшь своего «пойла?»
А, вообще-то, сегодня,
Вино, что в твоём доме,
Совсем неплохое.
Хлебни его
И оно,
Глаз твой,
Сделает более зорким!
А если твой глаз станет зорким –
То голос твой станет, как кремень, твёрдым!
И ты точно спасёшь себя от позора.
Потому что
Бросишь Её,
Эту змею подколодную,
Что может тебя опозорить.
Бойся, Иосиф, позора!
Ведь ты потомок Давидов, чистокровный.
А этот, Её Ребёнок,
Да, это будет только Её Ребёнок!
Кровь, твою, только испортит.
Вот, Иосиф, пожалуй и всё,
Что я хотел рассказать тебе про вино.
Надеюсь ты уяснил, кто
Его
Создатель и хозяин?
И кто его раб, теперь, ты тоже знаешь.
Ну, конечно же не раб…
Это я шучу сейчас так.
А кто
Его
Друг и товарищ,
Если в жизнь свою его впускаешь.
И так продолжу дальше:
Вот я, сын Бога,
Сын Отца своего,
Во мне кровь Его!
И если Он от меня отказался,
То это ещё,
Ровным счётом ничего, не значит.
Юридически, абсолютно, ничего не значит,
Можешь спросить у своего адвоката.
Потому, что все знают,
Что Он мой единокровный папа!
И никуда Ему от этого не деться,
Даже если он и проклял меня всем своим сердцем!
Даже, если, Он сломал мне жизнь…
Кровь, что по нашим, с Ним, жилам бежит,
Кровь, что мы делим, с Ним,
Не даст Ему, никогда,
От меня,
От нашего, с Ним, родства,
Избавиться.
А как от крови нашей, с Ним,
Избавиться?
Так-то…
И нет ни у кого,
Во всей Вселенной,
Такой власти.
И даже у Него нет!
Ведь кровь – это самый крепкий цемент,
Что узы телесные скрепляет.
И одного, по отношении к другому, всеми правами наделяет.
Нравится, тому, это или не нравится.
Так-то…
Да, а вот узы духовные
Кровь скрепить уже не может.
Иногда вижу такое,
Как между собою, двое,
«Собачатся».
Поносят друг друга самыми мерзкими словами!
И видя всё это сразу же подумаешь,
Что они, друг другу, абсолютно чужие люди.
В потом, когда по каналам своим проверю,
Оказывается, что это два родных человека!
Но общая кровь их,
На их отношения ни как не влияет.
И «любят» они друг друга, как собака палку.
Да, Отец оторвал меня от своего сердца!
Но… я самый первый имею все права на Его наследство.
И это я наследую эту Вселенную,
Если…
Вот опять я ударился в философию.
Иосиф, короче…
Да, от вина может болеть голова.
Но… просто не надо перебирать!
Во всём надо знать меру.
А у вас, у людей, с этим всегда проблемы.
А ведь я, из самых лучших побуждений:
Чтобы наполнить души людские радостью и весельем,
Открыл вам, что такое вино,
Дал вам его.
Но, как и всегда, всё вкривь и вкось, у вас, пошло.
И вы теперь, как правило, болеете:
И желудком, и головой, и печенью, и сердцем,
От вина болеете.
Но это уже не мои проблемы.
Я же, со своей стороны, хотел сделать как лучше…
А люди извратили мою идею!
И я так, теперь, Иосиф, вижу эту ситуацию:
Пить или не пить – это личное дело каждого.
А тебе мой совет такой:
Не увлекайся вином,
Это говорю тебе я, твой бог!
Оно тебе не поможет,
Все острые углы,
В своей жизни
Обойти.
И сделать лёгкими все твои пути.
Что бы ты
Только жил и радовался,
Будучи под кайфом.
Обязательно знай меру свою,
Чтобы не накликать на себя беду.
Ну, а теперь, я к делу, нашему,
Нет: к твоему, перейду.
Только учти, мой милый Иосиф:
Она тут же в слёзы бросится.
И начнёт оправдываться перед тобой.
Но ты, Иосиф, будь мужиком!
Разведёт вокруг тебя всю эту слякоть
Но ты не верь Ей,
Потому что слова Её гадость!
Пред моими очами,
Бога твоего: знай это!
Скажи Ей тогда:
«Мария, зла не держу на Тебя.
Но ты, Мария… оставь меня.
Чтоб не позорить Тебя,
Сплетничать о Тебе не стану.
Но и жить с Тобой не стану.
Возвращайся в дом своего отца.
Теперь разошлись наши пути навсегда.
Поищите, себе, другого… дурака!»
Ты понял меня?
А сейчас постой немного,
А потом войди в дом
И хорошенько рассмотри Её.
Ты всё увидишь сам…
Ну, всё, ступай
Она уже сняла свой халат.
И смотри не подведи меня.
Сделай всё как надо.
И помни: ждёт тебя награда!
За то, что бога своего уважил!
Иосиф был в шоке от всего им услышанного. И он был готов принять всё, что сейчас у него пронеслось в голове, все те слова, что он услышал от «голоса», принять за свою усталость. Что он перенапряг свои мозги за последнее время. Или даже принять всё это за сон. С ним и раньше такое случалось. Бывало: присядет от усталости отдохнуть и незаметно, сам для себя, засыпает. Может, быть, и сейчас он, сам для себя, незаметно, уснул? Тогда откуда этот голос знал про то, что он поил своего, купленного им на базаре барана вином? И тем более про то, что он называл его братом? «Но, взглянуть-то можно? – подумал Иосиф, – ведь голос казал, что Мария уже сняла халат, и Её можно хорошенько рассмотреть, без него. И если Она всё ещё в халате… то это был сон. А если Она его сняла… то тут-то всё и выясниться».
СЦЕНА XVI
БЕЗУМИЕ ИОСИФА
(Самое моё не любимое место во всей стенограмме)
Войдя в дом Иосиф увидел, что Мария действительно сняла свой роскошный, просторный халат! и осталась, в не менее красивом платье, которое более рельефно, чем халат, и облегало Её фигуру. Увидев вошедшего в дом Иосифа Она улыбнулась ему своей очаровательной улыбкой. Но Иосиф не обратил на Её улыбку абсолютно никакого внимания. Всё его внимание было обращено на Её живот. И…
Иосиф
– О, Боже, Мария,
Что я вижу?!
Да ведь ты же беременна!
О, горе мне! О, горе мне!
Как вы так могли со мною поступить?
Зачем вмешались в мою жизнь?!
Это всё твой отец,
Пусть будет проклят тот день
Когда он угощал меня вином!
Тогда сидели мы, с ним, за одним столом.
И он вовсю расхваливал меня.
А я… а я, развесив свои уши,
Дурак, подлые речи его слушал.
Потом он «пел мне песни»
Про твои, Мария, прелести
И я совсем, умом, «поехал».
Да и вино,
Тоже, сделало дело своё.
А ведь я совсем неплохо жил:
Жизнь моя
Меня
Волне устраивала меня.
А теперь ты, Мария, и твой отец, Авессалом,
Разрушили её.
За, что мне это, Господи, за что?!
Это всё твой отец Авессалом,
Мною он решил прикрыть твой позор!
И свой позор!
А я дурак растаял,
Под сладкими его речами,
А потом и под Твоими очами.
Вы жизнь мою сломали!
Мария
– Иосиф, что я слышу,
О чём ты?..
Как тебе не стыдно?
Как можешь ты мне такое говорить?!
В речах твоих
Я слышу полный бред.
Когда здесь был мой отец,
Таких Я,
От тебя,
Не слышала речей.
Что же ты тогда молчал?
Почему всё это ты, сразу, не сказал
Ему в глаза
Тогда,
Когда
Вином его ты угощал?
А вот теперь, когда отец ушёл,
Теперь, когда осталась Я одна
Ты взялся обижать Меня?
Как такое в голову твою могло прийти,
Здоров ли ты?!
Или это всё вино,
Которое разрушило твой мозг?
Иосиф
– Мария, знаю я, что ты меня понять не сможешь.
Всю «правду» мне открыл тот голос,
Который заявился в мозг мой.
Я был готов его не слушать.
Но он вдруг…
О том поведал мне, Мария,
О том… о чём ни с кем другим не говорил я!
Он знал такое обо мне…
О чем, Мария, я не могу сказать тебе.
И это он велел войти мне в дом,
После того,
Как снимешь Ты халат просторный свой.
Чтобы я мог живот увидеть твой.
А перед этим он устроил в комнате жару,
Которую,
Ты не могла стерпеть!
И вот теперь…
Всё встало на свои места теперь.
Разве не так?
И вот теперь что вижу я?!
Что ты беременна!
Мария, Ты и твой отец…
О, горе мне, о, горе мне!
Мария, ты опозорила меня.
И я… а я не стану кормить чужое для меня дитя.
Пусть его кормит его отец.
Мария, всё – разговору нашему конец!
И помолвке нашей – конец!
О, горе мне!
О, горе мне…
Теперь прошу Тебя:
Оставь меня.
Клянусь:
Я никому не расскажу,
Из-за чего,
Не стала Ты моей женой.
Вернись, Мария, в дом отца своего.
Видать:
Быть нам вместе не судьба…
Мария плача
– Иосиф, я…
Да, как ты смеешь,
Мне девушке,
Говорить такое?!
Иосиф, что с тобою… что происходит?
Иосиф
– Мария я…
Я беру обратно все свои слова.
Я расторгаю нашу помолвку.
Такого я не стерплю позора.
Твоя беременность…
И давай окончим наш разговор на этом.
Мне так тяжело на сердце…
Ведь я так люблю тебя, Мария!
Но гордость моя…
Не простит тебя.
Прошу, Тебя,
Оставь меня.
Я отпускаю… с миром, тебя…
Слёзы хлынули из глаз Марии. Она абсолютно не могла понять: с чего бы это, вдруг, Иосиф так изменился?! Что с ним могло такого произойти, за то время, что он находился во дворе?! Что могло, так радикально, изменить его отношение к Ней?! Какая-то Её «беременность»… какой-то «голос»?! Что за бред он несёт? И что, вообще, происходит?! Мария была так, всем этим, обескуражена, что с Ней сейчас произошло: этим теперешним отношением Иосифа к Ней, всеми этими его безумными словами… что, не помня себя, Она схватила свой, аккуратно сложенный Ею халат, который сейчас лежал на ковре, и выбежала во двор. Открыла створку ворот и оказалась на улице. А потом быстрым шагом, всё ещё продолжая плакать, пошла домой.
А Иосиф, вдруг, услышал в своей голове дикий хохот. И голос, из которого исходил этот хохот, больше не был сладким и приятным. И Иосиф, несмотря на то, что голос так изменил свою окраску, всё равно знал кому он принадлежит. Он знал, кому принадлежит этот хохот. Он принадлежал тому существу, тому «голосу» который сумел влезть в его голову и который разговаривал с ним всё последнее время. Тому, кто назвал себя богом. А потом уже хорошо ему знакомый бог вновь заговорил с ним.
Денница
– Ну, молодец, Иосиф,
Ты всё правильно исполнил!
Ты с моей задачей справился…
Вернее… со своей задачей справился…
Ведь честь свою ты за собой оставил!
И деньги, ты, в своём кармане оставил!
А то бы их на чужого дитя потратил.
Да, ты, Иосиф… просто красавец!
А баб много: одна другой краше,
На твой век хватит,
Мария не одна такая.
А я тебе обещаю,
Что больше не буду в дела твои, сердечные, впрягаться.
Живи, дальше, как знаешь…
(и далее про себя)
Пусть, теперь, мой Батя
Локти, себе, кусает.
Он меня ещё узнает!
Пусть только посмеет родиться,
Переду, чьей-нибудь, колесницей!
(и далее в голос)
Что ж, Иосиф…
Я, твой бог, тобой доволен.
Теперь я,
Старина,
Как и обещал тебе…
Жди свою награду.
Хотя я так полагаю:
«Твоя награда в этом деле, так это то…
Что ты не стал дураком!
Что ты честь свою сберёг
И деньги ты свои сберёг.
А так бы ты кормил дитя Её.
Тратился бы на него.
А теперь посчитай,
Сколько тебе сэкономил я,
А?
Так-то…
Это и есть тебе моя награда.
Обманывать – это не в моих правилах».
И возрадуйся,
Что в дураках не остался!
Что над тобой не будут
Смеяться люди.
А наоборот скажут:
«Красавец!
Ах, какой Иосиф молодец,
А Авессалом подлец!
И Дочка его такая же,
Мягко говоря: проказница.
А Иосиф-то, наш, не растерялся
И сумел от такого хомута избавиться!» –
А теперь, Иосиф, расслабься.
Ведь у тебя ещё вино осталось?
Накати
От души…
Да и спать ложись.
Это мой, бога твоего, тебе приказ.
А я полетел, пока!
А то есть у меня ещё дела.
После того, как «голос» оставил его мозг… Иосиф почувствовал пустоту в своей голове и душе… и неимоверную слабость, во всём своём теле. Но он, всё-таки, решил последовать приказу его бога. А как же ослушаться приказа «бога», тем более, что приказ такой подходящий для его состояния? И выпив две чаши вина, Иосиф, лёг спать. Нет, не лёг, а еле дойдя до кровати он тут же и рухнул на неё, настолько он был ослаблен. И тут же уснул, что называется: замертво.
СЦЕНА XVII
РАЗГОВОР МАРИИ С МАТЕРЬЮ
Мария не помня себя от обиды, которую Ей нанёс Иосиф, и не заметила, как дошла до своего дома. И только увидев ворота своего дома, Она немного пришла в Себя и успокоилась. И Она уже понимала, что, по Её заплаканному лицу, Её домочадцы сразу всё поймут, что с Нею произошло что-то нехорошее. А Ей сейчас ни с кем, не хотелось говорить на эту тему. Ей сейчас хотелось, просто, побыть одной, чтобы обдумать всю эту необычную, странную ситуацию в которой она, вдруг, оказалась. И прежде всего самой в ней разобраться. Ведь та, разительная, перемена, которая, так, вдруг неожиданно произошла в поведении Иосифа, по отношению к ней, выглядела уж очень, очень странно… «То был один Иосиф, один человек и вдруг, так резко, без всяких, на то, видимых причин, изменился… Хотя, вот, он, что-то, говорил Мне на счёт Моей “беременности”… “голос” какой-то? Откуда он всё “это” взял? Не хочет жениться? Вдруг передумал?.. Тогда зачем было приглашать всю нашу семью к себе в дом, к чему, тогда, была вся эта помолвка? Что происходит?!..»
И когда Она была уже готова открыть створку ворот… ворота сами открылись Ей на встречу. Это Её мать, Земфира, стала переживать за Неё, и ей стало казаться, что Мария давно, уже, должна быть дома, а Её всё нет и нет. И она решила выйти за ворота и посмотреть на дорогу, не идёт ли домой её Девочка? А если бы она не увидела Марию, то она решила вернуться в дом Иосифа и узнать: почему Мария, всё ещё, не вернулась домой.
И вот, открыв створку ворот она, уж точно чего не ожидала, увидела заплаканное лицо Дочери. А Марию, которая увидела такое родное лицо своей матери, каким Она его ещё никогда раньше не видела, видать
покинули последние силы, нервы у Неё сдали и Она бросилась к ней на шею, обняла её и зарыдала. Земфира была в шоке от этой картины, как Её дочь сейчас рыдает крепко обняв её. И она поняла, что случилось нечто и что лучше об этом не расспрашивать Марию на улице, чтобы не привлекать к себе внимание людей, и она повела Марию в дом. Девочки, в отличии от её мужа Авессалома, ещё не спали. Ещё было очень рано для сна. А вот Авессалом кое-как дотерпел до пастели. И теперь, что называется: «спал без задних ног». И тогда Земфира решила сказать девочкам так, если они увидят заплаканное лицо Марии, что это Она от счастья плачет.
Зайдя в дом, и никого не встретив на своём пути, Земфира повела Марию в комнату, в которой они обычно обедали, и видя в каком состояние находится её Девочка, помогла Марии опуститься на ковёр и не задавая Дочери никаких вопросов приготовилась слушать Её.
Мария
– Мама, я не понимаю, что случилось.
Иосиф, вдруг так изменился…
Как будто бы его подменили!
После того, как я осталась в его доме:
Я занялась уборкой.
Он вёл себя очень достойно.
Предложил мне свою помощь…
А потом вдруг… «голос»…
Понимаешь мама, какой-то «голос»,
По его словам же,
Вошёл ему в голову…
И этот «голос» наговорил ему про Меня такого?!
Представь себе,
Что Я «беременна!»
Ну, как тебе такое?
И в лице он изменился тоже,
Оно, вдруг, стало злое, нехорошее…
И ничего, вдруг, не осталось,
От прежнего Иосифа!
Как… как, мама, такое возможно?
Представь себе:
Он рассмотрел во мне «беременность!»
После чего сказал мне,
Что жениться он на мне не смеет.
Дабы свою честь и своё имя не позорить…
И не кормить чужого ребёнка!
Ну, как тебе такое?
Земфира
– Я не поняла, что за «голос?»
После нас… к нему заходил, ещё, кто-то?
Мария
– На сколько я знаю: нет.
После застолья он… отдыхал во дворе.
А когда он со двора вошёл в дом…
Тогда всё и началось.
Земфира
– Ах, девочка, моя.
Не плачь,
Скажу тебе, моя родная, так:
Такое с мужчинами, иногда, бывает,
Вина напьются, а потом им чушь в голову лезет всякая.
Скажу тебе по секрету:
И твой отец был грешен этим делом.
Помнишь, однажды он на год уехал
Из дома.
В Грецию, по делам.
А когда вернулся,
То к тому времени я,
Сонечку уже родила.
И он заподозрил меня,
В том, что я ему неверна.
Долго дулся на меня.
Он думал, что я её нагуляла,
А потом время всё по своим местам расставило…
Потом прошло время,
Сонечка наша повзрослела.
И стали они,
Как две капли воды,
На друг друга похожи.
Вот такая история.
Все мужики – дураки!
А тем более: если они не умеют пить…
Видать с Иосифом вино сыграло злую шутку.
Да так, что он, похоже, Доченька… рехнулся.
Такое мне и раньше доводилось слышать,
О тех мужчинах,
Кто без вина
И дня
Прожить не могут.
Потом вино с ума их сводит…
Да… от вина – одна беда.
А кто от вина с ума не сходит –
То тот, потом, без денег остаётся,
Если вовремя не остановится.
А потом может остаться и без имущества…
Потому, что всё на вино спустит.
Но, ведь, я спрашивала, у людей, на базаре,
И все мне, в один голос, отвечали…
Что Иосиф вином не увлекается.
Да… видать:
Ему совсем пить нельзя,
Если, от пары чаш вина…
Его «крыша» кубарем пошла
И он начинает слышать «голоса!»
Не знаю, что и думать тут, что и сказать?..
Давай-ка сделаем, с тобою, так:
Ты, завтра долго спи,
Из своей комнаты не выходи,
Пока тебя не позову.
Сначала я с отцом поговорю.
Ведь он завтра будет ждать Иосифа, с утра,
А тут такая, вдруг беда…
Как иудейская мудрость гласит:
«Утро вечера мудренее». –
Так давай же и мы, с Тобой, ей последуем.
А ну-ка встань, я посмотрю на тебя…
Да, никакая ты не беременная.
Да и откуда бы взяться этому делу?..
Просто у тебя такое тело.
У всех людей тело разное,
Вот Иосифу, спьяну, и показалось,
Что ты беременна.
Да, животик немного есть,
Но это от того, что ты переела.
Ах, такой хороший был день
И вот на тебе…
Этот дурак его испортил.
Ну, ничего… завтра отец во всём разберётся.
После этих слов Земфира поцеловала свою Дочь и они разошлись по своим комнатам отдыхать.
СЦЕНА XVIII
ЯВЛЕНИЕ, ВО СНЕ, АНГЕЛЕ ГОСПОДНЯ ИОСИФУ И ЕГО РАЗГОВОР С НИМ
После того, как Мария ушла Иосиф почувствовал себя полностью измождённым: вся эта суета вокруг его предстоящего брака с Марией, потом два дня подготовки к приёму гостей, выпитое им вино и наконец голос, который он слушал с таким напряжением, пытаясь осознать откуда он и что вообще происходит, оставили его сейчас полностью без сил. И он просто рухнул на свою пастель и почти что мгновенно заснул. А когда он заснул, ему стал сниться сон. Этот был, какой-то, странный сон… А потом он стал и самым страшным сном, который ему, когда-либо, приходилось видеть в своей жизни. Когда ему не просто снился сон, а ему пришлось пройти, физически пройти, во сне! через самое тяжёлое испытание в своей жизни.
Ему, за всю его долгую жизнь, не раз и не два приходили ночью, в его голову, странные сны. Или красивые сны, или интересные сны, или какие-то уж совсем чуднЫе сны. Бывало, что он во сне видел невероятные события происходящие с ним: он видел, как прекрасные собою женщины, девушки дарили ему свою любовь и осыпали его своими ласками. Или даже сам царь Ирод принимал его в своём дворце! и дарил ему свои подарки. Бывало, что он видел себя, в этих снах, храбрым воином: совершавшим свои подвиги во имя Бога и царя. И как потом люди благодарили его, за эти совершённые им подвиги и носили его на своих руках.
Или он видел другие сны, в которых, что-то интересное происходило не с ним, а с кем-то другим, или другими людьми, а он тому был лишь свидетелем. Смотреть такие сны ему было, тоже, интересно. И тогда он со стороны, как зритель в театре, наблюдал весь этот спектакль. А на утро, и такое с ним бывало, он даже и не мог вспомнить, что ему снилось. И когда ему приснился этот сон… будто сам ангел Господень явился к нему, в сновидении… то его мозг отнёсся к его явлению, вначале, как к заурядному, в таких случаях, событию, просто как очередному сну, коих в его долгой жизни было уже несчётное количество. Просто очередной сон… и не более того. И вот ангел Господень обращается к нему и говорит с ним… и он, Иосиф, беседует с ангелом Господнем!
Ангел Господень
– Иосиф, сын Давидов,
Я ангел Господень?
Услышь меня:
Я, Его посланник, говорю с тобою.
Ты же знаешь, Иосиф,
На всё Его Воля,
А Замыслы Его постичь, нам,
Увы, постичь невозможно.
Я знаю: ты, Иосиф, муж благонравный,
И дела свои творишь правильно.
Но вот:
Бог
Видит, что в душе твоей праведной.
Дела творятся неправильные.
И ты, уже, готов совершить ошибку
Которую, Он, Бог твой, не простит тебе.
И чтобы от греха, этого, страшного тебя уберечь
Он и послал меня к тебе.
Чтобы я довёл до тебя Его послание,
Его Волю.
Внемли, Иосиф, словам Его всей душою:
«Худое ты, Иосиф, в душе своей замыслил.
Зачем жену свою Марию
Ты несправедливо обидел,
Не хочешь Её
В дом пустить свой?
Зачем Её своей любви лишаешь,
Что тебе тому мешает?»
Иосиф
– О, мой ангел,
Господа нашего посланник!
Я в жёны взять Её хотел
Ей и себе добра желая.
Я окружить её хотел своей любовью,
А она… посмеялась надо мною.
Прежде, как войти со мною в брак
Она…
Она была уже на сносях!..
Как такое мне стерпеть?
Поздно такое мне дано было узреть.
Чужое, для меня дитя,
Она под сердцем своим носит,
Ну, как стерпеть такое?
Я поздно это разглядел,
И вот теперь…
Хочу исправить свою ошибку,
Жить с Ней не буду.
Бог Ей судья,
Я Ей сказал,
Чтобы Она оставила меня.
С Нею сочетаться мне невозможно,
Мне моя мешает гордость.
Ангел Господень
– Иосиф, знай: Она чиста перед тобой
И телом и душой.
Ибо жизнь, что Она имеет во чреве Своём
От Духа Святого, поверь мне.
Не бойся принять Мариам, жену твою,
Ибо, рождённое в Ней – от Духа Святого.
Это также верно, как и то, что Солнце,
Каждое утро, появляется на небосводе.
Знай: родит Она Сына,
Иисус, наречёшь Его именем.
Он спасёт народ Свой от его грехов.
А всё это произойдёт
Чтобы исполнилось сказанное Господом через пророка.
Иосиф
– Да верно ли это, ангел, мой?!
Как такое возможно:
Чтобы дева, пусть даже и прекрасная собою,
Во чреве, Своём, жизнь носила от Духа Святого?
Дух… это вообще… что такое?
Средь нашего народа
Нет такого слова.
Насколько я знаю: плоть зарождается от плоти!
Например: от быка – телёнок в корове.
Словом: кровь от крови…
А Дух Святой, что это такое?..
Как такое возможно?
Может ты потешаешься надо мною?
А вот Денница, бог,
Который, давеча, говорил со мной,
Он мне, совсем, другое про Неё рассказал.
Он мне всё чётко, по-людски, растолковал:
Что Она зачала
От какого-то мужика.
Потому что… блудница Она!
Ангел
– Денница?!
Так это он твой мозг облил грязью
И ты решил свою Марию оставить?
А, ты, знаешь ли, кто он такой?
Иосиф
– Да,… знаю: он бог мой,
Да и твой бог… раз он бог.
Он сказал мне,
Что он теперь вместо Него, Самого.
Что Господь попросил его,
Теперь вместо Него,
Править Вселенной!
И вот теперь он бог… над нами всеми.
Он рассказал мне, что носит дорогие, красивые одежды.
Усыпанные дорогими каменьями
И расписанные золотом.
И вообще,
Что он из всех ангелов самый красивый, умнейший и добрый.
Вот потому, что он добрый,
Он и решил помочь мне:
Коварство Марии и Её отца
Он разоблачил, на моих глазах.
И тем самым от позора спас меня.
И ещё он сказал: что он плоть от плоти Его, Самого!
И что Бог ему доверяет во всём.
И что он первый возле Него,
Всех остальных ангелов ближе,
Он самый любимый сын Его,
В вашей обители.
И что вот теперь Он
Его
Поставил править Вселенной!
А самому Господу, до Вселенной, уже нет никакого дела.
Что Он так устал… что Он был, тому, только, очень рад.
Что Денница взял,
Этот труд, на себя.
Да, кстати, ангел Господень,
Может, быть, ты мне объяснишь, понять поможешь:
«Вселенная», что это такое?
Ангел Господень
– Иосиф, сын Давидов, а ты его видел?
Ты его видел также, как ты сейчас
Видишь меня?
Разве он решился тебе показаться,
Чтобы в своих одеждах перед тобой покрасоваться?
Да если бы ты его увидел – то ты бы тогда…
От страха от него сбежал!
И не стал бы слушать его речи,
Потому, что смотреть на него, тогда, тебе было бы мерзко!
Да, он, когда-то, был одним из нас.
Да, это правда: он выше всех нас стоял.
Он был, самым, из нас: умным, сильным и красивым.
И Бог его, за это, ближе всех к Себе приблизил.
Да, он совершил: много, разных, добрых дел.
И Господь наш нам ставил его в пример.
А потом… а потом: его же гордость, красота
И свели его с ума.
И он так! возгордился собою,
Что посчитал себя: по силе, величии равным Богу!
И он захотел рядом, с Престолом Бога,
Установить свой престол.
И, со всей своею наглостью, воссесть на нём.
Доказав тем самым,
Что он Ему, теперь, равен.
Да, он возжелал быть Богу равным.
А всё потому, что его жажда власти
И свела с ума его.
И он стал считать себя подобным Всевышнему,
Подобному Тому, кто сотворил его.
И вместе с Ним возжелал управлять миром.
В своём высокомерии
Он перешёл все приделы.
«Взойду на небо и выше звёзд Божьих, –
Вот слова мерзкие его, –
Вознесу престол мой.
И сяду на горе в сонме богов,
Там теперь место моё.
Взойду на высоты облачные,
И отныне,
Буду подобен Всевышнему». –
Вот слова его мерзкие.
Вот кому ты, Иосиф, поверил.
А потом он собрал вокруг себя, таких же, как он отморозков
И поднял восстание против Бога!
И этим самым он совершил против Бога преступление!
И Господь не простил ему этого.
И Господь его, за это,
Низверг на землю.
И разбил его о землю!
Архангел Михаил возглавил наше войско,
Из тех ангелов, кто не предал нашего Господа,
Против Люцифера.
Со всей Вселенной,
Слетелись
Ангелы,
Горя одним желанием,
Сразиться с, Господа нашего, врагами.
Войско у нас получилось знатное,
А на стягах своих
Мы такой девиз написали:
«Кто как Бог? Кто Ему равен?»
И по предателям ударили!
И с ними воевали!
И они не устояли!
И мы низвергли с Небес предателя Люцифера,
Со всеми его приспешниками.
И он рухнул на землю,
В самое её пекло!
И они упали, как молния, в ад!
Вот только живучим оказался этот гад.
Зализал свои раны
Но от мыслей своих, мерзких, не отказался.
Стал искать он и находить
Лазейки в душах людских.
В тех, кто Бога забыл хоть на миг.
Стал в них проникать
И семена зла и тьмы в них сажать.
Чтобы они потом, душами своими тёмными,
Совсем отвернулись от Бога
И восстали против Бога.
Стал людей соблазнять всякими благами,
Много всякого разного им обещая.
Которые они от него получат,
Если за ним последуют.
И обещать им, что дела у них пойдут, ещё, лучше
Когда продадут они ему свои души.
Вот, видать, и ты, Иосиф,
Стоишь на краю этой пропасти.
Смотри не оступись,
Обратно, уже, не будет пути!
Потеряешь свою душу – потеряешь себя.
И это будет началом твоего конца!
И я участвовал в той битве.
Многие враги Господа от моей руки погибли.
Но сатана
Сумел сбежать от меня.
Да, Иосиф, имя, теперь, его – сатана.
И он сумел вокруг пальца обвести тебя.
Хоть я его и крепко изранил
Но раны его не сломали.
Чудом он жив остался…
И вот теперь новой, с ним, битвы ищу я.
Чтобы закончить с ним начатый поединок, тогда.
Я знаю, знаю… придёт это время,
Вдвоём нам тесно в одной Вселенной
Я так решил: «Он или я,
А третьему варианту не бывать!»
А Господь, потом, за его преступление,
Надел на него чёрные одежды.
И сделал лик его чёрным,
И рогами украсил его голову,
И крылья сделал его чёрными…
И теперь он сатаной средь людей зовётся!
Вот только голос… у него остался сладким, его мерзкий голос.
И вот этим голосом, Иосиф, он и соблазнил тебя.
И против Марии, жены твоей, он настроил тебя.
Он сладким своим голосом,
Мозг твой,
Довёл до безумства.
Да так,
Что ты оттолкнул от себя:
Любовь свою,
Жизнь свою,
Жену свою.
Марию,
Деву, которую полюбил ты
Всей душой.
С которой, ты был обручён,
В доме своём!
И которую готов ты, был, назвать своей женой,
Ты… ты выгнал Её потом.
Ты сказал Ей, что не будешь кормить чужого ребёнка.
А Она имеет Его, во чреве своём, от Духа Святого!
Так прими же, Иосиф, сын Давидов, свою судьбу!
Прими в свои: душу, сердце, в дом свой Мариам, жену твою.
Ибо, в жёны Она,
Богом тебе дана.
Не смей Её отвергать!
Не смей Её обижать!
Да… рождённое в Ней не от тебя, а от Духа Святого.
И что в этом такого?..
Это воля Бога!
Знай и такое:
Всё, что вокруг тебя происходит,
И с тобой происходит – Его воля.
И всё Им задуманное – свершиться!
И ты не тебе этому противиться,
Только зря потратишь свои силы.
И знай: никому не дано такой силы,
Чтобы не исполнить Волю Творца Всевышнего
А упрямство твоё,
Замыслам Его…
Поверь мне: не причина,
Не препятствие,
Чтобы Ему, от Замысла Своего, отказаться.
Забегу, Иосиф, немного в перёд:
Плод,
Что Мария под своим сердцем носит,
Прости меня, Господи,
Конечно же, я не должен,
Говорить ему про Такое…
В Твоих, мне, инструкциях, об этом, не было ни слова.
Но…
Ты же мне так сказал: «Абдиэль, ты ангел грамотный,
Действуй по обстоятельствам».
Поэтому я и решил:
Навести,
В его голове, таким образом, порядок,
Дав, немного, лишней информации.
Так вот, Иосиф, Сын, что родится у тебя,
Как бы это, попроще, тебе сказать…
Он… особенный ребёнок.
Придёт время,
К сожалению для Него непростое,
И Он стопами, своими, будет шествовать по водам
Как по земной плоти.
Будет вылечивать людей от их болезней,
Одним, лишь,
Своим,
К ним, прикосновением.
А некоторых,
Поднимать из мёртвых!
На всё будет Его воля!
А потом Он взойдёт на Небо и воссядет рядом с Господом.
Да, всё это исполнится!
А ты Иосиф, сын Давидов,
Хочешь этому воспротивиться?!
Тогда… твой мозг меньше, чем у мыши.
Пойми же это,
Бог Своего решения не переменит.
Раз Он так решил,
Раз так Ему надо…
Значит тебе, философию свою,
Относительно брака…
И кто, кем, был зачат…
Надо оставить,
В твоём случае оставить.
И поверь мне: «Так и будет правильно».
«Let It Be», Иосиф, да: «Let It Be».
Просто эту истину прими…
Так, с ней, дальше, и живи.
И вот что, ещё, знай, Иосиф,
Теперь сатана мстит Богу.
За то, что он не дал мечтам его исполниться.
За то, что ему Бог,
Не дал возможность поставить престол свой
Рядом со Своим Престолом.
Бог: и за гордыню его, за его вероломство,
Низверг
С Небес,
Денницу
На землю.
И вот теперь он поёт людям свои «сладкие» песни,
Ведёт с людьми свои поганые, «сладкие» речи,
Что он и есть бог, что это он управляет Вселенной!
И такие, как ты, маловерные,
Готовы пустить в свою душу эту скверну.
И за ним последовать.
Он, да, стал! стал властителем – богом тьмы.
И теперь, он тьму растит
В душах людских.
В тех, кто Бога забыл хоть на миг.
Он стал Отцом зла,
В людском мире.
Вот с этим злом он к тебе и явился.
Чтобы не допустить твоего брака с Марией.
Задумайся: почему, из всех, он выбрал именно тебя?
Именно ваш, с Марией, брак?
А всё потому, что это именно Она,
Во чреве своём имеет от Духа Святого.
А Бог выбрал именно тебя! в отцы этому Ребёнку.
Зная твою порядочность.
Так возрадуйся же этому, Иосиф, возрадуйся!
И прими это как данность…
Не разочаруй, Иосиф, Твоего Бога… нашего.
А сатана,
Всё никак,
Не может успокоиться.
И, теперь, он ищет любую возможность
Чтобы совершить Господу подлость.
И вот сейчас,
Когда Господь сотворил так…
Что Мария имеет во чреве
От Духа Святого,
Сатана и явился к тебе в голову,
Собственной персоной,
И стал вести против Господа интриги.
Он наплёл тебе, что Она блудница
И зачала от, какого-то мужчины,
А Она, даже, не знает имени
Этого мужчины!
Она, вообще, ещё не познала никакого мужчину,
Ни с одним мужчиной Она ложа ещё не делила!
Она ещё дитя, Она невинна…
Но знай, Иосиф, и такое:
Для Бога нет ничего невозможного.
И если бы Мария зачала от другого мужчины…
То – он бы, «бог», знал его имя,
Знал это имя,
И назвал бы тебе его имя.
Чтобы ты убедился в словах его правдивых.
Бог – на то Он и Бог,
Чтобы ведать, знать обо всём!
А так… что же он за бог,
И в чём правда его?
А у тебя, Иосиф, мозгов не хватило
От слов его,
Своей любовью к Марии, отгородиться.
И ты ушёл за его речами,
Как пёс,
Что идёт
За верёвочкой,
Что в руках его хозяина.
Сейчас ты думаешь, что борешься за «правду, за свою честь»,
Но этим только помогаешь сатане.
Знай, Иосиф: твои честь, достоинство,
Сейчас в руках Бога!
Довериться Богу!
Как и прежде ты доверял Богу,
Во всех делах Его!
Вот и сейчас, Иосиф,
Просто следуй той дорогой,
Которую Он для тебя предначертал.
Смело иди,
По тому пути,
Что Он тебе указал.
И знай, Иосиф,
Это Он всё так устроил,
Чтобы Мария стала твоею женою.
Это Он Марию на твоём пути поставил,
Потом что Она только для тебя предназначена!
Просто верь в Него и в те Его слова
Которые я тебе передал.
Да исполниться всё, что Им предначертано,
Для рода человеческого!
Так вот, что я тебе скажу, Иосиф, сын Давидов:
«Ты Марию, жену свою, не кинешь,
Не бросишь!
Ибо она жена твоя перед лицом Господа». –
А потом Она родит Младенца,
Иисус наречёшь Его именем.
И будешь любящим Ему отцом,
Ибо: «Он спасёт народ Свой
От их грехов».
О, Боже, как же, Иосиф, трудно с тобой!
Иосиф
–А Её живот?
Ангел Господень
– И что?
Что тебе дался Её живот?
Каждый до своего рождения в нём живёт.
Хоть и зачат Младенец,
Коему должно родиться,
От Духа Святого,
Но в мир, сей, Он войдёт, как и все, своей плотью.
А потом пройдёт время…
И Господь возвестит всему свету:
«Это есть Сын Мой Возлюбленный
В Котором Моё благоволение.
Слушайте Его… евреи». –
Ой, прости меня, Господи, прости, что евреи
Я добавил от себя.
Просто я
От Иосифа так, уже, устал!..
Как будто бы на Марс пешком сгонял.
Он просто… не пробиваемый!
С другими… попроще, как-то…
Но тебя, Иосиф, к тому времени,
Уже не будет на этом свете.
И запомни, Иосиф, Денница – это сатана.
И Люцифер он же – сатана.
Это всё его имена,
А суть одна – сатана.
И никогда ему богом не стать!
Хотя да, такие найдутся,
Которые сатане поклоняться будут.
А он заберёт у них их души.
А без души Господу ты не будешь нужен.
Вспомни Адама, первого человека.
Из чего Господь его сотворил, из чего его сделал?
Правильно: створил его из земного праха,
А что есть прах?
Да, это всякая кака…
И лишь после того, как Он вдунул в лицо его
Дыхание жизни,
Сердце у Адами и забилось.
И стал человек душою живою.
А если сказать, по-простому, то:
Поделился Бог с человеком Своей душою.
А если ты отдашь Её сатане…
То ты уже будешь не человек.
Человека – человеком делает только душа,
Которая, ему, от Бога дана!
Иосиф
– Ангел Господень…
Это вы, там, сами разбирайтесь, между собою,
Кто из вас правильный,
А кто нет…
У меня был тяжёлый день.
Денница или как там его… сатана.
Мне всё равно, как его звать.
Он на правильный путь направил меня,
Он открыл мне глаза:
Ведь Мария беременна не от меня?
Не от меня!
А значит: зачем мне чужое дитя?
Со своим позором пусть Она сама разбирается.
У Неё есть: мама, папа…
Пусть они кормят
Её Ребёночка.
Ведь я хотел, стать, с Ней, счастливым,
Я хотел своей семьёй гордиться,
Своим сыном!
А Она…
Мою любовь втоптала в грязь.
Ангел Господень
– А помнишь, Иосиф, как ты просил, у Бога, Благословение,
На твой брак с Марией?
Так знай: ты получил его немедленно!
Потому, что эта, твоя просьба,
Была очень угодна Богу.
А теперь что… Благословение Бога
Ты готов выбросить на помойку?!
Опомнись, Иосиф, опомнись!
Не играй в эти игры с Господом.
Сегодня: «Дай мне Своё Благословение», –
А, уже, на завтра: «Это не твоё дело!» –
Иосиф, не безгранично, Бога, терпение.
К твоему безрассудному поведению!
Иосиф
– А что здесь такого,
Или я не хозяин своему слову?
Вчера слово дал,
А сегодня забрал…
Я и за другими, такое, часто наблюдал.
История обыкновенная, житейская.
Со мною, такое, и раньше бывало:
Сначала человек мне наобещает,
Ударим, с ним, по рукам,
А на завтра он, уже, сторонится меня.
И бесполезно к его совести взывать.
Вот и со мной история такая же…
Передумал… имею право.
Ангел Господень
– Иосиф, я вижу,
Что ты меня совсем не услышал…
Слова Господа нашего.
Тебе что… вино мешает,
В котором твой мозг сейчас купается?
И ты, мыслями глупыми своими, отвергаешь
К тебе Его послание?
Но знай, Иосиф, Его слова,
Кои я передал тебе,
Имеют вес
В тысячи раз поболее,
Чем гора Синай или Голгофа!
И если ты
Упрямством своим,
Невежеством своим,
Отвергнешь Его Волю…
То в силе Его слов
Сам убедишься вскоре.
Иосиф, что?..
Слова Всевышнего,
Который, всё ещё, Вселенной правит
И будет править!
Для тебя, что… ничего не значат?
Что… слова этого предателя, вероотступника
Так цепко вцепились в твою душу,
Что ты готов пойти против Бога,
Творца всего сущего, Творца всего живого?
Иосиф, опомнись!
Иосиф
– О, Господи,
Но ребёнок-то будет, ведь, не мой!
А для нас, мужчин, это позор.
Ангел Господень
– Иосиф, сын Давидов,
Мне ведомо:
Ты человек верующий.
Часто посещаешь Храмы…
А сейчас знай: Вера твоя проходит испытание.
И если ты согласишься со мной, исполнить моё повеление,
Господа посланное, через меня, тебе повеление!..
То оставлю в покое мозг твой немедленно.
И пошлю тебе сон… где ты на слоне катаешься.
Такое животное знаешь?..
Нет, не знаешь?!
Ну, вот, и узнаешь!
А, заодно, на нём и покатаешься.
И заморскими фруктами объедаешься.
А потом купаешься
В ванне наполненной садким вином…
Ну, как?.. Годится тебе такой сон?
Если ты дашь мне слово,
Что всё будет тобою исполнено,
Как я тебе повелел,
А не по-иному…
Будешь первым мужем, пред глазами Господа.
А если нет… тогда пройти тебе через мои испытания.
Иосиф
– Ангел Господень, прости ты меня.
Но Марию взять в жёны… гордость мне мешает моя.
Ангел Господень
– Да, что ты, раб,
О гордости знаешь?!
В тот час, когда перед чиновником ты хребет свой сгибаешь
Разве ты о ней вспоминаешь?
Нет, в тот час ты понимаешь:
Так обязательно сделать надо.
Чтобы дело твоё завершилось успехом.
И ты ему, ещё, и улыбаешься, при этом.
Смотришь заискивающе ему в глаза.
И, ещё, суёшь ему шекель в карман.
А исполнить моё поручение
Так ты прикрываешься честью?
А потом идёшь в храм
И читаешь святые молитвы там.
За всё у Бога просишь прощения,
Так что же это такое: это и есть твоя гордость?
В этом и есть твоя честь, твоя вера?
Иосиф
– Ангел мой, да ведь так все поступают!
А как прожить иначе?..
Ведь жизнь-то не сахар.
А я… всего лишь человек… слабый.
Ты к остальным тоже являешься
И такими, вот, вопросами их пытаешь?
Так что ты на меня не обижайся.
И вообще… чего я тебя слушаю, ради?
Ведь вы, ангелы только в святых писаниях бываете.
И то, что я сейчас тебя вижу, и с тобой разговариваю…
Так это же всё сон, мой ангел.
То, что я вижу – это всё ночная сказка,
Чтобы нам людям, спать было сладко.
Чтобы нам людям, хоть, во сне отдохнуть
От жизни людской тяжкой.
Лучше сгинь поскорее,
Я хочу посмотреть что-нибудь, более, интересное…
А взять беременную женщину в жёны?
Это уже не сказка, это совсем другое.
Я всем сердцем, всей душою верю в Бога…
Но кормить чужое дитя – это совсем другое!
СЦЕНА XIX
ИСПЫТАНИЕ
Ангел Господень
– Сказка, сон?!
Так получай своё!
И даже глубоко, в тот момент, находясь во сне, Иосиф своим спящем мозгом, где-то в глубинах которого ещё не отключилось полностью сознание, всё равно осознавал, что это, уж, какой-то очень необычный сон. А всё потому, что он ясно видел лицо этого ангела Господня. И он чувствовал его дыхание на своём лице. И он чувствовал, вкушал тот благодатный аромат который исходил от всего существа ангела Господня. И лицо этого было прекрасно! И ангел Господень разговаривал с ним… разговаривал ласково, ну почти что ласково. И в то же самое время он чувствовал великую силу в каждом его слове, в его взгляде, силу в его таких голубых, прекрасных глазах.
И вдруг! Эта сила вдавила его в пастель на которой он спал. Да так! как будто бы на него возложили многопудовую плиту. Но ему не было больно. А только он почувствовал, что его распластало под тяжестью этой плиты. Да так, что он не может пошевелить ни одним членом своего тела! Оно, как будто бы одеревенело. А ангел Господень всё продолжал и продолжал повторять ему всё одно и тоже: чтобы он не прогонял Марию, жену свою, ибо зачала она от Духа Святого, и чтобы он, после рождения Сына назвал Его Иисусом. И всё, что сказано им ему, Иосифу, это воля Господа.
И он повторял ему это до тех пор, пока Иосиф не стал задыхаться под тяжестью этой плиты. Пока слова его, ангела Господня, как гвозди не стали вколачиваться в его мозг и у него вдруг адски не заболела его голова, пока слова его расплавленным свинцом не стали заливался ему в уши, а через уши этот расплавленный свинец огненной рекой расплывался по всему его телу, отчего ему стало невероятно жарко на его ложе. И тогда тело его стало гореть изнутри. И тогда он ясно понял, что сейчас он умрёт, потому что весь сгорит изнутри.
И ему безумно захотелось вскочить с пастели и выбежать во двор, чтобы хоть немного прохладный ночной воздух охладил его. Но его одеревеневшее тело отказывалось подчиняться ему. А слова – гвозди, которые ангел Господень всё продолжал и продолжал вколачивать ему в голову прошли сквозь его голову, пастель и прочно вошли в деревянное ложе, на котором он лежал. И пригвоздили его к пастели намертво.
И тогда он, изнеможённый всеми испытаниями, которым его подверг ангел Господень, за маловерие его в Слова Бога, из последних сил своих взмолился Господу Богу, и просил Его унять своего ангела, чтобы он уже снял эту плиту с его тела, что она уже вот-вот его раздавит. И прекратить все его остальные мучения, ибо у него уже не осталось сил их выносить, и он сейчас умрёт! И что он всё понял: он женится на Марии, и Сына рождённого Ею он назовёт Иисусом и будет Ему добрым отцом, а Ей любящим мужем. И вообще он готов сделать всё, всё, что Ему угодно лишь бы Он снял с него эту плиту и прекратил все его мучения. Ибо он, уже, вот-вот, умрёт! И он клянётся в этом Господу Богу и ангелу Его. И вдруг… ангел Господень стал растворяться в его сне, а потом и вовсе исчез. А Иосиф, уже после этого, почувствовал, что он может вновь начинать владеть своим телом.
СЦЕНА XX
ВТОРАЯ БЕСЕДА АНГЕЛА ГОСПОДНЯ С ИОСИФОМ
А потом ангел Господень, вдруг, снова явился. И Иосиф, со страхом, подумал: «Ну вот, сейчас опять начнётся, но я этого уже не выдержу! А ведь я уже согласился принять все его условия, я даже поклялся в этом ему и Богу. Так чего же ему, ещё, от меня надо?» – Но ангел Господень лишь миролюбиво посмотрел на него, улыбнулся и сказал ему своим ангельским голосом:
Ангел Господень
– Иосиф, сын Давидов,
Помнишь
Ты меня спрашивал:
«Что такое Вселенная?» –
Что ж, я охотно расскажу тебе про это:
Выйди, Иосиф, ночью во двор
И глаза свои,
Упри
В ночное небосвод.
И ты увидишь множество звезд,
Иосиф,
На ночном небосводе,
Это и есть Вселенная, Иосиф.
Так вот, Иосиф,
Каждая звезда есть Солнце.
Такое же, как и то
Что висит, днём,
Над твоей головою.
Светит тебе,
Согревает тебя каждый Божий день.
Давая своим теплом и светом
Жизнь всему,
Что есть на земле этой.
Так вот: и там, Иосиф, во Вселенной,
Под каждой звездой,
Поверь мне,
Тоже есть мир свой.
Есть такая же земля,
А на ней живут люди и стоят их дома.
В полях пасутся верблюды, козы и бараны.
Словом, Иосиф, и там жизнь процветает.
И так, я ещё, скажу, Иосиф, тебе:
Всех звёзд, на небе, не может перечесть человек.
Потому что всех звёзд не может узреть человек.
И за этими звёздами, что ты видишь,
Есть…
Ещё и многие другие.
Там, в чёрной мгле, многие другие звёзды скрываются,
От глаз человеческих ваших,
И, тем более, те земли, что они освещают.
Для глаз человеческих
Они, пока, не доступны.
Но когда-нибудь,
Вы люди,
К ним отправитесь.
И на землях тех вы встретите своих врагов или своих собратьев.
Да…
Представь себе,
Иосиф,
Правда: не совсем, так уж, скоро.
Но будут у людей такие колесницы
На которых они будут по всей Вселенной носиться!
Туда – сюда, туда – сюда…
И искать жизнь в других краях!
Вот такие наступят времена,
Вот такие у людей будут дела.
Ну как…
Как тебе такой расклад?
И, ещё, знай:
Она бесконечна,
Наша Вселенная.
Нет у неё ни начала, ни времени, ни края…
Чего, Иосиф, улыбаешься,
Думаешь, что я тебе загибаю?
Ну, как знаешь…
Просто знай:
Я постарался тебе, всё, объяснить такими словами,
Которые, сейчас, доступны для твоего разума.
И, ещё, знай и такое, Иосиф:
Люди тебя понять не смогут.
Если ты, об этом, расскажешь людям…
То, в лучшем случае,
Они над тобой смеяться будут.
А то, ещё, могут и побить камнями,
За то, что ты их разум смущаешь.
Вот такие коврижки, Иосиф,
А ещё звёзды
Любят собираться в галактики.
А та Галактика, в которой ты обитаешь,
Млечный Путь называется.
Ну, что ты улыбаешься?
Я тебе сейчас не сказку рассказываю,
А на твой вопрос тебе отвечаю.
Я прекрасно тебя понимаю,
Что слова мои, для твоего разума,
Ещё недоступны.
Да,… вот такие вот вы, пока что ещё, люди.
Хоть я и окончил три высших учебных заведения,
Но что такое Вселенная,
По-другому, объяснить тебе не сумею.
Просто знай: «Всех звёзд, на небе, не счесть,
Это Вселенная и есть». –
На славу потрудился Отец!
И управлять всей, этой, Вселенной,
У Него есть силы и время.
И это: всё, всё, всё… в небесах бесконечно…
Это, Иосиф, и есть Вселенная.
Можешь ли ты это вместить в свой мозг?
Вот то-то и оно…
А Господь Бог,
Легко,
Управляет всем этим.
И никому: ни Деннице
Или, как он себя ещё именует Люцифером.
Не по плечу работа эта.
Как бы он не был силён,
Как бы он не был умён и красив…
Только Бог способен этот «воз» тащить.
А потом представь себе, Иосиф,
На земле появятся люди
Которые будут
Учёными называться
И они поставят перед собою задачу
Доказать, что Бога не существует!
И они придумают теорию такую,
Которую назовут: «Теорией большого взрыва».
Да, Иосиф, я знаю:
Что такое взрыв вы люди тоже, ещё, не понимаете.
Но это и не суть важно.
А главное: эти учёные доказать постараются,
Что вся жизнь на земле появилась, как-то, иначе…
Без участия Бога.
А Бог – это просто вымысел
Людской необразованности.
Ну, как тебе такое?
Если следовать этой теории…
То кто же тогда, сейчас, говорит с тобою?
Вот и всё что я хотел тебе сказать,
По этому вопросу.
Эх, блин, закончились у меня папиросы!
Так что, Иосиф, оставляю тебя… пока.
Мне, уже, пора улетать.
Ждёт меня сейчас другая земля,
Одна из тех, коими
Вселенная полнится.
Есть и там у меня дело, кое-какое,
Господь поручил мне его исполнить.
Ну, а ты давай, не скучай.
И новую жизнь свою начинай.
А если вдруг появится сатана,
То ты его посылай на…
Ну, сам знаешь куда.
Ведь ты уже мальчик взрослый.
Блин… закончились папиросы.
Не угостишь одной меня?
Ах, да…
Я же твой сон.
Да ты и не знаешь, что это такое,
Ведь Колумб ещё не открыл Америку.
Будь она проклята!
Я так скажу тебе, Иосиф,
Америка и станет для сатаны его домом.
А всё почему?
А потому, что люди
Там полюбят
Творить всякие мерзости.
И сатана там воздвигнет свой храм, свою резиденцию.
И ему там будет очень комфортно жить,
Среди американцев,
Потому, что американцы полюбят творить мерзости всякие.
Они их будут впитывать в себя
Вместе с молоком своей матери.
А мерзость, в то молоко,
Из душ матерей проникать станет.
А мерзость, в душах их, берётся от того, что их сатана осеменяет,
И откладывает в них свои фикалии!
После чего, на века, их душами будет владеть он! Сатана!
Тот, от которого я и хочу спасти тебя.
Он своим семенем осеменит их души.
Для семени сатаны,
Души американские
Станут почвой самой лучшей!
Самой благодатной.
Да это и понятно,
Ведь они души свои ему продадут.
И тем самым Бога предадут.
И из светлых душ Божьих
Они станут
Душами сатанинскими,
Чёрными.
В их душах он и будет взращивать своё зло,
Которое, потом, по всему миру и пойдёт.
А, вообще-то они, эти американцы,
Будут очень продуманными ребятами.
Доллар свой, это монета такая,
Они всему миру навяжут.
А потом, с его помощью,
Будут, земли, народам
Всякие козни строить.
А на долларе своём они напишут,
Воттакуюмысль:
«In God We Trust».
Ну, это типа:
«Мы под покровительством Бога сейчас».
Или: «Мы верим в Бога».
Или: «Мы уповаем на Бога».
Только фигня всё это,
Ведь их богом станет золото!
Из которого, кстати,
Однажды,
Твои предки сотворили себе бога,
Тельца золотого.
Знаешь эту историю?
А сатана будет радоваться этому,
Потому что они Бога променяют на монеты.
А когда люди отворачиваются от Бога
Сатане значительно проще,
Вертеть, крутить душами людскими,
Как ему удобно.
А потом их баксы,
И сведут, с ума, этих американцев.
И они… выше всех народов себя поставят.
И сим миром управлять вознамерятся!
А потом «карта так ляжет»,
Что долларом своим же они и подавятся.
Потому что они их столько напечатают,
Что они превратятся, просто, в зелёные бумажки.
Иосиф
– А как же, ангел Господень,
Бог сможет допустить такое:
Чтобы вместо Него, кто-то,
Захочет…
Вместо Него вознамерится,
Управлять Вселенной?!
Ведь, Денницу, по твоим же словам,
Он за это наказал?!
Значит Он должен, будет, и их…
Как их?..
Американцев!
Тоже о Землю размазать
И в Ад их отправить?!
Так, разумею я…
Или как?..
Ангел Господень
– Нет, не так, Иосиф, сын Давидов.
Управлять Вселенной американцам будет не под силу.
Управлять Вселенной только Бог способен,
А вот управлять всеми народами,
Что живут пред очами Господа…
Да, они вознамерятся…
И будут тратить на это силы и деньги.
Это всё сатана, Денница.
Это он им внушит такое,
Чтобы отлучить американцев от Бога.
Чтобы потом у него, Люцифера, там была своя вотчина.
Где бы он творил дела свои тёмные.
А почему Господь их в Ад не сбросит?..
Да потому что Господь, всех вас,
Очень любит!
И даже все заблудшие души.
Ведь все вы дети Адама и Евы.
А они, я надеюсь, ты знаешь это,
Его творение?..
Вот, поэтому-то, Он и имеет
Большую любовь,
Ко всем своим детям.
И даже к тем… кто Его предал.
Любовь Господа пределов не знает,
Границ не знает!..
Это, даже, и у меня в голове не укладывается.
Ой, прости, прости меня, Господи, опять «не туда я»…
Видно от Иосифа вином надышался.
Вот поэтому Любовь Его всех вас, в Себя, и вмещает.
И добрых, хороших людей и… негодяев.
Мы, однажды.
Всё наше ангельское братство,
Все чины, какие у нас есть,
В один из дней…
С духом собрались
И Ему, такое, сказали,
Его вопрошать стали:
«Господи, Ты объяснил бы нам:
А почему Ты так поступаешь?
Господь, Отец наш, мы все Тебя заверяем,
Что всю Твою политику понимаем и одобряем.
Но Ты бы, вот, растолковал нам…
Ну, как-то это не правильно…
Ты, уж, прости нас,
Детей, Своих, неразумных, прости нас…
Но Ты бы объяснил нам:
Почему Ты так поступаешь?
Да, людей хороших, правильных,
Любить надо.
В этом мы с Тобой согласны!
А зачем Тебе любить мерзавцев и негодяев,
Людей нехороших, по всем статьям, неправильных,
Тех, на которых, порой, и “клейма негде ставить?”»
А Он нам:
– Я дал
Людям разум
И, Свои, Десять Заповедей.
И считаю, что этого вполне достаточно.
Так сказать: «Я им дал
Начальный капитал». –
А дальше всё от них зависит,
Как они сумеют этим капиталом распорядиться.
Пустят его в дело или профукают.
И вот, на сей день, Мы видим картину такую:
Кто-то гниёт в тюрьме, а кто-то процветает.
Всяк, данным Мною ему капиталом, по-своему распоряжается.
Конечно: обидно, жалко… что не у всех ума хватает
Жизнь свою построить правильно.
Жадность, зависть и всякие соблазны
Людей с толку сбивают…
И, вот, теперь их Жизнь сама всё по местам расставляет:
Кто из них праведный, а кто не праведный.
Ведь порой, какой-нибудь, человек,
И таких немало среди людей,
За дела его, имея передо Мной большие грехи,
Для его семьи
Любимый муж и отец.
А грехи свои, он на себя повесил тем,
Что не жалеет себя для семьи своей.
Не жалеет: себя, сил своих… и чужой крови!
Чтоб семья его была сыта и всем довольна.
Чтобы все были сыты и одеты.
И как Мне быть в ситуации этой?
Да Я вижу: он плут, мерзавец, душегуб, преступник…
А его родители, его, и таким любят.
И жена его любит и дети его тоже любят.
Потому что они не видят той крови
На той пищи, что он им приносит,
На той одежде, что он им приносит.
А значит: все счастливы, сыты, одеты, и довольны…
Или, просто, не хотят видеть крови,
Зачем им эти тонкости…
А то, ведь, так можно и аппетит себе испортить.
Вот такая, дети Мои, история.
И это не единичная история.
Такими историями вся земля, от края и до края, полнится.
Увы,
Вот так вот, сейчас, люди,
Жизни свои проживают…
На Мои Десять Заповедей никакого внимания не обращая.
Обидно однако…
Ведь Я так старался
Их сочиняя.
Что: опять смыть
Их всех потопом?
Да, это совсем нетрудно, если быть Богом.
Но, если Я, опять, загублю все эти души,
То чем Я тогда буду лучше
Всех этих негодяев и мерзавцев,
Что руки свои в чужой крови марают?
Грех – он и есть грех.
Кто бы его не совершил: Бог или человек.
Да Я уже, как-то, к ним,
Таким,
И привык.
Может быть, поэтому, Я и терплю их?
Да, порою крепко безобразничают:
Грабят, убивают, войны устраивают.
Наверное, в той кучке праха,
Из которого сотворил Я Адама,
Была некая, какая-то, «субстанция»,
Которую проглядел Я.
Которая, даже, Мне не подвластна!
А иначе?..
Я не могу объяснить это иначе.
Наверное: вот она-то,
Не понятная Моему разуму, зараза.
Весь Мой труд и испоганила.
И вот…
Вкривь и вкось
Всё,
Моё,
Дело и пошло,
Изначально:
Каин убил Авеля…
С этого всё и началось,
И понеслось… и понеслось.
И я смыл потопом всех безобразников,
Потому, что они своими деяниями,
Меня день и ночь только и расстраивали.
Сна и покоя Меня лишая…
И сердце Моё терзали.
А ведь вы знаете,
Что из всех людей Я только восьмерых оставил.
Понадеялся, что они и есть те самые праведные,
Которые Мне, потом, нормальных людей нарожают.
А новые народились и опять проказничают.
Это всё эта «субстанция!»
И как её, только, проглядел Я, давеча,
И в Ное и сыновьях его?
Думал, что в них-то, её не будет,
Ведь они праведные люди,
По крайней мере Ной.
За него могу поручиться, как за Себя Самого.
А значит от него,
К сыновьям его,
Она, ну ни как не могла перейти.
А вот поди ж ты…
И всё опять, по новой, закрутилось,
Грабежи, войны, убийства.
Ну, вот, смою их, опять, потопом…
А что толку?
Опять всё на свои круги вернётся…
Будь, эта «субстанция», трижды проклята!
Да и нет у Меня больше такого Ноя.
Так что, новый, потоп… это не выход.
А как её из людей выковырять?
Чтоб этот мир
Был
Таим,
Как Я его замысливал, задумывал?..
И Я ничего
Не придумал лучшего,
А как дать людям молитвы.
Чтобы они,
Ими,
От грехов, им грозящих, отгородились,
От «субстанции» этой отгородились.
А лучше бы, чтобы они молитвами эту» субстанцию» в себе удавили!
Чтобы они, о себе,
Теперь,
Заботились сами.
И эту «субстанцию» сами в себе уничтожали!
И становились праведниками.
А не только на Меня уповали.
А то…
Где ж Мне на это
Столько сил набраться?
А они вот…
Ну что за народ!
Опять Меня поняли неправильно…
А кто-то и специально,
И таких немало,
Сначала нагрешат, набезобразничают,
А уж, только, потом за молитвы принимаются!
Мол: «Господи, всё нормально!
Сейчас, вот, молитвы почитаю
И грех с меня сам свалится.
Ведь для этого же Ты и дал нам их?..
Молитвы Свои…
Правильно?
И снова стану праведником». –
И, ещё, ко Мне взывают:
«Прости,
Господи,
Не хотел я!» –
А кого они обманывают?..
Да, прежде, всего, себя и обманывают.
Потому, что с этого пути, так, и не сворачивают.
А молитвами…
Грехи свои,
Лишь,
Прикрыть желают,
Пред очами Моими прикрыть желают,
В душах своих ничего не меняя.
Души свои, от «субстанции» этой, не освобождая.
Да они про неё,
Скорее всего,
Даже и не знают…
Что в их роде, людском, существует такая,
Потому, что они с ней уже рождаются
И она, как должное, в них прибывает.
Ведь она, от всех прочих органов,
Что в человеке обитают,
Ничем не выделяется,
Она с человеком полностью сливается.
И у них в организме она находится…
Как, что-то, на подобии:
Селезёнки или почки.
Но на самом деле,
У неё в организме человека,
Есть, своих, три любимых места,
Там её лежбище.
Это мозг человека, его душа и сердце!
И вот когда она просыпается…
Тогда людьми мерзкие дела и творятся.
А она ненасытна, эта «субстанция»:
И всё ей мало, мало, мало…
Аппетит у неё знатный!
И откуда ей только было взяться?!
Даже мне, Богу, это непонятно…
А народ-то думает, что так жить и надо,
А то ведь как прожить иначе?
Ведь для человека, что в жизни главное?
Быть успешным, а значит быть богатым.
А когда дело богатства касается,
Стать человеку богатым или продолжать просить подаяния,
То люди о порядочности уже не заморачиваются,
Ведь им главное добиться чего желают.
А грех,
Для человека в тот момент,
Это даже и не грех,
Хоть умом человек и понимает, что это грех,
А так… просто ступень.
Ещё одна ступень к его успеху.
И человек дальше, спокойно ведёт им начатое дело.
И дальше, неся «субстанцию» в себе, жить продолжает.
Правда: про неё ничего не ведая, не зная,
Что в нём живёт такая зараза.
А многим жить, с ней, просто очень удобно,
Ведь она им заменила Меня, Бога.
Им, так, мир понятнее и проще…
Без Бога.
Да, без Бога жизнь, для людей, проще и удобнее.
Ведь что надо Мне, Богу?
Чтобы душа у человека работала.
Чтобы она трудилась, оберегая себя от дурных поступков,
И человек, тем самым, становился лучше.
А народ трудится только своими желудками…
На свой желудок.
И чем больше человек съел – тем доля его лучше.
Потом один умный человек скажет:
«Бытие опредеЛЯЕТ сознание», –
Вот такая, она, эта «субстанция»,
Что весь Мой труд испоганила.
А я ведь другое в человека закладывал,
Чтобы: «Бытие опредеЛЯЛОСЬ сознанием!»
Но как-то всё вышло…
Криво.
Ну да ладно: как вышло – так вышло.
А новый потоп это невыход.
Вот такая, мои дети, история.
И ведь порою,
Добывая для своей семьи пропитание,
Человек и не думает, что он грех совершает.
Человек думает: «Да разве это грех,
Если я, для своих детей,
Украду немного хлеба
У своего соседа?
Которым, потом, накормлю своих детей?» –
И «с чистым сердцем», на это преступление, идёт человек.
А сосед-то не спит, свой амбар охраняет,
И ловит «за руку» соседа, вора – негодяя.
А вор, предвидя такое дело,
Взял с собою нож… и тут же, смело
Пускает его в дело, в тело…
И губит им хозяина амбара,
А потом мешок с мукой забирает
И к себе домой тащит.
Хозяин амбара будет гнить в могиле,
За то дети вора кушают сытно.
Вот накажу его… разорву его молнией Своей,
А кто будет кормить его детей?
Кто станет любить его жену,
Которая, уже, потеряла свою красоту?
Поэтому человеки,
Мои дети,
Сами обустроили свою жизнь так,
Что, по многим вопросам, оставили в покое Меня.
Мол: «Мы сами с усами». –
И теперь сами
Меж собой решают:
Кто, из них, праведный,
А кто неправедный.
Своих законов себе понаписали,
И теперь по ним свою жизнь сверяют:
Кто преступник, а кто праведник…
А Я и не против,
С годами я, что-то, стал сентиментальным, очень.
Поэтому, несколько, изменил, Свой, подход, к этому вопросу.
Ну, типа: «Богу – Богово,
А кесарю – кесарево».
Я попозже дам людям мысль эту,
Чтобы им жизнь немного облегчить.
Но, увы, найдутся и такие,
Кто не сможет этой, Моей, мыслить осилить.
Понять, всю суть, её правильно
И, такие, станут жить по понятиям.
Вообще: никаких законов, над собой, не признавая.
Отойдут от людей и будут жить стаей.
– Господи, Ты этих тоже любить станешь?
– Стану… доля Моя такая.
Куда ж деваться,
Раз я заварил всю эту кашу?
А я и не против…
Всё Мне меньше работы
И ответственности.
Разве какой человек посмеет,
Ко Мне,
Предъявить, потом, свои претензии,
Когда его «за руку поймают»
И поведут на плаху?
Разве, прежде чем испустить свой последний вздох,
Он Меня спросит:
– Господи, за что?..
Вот то-то и оно…
А всё потому, что это не Я,
А это он, сам себя,
Довёл до плахи.
Так то.
Так что…
Люблю я их всех,
Как тот человек,
Который любит вино.
Хотя и знает, что оно
Губит его,
Вредно для его здоровья.
Но ничего с собою поделать не может,
Пьёт и пьёт его…
Вот и со Мной такая же история.
Ведь все человеки – есть мои дети.
И в каждом из них
Есть кусочек Моей души.
И в хороших и в плохих…
А как, Самому, от Себя отказаться,
Кому подвластна сила такая?
Не знаю, как у Меня так получилось…
Но этот мир, уж, очень хитро Я выстроил.
Сам иногда, во всех его схемах, запутываюсь…
А может быть оно и к лучшему?
Иногда Мне кажется… что так жить веселее,
И Мне и Моим детям.
Вот на этом Он и закрыл эту тему.
И, правда… не убивать, же, Ему, например:
Всех воров или всех тех
Кто в Него не верит?
Вот тебя, Иосиф, к примеру?..
Ведь это тоже грех,
Перед Ним и душой своей.
Ведь ты тоже не поверил в Его слова,
Которые я тебе передал.
Что перед тобой Мария
Чиста и невинна.
Так что ж Ему… за это тебя убить,
Или Ему лучше, тебя, к вере привести?
И ведь, Иосиф, я знаю:
Ты всё, ещё, в Его словах сомневаешься…
А всё потому,
Что сатана,
Где-то, глубоко, в твоих мозгах,
Всё ещё,
Прибывает.
Впился пиявкой в твоё сознание.
И веру твою, в Бога, из него высасывает.
И я,
До конца,
Не смог его,
Ещё,
Оттуда его выковырять.
Прячется он от меня – эта гнида…
Крепко меня боится.
Прячется он от меня,
Где-то в глубине твоего сознания,
Ну, ничего… я всё равно, и там, его достану!
Рано или поздно я доберусь до него.
И меч, что мне вручил Господь,
Добьёт его!..
Так вот: как раз для таких,
Как ты…
Я всегда, с собой, плиту и таскаю.
Тяжёлая, знаю, сам надрываюсь.
А куда деваться?
Работа такая.
Но я её редко применяю,
Только в случаях самых крайних.
Когда воля Бога
Обязательно должна быть исполнена.
Короче, Иосиф,
Сын Давидов.
Что такое Вселенная?
Тебе объяснил я.
А на остальные мои слова…
Ты не заморачивайся:
Про доллары, про американцев.
Просто… я давненько, уже, ни с кем, так плотно, не общался.
Вот, что-то, и разболтался.
Просто живи и жизни радуйся.
И славь Имя Всевышнего.
Но, радуйся жизни,
Обязательно, только, вместе с Марией,
И вашем, твёрдо уясни себе это, Иосиф, Сыном!
Ну, всё, а то я уже опаздываю.
Господь меня ждёт к назначенному Им часу.
А я постараюсь там не задерживаться.
Ведь мне Господь поручил беречь вашего,
С Марией,
Младенца.
Будущего Царя Иудейского.
Иосиф
– Кого… кого,
Царя Иудейского,
Как это?!
Ангел Господень
– Иосиф, сын Давидов, в своё время узнаешь.
А сейчас, давай, просто живи и радуйся.
Не торопи события, не забегай вперёд…
А то, как бы, не «лопнул» разум твой.
А потом Иосиф ясно, чётко увидел, как ангел Господень взмахнул своими ослепительно белыми крыльями и уже через секунду скрылся от его глаз. Но Иосиф, до того мгновения, когда ангел Господень скрылся от его глаз, ясно почувствовал на своём лице, и на всём своём теле, мощную волну, мощный поток: ароматного, благодатного, освежившего, всё его существо, воздуха, который исходил от крыльев ангела Господня, и от всего его существа, и которым он, ангел Господень, дабы восстановить его силы и разум, обдул его.
СЦЕНА XXI
АВЕССАЛОМ РАЗБУШЕВАЛСЯ
Мария за всю ночь так и не смогла сомкнуть своих глаз. Она всё думала, думала, думала… что же могло такого случиться с Иосифом, с человеком который так хотел взять Её в жёны… а потом, вдруг, обрушился на Неё со всей этой руганью.
Мария
(мысленно)
«Голос, какой –то… который ему повелел
Расстаться со мной...
Уж не болен ли он рассудком он?
Но как такое может быть?
Ведь за всё время, нашего знакомства,
С ним такое впервые происходит.
Хотя знакомы мы, с ним, всего три дня
И что там было, с ним, до меня…
Кто его знает?
Хотя, вот, мама спрашивала у людей на базаре,
Что он, Иосиф, из себя представляет?
И все только хорошее о нём говорили:
“Он человек правильный, вежливый, учтивый”. –
И вдруг он такой фортель выкинул!
А может быть он передумал жениться
И вот решил дурачком прикинуться?..
А тогда… зачем же он нас приглашал в гости,
К чему была вся эта помолвка?
Не, я чувствую: здесь что-то не так.
Не может человек в раз,
Поменяться вот так…
А может быть права мама
И это вино такую злую шутку с ним сыграло.
Мне его жалко…
По нему же видно: он человек добрый…
Что ж, пройдёт время и он образумится, успокоиться.
Тогда всё на свои места и встанет.
Что-то меня подташнивает…
Хочется воды,
А мама просила из комнаты не выходить,
До поры до времени.
Скорей бы уже»…
Не успела Мария закончить свою мысль, как она услышала гневные крики отца. Потом в комнату зашла Земфир а и попросила Её выйти для разговора с отцом.
Когда Мария увидела своего отца, на нём что называется: не было лица. Глаза его горели праведным гневом и вот в таком состоянии он обратился к ней:
Авессалом
– Мария, расскажи мне, что между вами случилось?
Мне мать такое про него наговорила!
Это правда?
Он обвинил тебя в этом… правда?
Вот мерзавец!
Ну, ничего… я ему мозги вправлю!
Он что, вздумал потешаться надо мной?
Ну я… я проучу его!
Сейчас к нему пойду и пусть он мне всё объяснит,
А потом я вырву, у него из глотки, его поганый язык!
И Мария, повинуясь воли отца, рассказала ему, как и до того своей матери, о всём том, что произошло между Ней и Иосифом, после того, как они отправились обратно домой, а Она осталась в доме Иосифа, чтобы прибраться в нём после застолья. Но в этот раз, вспоминая, то неприятное событие, Ей больше, не хотелось плакать. И даже, на удивление самой себе, Она больше не чувствовала себя униженной и оскорблённой Иосифом. Потому, что Она помнила те, его безумные глаза, которыми он смотрел на Неё, в те роковые минуты, в которые он вынес, такой неутешительный, приговор Ей и их будущему браку. Потому, что Она понимала, что такие глаза могут быть только у человека который, уж, совсем не владеет собой, который, вдруг, потерял свой рассудок
.
Авессалом
– Вот негодяй!
Такое девушке сказать,
Зная, что она из приличной семьи.
Ну, выродок, теперь держись!
Нет, такого я не стерплю,
О, Бог, мой, как же я его убить хочу!
Мария
– Отец, прошу тебя:
Держи себя в руках.
Ведь там же не было тебя
Вчера,
Не было… а я была.
И я видела, что это он не со зла.
Он не просто стал ругаться на меня,
Он мне сам об этом, так, сказал,
Что какой-то «голос» у него в голове, вдруг, зазвучал.
И этот «голос»…
Что за «голос?»,
Я сама не могу понять,
Ему и наговорил такое! про меня.
Ведь вы вчера
Изрядно выпили вина!
Да, ещё, стоит и такая жара…
Поэтому думаю Я,
Что здесь с холодной головой,
Во всём,
Надо разобраться.
Я тоже с тобой к нему отправлюсь.
Быть может он уже пришёл в себя?
Авессалом
– Я сам!
Это не женское дело.
Дочь моя, не лезь в это.
Там без крепких слов не обойтись.
Побереги уши свои.
Мария
– Отец, умоляю тебя
Возьми меня,
С собой, возьми и меня!
Я ведь вижу: в каком ты состоянии.
Как бы не случилась беда большая.
Вдруг ты его камнем по голове хватишь,
Или задушишь?..
Земфира
– И, правда, Авессалом,
Вдвоём-то будет лучше,
Мне так будет спокойнее.
А, ещё, возьмите Ариэля с собою.
Если что… он вас растащит.
Авессалом
– О, женщина!
И ты туда же?
Я сам, один справлюсь.
Мария
– Одного
Мы тебя не отпустим!
Я и Ариэль…
Так, на всякий случай…
Мария произнесла эти свои слова очень убедительным голосом. И Авессалом почувствовал в Её голосе такие нотки… которых он раньше в нём не слышал. И ему подумалось, что это уже голос не девочки, а уже взрослой девушки, женщины. И что с ним будет, когда подрастут и две его другие дочери, Соня и Сара? Уж тогда точно: его мнение против мнения этих четырёх женщин ничего не будет значить.
По его виду женщины поняли, что их взяла. Земфира громким голосом кликнула Сонечку. А когда та пришла то попросила её сходить за Ариэлем.
Семья брата Авессалома жила через пять домов от их дома.
Земфира
– Скажи ему, что его зовёт дядя.
Зачем?
Ты сама не знаешь.
И вместе с ним возвращайся.
Ты мне ещё понадобишься.
Получив от матери поручение Сонечка, тут же, пошла его исполнять. Пока Сонечка ходила за Ариэлем, Авессалом и Мария привели себя в порядок и оделись. Завтракать они не стали. И это понятно: ведь после того что случилось… у них не было никакого аппетита.
Когда пришёл Ариэль то Авессалом, в двух словах, объяснил ему что случилось. И попросил его сопроводить их, с Марией, до дома Иосифа. И чтобы он следил, за ним Авессаломом, чтобы он держал себя в руках… ну и за Иосифом приглядывал тоже. Ведь если Иосиф «поехал» умом… то кто знает, что от него можно ожидать? С тем они и отправились.
СЦЕНА XXII
НОВЫЕ МУКИ ИОСИФА
После того, как ангел Господень оставил его сознания, Иосиф очнулся. Но спать он дальше, уже, не мог. К этому времени он окончательно протрезвел и пришёл в себя. И его мозг стал разрываться от всей той информации, от всех этих дел которые произошли с ним за последнее время. И как он ни старался он не мог своим умом осилить весь тот массив информации, который на него обрушился. Он ясно понимал только одно: что он ничего не понимает. Мысли, в его голове, тут же превращались в вопросы. И они, отпихивая друг друга, наперегонки, больно впивались в его мозг, в его сознание. И он так ясно это чувствовал, что у него стала болеть, просто «раскалываться» голова. А бесчисленные вопросы всё продолжали и продолжали сыпаться на него; терзать и терзать его мозг и сознание. И требовать от него ответов.
Мария, его Мария, с которой он видел своё будущее, так некрасиво, и это мягко сказано, с ним поступила! А Бог хочет чтобы он, всё-таки, женился на ней! И стал любящим и заботливым отцом их ребёнку! И даже имя для него придумал: Иисус! А вот тот, другой, который называет себя Денница, который тоже называет себя «богом», отговаривает его от этого шага… заботясь о его чести и достоинстве. Как это благородно с его стороны! А какое ему, вообще-то, дело до его чести и достоинстве? Что он-то будет иметь от его разрыва с Марией? В чём его выгода? Да ещё и обещал умножить его состояние, хотя и состояния-то у него никакого нет, кроме этой хибары и пары шекелей в кармане, если он прогонит Марию… Ну, вот он Её прогнал, а его дом что… превратился во дворец? Да, похоже, что и денег в его кармане, тоже, не прибавилось. Ведь он потом сказал, что с него и так достаточно, потому что он не будет кормить чужого ребёнка и сэкономит на этом. Однако… ловко, хитрец!
И ведь голос этого «бога», он так ясно, так чисто слышал в своей голове, как будто его собеседник, в то время, стоял с ним рядом! И голос у него был, какой-то, особенный, сладкий… какой-то убедительный, ласковый… Может быть именно поэтому он и поверил ему? Поверил потому, что раньше так с ним, с Иосифом, никто не разговаривал. Зато у ангела Господня была Плита! и Гвозди!... Слова – гвозди которые он, до сих пор, так хорошо чувствует в своей голове! Почему? Ангел Господень забыл их вытащить? Но ведь плиту же он с него снял? Он что, забыл про них… или не поверил ему? Но ведь он же поклялся Богу и ангелу Его, что он женится на Марии. Что он уверовал в то, что в чреве своём Она Имеет от Духа Святого. Что… что им от него ещё надо? Что: просто его клятвы Богу и ангелу Его недостаточно? И он теперь будет носить в своей голове эти «гвозди» до тех пор пока не женится на Марии? А потом… потом он их вытащит из его головы? Или он будет их теперь носить, в своей голове, до скончания своих дней?
А что это такое: Дух Святой или кто это? Быть может так звать, какого-то, большого, влиятельного чиновника, который совратил Марию, а вот теперь отказывается на ней жениться? А Авессалом ничего не может с ним поделать, чтобы заставить его взять Марию в жёны? И вот он решил окрутить его, этакого простофилю?
Ах, Авессалом, Авессалом!.. Конечно же его, тоже, можно понять. Иосифу за всю его жизнь уже доводилось, не раз и не два, слышать такие же вот истории, когда вот такие Авессаломы, вот такие отцы, умудрялись выдавать замуж своих беременных дочерей. Тогда он относился к такой информации как к анекдоту, и он посмеивался над теми парнями и мужчинами с которыми произошла такая история. А почему бы и нет? Дураки, простофили… хотя если вдуматься… вскрыть такой обман, порою бывает очень сложно. А вот ему повезло. Спасибо этому «голосу», как его… Денница. А то бы и про него, Иосифа, потом рассказывали такие же анекдоты… Но ведь он же поклялся Богу, что женится на Марии… и он всё ещё чувствует эти «гвозди» в своей голове. Так как же быть?.. Как… так как же, всё-таки, ему поступить правильно?..
Хотя: вот тот другой ангел, который ему представился как ангел Господень, который был во всём белом и от которого шёл такой прекрасный аромат… объясни ему всю эту ситуацию совсем по-другому… Что зачала Мария от Духа Святого!? Что такое святой – это понятно. А вот дух?.. Его можно увидеть, посмотреть на него или к нему прикоснуться? А ангел Господень настаивал, что во всё, что он ему говорит, надо просто поверить!.. Просто принять это… и всё! И от этого можно было бы отмахнуться… но как тогда объяснить: почему так всё ещё болят его голова и тело?! А ведь лица Денницы он, и правда, не видел… только слышал его голос. Он сказал ему, что ангелы бестелесны, а почему тогда он видел того, другого ангела… ангела Господня, который так ему представился?
Иосиф то лежал, глядя в тёмный потолок, то вдруг его накрывала дрёма… И у него всё, ещё, болела голова, от всех тех слов – гвоздей которые ему, ангел Господень, вколотил в его голову. И он ощупал её, чтобы удостовериться, что никаких гвоздей в ней нет. Гвоздей действительно не было, но от этого Иосифу легче не стало, ведь голова продолжала всё ещё болеть, и гвозди, всё ещё, в своей голове он хорошо ощущал. Тогда Иосиф решил, что всё-таки, надо вставать, надеясь на то, что движения помогут ему разогнать кровь по его телу, застоявшуюся в нём за ночь. Но измученное ночным сном тело, перенёсшее столько и такие испытания, не хотело ему подчинятся. И неизвестно, сколько бы он ещё пролежал, мучаясь от своей головной боли и от боли по всему телу, которая всё ещё осталась от плиты которую ангел Господень возлагал на него…
Как вдруг он услышал громкий стук в свои ворота. Звук был чётким, и ясным. И Иосиф понял, что кулаком, даже кулаком сильного человека,
такого звука не достичь. Он понял, что это кто-то стучит камнем в его ворота. А когда он откроет свои ворота, то, скорее всего, этот камень полетит ему в голову. А он и не против: лишь бы поскорее все его боли, которые сейчас мучают его тело, оставили его… И он понял: кто к нему пришёл. Он знал, ещё вчера он знал, понимал даже пьяным своим умом, что этого тяжёлого разговора ему не избежать.
Скрепя всеми своими суставами и жилами он заставил себя подняться с пастели. «О, Боже! Как же мне сейчас плохо. И если Авессалом замахнётся на меня этим камнем, которым он сейчас долбит по моим воротам, чтобы убить меня… я не буду против. Только бы вся моя боль ушла из моего тела и головы. И не терзала меня больше!», – так думал Иосиф еле – еле ковыляя к своим воротам.
И он, таки, доковылял до своих ворот. И пока, он шёл до них, стук в его ворота всё не прекращался. И когда он их, кое-как, открыл, то да… он увидел именно тех, кого он и думал увидеть: Авессалома, Марию, и вот кого он ни как не ожидал увидеть в их компании, одного из тех молодых людей, который уже однажды приходил с Авессаломом. Он, оглядев их мельком, камня ни у кого из них в руках не увидел.
Лицо Авессалома было красным от гнева. Он сразу впился своими глазами в глаза Иосифа. И стал ему что-то с гневом выговаривать. Лицо Марии, на удивление Иосифа, было спокойным. Она не плакала, а на оборот: с каким-то неподдельным интересом рассматривала его. Как будто видела его в первый раз. Как будто Ей было интересно: что же за человек перед ней стоит? Как будто Ей рассказали, что вот этот человек вчера так недостойно повёл себя с Её подругой, и Ей стало интересно: что это за человек. И вот Она пришла посмотреть на него. И всего-то… Лицо юноши, который их сопровождал, было несколько напряжено. И по его выражению: он, молодой человек, до конца не понимал, что ему делать в сложившейся ситуации.
Мария и молодой человек стояли за спиной Авессалома. И вот Мария положила свою ладонь на плечо своего отца, тем самым прервав его гневную речь в адрес Иосифа. Она понимала, что такие разговоры на улице вести не следует. Ведь люди будут с интересом прислушиваться к речи Её отца. Поэтому было бы лучше войти в дом Иосифа.
А вот Иосиф не понял ни одного слова из речи Авессалома. Для него все его слова, как бы, свалялись в один клубок. Всё в какое-то: бла – бу – ла – ку… и тому подобные звуки. А Авессалом видел сейчас перед собой человека глаза которого абсолютно ничего не выражали. И первая мысль, что пришла в голову Авессалома была такая, после того, как он пригляделся к Иосифу: «Да он всё ещё пьян, не отошёл от после вчерашнего, а то ещё и продолжал пить… всю ночь, то своё дерьмовое вино, которым он меня угощал. Похоже, что так. Меня от его вина, потом, всю ночь мучили кошмары. А ему так, похоже, что вообще весь мозг отшибло».
А потом Мария посмотрела на Ариеля и кивнула ему в сторону ворот. Ариэль всё понял. Он вышел из-за спины Авессалома, обошол Иосифа и пошире открыл одну из створок ворот. Потом учтиво, но твёрдо отодвинул Иосифа в сторону, тем самым сделав для них проход в дом Иосифа. После этого вся их делегация прошла мимо Иосифа и через несколько метров, пройдя двор, вошла в его дом. Иосиф опешил от такой их наглости, но ничего не мог, со своей стороны, этому противопоставить. Я зык его, как бы одеревенел, и отказывался ему подчиняться. И поэтому всё, что ему оставалось, так это проследовать за своими «гостями» в дом.
СЦЕНА XXIII
НОВОЕ ПОСЕЩЕНИЕ ИОСИФА ДИАВОЛОМ
Войдя, за своими гостями, в дом… Иосиф вдруг почувствовал, как он нечеловечески устал. И первое, что ему захотелось сделать, так это поскорее добраться до своей пастели и лечь на неё, отвернуться от этих людей и… что бы его, поскорее, сморил глубокий сон. И пусть эти люди говорят всё, что им угодно, лишь бы они выговорись и поскорее покинули его дом. И вдруг он… дойдя до своей пастели… не смог этого сделать! Потому что он почувствовал железный штырь, который проходил через всё его тело, от шеи до пят. Который не давал ему возможности даже согнуться. А потом, какая – то сила развернула его лицом к его гостям и он увидел лицо Авессалома, которому видя всё состояние Иосифа, расхотелось его ругать. Он так же, как и его Дочь Мария, стал с интересом рассматривать Иосифа. Потому, что по виду Иосифа он понимал, что с ним произошло и происходит что-то ненормальное.
И вдруг, в голове Иосифа, опять с ним стал разговаривать этот странный, этот сладкий «голос».
Голос
– Иосиф,
Что ты на них смотришь?!
Как баран на новые ворота!
Гони, их, скорее из своего дома.
Это говорю тебе я, друг твой,
Бог твой!
Закончи начатое мной,
То есть, конечно же, тобой дело.
Она тебя обесчестила!
Неужели ты Ей простишь это!
Давай, Иосиф, будь мужиком.
Ну, давай… погрози им кулаком,
Чтобы они тебя поскорее оставили.
Чего молчишь, осёл,… начинай уже!
И Иосифу, тут же, вспомнился тот их, последний разговор, с Марией, в котором он Её обвинил в неверности ему. И тогда Обида на Неё, за этот «нехороший поступок», который она совершила по отношении к нему, тем самым предав его любовь к ней, растоптав его такие светлые чувства, которая сейчас всё ещё где-то ютилась в глубине его души, стала медленно но уверено подниматься к высоте его сознания. И… вот ещё секунда… и вдруг всё вернулось на свои места. Эта Обида на Марию снова завладела всем его сознанием и стала повелевать им. И вот он уже, забыв про весь свой ночной кошмар, что с ним произошёл, что он дал Богу и ангелу Его клятву, не отвергать Марию, а жениться на Ней… и даже про «гвозди» в своей голове он вновь готов повторить Марии своё, принятое накануне им решении, снова повторить Марии, чтобы она оставила его.
Но язык его отказывался подчиниться ему, он как бы одеревенел. Он даже не мог пошевелить им во рту. Тогда, всё ещё продолжая смотреть в сторону Марии, он, было, хотел указать им пальцем на дверь, тем самым давая им понять, что он не изменил своего решения и чтобы они уходили. Но руки не слушались его. И тут у него в голове снова стали всплывать все те события, все те картины которые он видел во сне этой ночью. Он вновь увидел лицо ангела Господня… но его лицо ему больше не улыбалось. Оно больше не было милым и приветливым. Лицо его, на этот раз было суровым, а своим жёстким, могучим взглядом он впился в его глаза, да так крепко, что Иосиф, даже, ослеп. И ещё в его голове появился какой-то звук! И звук этот всё нарастал и нарастал: как будто бы тысячи овец и коров одновременно заблеяли и замычали в его голове! И он дошёл до такой силы, что он от всего этого: от всей этой своей немощи, слепоты, ужасной силы звука в его голове, потерял сознание. И рухнул на пол…
СЦЕНА XXIV
НОВЫЙ СОН ИОСИФА, БИТВА ДВУХ АНГЕЛОВ
И вдруг он снова увидел сон. Он увидел, как ему, уже хорошо знакомый ангел Господень, в окровавленных своих белых одеждах дерётся на мечах с… а вот того он видел в первый раз, И тут же он вспомнил, как ему сатану описывал ангел Господень. Так вот он какой Денница, так вот он какой сатана?! Так вот он какой теперешний «бог!» Который им повелевал и которого он послушался. И через мгновение, созерцая свой «сон», Иосиф уже ясно понял, что это не поединок, нет. Это битва не на жизнь, а насмерть! Ангел Господень имел в своих руках меч напоминающий собой узкий столб света. Но от этого столба света исходило сияние напоминающее ему яркий солнечный свет! А вот в руках сатаны был меч чёрного цвета. И от него исходила тьма. И Иосиф понял, что они бьются уже давно, и скорее всего с переменным успехом. Потому, что ни одному ни другому, ещё, не удалось взять верх над своим противником. Потому, что он видел алые пятна крови на одежде ангела Господня. Но он не видел крови на одежде сатаны. И он тут же понял: отчего это так. А всё потому, что на
чёрном цвете, цвете одежды сатаны, кровь видна очень плохо, а особенно со стороны.
А ангел Господень и сатана всё кружили и кружили вокруг друг друга, нанося при каждом удобной возможности, друг другу смертельные удары.
Как вдруг… сатана, наверное решив, что пора заканчивать этот поединок, решил нанести свой последний, смертельный удар по ангелу Господню вложив в него всю свою силу. И чтобы придать своему удару, своему мечу, ещё больше силы и веса, он решил прокрутиться вокруг своей оси и уже с размаху, когда его меч наберёт скорость, ударить по ангелу Господню, со всего размаху! Но он просчитался. Когда, действуя в соответствии со своим замыслом, сатана раскручиваясь, повернулся спиной к ангелу Господню, то ангел Господень тут же нанёс ему свой удар по правому крылу сатане, и рассёк его, задев кость его крыла. От этого удара, кровь из кости крыла взвилась фонтаном и обрызгала собою чёрные одежды сатаны. От этой невыносимой боли, которую в тот момент испытал сатана, он потерял контроль над ситуацией, и уже в следующий момент его голова оказалась на расстоянии удара меча ангела Господня. И ангел Господень тут же нанёс ему свой сокрушительный удар, своим сияющим мечом прямо по его голове! Отчего шлем на голове сатаны разлетелся надвое и Иосиф увидел рога на голове сатаны. Но сам сатана, даже получив такой мощнейший удар, уцелел. Потому, что всю силу этого удара ангела Господня, его сияющего меча, принял на себя шлем сатаны. И, видать сатана, решив больше не испытывать на себе силу ангела Господня, силу меча его, который Господь вручил ангелу Своему, оставшись без шлема, тут же, как мог, упираясь только одним своим крылом на небо, полетел куда-то в низ, где его и поглотило его царство, его вселенная – тьма. А ангел Господень опустился, постоял ещё немного, и отдышавшись… обратился к Иосифу.
Ангел Господень
– Иосиф,
Теперь душа твоя свободна.
Он её покинул,
Но смерти его… я так и не добился.
Мне хочется верить, что он теперь тебя оставит в покое.
Ведь ты находишься под защитой Господа.
А куда ему тягаться с Господом?
А дальше всё зависит от тебя.
Если увидит сатана,
Почувствует…
Что душа твоя дрогнула,
Что вера твоя в Господа дрогнула,
Что ты опять засомневался в Боге:
В делах Его, в словах Его…
То он опять к тебе вернётся.
И может быть на этот раз
Он окончательно сведёт тебя с ума.
Хоть и поставлен я Господом,
Приглядывать за тобой…
Но сатана хитёр, ох, как хитёр.
И если твоя вера, в Бога,
Вновь дрогнет…
Он тут же
В эту трещину пролезет.
Иосиф: ради Марии и будущего вашего Младенца,
Не соверши ошибки этой.
Теперь же вот что:
Я тебя покидаю,
И от всех болей я тебя освобождаю.
Но помни, Иосиф,
Плита всегда со мною.
Но… ты был так грешен перед Богом
Что Он приказал мне:
Маленький её кусочек
В тебе оставить,
Чтобы она тебе напоминала,
Какую клятву ты дал Ему.
Ты же, как очнёшься:
Встань перед Марией на колени,
И вымоли у Неё прощение,
За ту обиду, что ты нанёс Ей.
А потом проводи Её до дома Её отца.
А как увидишь Авессалома
То и перед ним на колени встань.
И не вставай,
С них до тех пор,
Пока он
Не простит тебя,
И не обнимет тебя,
И не согласится тебе отдать
Марию в жёны.
И знай это воля Бога!
Пора, проснись, Иосиф.
Я улетаю, но помни…
Господь велел мне приглядывать за тобою.
Иосиф,
Цени то, что тебе дано Богом.
А это немало и немного,
Просто это и есть твоя доля.
После этих прощальных слов ангел Господень взмахнул своими ослепительно белыми крыльями, на которых были видны следы его крови, и унёсся в ту сторону в которую улетел сатана.
СЦЕНА XXV
НЕБОЛЬШАЯ ИСТОРИЯ
После того, как ангел Господень улетел, испарился из его мозга, Иосиф проснулся. И к своему великому удивлению он почувствовал себя абсолютно здоровым: тело его больше не болело, а «гвоздей» больше не было в его голове. И чтобы в этом убедиться ему даже не потребовалось, вновь, обследовать свою голову.
А перед тем, как ему проснуться, произошло вот что: Авессалом, после того что он увидел, как Иосиф рухнул на пол, как подкошенный, очень испугался за себя и за свою Дочь: «Так он что… припадочный что ли? И вот за него я собирался отдать свою Марию? Слава тебе Боже, что ты мне вовремя открыл глаза и я увидел, узнал всю правду об этом человеке! Теперь не может быть и речи, никакого разговора о его браке с Марией!» – так подумал Авессалом, когда на его глазах случилась вся эта жуткая картина.
А Мария, после того, как Иосиф рухнул на земляной пол, тут же бросилась к нему, чтобы помочь ему в его состоянии. Она ощупала его голову… крови не было. Она попросила Ариэля помочь Ей перенести Иосифана кровать. Но Ариэль был так силён, не смотря на свой юношеский возраст, что справился с этим делом сам.
Авессалом
– Мария, мы уходим!
Слава Богу!
Что Он глаза открыл нам.
Я был так зол, на него,
После того,
Как он поступил с тобой…
Теперь же вижу,
Что это Божий промысел.
Как же я раньше этого не видел,
Что он болен на всю голову?
А, ведь, разговоры он вёл со мной толковые…
И вдруг такое?!
Мария, оставь его,
Мы уходим!
Мария
– Отец, Я не могу его, вот так, оставить.
Он нуждается в помощи нашей.
Ты же видишь в каком он состоянии?
И то, что он сказал мне…
Вчера,
Так это он не со зла.
Я это сразу поняла,
Что, что-то, с ним было не так.
Теперь я вижу: то, что с ним происходит…
Это чья-то злая воля.
Ты помнишь, Я тебе сказала: «голос!»
К нему явился, какой-то, «голос»,
Вот с этого и началось всё.
Это он, до такого состояния, довёл Иосифа.
Ведь до этого
Он с нами был учтив и вежлив.
И ты расцеловал его, того Иосифа, прежнего.
Помнишь?
А теперь, когда он попал в беду,
Ты его бросишь?
Нет, Я так не могу.
Отец, иди домой,
А Ариэль пусть останется со мной.
А как Иосиф придёт в себя…
Я его в руки соседа передам.
Его друга, Самсона.
Ну и в руки его жены, тоже.
Авессалом
– Не понимаю я тебя Мария…
Он оскорбил тебя.
А ты с ним возишься…
Как с собственным ребёнком.
Мария
– Отец, ну я же вижу:
Он человек хороший,
Добрый.
Вспомни:
Когда, не так давно,
Ты с ним пил вино…
У нас и в его доме,
Ведь ты же был им доволен.
Настолько,
Что посоветовал мне в мужья его.
А теперь… когда случилась с ним беда,
Ты, сразу отталкиваешь его от себя.
Как тебя понять?
Да, за то время,
Что произошли события все эти
Я не успела полюбить его.
Но дать ему второй шанс мы обязаны.
Ведь неспроста же ты затеял, всё это, предприятие,
Мне и ему добра желая?
Нам всем добра желая.
Так что… я думаю сначала
В этом деле нам надо разобраться,
А там… кто знает?
Авессалом понял, что Дочь его выросла, и теперь ему придётся считаться с Её мнением. Они, ещё, обменялись парой фраз и он отправился домой, оставив Марию на попечении Ариэля.
СЦЕНА XXVI
ОСМЫСЛЕНИЕ
Когда Иосиф очнулся, то самое первое, что он увидел перед собой… это было лицо Марии склонившейся над ним. Она прохладной водой из колодца омывала его лицо, тем самым стараясь привести его в чувство. И тут ему подумалось, что он уже не молод, и если он прогонит эту девушку, то уже до конца дней своих останется один. И если он вдруг заболеет, то помощи ему ждать не откуда. Никто не омоет его лица, никто не даст ему больному воды. Никто за ним больным не будет ухаживать. И кому он, вообще, тогда будет нужен? А сейчас… сейчас он кому нужен?.. И ангел этот ещё… А может быть и не было никакого ангела?.. Но тогда почему у него одеревенел язык, когда он хотел прогнать их из своего дома? И ещё много всего того, что с ним произошло, за последние несколько часов? И самое главное было то, что к нему вновь вернулось то чувство, чувство которое, уже тогда, до его встречи с Авессаломом, уже было с ним и было в нём. И вот теперь это чувство материализовалось и стало Марией, его Марией. И он взял руку Марии за запястье, подтянул Её ладонь к своим губам и поцеловал Её ладонь.
И вдруг она улыбнулась ему, и он увидел, что её улыбка прекрасна. И тогда, он сразу вспомнил, что точно такой же прекрасной улыбкой ему уже улыбались и раньше… да, да! Так ему улыбался тот ангел Господень в его сне. Который убеждал его, чтобы он не прогонял свою жену Марию, а оставил её у себя, потому что Она жена его пред лицом Бога. Потому что Она носит в чреве своём Дитя от Духа Святого. И он станет их сыном Иисусом… и глаза её были такими же голубыми, как и у него… того ангела Господня из его сна.
И он теперь точно знал, что никакой «голос», больше, не разлучит его с Марией. И клятва данная им в этом ангелу Господню, а значит и Богу… для него, сейчас, было не самое главное обстоятельство. А главное было это то, что освободившись от «голоса», а вернее сказать: когда ангел Господень освободил его от этого «голоса», он стал прежним Иосифом. С прежней душой и прежнем сердцем. Он снова стал человеком который был способен любить. И теперь он с чистым, ясным сознанием, и чтобы наглухо закрыть малейшую лазейку в свою душу сатане, сказал себе.
Иосиф
«Иосиф, не играй в эти игры с Господом.
Не приведёт тебя это ни к чему хорошему.
Ты уже не в тех годах,
Чтобы всё на своей шкуре испытывать.
Кто ты такой чтобы противиться Ему?
И пусть ты никогда не видел ангелов наяву…
Это совсем не значит, что они не существуют.
Вспомни, что было с тобою этой ночью!
Или ты забыл, как голова твоя трещала,
Когда он в неё «гвозди» вколачивал?
Просто живи, просто верь в Бога,
И надейся, что он сделает светлой твою дорогу.
Надейся, что Он ведёт тебя в правильную сторону.
Доверься Ему – и будь что будет.
Может, быть, тогда твоя жизнь изменится к лучшему?..
Ведь всё, что человек имеет в жизни своей от Него.
Вот только очень часто человек не понимает того.
Ему кажется, что это он, только сам,
В своей жизни всего добивается:
И хлеба, успехов, славы, удачи,
И всего прочего – разного.
Что всем этим он только самому себе обязан.
А всё потому, что порою человека так дела поглощают,
Что между Богом и ним возникает
Высокая, каменная стена.
И человек за ней, за этой оградой,
От Бога спрятавшись,
Порой, тоже, сам, успеха в своей жизни добивается.
И он, как в Бога, верить в себя начинает.
И, в место Бога, его вера в себя только укрепляется.
И чем больше, у человека растёт его доход –
Тем больше у человека вера в себя растёт.
И тем больше он,
С каждым днём,
Отдаляется от Бога.
А зачем ему Он?
Ведь у него и так всё хорошо:
Дела спорятся у него,
Ведь доход-то его растёт?
И в место Бога, тогда,
Человек начинает почитать самого себя.
А свои роскошные хоромы
Он начинает, тогда, принимать за храм Божий,
В которых он Богом видит себя.
И день ото дня,
Только, укрепляется его вера в самого себя.
И неведомо тому человеку,
Что Бог всё это время,
Находится с ним рядом.
Он просто… терпеливо ждёт своего часа,
Когда Он человеку снова понадобится,
И тогда, Он Бог, снова длань Свою
Ему
Протянет.
И человек снова обратит на Него своё внимание.
И однажды, вдруг, так и случается.
Вдруг… рушится человеком возведённое им здание.
И хорошо,
Что человек ещё,
Не погибает
Под его обломками…
И тогда человек вспоминает о Боге.
И благодарит Бога,
За то, что Он его спас!
Не дав ему пропасть.
Вот и с тобой, Иосиф,
Такая же история,
Веришь в Бога – но не принимаешь Бога,
А ведь у вас одна дорога.
Ты думаешь, что Он где-то далеко,
А Он с тобой рядом,
И учит тебя уму – разуму.
«Гвозди» тебе в голову вбивая.
Теперь, Иосиф.
Пусть будет всё так, как Он захочет,
А не как ты.
Просто… всё, как есть от Него прими
И дальше живи».
И Иосиф исполнил всё в точности так, как ему повелел ангел Господень. Он уже смог, как и прежде спокойно, сам подняться с пола, а поднявшись с пола он, вдруг почувствовал, что не только те болезни отпустили его, которые он получил в наказание от ангела Господня, но и те болезни, которые у него уже были ранее… исчезли. И он, даже, почувствовал себя лет на десять моложе, чем был прежде. И сейчас, когда он чувствовал, как помолодевшее тело слушается его, он ещё больше уверовал в слова Господа переданные ему через Своего ангела.
И тогда он встал перед Марией на колени и, глядя Ей в глаза, как на то его учил ангел Господень, стал вымаливать у Неё прощение. Потому, что он тогда, когда в первый раз увидел Её в доме Её отца, сразу и полюбил Марию за Её красоту. И только по глупости своей великой, когда в его голову вошёл сатана, он чуть было не разрушил своё счастье. И он, в ту минуту, благодарил Бога, за то, что Он вразумил его. И Она простила его, потому что видела искренность в его глазах. И она чувствовала, что его слова идут пряма из его души и сердца.
А потом они, втроём, отправились в дом Её отца, Авессалома. Ворота им открыла Земфира, она чуть ли не дежурила возле ворот, переживая за свою дочь. И уже готова была сама идти в дом Иосифа за своей Девочкой. А потом они вошли в дом. И когда Авессалом вновь увидел Иосифа… то он сразу же обратил внимание на разительную перемену, произошедшую с ним. Теперь он видел перед собой абсолютно здорового человека. Он видел перед собой того человека которого знал раньше. А когда Иосиф опустился перед ним на колени и стал простить его о прощении… то Авессалом, первым делом, посмотрел на Марию. И он увидел, что лицо Её, как-то, похорошело, хотя он и считал всегда свою Дочь красавицей, но сейчас Её лицо, как-то, по-особенному, преобразилось, и Она улыбнулась своему отцу, и он увидел, что у его Дочери самая прекрасная улыбка на свете. И не только потому, что она его Дочь. И тогда он всё понял: не говоря Иосифу ни слова в ответ, он взял его за плечи и помог ему подняться с колен. А потом… обнял его и поцеловал. Сначала в правую, а потом и в левую щёку.
СЦЕНА XXVII
УВЫ… ЭТО ЕЩЁ НЕ HAPPYEND
А потом была свадьба. Не буду, мой дорогой читатель, заострять твоё внимание на ней, описывать её во всех деталях. Хотя в стенограмме от Матфея и она описана во всех подробностях. Она, конечно же важное,
безусловно важное событие в жизни Иосифа и Марии, как, в прочем, и в жизни всех остальных людей на этой планете, которые решили связать себя узами брака… Но, в этой великой истории к их свадьбе не стоит относиться, как сказано в одной из наших пословиц: «Венец – делу конец». Да, мой дорогой читатель, я конечно же знаю, что эта пословиц а, в оригинале, пишется иначе, а именно: «Конец – делу венец», но в данной ситуации мне думается, что мой вариант её написания, как раз более чётко описывает всю дальнейшую историю, которая произошла с Марией и Иосифом. И их свадьба служит лишь прологом к тому, что станет потом величайшим событием в жизни всего человечества, и даст людям новое начало их всемирной истории.
Так вот: в принципе свадьба – как свадьба. Гости поднимали свои чаши, наполненные вином, и провозглашали тосты за здоровье молодых, и за здоровье их родителей. И желали молодым побольше детишек и благополучия в их семейной жизни. Да, принципе: всё, как и у нас, на любой русской свадьбе… только у них обошлось, всё, без очень важной детали, без которой наша свадьба – не свадьба, а именно: без мордобоя.
Вот так, с тех самых пор, они и зажили вместе. И, как это у нас людей водится: собирались они жить долго и счастливо и умереть в один день. И никто из них: ни Иосиф, ни Мария, в тот праздничный и весёлый день, конечно же не знали, да и не могли знать, о всех тех испытаниях которые им уготовила жизнь. И что все эти их испытания будут связаны с рождением их Первенца, их Младенца Иисуса. Который войдёт вначале своей жизни в мир людей как Царь Иудейский. А потом станет для людей спасителем их душ, потому что примет на себя все грехи рода человеческого. И народы будут почитать Его как Господа нашего Иисуса Христа!
СЦЕНА XXVIII
РОЖДЕНИЕ СПАСИТЕЛЯ
По прошествии положенного для такого времени дела у Марии и Иосифа родился их Младенец. И этому, что само собою разумеющееся, предшествовали первые роды в её жизни. И Она готовилась к ним со всей тщательностью, (при помощи всей той информации которой Её снабдила Её мать Земфира, а также знахарки и целители того времени). И Она, конечно же, знала, что при этом женщины испытывают боли, и готовилась к ним. Но желание иметь ребёнка было намного сильнее, чем её страх перед родами, перед этими болями.
Но, вовремя родов, на которых присутствовали: её мать Земфира, две её младшие сестры и две женщины повитухи, к своему удивлению, Она не испытала никаких болей. А наоборот: прибывала в каком-то блаженстве.
А всё потому, что комната, в которой рожала Мария, вдруг наполнилась какими-то необыкновенными ароматами, каким-то невероятными запахами, которые доселе, Ей не были ведомы. Это были запахи, от какого-то, невероятного смешивания свежего, ароматного хлеба с запахами самых душистых цветов на свете и ладана. И все окружающие Марию, в тот час, вдыхая все эти ароматы, все эти чудные запахи, дивились этому. Потому что никогда прежде, в своей жизни, они не вкушали ничего подобного. И даже и не предполагали, что на свете могут быть такие восхитительные запахи и ароматы. И от всего этого чуда в душу и тело Марии вошла Божия Благодать. И Она, только Она слышала те песни и гимны, которые Ей пели ангелы Господни, чтобы ими поддержать Марию и облегчить Ей роды. Но вот только она их не видела. А после того, как Она благополучно разродилась от бремени и взяла своего Малютку на руки, и стала любоваться Им… Архангел Михаил, который постоянно присутствовал в комнате, при этом, подошёл к ним и погладил по головке Младенца. А потом запел своим Божественным голосом. Но эту песню могла слышать только Мария.
Архангел Михаил
– Прекрасней всех цветов земли
Дитя мечта любви.
Их первый крик для всей Земли
Дороже ей богатств иных.
Ты чист, дитя.
Пороки не коснуться пусть тебя.
Минутой жизни дорожи
Беги в перёд пока хватает сил.
Что уготовила тебе судьба
Не знаю я.
Желать, хочу, чтоб было в ней
Любви прекрасной много дней.
Ты чист дитя
Пороки не коснуться пусть тебя.
Минутой жизни дорожи.
Беги в перёд пока хватает сил.
Когда Архангел Михаил закончили свою песнь то ангелы Господни, которые находились в комнате вместе с ним, всё это время, видя, что всё дело закончилось благополучно, стали по одному исчезать. Ведь у них было ещё много дел, которые им поручил Бог, по обустройству Вселенной. Последним покинул комнату Архангел Михаил. Но в отличии от прочих ангелов Он отправился на доклад к Богу. О том, как всё произошло благополучно.
СЦЕНА XXIX
СЧАСТЬЕ
После того, как Мария благополучно разрешилась от бремени и пришла в себя, женщины привели Её в порядок. А потом Земфира, которая после родов Марии приняла Ребёнка к себе на руки, передала Иисуса на Её руки. Приняв к себе на руки Сыночка Мария залюбовалась им. Она не смогла сдержать своего восхищения глядя на своего Малютку и запела. После того, как Мария запела, окружающие Её женщины поняли, что Она в полном порядке и окончательно успокоились за Неё.
Мать Мария
(Колыбельная)
– Мой, Малыш,
Так сладко спишь
На моих руках.
И я так хочу,
Всю жизнь свою,
Тебя на них держать.
Чтобы беды и невзгоды,
Наш удел земной
Стороной, стороной.
Обошли, бы, Тебя стороной.
Пусть печаль
Никогда
Не коснётся Твоего лица.
Пусть Божия Благодать
С Тобою прибудет всегда.
Пусть прямыми станут
Все Твои пути.
Пусть Тебе улыбается мир.
Пусть Господь Тебя хранит.
Мой, Малыш,
Пусть дни Твои
В радости пройдут.
Пусть круг,
Дней Твоих,
Не замкнётся вдруг.
Пусть он будет долгим, светлым,
Пусть никогда,
Чтобы не случилось,
Нас не развела судьба.
Но настанет этот день,
Ты с рук моих сойдёшь.
И, как водится,
Как все, путь свой обретёшь.
И прошу у Бога я,
Только одного.
Чтобы Он,
Чтобы Он,
Был всегда с Тобой.
А Мария действительно чувствовала себя прекрасно. И даже более того Она чувствовала какой-то необычайный прилив сил! И если бы Ей сейчас сказали, что, вследствие чего-то, вследствие каких-то обстоятельств, Ей вдруг, прямо сейчас надо собираться в путь, ну например идти в Иерусалим, то Она бы с лёгкостью на это согласилась. Столько Она сейчас чувствовала в себе сил.
А потом Земфира вышла во двор, к находящемуся там Иосифу. И они обнялись, с Иосифом, и она его поздравила с рождением Сыночка, а он её с рождением Внука. И уже вместе они вошли в дом.
Войдя в дом Иосиф был потрясён увиденным: он увидел, как Мария преобразилась! Она, как-то, сразу повзрослела и стала ещё прекраснее. Он увидел, что Она, с Иисусом на руках, находится в каком-то сиянии. Как будто бы внутри какого-то, немного, прозрачного облака. И он смотрел на всю эту картину, как зачарованный. Потому, что Божия Благодать вошла в его душу и сердце. И он тоже вкусил того Божественного аромата который всё ещё стоял в комнате. А потом, вдруг, в его сознание, хоть он сейчас и не спал, явился ангел Господень. И он улыбнулся ему, а потом Иосиф ясно почувствовал, как он легонечко толкнул его в спину, по направлению к Марии и их Сыну. И Иосиф подошёл к ним, а после того, как Мария закончила петь, он, хоть и очень робко, осторожно взял своего Сына с рук Марии на свои и легонько прижал Его к своей груди.
А Авессалом, на радостях, видя теперь, окончательно, с рождением Внука, весь результат своих стараний, видя, как в жизни его Дочери теперь всё окончательно наладилось, сделал Иосифу щедрый подарок. Он подарил ему десять шекелей золотом! И конечно же Авессалом знал, и он ни сколько в этом не сомневался, что Иосиф все эти деньги потратит, только, на свою семью.
СЦЕНА XXX
ПРОДОЛЖЕНИЕ ВЕЛИКОЙ ИСТОРИИ, ПРИШЕСТВИЕ ВОЛХВОВ В ИЕРУСАЛИМ
Волхвы
– Народ иудейский, народ иерусалимский,
Где у вас, здесь, родился Царь Иудейский?
Нам о Его рождении возвестила звезда,
На востоке неба, ярче всех, загорелась она.
– Мы шли за ней много дней
И вот мы здесь,
Слава, Богу, мы здесь!
– Мы принесли вам благую весть:
«Он спаситель мира.
Он будет Солнцем в вашей жизни.
И даже в кромешной ночи
Он путь ваш вам осветит.
– Он спасёт людей Своих от их грехов.
Коими переполнился род людской.
Он исцелит ваши души и тела
Такая Ему сила будет дана.
– Он выведет ваши души из мрака».
Так в пророчестве сказано!
– Скорее нас к Нему проводите,
Мы пришли Ему поклониться.
Не терпеться Его увидеть.
Уже на исходе наши силы.
– Мы пришли Ему поклониться.
Проводите нас скорее к нему, проводите.
Мы принесли Ему дары
И хотим их у ног Его возложить.
Народ
– Да что вы такое говорите,
И кто вы такие?
– Мы волхвы,
По-вашему мудрецы.
– Мы к вам пришли из далёкой страны.
Пришли поклониться родившемуся Младенцу.
– А вы что… про то ничего не ведаете,
Что родился Царь Иудейский?!
– Да кто в такое поверит?
– А вы, часом, не брешите?
– Что за Царь Иудейский?!
– Мы про Него ничего не ведаем.
– Мы про такое ничего не ведаем.
– Царь Ирод нами повиливает.
Про другого Царя мы ничего не знаем.
– Может быть, вы, шутите над нами?
– Наш царь не вчера и не сегодня родился.
Ему Бог уже многие лета начислил.
– А свой трон он, ещё, никому не передал.
Значит: не может у нас быть нового царя.
– Зря вы разговор этот с нами затеяли,
Опасны ваши речи.
– Когда это было, и в какие времена
Чтобы в Иудее было сразу два царя?
– Лучше возвращайтесь в свою землю поскорее.
Доведут до худого вас такие речи.
– Не быть двум царям в Иудее одновременно.
– Вот: прознает Ирод, что вы за разговор с нами ведёте,
Изловит вас и в темницу бросит.
– И там просидите до скончания своих дней
Спасайте свои жизни, уходите поскорей.
К толпе подходят стражники наблюдающие за порядком в городе.
Начальник стражи
– Чего собрались,
Что за собрание?
Зачем дела свои оставили?
А может быть вы готовите восстание?
Расходитесь:
Больше двух не собираться.
Разве вы этого не знаете?
Народ
– Да вот какие-то люди
Наши души волнуют.
Ищут они Царя Иудейского
Есть у них до него дело.
Говорят, что они
Принесли ему дары.
И хотя их у ног Его возложить.
Начальник стражи
(обращаясь к волхвам)
– Чужеземцы, это правда?
Что ж похвально,
Истинно похвально!
(далее обращаясь к народу)
Вот видите, народ, как Ирода почитают
В тех землях, про которых вы даже и не знаете.
Слава о Ироде идёт за горизонт
И в других землях почитают его!
И вам, с других народов, надо брать пример.
Ведь царь Ирод отец нам всем.
Он заботится о каждом из нас.
А я знаю: многие ропщут на царя.
Так, расходитесь, довольно речей.
К своим делам возвращайтесь поскорей.
Народ начинает медленно, неохотно расходиться.
(и далее начальник стражи обращаясь к волхвам)
– Так: кто вы такие?
Откуда к нам прибыли и себя назовите.
Волхвы
– Мы волхвы,
К вам пришли из далёкой страны.
– Мы пришли в вашу землю
Чтобы поклониться Царю Иудейскому.
– И свои дары
К Его ногам возложить.
А ваш народ про него ничего не знает!
Начальник стражи
– Вот же глупые бараны!
Да, народ у нас такой,
Знает только заботу о брюхе своём.
Так вы волхвы, говорите?
Слово это не знакомо нам, переведите.
Волхвы
– Так нас называют в нашей земле,
Из который мы родом все.
А по-вашему мы мудрецы.
Начальник стражи
– Что ж мудрое решение приняли вы.
Царь Ирод правит нами из дворца
И знайте: нет на свете лучше царя!
Иерусалим Иудеи столица.
Где же царю ещё находиться?
Раз вам нужен царь.
Значит, вам, идти вот туда.
До дворца рукой подать.
Идите, не сворачивая по этой дороге.
А если что… спросите у любого.
Любой вам укажет дорогу.
Только вот что…
Негоже пред царём в таком виде появляться.
Найдите себе дом и в нём на время останьтесь.
Приведите себя в порядок.
Негоже в таком виде пред царём появляться.
Ну, всё.
Вам туда, а нам туда.
А то нас ждут ещё дела.
Стражники и волхвы расходятся в разные стороны. И волхвы, следуя совету начальника стражников начинают искать, себе, дом для постоя. Народ тоже, нехотя, расходится, но как только стражники скрываются из виду, от людей, они снова собираются в толпу.
СЦЕНА XXXI
НАРОД В ШОКЕ
Народ
– Это ж надо нам такое сказать:
Новый Царь Иудейский ожидается нам!
– Как будто бы нам одного мало?
– Да он ещё маленький,
Так пришельцы сказали.
Он только, только народился…
– А вот эти взяли и уже заявились!
И откуда они, только, про Младенца прознали?
Сколько их, каждый день, у нас рождается.
– И никогда, по такому случаю, к нам не заявляется,
Нас не навещает…
– Народ из далёких краёв.
– Вот то-то и оно!
– Эх, как бы, какая, беда не случилась!
– А я вот слышал: «Враги перешли границу!»
– Так значит что – война?!
– Это всё Иудейский Царь!
Если б Он не родился,
То и войны бы не случилось!
– А я вот слышал,
Что люди такое говорили:
Что в одном доме коза… курицей разродилась!
– О, Боже, да что же это такое твориться?!
Жили себе спокойно и жили.
И вдруг: Царь Иудейский родился!
– Истинно говорю вам, истинно –
Эта курица и есть родившийся Мальчишка!
– И как они, только, до нас, дорогу нашли,
Из этой, своей, далёкой страны?
– Сказали, что увидели сияние какой-то звезды.
Вроде бы она им путь указала.
– Да уж, вот только этого нам и не хватало!
А то нам других неприятностей мало.
– И к нам привела.
– Во дела!
– Так дела!
– Младенец народился и тут же стал царём!
– Да врут они всё.
Не курицей разродилась коза, а щенком…
С человечьим лицом,
Вместо морды.
– А может быть это такая порода?
– А бабка – повитуха, что у козы роды принимала…
В нём нового Царя Иудейского и признала!
А она колдуньей оказалась.
На ветер, потом, поплевала,
А он добрался и до их дувалов.
Вот они к нам и прискакали,
Со своими дарами.
– Прискакали?
А я, что-то, коней их не видел.
Им, по душе, ослы ближе.
– Да ты бы, получше, присмотрелся к этим бандитам.
Ведь у них же вместо ног копыта!
– Да иди ты!..
– Ой, неладно у меня на душе, неладно…
Даже страшно, как-то.
– Да когда это было видано такое?
– Как понять, что происходит?
– Они сказали: «Он Спаситель мира и душ наших тёмных».
– Кто, этот щеночек?
– Вот же ехидны!
Пришли и наши души смутили.
– Во дела!
– Так дела!
– Где это видано, в какие времена
Чтобы у народа было сразу два царя?
– Как жить-то теперь дальше,
Как про такое прознали?
– Новый Царь Иудейский «спасёт нас от грехов!»
– Да брехня это всё!
Как может щенок
Спасти меня от грехов?!
– А у меня их нет, на что мне Он?
– Кто, щенок?
– Нет, Царь Иудейский.
– Ты бы следил за своим языком, Беня…
– Да я хотел сказать: «Вот этот новый царь».
Зачем нам их, сразу, два?
– В натуре, Беня, ты следил бы за своим базаром,
А то не ровЁн час… сам знаешь.
– Народ, это точно,
Их теперь, у нас, двое.
Теперь и ему будем платить налоги.
– А Ирод и так с нас три шкуры сдирает,
И всё ему мало, и всё ему мало!
– Ты бы закрыл свою «помойку», парень.
Если не хочешь без головы остаться.
– Так, народ, про Ирода рот не раскрывайте.
Тут везде его соглядатаи шастают.
– И, то, правда!
– И, то, правда…
– Вот новость – так новость?
– Как жить теперь после такого?..
– Так, народ, давай-ка расходимся.
Так можно и до вечера простоять.
А то, как бы, стража не заявилась опять.
– И, то, правда, а то раскудахтались как курицы.
– Спаситель мира, вот так штука!
– Эх, вот бы хоть одним глазком взглянуть на этого царя.
– Да, брехня это всё, брехня!
И народ, нехотя, начинает расходится по своим делам
СЦЕНА XXXII
СЛУХ СТАНОВИТСЯ ГОСУДАРСТВЕННЫМ ДЕЛОМ
Царь Ирод в тронном зале, он скучает. Он бессмысленно ходит по залу. Потом он воссел на свой тон, развалился на нём, опёр голову о кисть руки и бессмысленным взглядом смотрит перед собой. Слуга хочет услужить своему царю.
Слуга
– Мой царь, я вижу, вы, заскучали?
Царь ирод
– Просто очень жарко, сегодня очень жарко.
Слуга
– Быть может мне приготовить вам прохладную ванну,
Чтобы вы освежили своё тело?
Или позвать к вам юную деву?
Или испейте прохладного вина.
Царь ирод
– Э… всё обычно, всё как всегда.
Не хочется, всё надоело.
Эх, вот бы нашлось какое дело,
Как в прежние времена.
Когда государство строил я.
Писал законы,
Водил армию в походы.
Теперь… всё обустроено.
Народ всем доволен.
Славит меня.
Слуга
– Истинно, истинно так, мой царь!
А как же иначе, ведь ты ему отец и мать.
О, мой царь!
Царь Ирод
– Мне даже ничего интересного не сниться.
Прокатится, что ли, на колеснице,
Чтобы мне взбодриться?
Слуга
– Мой царь.
Я вижу, как дела государственные вас утомляют.
Уж столько лет государство наше процветает,
Благодаря безмерным усилиям вашим.
Вы столько лет всего себя отдаёте
Заботам о народе.
И народ вас за это любит,
Я это знаю.
И в душах своих и в сердцах вас славит!
Царь Ирод
– А ты знаешь?..
Иногда вот думаю:
«А не бросить ли мне всё это
И уйти в горы, и там начать жить отшельником.
Слушать пение птичек, молиться Богу.
Словом жить, как все люди… по-простому.
Питаться тем, что смогу, только, собрать.
Ну, какие-нибудь ягоды там…
Буду удить в реке рыбу»…
Как тебе такая моя мысль?
А чтоб не скучно было
Возьму тебя с собой.
Вдвоём уж точно не пропадём.
Пойдёшь со мной?
Слуга
– А на кого же оставите трон?
(и далее про себя)
«Так, так… каналья.
Проверяет меня, проверяет.
Наверное держит меня за дурака».
(и уже вслух со слезами на глазах)
– О, мой царь!
Как такое можно?..
Ведь вы мать и отец нашему народу!
Без вас народ пропадёт!!!
И дня не проживёт.
Кусок в горло не полезет народу
Если мы лишимся правителя такого!
Умоляю вас: гоните, гоните
От себя эти страшные мысли.
Царь Ирод
– Да, увы…
Тянуть свой воз
И мне суждено.
У каждого свой воз.
Хоть мой и очень тяжёл…
Но я не вправе бросить его.
Забота о народе
Мне дана от Бога.
А как ослушаться Бога?
То-то…
Вот такие вот коврижки…
А что в народе слышно?
Ты ведь бываешь на рынке?
И по блудницам, я знаю, ты ходишь.
Что за стенами замка происходит?
Какие слухи меж людей, новости,…
Какие сплетни?
Есть что-то интересное?
Слуга
– Так-то оно так, мой царь.
«Земля слухами полнится»
Так из века в век ведётся.
Конечно много сплетен, новостей.
Вы же знаете, у народа: «Язык без костей».
Вот, даже, слух такой идёт средь народа,
Даже и не знаю, как вам передать такое?
Царь Ирод
– Да говори уж, что мнёшься?
Я сегодня добрый.
Слуга
– Так вот, мой царь:
Народ шепчется,
А даже, кое-где, и в голос,
Речи, свои, поганые произносит.
Буд-то бы у нас, в Иудее новый царь объявился.
Говорят, что, какой-то, Младенец народился.
Младенец, совсем ещё маленький,
А к нему уже гонцов подослали.
Какие-то волхвы
К нему из далёкой страны пришли.
Волхвы,
Это по-нашему будет мудрецы.
Ну, пришли – да и пришли.
Но они Ему свои дары принесли!
И те дары хотят к его ногам возложить.
И называют Его, прости меня, царь, прости,
Царём Иудейским.
И что ему пришло править время.
А править он будет не только всей Иудеей.
А чуть ли не Землёю всею,
Что есть под ногами у человека.
Короче: всем миром!
Так народу те волхвы сообщили.
И народ встревожился,
Что есть мочи.
Короче…
Нехорошие мысли в умах людей поселились.
А я знаю, царь, ведь мысль – это сила!
Из всякой мысли, что-нибудь да уродится.
Или добрые колосья пшеницы,
Или сорняк, на потребу скотине.
И вот смотрю… на народ я
И вижу: «Много стало у людей сорняка в мозгах.
Неразумен, тёмен, ещё, наш народ
Поэтому и слушает всяких дураков.
У которых нет ни денег, ни семьи,
А есть только их длинные, поганые языки,
Которыми они народу и влезают в его мозги
И мутят их».
Прости меня, царь, за новость такую.
Но вот, об этом самом… народ сейчас, только, и толкует,
На всех углах.
Совсем позабыли люди, что такое страх!
В душах людей я вижу какое-то безбожие, брожение…
И считаю своим долгом поставить тебя, мой царь, об этом, в известность.
Царь Ирод
– Да уж, спасибо, потешил ты меня.
А сам-то что думаешь на счёт этого «царя?»
Правда или брехня?
Слуга
– Мой царь, я на эту тему
Думать ничего не смею.
Не моё это дело.
Пусть волхвы к нам приходят,
Пусть будет ненастная погода,
Или светит Солнце.
Мне дано лишь одно знать:
Ты наш царь!
Ты наше Солнце!
Я не отвечаю за то, что в мозгах у нашего народа.
Они порою творят такое…
Что самый меньший их грех,
Из всех,
Их грехов,
Что они слушают вот таких, вот, волхвов – дураков.
Бездельников, которые шатаются без дела.
Вот так, от безделья,
Они до нас и дошли,
Со своими рожами погаными,
И принялись «чесать» свои языки,
О людские уши.
И людские мутить души…
А народ им не поверил.
Про «царя» этого.
Где такое было и когда
Чтобы у народа сразу было два царя?
Царь Ирод
– Скучный ты человек, талдычишь одни истины.
Или от меня скрываешь свои мысли,
За пустою болтовнёй?
Слуга
– Что ты, что ты, царь великий мой!
Я даже и не знаю, что такое мысли…
Без них и живу, как родился.
А если бы они у меня вдруг появились,
То я от них тут же бы и освободился!
Зачем мне они, эти мысли?
Я, как и весь наш народ,
Живу под твоей защитой.
Как и все питаюсь твоею милостью.
А больше мне ничего и не надо.
А иметь свои мысли – это дело поганое!
Я так это, мой царь, понимаю…
Царь Ирод
– А я бы взглянул на этого «царя».
От этого не убудет меня.
Только родился и вот уже царь.
А кто его отец и мать?
Может, быть, Он из знатного рода,
И может претендовать на трон мой?
Слуга
– О, великий царь!
Про то народу ничего не известно.
Да, болтовня всё это.
Но, вроде бы как… Он родился от простой женщины.
Но это точно не известно.
Я так думаю: «Если бы он родился в семье знатного рода,
То этого нельзя бы было утаить от народа.
Ведь богачи всегда любят кичиться
Своими дорогими одеждами и своими деньжищами.
А тут, вдруг, целый “царь” народился!»
Я так думаю, что та семья не удержалась бы,
И стала своим «царём» бахвалиться.
Тогда бы волхвы
К этой семье сразу бы и пошли
И принесли Ему свои дары.
А так они сами, как слепые котята,
И что им делать, дальше, не знают.
Дошли до Иерусалима
И дело у них застопорилось.
Царь Ирод
– Да уж… интересная картина…
Говоришь: «Он будет править миром?» –
А Сам ещё не оторвался от мамкиной сиськи.
Но, всё-таки, Он родился…
И это… это печальная картина.
Ведь никто не любит конкурентов в этом мире.
Нет, я не боюсь никаких, таких, слухов…
Просто эта новость «режет» слух мой.
Как кусочек мяса, который после обеда застрял в зубах
И мешает человеку спать.
Вот и твоя новость,
Про этого урода,
А Его и не назовёшь по-другому,
Из новостей такого же рода.
Вроде бы слух, сказка…
Болтовня бродяг всяких…
А настроения не прибавляет.
Услышь меня сам и передай другому:
«Не будет в Иудее другого рода,
Кто бы правил нашим народом.
Я получил власть, сей трон от отца,
А после меня
Трон перейдёт моему сыну!»
Слуга
– Истинно так, мой царь, истинно!
Царь Ирод
– Теперь же оставь меня.
Речи твои смутили меня.
Это не похоже на анекдот.
А наш народ ещё тот!..
Вечно, чем-то, недоволен,
А тут его, ещё, и речами такими кормят.
Мозги ему портят.
Мне надобно побыть одному,
Нужен будешь – позову.
Вот что…
Приготовь мне прохладную ванну,
Мне надо отлежаться.
Нет, лучше на рынок отправляйся.
Походи там, потрись средь народа.
Может, быть, узнаешь что-то новое,
Про этого «царя».
Тогда немедля жду, с новостями, тебя,
Ступай.
Слуга
– Да, мой царь.
СЦЕНА XXXIII
МЫСЛИ ЦАРЯ ИРОДА О СЕБЕ, СВОЕЙ ВЛАСТИ И О ПРИРОДЕ ВЛАСТИ
Царь Ирод
«Я, ещё, в чреве у матери был
Но уже тогда.
Я был царь, я был царём
Так распорядилась судьба.
На всё воля Бога
И власть тоже
От Него,
Он дал мне её
Над этим народом.
И я зубами вцепился в неё.
Я царь чистокровный
И в жилах моих
Кровь моего отца.
И никому не дано
Её
У меня отнять.
В слухи, сплетни не верю я:
“Родился новый царь!“
Да кто он такой, да кто он такой
Против меня?!
Я допускаю, что народ
Сказку себе сочинил.
Чтобы потешить себя,
Чтоб нескучно ему было жить.
“На чужой роток не накинешь платок”.
Пусть “чешут” свои языки.
Но если “дёрнуться” то тогда
Им не сносить головы!
Какой, добровольно, на свете царь
Признает власть над собой?
Ведь нет ничего на свете слаще, слаще её.
Она слаще женщины, слаще золота
Ведь она даёт всё.
А самое главное у кого власть – тот и есть закон.
Я власть, я закон
Повелеваю: “Знай мой народ.
В этом мире каждому место, его, отведено”.
А если кто-то хочет, получше, место занять.
То пускай он, сначала, задумается:
“Как бы ему голову свою не потерять?“
Пусть средь народа,
Кто-то,
“Царём” себя и назвал.
Над этим можно только посеяться:
“Вот нахал!”
Но пусть он знает, что свой трон
Я никому не отдам.
На этом троне лишь одно место
И это место для меня».
СЦЕНА XXXIV
СОН ЦАРЯ ИРОДА В КОТОРОМ ЕМУ ЯВЛЯЕТСЯ ДИАВОЛ
Царь Ирод вызывает к себе слугу и приказывает ему послать за начальником тайной стражи, чтобы тот ему объяснил что происходит, что за слухи появились в народе и откуда они идут? Ирод взволнован от тех новостей, о которых ему поведал слуга. Слуга удаляется выполнять приказ царя. Другому слуге он приказывает налить ему в кубок вина. Потом осушает его и направляется к своему креслу. Усаживается в него, и погружается в свои мысли, потом, не заметно для себя, засыпает. Во сне к нему приходит Диавол. И даёт ему наставление.
Диавол
– Заснул?
(хлопает его ладонью по щеке)
Заснул.
Так, теперь в мозг ему явлюсь
И по душам, с ним, поговорю.
Вот только сам ему не покажусь,
А то он, ещё, вдруг,
Лика моего испугается
И проснётся со страху.
А мне, ведь, с ним, очень, очень поговорить надо.
Ну, значит так:
«Слышь, Ирод, дело есть у меня к тебе.
Да, да: я сейчас в твоём сне.
А вернее сказать: я и есть твой сон,
Я Денница, такое имя мне дал Отец мой, Бог!
Теперь ты знаешь кто я такой,
А я знаю кто ты.
И знай: сейчас намертво переплелись наши пути.
Да, к стати, сказать…
Есть у меня, ещё, и другие имена.
Но с ними, чуть, попозже я
Познакомлю тебя.
А теперь послушай меня
Со всем своим вниманием:
То, о чём народ судачит, – всё это правда!
Младенец, что народился,
Cтанет Царём Иудейским!
Если, конечно же, ты не примешь меры.
То Он и твоим царём станет
И сына твоего без трона оставит.
Так что задумайся: власть твоя висит на волоске.
Если Младенец, сей,
Вырастит и возмужает,
Тогда будешь жить на подаяния.
И питаться отбросами, вместе с собаками!
Ты спрашиваешь: “А мне-то что с того,
Какое мне дело до этого всего?” –
Так вот: есть у меня с Богом, давний, спор.
Что в этом мире сильнее всего:
Свет или тьма,
В чём истина?
Чему должно быть властителем душ человеческих?
Вот ты, к примеру,
Можешь мне на этот вопрос ответить?
Вот скажи мне:
Сколько ты совершил дел,
Что пользу потом принесли тебе,
Со светлым разумом или с чёрным,
Ты совершил все “свои подвиги?”
Грызла ли душу твою, потом, совесть,
За всю кровь пролитую тобою?
Как ты любишь говорить: “Во благо народа!” –
Я подозреваю, что цари такого слова, даже, и не знают.
Совесть…
Совесть – она людям, только, жить мешает,
Жить им счастливо…
А цари, этого слова, как проказы, боятся.
Чтобы людям жить хорошо, а ещё лучше: счастливо, сладко…
Им требуется, всего-то, на всего, “самая малость”.
Им, всего лишь надо… удовлетворять все свои желания.
Да, ведь, ты и сам это прекрасно знаешь.
Но есть вещь такая,
Совестью она называется.
Ох, как же она людям жить мешает!
А значит…
Чтоб людям иметь всё что хотят,
Им надобно совесть свою закрыть в чулан.
И повестить на дверь огромный замок!
И морить, там, голодом её.
И когда она сдохнет…
Тогда человек и станет свободным!
И вздохнёт полной грудью,
И наплюёт на судьбу свою,
И жизнь, свою, он сможет взять, тогда, в свои руки.
И станет у человека на душе: сладко, славно и уютно!
И тогда человек... уже ни перед чем не остановится
И дела его, тогда, “пойдут в гору”.
И, тогда, он сможет
Заиметь всё что захочет,
Потому что избавился от совести!
А если все дела делать только с чистой душою,
По совести…
То тогда от голода “протянешь ноги”.
Так и живём.
Я ему про своё – Он мне про своё.
А ведь я, когда-то, был лучшим Его учеником.
И Он мне доверял во всём.
Я носил белые одежды,
Украшенные золотом и драгоценными каменьями!
Я был Его учеником самым прилежным.
Он сотворил меня, что правда, то правда.
И я Ему за это благодарен.
Денница, Он дал мне такое имя
И ближе всех, прочих, ангелов к Себе приблизил.
А если сказать словами простыми…
Какими, вы здесь, на земле, привыкли обходиться:
Я был Его самым любимым сыном!
Я лучше всех, Ангелов,
Выполнял все Его задания.
А когда я возмужал,
Когда я понял,
Что равен Ему по силе…
Такие мысли: душу и разум мои посетили,
И я не смог от них отбиться:
“Денница, не заметно время, твоё, шло,
И вот… ты стал, таким же, как Он!
Ты стал таким же умным и сильным.
Пришла тебе пора, из-за спины Его, выйти.
Не век же тебе быть у Него в подручных,
Ты достоин доли лучшей!”
И вот, однажды, я собравшись с духом,
Попросил Его,
Властью Своею со мной поделиться,
Над этим миром.
Я Ему сказал:
– Чем я Тебя хуже?
Давай с Тобою дальше править в союзе.
Ведь я самый: умный, сильный и красивый,
Среди всех, прочих, ангелов, под Твоей крышей.
Ведь Ты, Сам, сотворил меня таким!
Как теперь с этим быть?
Ведь поэтому Ты меня к Себе и приблизил?
И мне больше не выносимо
Быть у Тебя в подчинении,
Быть Твоею тенью.
И даже не тенью,
В Твоей тени течёт моё время.
Я задыхаюсь, под Твоей властью.
И я думаю, что так будет правильно,
Дать мне дорогу.
Внемли словам моим, Отец, мой:
Убери Свою “стопу с моей груди!”
Длань Свою “с горла моего сними!”
Ведь я не прошу многого,
А только свободы…
Что Тебе стоит?
Дай мне свободу, волю,
Ведь я же сын Твой!
Позволь мне сесть рядом с Тобою.
Разве я этого недостоин?
Тебя, ведь, от этого не убудет…
Прояви милость Свою!
Разве я не достоин того
Чтобы поставить свой трон
Рядом с твоим!
Посмотри: какой я красивый трон себе сотворил.
Он, как и Твой, из чистого золота,
Разве я недостоин трона такого?
И украшен он, как и Твой,
Дорогими каменьями.
Ну, давай же, Создатель Вселенной,
Поделись властью со Своим сыном
И будем дальше: вместе, дружно править этим миром!
Пойми:
Пришло моё время,
Закончилось моё терпение.
Пойми: душу, что ты мне дал, просит свободы!
Мне тяжело жить против моей природы.
Груди моей не хватает воздуха!
Сердцу моему не хватает крови!
Жить мне так, дальше, больше:
Невыносимо, невозможно!
А Он мне:
– На этом и расходятся наши дороги!
И, ещё, натравил на меня моих же братьев,
Таких же, как и я, ангелов.
Ну и… дошло у меня, с ними, дело до драки…
Конечно же, силы были не равными,
Навалились они на меня, со всех сторон, всей оравой.
А Архангел Михаил больше всех постарался,
Мой дядя…
Он ими командовал.
Любит Он перед нашим Отцом прогибаться…
Ну, значит… и низверг Он меня с Небес
И вот теперь я здесь…
На земле,
Средь вас, людей.
И, ещё, вдогонку,
Он дал мне имя другое.
Диавол – так, теперь, с ним и живу.
А что я поделать могу?
А мне, по вкусу, больше, другое:
Сильное, ясное, чёткое, мощное:
Сатана!
Чего ты вытаращил на меня глаза?
Да, я Сатана,
Так я сам именую себя.
И я, Сатана,
Говорю с тобою сейчас!
Но на этом Он не успокоился…
И лик мой сделал чёрным,
Одежды мои, вот, сделал чёрными.
Рогами украсил мою голову…
А я, ведь, всего лишь, хотел быть свободным!
Я, ведь, всего лишь, хотел иметь то – чего достоин.
Да…
Видать сильно, тогда,
Не понравилась Ему моя идея…
Вот скажи мне: как бы ты, после всего этого,
Поступил на моём месте?
Да, да, да!..
Желчь, теперь, точит моё сердце
И я мечтаю о мести!
А ты, Ирод, пропусти,
Мудрые слова мои,
Через душу свою и мозги.
И хорошенько уверуй в то,
Что мы сейчас, с тобой, заодно!
А ведь Бог… все-таки, дал мне свободу,
Пусть и такого рода.
Теперь у меня есть свой удел
И он на земле сей.
Я тоже стал богом – богом Тьмы,
Соответствуя чёрным одеждам своим.
Отец, наверное, как-то, сгоряча,
Это дело не продумал до конца.
И я, всё же, получил от Него что хотел:
Свободу и свой удел.
Пусть Он свои локти кусает теперь!
Да, Бог, на этот раз, со мною, просчитался.
И дал мне Всё! “в моё наказание”,
О чём так желал я,
О чём так мечтал я!
Благом обернулось для меня
Его “наказание”…
Вот такая вышла загогулина.
Ведь и вам, людям,
Тоже, порою, бывает трудно.
Знать, предположить, как закончится вами новое дело,
За которое вы, так, взялись смело.
Ждёт ли вас удача?..
Или бедой, для человека, обернётся его новое предприятие?
Так то…
И ведь во всей, этой нашей, с Ним, истории, в её финале,
Ведь что самое главное?..
Что я больше Ему не подчиняюсь!
Теперь у Него своё, а у меня своё царство.
Он на своём, а я на своём троне восседаю!
Его царство Светлое, а моё Тёмное,
И, если вдуматься, то:
“Белое и чёрное…
Ведь всегда, вместе, идут рука об руку,
И ни как по-иному.
Чёрное и белое – всегда одно целое!”
Сутки, ваши земные, состоят из светлого дня и тёмной ночи.
И одно, без другого, никак обойтись не может!
Так что…
Если вдуматься, ещё, по глубже:
“То я Ему, вот такой, как я есть сейчас, очень был нужен”.
Ведь если не будет меня – Зла, Тьмы,
То… от кого бы Ему, тогда, спасать этот мир?
Ведь чтобы Ему быть Богом,
Ему обязательно надо,
C кем-то бороться!
А лучше с таким же, как Он, кто равен Ему по силе.
И обязательно побеждать!
Каждый раз,
В таких поединках.
Чтобы показать вашему миру, людскому,
Что: правда, любовь… и все: бла – бла – бла прочие
И должны быть, вашей земной жизни, основой.
Будь Он трижды проклят,
Со своей любовью!
Да, эти слова Ему очень нужны,
Ведь без этих слов “благородных” Ему, ну, никак не обойтись.
Ведь, с их помощью,
Он очень хорошо смотрится.
Что, Ирод, это слово Любовь впервые слышишь?!..
Ну… видишь ли…
Любовь это такая штука…
От которой люди: живут и мучаются.
Вот,
Зайдёт человеку в мозг эта субстанция
И человек над собою контроль теряет.
И начинает делать всякие глупости,
Начинает душой и телом мучится!
С тобой, когда-нибудь, было такое?
Нет?!..
Какой же ты, Ирод, счастливый человек!
Словом: Любовь, для человека, это…
Ну, как, если бы, ему задницу намазали перцем.
И он бы не знал: куда ему, от этой, “задницы” деться.
А можно и так сказать, ещё:
Любовь,
Для души человека,
Как геморрой,
Для его попы.
Блин, так недолго стать и проктологом…
Ну, так вот: “вернёмся к нашим баранам”,
А я всегда, охотно, Ему уступаю…
Да, охотно.
Пусть Он мнит Себя: Победителем, Героем…
А я… а я, ведь, всё равно возьму своё.
Не мытьём, так катаньем.
Но, всё равно, возьму своё обязательно.
Вот… повернётся Он на миг ко мне спиною,
Чтобы дело решить очередное,
А я уже наготове,
Жду этого мгновения…
И, что в наших отношениях естественно,
Тут же вставляю в Его, прежнее, дело
“Своих пару шекелей”.
И дело не идёт, у человека, стопориться,
Как будто отвалилось колесо у колесницы.
Человек расстроен,
А я доволен.
И я тут же ему являюсь
И сделку ему предлагаю.
Человек: подумает, покумекает…
Ведь не хорошо, когда стоит дело,
И душу мне свою продаёт.
А за это, дело его,
Снова вперёд идёт.
Только вот с этого дня,
Если, по правде, сказать,
Он начинает на мир смотреть другими глазами.
И что такое: милость, порядочность, любовь… и прочая гадость
Навсегда забывает.
И о Боге, Отце моём, забывает.
А мне, только, этого и надо!
Словом…
Всё, как и положено:
Зло влезает в добро,
Тьма влезает в свет!
И наоборот… и тому множество примеров есть.
И так ведётся из века в век,
И этим питаются: Бог, я и человек.
Так что: никакие мы, с Ним, не враги,
А коллеги.
Потому, что каждый делает свою часть,
Одного и того же дела!
Рука руку моет,
Ведь Свет и Тьма, всегда, парой ходят.
В этом и есть гармония жизни:
Только так всё и существует, и управляется в этом мире.
И мы, с Ним, несмотря на все наши большие, во всём, различия
Умудряемся уживаемся, вместе, в этом мире.
Зло и добро – кнут и пряник,
Они всегда в одном кувшине, в одной поклаже.
Они всегда в одной упряжке!
Это и есть жизнь ваша.
“Рука руку моет”, –
Надеюсь слышал такое?
А если, кто-то, думает иначе…
То, значит…
Он человек несчастный.
Значит: он только одну имеет руку,
А значит и философию совсем иную.
Я, таких, обхожу стороною…
Потому что мне, от таких, никакого толку.
Они только: просят, просят, и просят!..
И хотят “сосать сразу двух маток”:
И меня и моего Папашу.
А душу свою хотят за собой оставить…
Но для меня это неприемлемо,
Это против моих правил.
Да и вообще… не будь меня
Жизнь Отца была бы пресна и скучна.
И вот, иногда,
Так думаю я,
А ну-ка, Ирод, зацени
Философские мысли мои:
“А не Он ли Сам… подстроил, всё, так,
Чтобы «вывести меня из себя?»
Руководствуясь Своими понятиями,
Только Ему, одному, понятными,
По обустройству жизни вашей,
Вот взял и «заварил всю эту кашу?»
С превращением меня в Зло и с последующим меня изгнанием?
Взял и довёл меня до такого состояния,
Что мозги мои и взбунтовались?!
И я стал попросить у Него, всего лишь, самую малость…
Дать мне свободу и сесть с Ним рядом.
И этого, для Него, оказалось, вполне, «достаточно!»
Чтобы навсегда со мной распрощаться!
Он, видать, был, уже, наготове, и только ждал от меня такого хода,
Такого слова.
Или ещё чего-то подобного…
И, тут же, мне истерику устроил!”
Я думаю,
Что Ему,
Зло, Тьма
Были, очень, нужны.
Ведь это… как соль для еды.
“Соль”, для этого мира,
Который сотворил Он.
А, ведь, без них… мир пресен,
И совсем не интересен.
Да…
Эта “соль” Ему была очень нужна,
Чтоб Ему было с кем воевать и кого побеждать.
И вот Он выбрал, на эту роль, меня.
Точно так же, как Он сотворил
Весь этот мир
И всё живое в нём,
И много всего ещё…
Он! Сам! И сотворил, из меня: Тьму и Зло!
Да, да… я творение рук и мыслей Его.
Когда Он понял, потом,
Что этот “вопрос”
Проскользнул, как-то, мимо Него,
А именно: Тьму и Зло, Он мимо Себя пропустил,
Забыл их сотворить,
Сотворивши весь ваш мир,
А, ведь, без них несовершенен этот мир.
Потому, что в мире всё должно быть уравновешенно…
Он, опомнившись, и вернулся к этой теме.
А, ведь, если бы не было меня: Тьмы, Зла…
На что, была бы, тогда
Похожа
Жизнь ваша?
Да… болото смердящее,
И ни как иначе.
Только Тьма да Зло,
Разгоняют кровь
В жилах, теле человека.
И наполняют мозг его и сердце,
Силой и уверенностью,
Бесстрашием…
Ну, а потом, и бессмертием!
И так… следуя своему замыслу, плану,
Решив это дело подправить…
Он и начал меня кошмарить!
Да так, что самолюбие у меня и взыграло.
Да, такой уж у меня характер,
Не терплю, когда мной помыкают.
Первый раз Он меня сотворил, как ангела,
Как своего сына.
Да, Он хорошо надо мной потрудился
Я, очень, удачным получился:
Умным, смышлёным, сильным, красивым.
А потом,
Он же, меня, и на “новую роль” выдвинул!
Я думаю: “От того, что Он мне, просто, завидовал.
Вот Он на эту роль и выбрал именно меня.
Ведь глядя на меня… Он видел во мне Себя!
Я был Его отражением.
Как, в вашей земной жизни,
Отражением отцов бывают их дети.
В вашей жизни отцы гордятся своими сыновьями,
Когда видят,
Что лучшее, от них, их сыновья переняли.
Что дела их,
Сыновья,
Продолжат.
И отцы такому, положению вещей рады, очень”.
А у нас всё наоборот вышло.
И вместо того, чтобы мною гордиться,
Мой Отец стал меня ненавидеть.
Потому, что я был равен Ему по Силе!
И во всём остальном Ему не уступал.
И тут, я так думаю, кто-то,
Ему и нашептал…
Или Он сам, с чего-то это взял…
Что Ему надо опасаться меня:
“Как бы, однажды Денница
На трон Мой не уселся”, –
Хотя
Этого и не было в мыслях у меня.
И вот: за все мои достоинства,
Которыми, Он же,
Меня и наделил.
Он стал меня гнобить.
Это Ему не то… это Ему не так!
И вот однажды Он, просто, вынудил меня
Поговорить с Ним по душам.
И вот что из этого вышло…
И вот я теперь тоже управляю вашим миром!
И, ещё, я думаю, что ревность Его заела…
Глядя на мой ум и тело.
Он… Он стал видеть во мне конкурента.
Ведь это же только Он должен быть первым!
“Первым парнем на деревне”.
А у нас… все только на меня и смотрели.
Да ещё и перешептывались, прочили меня, со временем,
На Его место.
И я так думаю, что всё это…
Вся моя персона, в целом,
Да, ещё, и эта тема,
О Тьме и Зле, что отсутствуют во Вселенной,
Видать, так Ему мозг “проели”,
Что “крыша“ у Него и поехала.
И подвигли Его, эти темы…
Принять окончательное решение:
Одним махом
“Убить, сразу, двух зайцев”.
И Он низвергает конкурента с Небес,
И вот: Тьма и Зло, теперь, во Вселенной есть…
В моём лице!
И снова в Его жизни всё устаканилось.
Вот такой вот Он профи мой Батя.
Теперь, вот, живу в вашем мире
Как Тьмы и Зла властитель.
И… о, как же, теперь, этот мир прекрасен!
Мир, в котором есть и горе и счастье.
Ай да Батя!
А, ведь, я попросил, у Него, всего лишь, свободы… справедливости.
Я,
Даже,
И не предполагал, что Он, вот такой фортель может выкинуть!
А Он взял и меня! сына своего!..
Превратил меня! в Тьму и Зло!
И выгнал из дома своего!
Воистину: “Неисповедимы пути Господни”.
Вот и моя история из этого же рода…
Теперь конечно… на моём фоне
Он благодетель, для всего людского рода.
Ну, а я, “по весу” во Вселенной, на втором месте.
Что ж… пока, ещё, на втором месте.
А может быть уже на первом?
Да кто ж это знает…
Это, “как карта ляжет”».
Вот такие, на сей счёт, у меня есть мысли…
О том, что со мною было… и в теперешней моей жизни.
Был любимым сыном и вдруг стал отродьем!
Вот такой вот Он, Папаша мой.
Как тебе, Ирод, такое?
Так что… ты повнимательнее приглядись к Богу…
И в своём случае тоже.
Ты царь Иудейский, законный,
А Он над тобою другого царя поставить хочет!
Когда и где видано было такое?!
Так что ты, Ирод, гляди в оба:
“Как бы тебе, в твоём же царстве, не стать изгоем!”
Тебе мои мысли не кажутся фантасмагорией?
Нет?..
Тогда о, нашем, деле продолжу…
Да, Ирод, кстати: и твоё царство,
Тоже мой удел, тоже моё царство!
Сомневаешься?
Сам смотри, вот как получается:
Потому, что власть моя,
Покрепче твоей будет.
Ведь одним хлебом, человек, “сыт” не будет.
Ведь всегда человеку нужно то, что есть в руках у другого человека,
К примеру: у его соседа.
И вот человек уже не спит ночами
И о таком же, как у соседа, богатстве мечтает.
И тут я, к такому человеку, являюсь
И его наставляю,
И такую сделку ему предлагаю:
“Продай мне свою душу
И всё, что хочешь, за неё, получишь!
А за это, – обещаю ему я, –
Тебе подсказать,
Тебя научить,
Как тебе в твоей ситуации быть”.
А как только между нами сделка состоялась,
Ха – ха – ха – ха!..
То человек идёт и соседа, своего, грабит.
А если надо?
То, при этом, его, ещё, и убивает!
А потом имуществом его завладевает
И к себе домой его тащит.
Так то…
И вот теперь он уже всем доволен,
Жизнью своею доволен,
И спит спокойно!
До следующего раза…
Ведь его, ещё, и другие соседи окружают.
А у них, тоже, много всего: интересного, всякого…
Ты, уж, поверь мне на слово:
“Души людские, вот что в твоём царстве, самое главное.
Кто душами людскими владеет – тот в государстве и правит!”
Через века прошло это правило.
А у душ людских есть только два хозяина:
Бог и я – Диавол!
И куда я людям скажу –
Туда они твоё царство и поведут.
Вот наобещаю им жизни лучшей, сладкой…
Намекну им, что ты этому мешаешь,
Мешаешь их процветанию,
И тогда хана: и тебе и твоему государству!
А если ты на пути у народа встанешь…
Сметут… тогда спасайся!
Так то…
Но я не намерен, над Иудеей,
Ставить эксперименты.
Такой – какой ты есть, сейчас:
Негодяй и вероотступник,
Мне очень нужен.
Ты, меня, по всем параметрам устраиваешь,
А значит: успехом должно закончиться моё предприятие.
Так вот: мне бы, Отца моего, за это, благодарить надо,
Что для меня всё, так, сложилось удачно…
Ведь я теперь имею всё, что мне было надо:
Свой трон, своё царство.
Всё чего так желал я…
Но… отомстить, всё же, надо!
Иначе я себя уважать перестану.
Несправедливость – обязательно должна быть наказана!
Так, мной Сатаной, сказано!
Так, собственноручно, мной, Сатаной, вписано в Скрижали Моего царства!
И, не смотря ни на что,
Кто перед тобой:
Царь, крестьянин или Бог…
Месть свершиться обязательно должна.
И только так!
Чтоб, в следующий раз,
Никто бы другой, не возжелал
Ноги свои о тебя вытирать.
Запомни, Ирод, эти мои слова,
Запомни навсегда:
Пока ноги будут таскать тебя,
Покуда будешь дышать:
“Никому не позволяй ноги вытирать о себя!”
Месть, святая месть обязательно свершиться должна!
Чтобы утешилась моя душа.
Месть,
Теперь и такое Имя у меня есть.
Месть,
Теперь,
Смысл всей моей жизни!
Ведь месть,
Это и есть,
Сама справедливость!
Он, ещё, пожалеет…
О, как же Он, ещё, пожалеет.
Ещё придёт, придёт моё время!
Блин, всё, ещё, болит у меня крыло,
А ведь уже столько времени прошло…
Наверное: погода переменится…
К вечеру.
Недавно я бился с одним, из своих прежних,
Братьев.
Тоже ангелом,
И это он мне крыло поранил,
Но и ему от меня, тоже, крепко досталось!
Выслуживается он перед Отцом нашим,
На медальку себе зарабатывает.
Хочет по лестнице выше забраться,
Служебной…
На моё гадёныш, метит, прежнее, место.
Так вот… отвлёкся я,
Теперь вернёмся к нашим делам:
Сына Своего Бог на землю послал,
И, как я, уже, тебе сказал,
Какая-то женщина Его родила.
Я знаю, о чём ты подумал сейчас…
Нет, Он с ней не переспал.
Там интересная, меж ними, вышла история:
Духом Святым Он зачал в Ней Ребёнка.
И вот теперь Она Его уже родила.
Да, да! Этого самого Иудейского Царя!
Найди Его… и изведи ради меня,
Но прежде всего ради себя!
Да, Ирод, прежде всего ради себя.
Он сейчас ещё Дитя.
Ищи Его среди Младенцев
Которым не так много месяцев.
Чтобы дело наверняка прошло
До двух лет не щади никого.
Никакого дитя мужского пола,
Душу свою ты давно мне продал,
Хотя сам и не знаешь этого.
Поэтому, я знаю, не испугаешься крови.
Я покажу Отцу, кто сильнее!
Уничтожу Его семя.
Раз Он не захотел, по-хорошему,
Откликнуться на мою просьбу.
Тоже мне: Ван Гог нашёлся…
Пусть теперь Ему не будет покоя,
За несправедливость, что Он сотворил со мною.
Всегда и везде буду переходить Ему дорогу,
Рас Он выгнал меня из Своего дома.
Обидно… А что, что я сказал Ему такого?!
Хотя повторюсь: “Я сейчас всем доволен…
Хоть и против своей воли”.
А потом,… а потом соберу силы
И самого Папашу с трона скину
И буду править всем этим миром!
А не только своим уделом.
О! Оно грядёт, грядёт моё время!
А когда буду править миром…
То и тебе, чего-нибудь, подкину.
Ты спрашиваешь меня, сейчас,
Ведь так?..
“Почему сего Младенца я не убью сам,
Своими руками?” –
Да, я бы с великой радостью,
Придушил бы Его, хоть сейчас, своими руками!
Вот только, мы ангелы,
В мире вашем,
Нематериальны.
Нам ангелам,
Не дано, среди вас, плотью находится.
Я дух, я лишь…
Через мозги людские,
Могу управлять этим миром!
И тут, ещё, видишь ли… такое дело:
Я сам не знаю ни лица, ни имени этой Женщины.
Она, среди женщин других,
Ничем не выделяется.
Бог, Её, от меня, очень хорошо спрятал,
Чтобы я не вмешался в Его планы.
Была у меня, как-то, одна на примете…
Но вот теперь, у меня, появились сомнения:
Та ли это женщина?..
После той, моей,
Последней
Битвы, с Абдиэлем,
Когда сильнейший удар, от него, по шлему, получил я.
Который, кстати, и спас меня.
С головой моей стало, что-то, “не так”.
Все мои замыслы, планы…
Да и вообще всё, в ней перемешалось.
Да так!..
Что уже, многого,
Чётко,
Не могу я вспомнить.
Прежние, события, лица…
Стали, для меня, вдруг, не видимыми,
Недосягаемыми, для моего сознания.
И даже стёрлись,
Как день стирается ночью.
Не всё конечно…
Но ждать, пока память ко мне вернётся,
Мне невозможно!
Святая месть мне сердце точит,
До боли,
И мне не даёт покоя.
Вот и, в отношении этого Младенца,
Царя Иудейского.
Кто Его мать, кто эта Женщина?
Всё из моей памяти стёрто,
Тем ударом мощным.
Да будет Абдиэль проклят!
Слава моему шлему,
Что голова моя уцелела.
Лишь хорошо помню,
Что Ему родиться должно.
Лишь хорошо знаю,
Что Он, где-то, сейчас среди людей обитает.
И это сейчас твоя задача:
Найти Его и себя от беды избавить,
Чтобы трон свой
За собой
Оставить!
Вот, поэтому, у меня и родился этот план,
Который так много дней, так тщательно, вынашивал я.
Он само совершенство,
Он верх моего мастерства!
Он не подведёт тебя.
И твой удар будет наверняка:
Чтобы никто не посмел лишить власти тебя,
Не пощади ни одного дитя,
Ни одного мальчонки не пропусти мимо себя!
Всех Младенцев, мужского пола,
До двух лет отроду,
Хорошенько это запомни:
Всех Младенцев мужского пола
До двух лет отроду!
Убей,
Невзирая на: крики, стоны и слёзы их матерей.
И знай: у тебя нет, сейчас, другого выбора,
А, как только, с волей моей смириться.
И, как только, с участью своей смириться.
Потому, что мы сейчас, с тобой, едины!
Потому что мы, с тобой, сейчас заодно:
Тебе нужно своё, а мне моё.
Тебе нужна власть,
Которая, как кровь, пропитала тебя.
И без которой ты никто!
А лиши, тебя, её,
А выпусти из тебя кровь,
Превратишься, просто, в кожаный мешок.
И уже никто, тогда,
Не посмеет царём назвать тебя.
Люди скажут:
– Да, какой ты царь?!
Нам уже Бог другого дал.
Помнишь того Младенца, Царя Иудейского,
Которого ты “проворонил”, в своё время?
Он теперь над нами царь!
Ступай, Ирод, с миром ступай…
Вот такая вот, ужасная, картина
Исходит от этого Младенца, невинного.
Как тебе такая перспектива?
А что касается меня?..
То я тебе уже, всё, сказал:
Святая месть – вот моя цель!
А у мести, я так скажу тебе,
Если хорошенько приглядеться к ней,
Есть начало – но нет конца.
Вот найдёшь, Ирод, Дитя,
Убьёшь Дитя…
И, на этом, закончится тревога твоя.
А моя месть – это всегда дорога.
Месть не знает привалов и остановок.
Хотя… и у мести есть конечная цель:
Врага своего в прах стереть!
И такое, Ирод, знай:
“Если исполнишь мою волю
В сотню раз состояние твоё умножу!
И здоровья тебе прибавлю тоже.
Столько!
Что на своём царском ложе,
За раз,
Сотню дев ублажить сможешь!”
Ну как… устроит тебя такое здоровье?
Будешь почище царя Соломона.
А если вздумаешь ослушаешься меня…
Тогда знай: “Это Дитя
Станет Царём Иудейским
И быть тебе, тогда, у него в подчинении!”
А как тогда будешь жить без власти?
И как, тогда, сможешь в роскоши купаться?
Так-то…
Однако…
Что-то я, с тобой, разболтался.
А у меня сегодня, ещё по плану,
Таких разговоров, ещё, с десяток.
Так вот, повторяю:
“А если ослушаешься меня
Наведу болезни на тебя.
И на весь твой род,
До скончания времён”.
Давай, дурак, просыпайся
И за дело, осёл, принимайся!»
После этих слов Диавол выходит из мозга уснувшего Ирода и направляется к столу на котором стоит кувшин с вином и кубком. Наливает себе в кубок вина и осушает его. После чего убирается восвояси.
А слуга, который стоял у стола, чтобы прислуживать царю, видит такую картину: отчего-то кувшин с вином поднимается со стола, зависает в воздухе, потом наклоняется и из него льётся вино в кубок. Потом кубок поднимается со стола, наклоняется и вино из него исчезает. Слуга потрясён увиденным, нервы у него не выдерживают и он падает на пол в обморок.
СЦЕНА XXXIV
ОСМЫСЛЕНИЕ
(Спящий на своём троне Ирод вдруг, отчего-то, содрогнулся и проснулся)
Царь Ирод
– О, Господи, что это было…
Что за сон я видел?
Будто бы сам Диавол, сатана ко мне явился.
И всё наставлял меня, наставлял…
Наставлял, наставлял,
Как будто бы я малое дитя.
Теперь вот болит голова,
От этого сна.
Посвятил меня в свои разборки с Богом…
Как, это, похоже,
На то, что у нас, в нашей жизни земной, происходит.
Да… сыновья вырастают,
И место своих отцов занять желают.
А отец-то не уступает,
И такое бывает,
Что сына своего из дома выгоняет…
Хочет, чтобы я умертвил Младенца,
Чтобы извести Божье семя.
Ради него… моими руками…
Продуманный этот сатана, однако.
Что ж… на то он и Диавол.
Ничего не понимаю.
Про Царя Иудейского знаю,
Вроде, как, Он родился.
И вдруг… Он приходится Богу сыном!
Как-то всё мудрено очень:
Женщина родила Сына Бога,
Да где же это видано такое?!
От лошади рождается лошадь,
А не верблюд.
И финики на яблонях не растут.
От пастуха родится пастух,
И так всё идёт из круга в круг.
И так будет до скончания времён.
Так нашу жизнь устроил Сам Бог!
А кто от царя родится – только тот царь.
И пусть идёт молва,
Что кто-то замахнулся на меня,
На мою власть…
И вознамерился на мой трон
Возложить седалище своё?!
Пусть попробует, если ему, его, голова
Не дорога.
Ох, уж эти сны,
Могут, напрочь, извести.
А голос у него, какой-то, особенный… сладкий.
И слышал я его, как наяву: так чисто, так ясно…
Сказал, что потом отблагодарит…
Но важнее всего то, что он мне эту тему подтвердил,
Про Царя Иудейского!
Да уж: видать придётся разбираться, с этим…
Интересно, как-то, всё получается:
У них там, между собою, разборки,
А трон-то зашатался подо мною.
Господи, вот ещё одна, на мою голову, проблема.
За что мне всё это?..
Дурак? Осёл?..
Ха – ха – ха – ха!..
Давно уж, так, никто,
Меня не называл.
Да… были времена…
То были времена,
Когда отец учил, уму – разуму, меня.
Да, уж, с «Царём Иудейским», как-то, не хорошо получается…
Но ничего… это дело мы исправим,
Ох, как ещё, исправим!
Эй, слуга,
А ну, тащи танцовщиц сюда,
Пусть меня развеселят.
И подай прохладного вина.
А то, что-то, у меня
Муторно на душе.
Хотя вот Диавол и сказал: «Ты давно её продал мне”.
Тогда…
Что за каменная плита
Давит, внутри груди, на меня?
Это всё жара, жара…
Да что ж за день такой?
Прямо с утра не задался.
Приходит слуга и приносит свежего прохладного вина, ставит кувшин на стол и встаёт рядом. К столу подходит Ирод и видит другого слугу лежащего подле стола.
– Я же говорю: жара.
Он приказывает слуге вылить вина из кувшина на лицо лежащего подле стола человеку. Что тот и делает. Вино попадает в ноздри человеку перекрывая ему дыхание, от чего он приходит в себя. Ирод обращается к нему.
– Пади на воздух, отдохни,
От тебя сегодня будет мало толку.
Я сегодня тоже, как варёный.
СЦЕНА XXXV
РАЗГОВОР ЦАРЯ ИРОДА С НАЧАЛЬНИКОМ ТАЙНОЙ СЛУЖБЫ
Слуга в водит в зал танцовщиц и музыкантов с певцами. Те уже были не раз и не два в этом зале и знают где им занять свои места. Расположившись начинают играть. А вслед за вступлением танцовщицы начинают исполнять свой танец.
Царь Ирод усевшись на своём троне начинает смотреть представление. И уже через минуту ему становится скучно. Через какое-то время в зал входит один из его слуг и подходит к нему.
Слуга
– О, великий царь Ирод!
Там явился
Тот, за ком посылал ты.
Начальник тайной стражи ждёт за дверями.
Царь Ирод
Он поднимает руку и музыка, а вслед за ней и танец прекращаются.
– Пусть входит
(и далее обращаясь к танцовщицам и музыкантам)
А вы проваливайте!
(собравшиеся покидают зал)
Входит начальник тайной стражи и сложив руки на груди падает перед Иродом на колени, склонив голову. И застывает в этой позе. Ирод медленно поднимается с кресла и так же медленно, величаво подходит к начальнику тайной стражи. Останавливается в двух метрах от него, но не спешит обратиться к нему. Выждав паузу он делает некое движение ладонью своей руки, что начальник тайной стражи понимает, как приказ подняться ему с колен. Поднялся, руки его опущены вдоль тела. Голова его опущена, он не смеет смотреть в глаза царю. Наконец Ирод обращается к нему:
Царь Ирод
– Скажи, начальник тайной службы,
Что твою тревожит душу?
Бенцион
(начальник тайной службы царя Ирода)
– О, мой царь!
Лишь одного моя душа желает,
Чтоб твоё царство процветало.
Ирод
– Доволен ли ты жалованием,
Что я тебе плачу,
За работу твою?
Бенцион
– О, мой царь!
Прежде чем проглотить кусок,
Язык мой
Хвалу возносит к небу,
Славя человека.
Который нашему народу
Луна и Солнце,
Ты наш воздух!
А мы все твои дети.
На всём свете
Не сыскать царя
Справедливее тебя.
Добрее тебя,
Милосерднее тебя!
И я,
Как и весь народ наш,
Безмерно всем доволен.
И если что-то…
И если чем-то я пред тобою виноват?
Вели казнить меня.
Жизнь моя
Мне дана
Чтоб посвятить её тебе.
Я благодарный человек.
Ты столько раз
Милостью своею осыпал меня.
И я готов тебе за всё воздать,
За всю твою заботу обо мне.
Но только не томи, скажи скорей
В чём моя вина?
И в миг будет исправлена она.
Только скажи,
Что требуется от меня?
И не сомкну своих я глаз
Пока не выполню приказ.
Царь Ирод
– Ну, что ж… никогда
В тебе не сомневался я.
В твоём, мне верном, сердце.
Потому… что вижу я спокойствие в нашем Отечестве.
И твоё сердце и… твои руки,
Вот мой надёжный щит,
В безумном этом мире.
Вот так…
Пока что ещё… думаю я.
Но случилось нечто… некое дело,
Которое поколебало мою в тебе уверенность…
И так: довольно слов,
К делу поскорее перейдём.
Вина твоя предо мной… невелика,
А может, быть, и велика…
Тут всё зависит от тебя.
Пойди к столу, налей себе вина.
Бенцион подходит к столу на котором стоит кувшин с вином и кубки для вина. Слуга слышал, что сказал царь Бенциону, и наливает тому в кубок вина. Бенцион берёт кубок с вином, поворачивается к Ироду и приподнимая кубок с вином, над своею головою, произносит:
Бенцион
– Великий царь!
Пусть милость Бога никогда
Не покинет тебя!
После чего он осушает кубок и приближается к Ироду.
Царь Ирод
– Так вот мой, верный страж.
К моим ушам
Новость интересная пришла.
И очень жаль… что не от тебя.
А от слуги,
Который любит поболтать, поговорить.
А ведь ты…
Ты и твои люди,
Это мои глаза и уши.
И вдруг… мимо тебя
Новость эта странная прошла:
Люди говорят, что в Иудее
«Царь» родился, в моё-то время!
Он ещё Младенец,
А его уже «царём» величают.
Что-то в нашем государстве происходит непонятное,
Не правильное…
А ты как считаешь?
Ты что-нибудь про это слышал, знаешь?..
Он – «царь», а кто тогда я?
Скажи: ты хорошо видишь меня?
А может быть я уже превратился в пар и испарился,
И в пустое место превратился?..
И я так разумею,
Что родила его не моя женщина.
Тогда бы он звался моим сыном
И я бы его воспитывал.
А я потом, если так будет угодно Богу,
Передал бы ему, потом, свою корону.
Разве какая-то женщина
Может выносить царя в своём чреве,
Если он зачат не от царя?
Да ещё и родить его благополучно.
Как тебе такой случай,
Что по этому поводу думаешь?..
Да уж… такое событие,
А мимо меня проходит мимо.
Как к таким новостям относиться?
«Царь» родился!
Так говорят в народе…
Что в мозгах у людей происходит?..
Или зреет что-то нехорошее
И кто-то подготавливает почву?..
И с этой целью
Несёт народу такое вот «просвещение?»
Скажи мне, начальник тайной стражи,
Что ты про эти слухи знаешь?
Бенцион
– О, мой великий царь!
Твой слуга лишь на мгновение опередил меня.
Я уже сам собирался идти к тебе с докладом.
Всё под контролем,
Тайная стража
Средь людей незримо ведёт своё следствие.
И вот что мы узнали про это:
Действительно к нам в страну пришли
Некие волхвы.
На нашем языке: мудрецы.
И сообщили людям,
Что свершилось чудо.
Что родился «Царь Иудейский»,
И, как ты уже знаешь,
От не твоей женщины.
Ну, народ загудел, как улей.
И мы встрепенулись.
Стали прислушиваться ко всякой болтовне,
Стараясь не выдать себя ни чем.
Стали собирать материал
И оказалось что да!
Есть такие волхвы…
Но не понятно: к кому они пришли.
То ли к, какому-то, «Царю Иудейскому»,
Про которого наш народ ничего не ведает,
Толи к тебе, прознав про твоё величие.
И ещё: они принесли, с собою, дары твоей милости.
А народ наш им сразу сказал:
«Вы ошиблись адресом,
Второй “Царь Иудейский”
Среди нас не проживает,
Это всякий знает.
Наш царь живёт во дворце
Дорога к нему известна всем.
Идите вот в ту сторону.
Видите высокую гору?
Так это не гора, а дворца хоромы.
Там царя и найдёте». –
Но они не поспешили уйти.
А дом, себе, выбрали один,
Чтобы в нём погостить.
Ну и, наверное, чтобы…
Отдохнуть с дороги.
А мы, теперь, тайная стража,
За ними наблюдаем.
Какие они дальше предпримут действия?
И, конечно же…
Если окажется что, что-то серьёзное,
Что будет угрожать тебе и твоему народу,
Мутить его душу…
То, конечно же, в этом случае,
Они будут схвачены.
И на суд, перед тобой, предстанут.
А пока, ещё…
Зацепиться не за что.
Бродяги, какие-то, и не более.
Таких тысячи ходят по нашим дорогам.
Правда они, ещё, и такое народу сказали,
Что, вдруг, в ночном небе звезда воссияла
И им путь указала.
И они пошли за ней,
Как ребёнок ходит за матерью своей.
Она-то и довела их до Иерусалима,
А над Иерусалимом, вдруг, встала и зависла.
Тогда они и подумали,
Что это в нашем городе
Родился этот Ребёнок.
И что на этом путешествие их и закончилось.
Как по мне… так всё это чушь какая-то!
С чего это они всё взяли?!
Быть может им «ветром в голову надуло»,
А иначе… как они до этой ереси додумались:
Родился «Царь Иудейский?!»
А из всех примет, на это дело,
Только, звезда эта.
Ей богу блаженные!
И ведь… не пожалели же на это дело:
Ни своих сил, ни своих ног, ни своего времени.
Не могу понять, что их толкнуло на это?..
Да, я знаю: люди верят в приметы.
Но… все приметы, как правило, проверены временем.
А люди лишь тем приметам доверяют,
Которые на себе, и не раз, испытали.
А тут рас: вдруг, зажглась звезда в небе…
И они тут же в неё уверовали,
С чего бы это,
Что родился Царь Иудейский?
Точно: блаженные.
И за звездой пошли…
Как собака чует издали
Кость…
Но не видит её…
И идёт к ней, только, на её запах,
Чтобы потом вцепиться в неё своими зубами
И ей полакомиться.
Так и они, эти бродяги.
Вместо запаха,
Что имеет в своём деле собака,
Имея,
В своём распоряжении,
Только звезду и её свет…
Уже отправились к ней,
А потом и за ней.
И, ведь, этой звезды им оказалось вполне достаточно,
Чтобы начать своё предприятие!
Ничего не понимаю…
С таким я ещё не сталкивался.
Ну, значит: поплутали они средь народа, поплутали…
Ни чем себя подозрительным не выдали,
Но так, для себя, ничего и не узнали.
Где этот Младенец Царь Иудейский.
Теперь они в одном из домов прибывают.
И куда им идти дальше не знают.
Ведь народ наш
Тоже, про нового, Царя Иудейского ничего не знает.
И в недоумении прибывает.
Вот и вся история, царь мой.
Как по мне: так это просто анекдот.
Ты тысячу раз прав, царь, мой.
Где это было видано и когда
Чтобы было сразу два царя,
У народа?
Нет… не бывать такому,
Потому что это неугодно Богу.
Царь Ирод
– Я тоже так мыслю.
Но только вот…
Сон чудный мне приснился
Сегодня днём,
А в нём
Сам Диавол ко мне явился.
И с речью ко мне обратился…
Я надеюсь, ты, не станешь надо мой смеяться,
Что твой царь снам доверяет?
Бенцион
– Что ты, мой царь!
Как такое можно?
Я тоже, к снам, отношусь очень серьёзно.
Ведь, порой, они бывают и от Бога!
Царь Ирод
– Растолковал мне всё про нового Царя Иудейского,
Про Младенца этого.
И просил, меня, Его умертвить!
Понимаешь: а дело-то из сказки готово превратиться в быль?
Звезда, волхвы – чудаки, Царь Иудейский…
И вот, уже начинает, кровью попахивать история вся эта.
А этот мой сон: как не принять его к сведению?
Ведь нам, ещё,
Не всё
О снах ведомо.
Ведь нам ещё не всё, обо всём, ведомо…
Возможно, что и есть такие сферы,
Из которых нам посылаются сны и приметы,
Чтобы человеку дело облегчить, жизнь его облегчить.
И нам лучше бы принимать их к сведению,
Чтобы в этой жизни быть успешными…
А, мол, за это он продлит мои дни.
И в сотню раз умножит моё состояние.
Мол, хочет он с Богом посчитаться.
За то, что Он поступил с ним неправильно.
Представляешь?
Меня, в свои разборки с Богом, втягивает!
Как ты думаешь, что это всё значит?
Волхвы, слухи, сон?..
Бенцион
– Мой царь, я думаю вот что:
«Мне не ведомо, как во снах разбираться.
Моя работа: опираться на факты,
Которых, у меня, сейчас недостаточно.
Я не вижу в сказках ничего криминального.
А думаю вот что:
“Надо
Пригласить к тебе наших мудрецов.
Первосвященников, народных книжников.
Пусть они в ситуацию вникнут,
В ней разберутся
И всё тебе растолкуют.
Пусть они успокоят твою душу,
На то они и учёные люди.
Как по мне так ситуация самая обычная.
Всегда с людьми такое происходит и происходило.
Народ не может жить без сплетен, слухов.
Ими они тешат свои души“».
Царь Ирод
– Ты прав, пусть они в этом в этом деле поставят точку.
На то они и люди учёные.
На этом наш разговор и закончим.
Собери, кого сможешь,
К пяти часам вечера.
У тебя ещё достаточно времени.
Доставь самых уважаемых, старых.
Они побольше молодых знают.
И пусть возьмут с собой свои талмуды…
И прочую литературу.
Вместе почитаем,
Чтобы не было двойного толкования.
Ступай.
Более не задерживаю тебя.
Бенцион
– Да, мой царь.
Потом он кланяется Ироду в пояс и в такой позе, спиной двигается к двери. А потом скрывается за ней.
СЦЕНА XXXVI
ОСТАВШИСЬ ОДИН ЦАРЬ ИРОД ПОГРУЖАЕТСЯ В СВОИ МЫСЛИ
Царь Ирод
– Я так скажу тебе, моё сердце,
Я не очень-то верю во всю чушь эту,
Про Царя Иудейского.
И я, даже, вообще не намерен
Верить
В весь этот бред,
Который дошёл до моих ушей,
В виде болтовни людей.
Хорош бы я был царь
Если б я от подобных новостей дрожал.
Но вот сама Идея!
Которая родилась в голове какого-то прохиндея,
Что надлежит быть этому делу!
Она, как муха надоедливая,
Что мешает отдыхать человеку,
Ум мой задела.
И всё никак от него не отцепиться.
И ведь… и в самом-то деле,
Почему именно в нашем Отечестве должно быть этому делу?
Почему именно ко мне, в Иудею, привалило «счастье» это?
Что, разве мало других, на свете, царств,
Почему именно к нам
«Направили» этого «царя»?
Чем другие царства хуже?
Почему им, там, «новый царь» не нужен,
А нам, видите ли, «нужен»?
Перед кем и чем я этой «чести» удостоился,
Неужели перед Богом?
Я что… стал Ему неугоден
Или Он решил мне в помощь
Отправить этого Мальчонку?
Я что… не справляюсь со своими обязанностями,
И вот Он трон подо мной шатает?
Или это Его забавляет, развлекает?
А быть может это мне от Него подарок…
В котором я ещё не разобрался?
Фактов, фактов…
Мне не хватает фактов,
Чтобы в этой истории до конца разобраться
И понять: мне опасаться или посмеяться?..
Смысл, всего этого безобразия,
От меня,
Пока,
Что ещё скрывается,
Как иголка, что в стоге сена,
От человека,
Прячется.
Да, без первосвященников не разобраться.
Посмотрим, что нам святые отцы, на это, скажут.
А вот Идея,
Прямо скажем: крамольная идея,
Лежит прямо на поверхности:
Смена власти!
Да, видать… я кого-то, крепко, не устраиваю,
Рас он решил в это дело ввязаться
И со мною потягаться.
И ни больше и ни меньше…
Я так разумею.
Что ж… я бы охотно взглянул на этого человека,
В глаза этому человеку,
Прежде чем петля затянется на его шее.
Так кто же под меня копает?
Так… кто же нам «в цари» пихает,
Этого
Царя Иудейского,
Неужели оборванцы эти?
А что они с этого поимеют:
Должности, деньги,
Если их предприятие завершится успехом?..
Или они сами в «цари» метят?
И кто их толкнул на это,
Кто их настроил на это,
Кто им сказал об этом,
Что эта болтовня приведёт их к успеху?
Грош цена тому человеку.
Ибо, что творит – не ведает.
Потому что,
Скорее всего,
Он живёт не в моём Отечестве.
Иначе он бы лучше меня знал:
И как человека
И как царя.
Он бы знал, что я не из этих…
«Невинных овечек».
Он бы знал, что я могу быть и лютым зверем!
Не ведающим сомнений,
Пускающий кровь без промедлений,
Если того потребует время и дело!
Но видать… была какая-то Сила!
Которая им головы вскружила,
Которая, сейчас, руководит ими.
Сила, что выбила страх из их мозгов куриных,
За свои жизни,
И заставила к нам заявиться.
И не таясь разыскивать,
Зная, что это преступление…
Конечно же преступление,
Нового Царя Иудейского!
Дебилы!
Историю, да, сочинили красивую:
Народ
Может
Легко,
На неё,
Купиться.
Но жизни свои потеряют, дебилы.
За то, что языки свои распустили.
А ведь, если, только, народу,
Оставить эту историю.
Дуракам этим,
Оставить эту Идею!
На счёт нового Царя Иудейского.
И не задушить её на корню, во чреве,
В мозгах моего племени.
Так, чего доброго, они за ней последует!
Так ведь они… и голов своих не пожалеют,
Чтобы посмотреть: а что же получится из этого,
Чем же закончится всё это?
Прежде, всего, на то надеясь,
Что в их жизни, что-то, к лучшему изменится.
Ах: люди, люди… простота священная.
И во сне
Мне
Диавол говорил про это же:
«Беды несут в себе Идеи!» –
Не все, конечно же…
Ну, да, есть и такие…
Спасибо, что предупредил меня.
Да всё это Ерунда!
Что, за, Иудейский Царь?!
Не более чем слух, болтовня.
Ни имени, ни плоти…
А ты уже завёлся.
Как в юности: помнишь?
Увидишь край девичьей ножки…
И всё: фантазии тебя, уже, уносят…
И вот ты с ней, уже, на брачном ложе
Вкушаешь её сладкой плоти…
В своих горячих мыслях.
Да и по ночам, от этого, тебе не спиться.
Вот так вот: голая девичья пятка
Тебя покоя и сна лишала.
И ведь сейчас всё то же самое.
Просто вместо пятки
Болтовня, Мальчик.
А, по сути, ситуация всё та же.
А ты ведь знаешь:
У тебя богатая фантазия.
Такая фантазия! Что порою жить мешает,
В суть вещей проникать мешает,
Суть, от тебя, искажая и даже заслоняя.
С твоей фантазией тебе бы писать поэмы и романы.
Так… «тем ли ты» в своей жизни занимаешься,
Уважаемый?
Ха – ха – ха – ха – ха…
Что тут сказать?
Другого ничего не умею делать я.
Да и не желаю!
И вообще:
Зачем мне
Хлеб
Отнимать у писателей?..
Им, ведь, тоже,
На что-то,
Жить надо.
Поэтому успокойся
И не терзай себя.
Иначе… иначе так можно и сойти сума.
А может быть и не Ерунда, и не Болтовня:
Рас сам Диавол посетил меня?..
А ведь он не является по пустякам.
И посвятил меня
Во все свои дела
Да и в мои дела:
Всё мне подробно рассказал, расписал
И, даже, подсказал,
Как действовать мне надо,
Чтобы спасти свою задницу.
И я не вправе от его совета отмахиваться.
Сон, сон… сон…
Ах, как ясно я слышал голос его:
Такой сладкий и убедительный.
Похоже, что в этом сне, вся суть и скрыта:
Всего, что сейчас вокруг меня твориться.
Суть всего, сейчас, происходящего
В моём царстве.
У них, там, разборки:
Отец выгнал сына из своего дома,
Сын же, теперь, видите ли, на Отца зубы точит…
А ко мне, пожалуйте, бессонные ночи и головные боли.
А мне и так нет покоя от печёночных коликов…
Но, опять же: фактов, фактов…
Мне не хватает фактов,
Чтобы во всём этом разобраться,
Чтобы решить эту сверх задачу.
А пока что:
Всё это печально и… забавно.
Да, так и в цирк ходить не надо,
Если начать принимать во внимание,
Всё о чём бродяги болтают.
Да, в других царствах порой тоже бывает неспокойно:
То народ бузит, ведь он вечно, чем-то, не доволен.
Или война до их дома приходит.
То ли ещё что-то…
Обычные истории.
Но чтобы, вот, такое…
Как на мою голову?..
Вдруг объявляются люди
И народу о другом царе толкуют,
И это при ныне-то ещё живущим,
Здравствующем!
Это, право же, что-то из ряда вон выходящее!
И ведь за свои жизни,
Дураки,
Не боятся,
Уж лучше бы война
Или восстание
С этими вещам, как раз таки, всё понятно.
Я не раз с ними разбирался.
А тут ребус, не иначе…
Вся жизнь моя сплошной ребус.
И за что мне всё это?..
Да, с чего бы всё это…
С какого – такого бока,
Они меня, решили, вписать в свою историю?
Чем я этой «чести» удостоился?..
И вот теперь Тот и другой на меня стрелки переводят.
Ловко… однако, ловко!
Теперь, значит, я должен сказать своё слово в этой истории,
В Их истории.
И теперь: чем бы у них, там, между собой, всё не закончилось…
Мне надлежит поставить точку в Их истории…
Да, нет: теперь, похоже, что в нашей, совместной, истории.
Ведь уже родился Ребёнок,
На мою голову.
Будь Он проклят!
Ловко, ловко… однако ловко…
Вот взяли и жизнь мне испортили,
Своими разборками.
А ведь, вся эта история, уже, начинает попахивать кровью…
Да, только кровью и заканчиваются все, вот такие, истории,
Когда один другому уступать не хочет.
Я всегда кровь, за версту, чувствую.
Ох, не к добру всё это,
Не к добру всё это…
И так: что же мы имеем в сухом остатке?
Младенца,
Именующего себя Царём Иудейским,
И Его, на мой трон, притязания.
Для начала не так уж и мало,
Чтобы открыть дело
И начать следствие.
И, даже… вполне достаточно,
Чтобы, сразу, отправить мерзавца на плаху!
Да уж: раскатал губу этот Малый!
Или кто там… Его папа или Мама?
Ну, ничего… скоро, скоро мы всё узнаем.
А пока: нам остаётся, только, придерживаться нашего плана.
А там… а там время всё по своим местам расставит.
Эй! Вина мне!
И прохладную ванну.
СЦЕНА XXXVII
НЕДОВОЛЬСТВО ИРОДА
Царь Ирод принимает первосвященников и спрашивает у них: «Что происходит? Что за Царь Иудейский родился, и родился ли Он вообще? И если Он родился то, где должно родиться Царю Иудейскому?» Перед беседой с ними к ним присоединился и первый советник царя Сендер.
Первосвященники и книжники народные:
– О, царь Ирод, великий царь Иудейский,
Мы пришли, как было нам велено.
– Окажи нам великую милость.
Скажи нам, что случилось,
Что ты собрал нас, всех, вместе?
Царь Ирод
– Есть у меня к вам вопрос интересный,
Который занимает мой ум и сердце.
Наверное слышали про слух,
Что бродит средь народа?
Он очень интересного, необычного рода.
Буд-то бы, новый, Царь Иудейский родился.
Из черева, не моей, женщины на свет появился.
Я не придаю ему большого значения,
Ведь наш народ, ещё, далёк от просвещения.
Поэтому ум свой сказками и тешит.
Но… всё-таки хочется услышать ваше мнение.
Может ли, в принципе, такое случиться?
Может быть, про это, что-то, написано в ваших книгах?
Да, познакомьтесь, это Сендер,
Мой первый советник.
Я попросил его присутствовать
При нашей беседе.
Он тоже послушает вас…
У него замечательная голова!
И он, со своей стороны,
Поможет мне этот вопрос изучить.
Первосвященники и книжники народные:
– Приветствуем тебя, Сендер!
Мы очень рады, что ты присоединился к нашей беседе.
– Мы надеемся, что ум твой светлый,
Мудростью своею,
Поможет нам в нашей беседе.
– О, Ирод, великий царь Иудейский!
Не прогневайся.
У нас нет, на сей счёт, своего мнения.
– Мы лишь ведаем о том,
О чём
Написано в книгах священных.
– Конечно же: мы, тоже, на этот «слух» своё внимание обратили.
И раскрыли наши книги.
– О, царь великий!
Царю Иудейскому должно родиться
В Вифлееме Иудейском,
От простой женщины.
– Ибо так написано через пророка:
«Ты, Вифлеем, земля Иудина,
Ни чем других земель не хуже.
– Ни чем не меньше воеводств Иудиных прочих.
И ты дашь Вождя этому народу.
– Из тебя произойдёт тот
Который упасёт Мой народ.
Народ Израиля».
– О, Ирод, великий царь наш!
Так через пророка было сказано.
И мы других истин не знаем,
– А только те, о которых в священных книгах сказано.
Прости нас, если наш ответ,
Пришёлся не по нраву твоей душе.
Царь Ирод
– Однако…
А что ещё в ваших книгах сказано,
Например: кто его отец и матерь?
Или, может быть, есть их адрес?
Эх… вот было бы времени свободного побольше
Тогда бы вас не беспокоил.
Сам бы, тогда, прочёл все ваши книги
И знал бы, все на свете, истины.
И был бы такой же умный как и вы,
Святые отцы.
Да дел государственных невпроворот.
Порою нет сил взять в рот кусок,
Так устаю… так устаю,
Что голодным спать ложусь.
Первосвященники и книжники народные:
– О, Ирод, царь великий!
Все знают, все видят
Твою заботу о народе.
– Да дарует Бог, тебе, долгие годы!
Прости нас грешных
Но более нам сказать тебе нечего.
– Не чем душу твою утешить.
Всё что знаем
Тебе сказали.
– Так написано через пророка.
Вот взгляни, вот: эти самые строки.
– Больше ничего в них не сказано:
Ни о доме его, ни о его матери.
– Прости нас: слуг твоих недостойных.
Но нет у нас больше ответов на твои вопросы.
Царь Ирод
– Что ж… очень интересно.
Родился Царь Иудейский!
Он царь.. а кто тогда я?!
Больше ничего не хотите мне сказать, рассказать?
Да… как такое вообще возможно,
Когда и где было такое:
Два царя на одном троне?
И почему это именно в моём государстве происходит,
А ни в, каком-нибудь, другом?
Нет… что-то, сейчас, в этой жизни не то…
Раньше жизнь была проще и понятливей,
Когда Иудеей мой дед, а потом мой отец правил.
А сейчас сплошное безобразие!
Это всё ваши святые книги…
Вот если б в них не было ничего такого написано…
Тогда бы и не зашли эти крамольные мысли
В голову некоторым… аферистам.
И не явились бы они, тогда, в государство моё,
Со всякой, своей, болтовнёй!
И было бы сейчас спокойствие:
В мозгах у людей и в моём сердце.
Ну, что ж…
И за это вам спасибо,
Эх вы… люди святые.
Хотя я думал…
Что получу от вас на всё ответы,
Чтоб закрыть мне тему эту.
От вас не скрою:
Ваш ответ меня расстроил.
Видать и в святых книгах
Не всё… правильно, полно, описано,
Не всё правильно написано…
Вот что: придя восвояси,
В свои храмы,
За такую работу принимайтесь.
Внимательно перечитайте снова все пророчества.
Может, быть, найдёте что-то новое?
То, что раньше проглядели,
Ну, тогда ко мне немедля.
В любое время суток
Жду вас.
И так: не медля
Принимайтесь за дело.
А если ничего,
Про Него…
Или на Него,
Нового не найдёте,
Тогда вот что!
Я вам приказываю: «В проповедях своих
Такое людям разъяснить,
Такое людям, в их головы тёмные вбивайте,
Что пророки тоже ошибаются!
Что в священных книгах
Ничего,
Про то,
Не написано
В какие дни, годы суждено этому Младенцу родиться». –
Ведь Он может и через тысячу лет,
На свет,
Появиться.…
А не обязательно во дни правления царя Ирода.
То есть моего правления.
Ну, и от себя добавьте, правильно развивая эту тему.
Вам ясно?!
А теперь ступайте
И волю мою, бука в букву, исполняйте!
Ступайте!
Первосвященники и книжники народные:
– Да, великий наш царь!
Всё будет нами, в точности, исполнено
Как сказано в твоём слове.
Первосвященники и книжники народные кланяются Ироду и покидают зал. С царём остался только его начальник тайной стражи и Сендер.
СЦЕНА XXXVIII
СОВЕЩАНИЕ ЦАРЯ ИРОДА С БЕНЦИОНОМ И СЕНДЕРОМ
Царь Ирод
(негодуя)
– Дармоеды!
Бенцион
– Истинно, царь Ирод.
Царь Ирод
– Только и занимаются тем, что рожи свои делать
Умеют
Умными,
Да читать свои бестолковые талмуды.
А вот… как пролить свет на дело,
Тут им и сказать нечего.
И эти народные книжники…
Дальше носа своего ничего не видят.
А народ их,
Как меня почитает.
Видели, как они в зал вошли величаво?
Как будто бы мне равные.
И поклоны их были не от души,
А чистая формальность.
Только речь их была учтива,
Понимали, с кем говорили.
Сендер
– Мой царь,
В твоих словах
Всё правда.
Они лишь знают
Только то, что в книгах сказано,
А больше им и не надо.
Зачем им мозг свой забивать какими-то вопросами.
Знай, себе, пересказывай, что сказано в пророчествах.
И будешь: уважаем, сыт, носить хорошие одежды.
И процветать в своём Отечестве.
Бенцион
– А блудниц, они себе, самых лучших выбирают.
А потом за их «услуги» ничего им не платят.
Говорят им:
«Мы люди Божьи
Вам брать деньги с нас негоже.
Потому что,
Мы семенем своим вас освящаем, очищаем
И этим актом все ваши грехи с вас снимаем.
Лучше вы дайте нам денег,
Сделайте храму пожертвования». –
Короче: аферисты, царь мой.
А если приживут от какой-нибудь женщины ребёнка
То не кормят его и не поят.
Говорят ей:
«Это дитя Божье,
Он о ребёнке позаботится».
Царь Ирод
– Я же говорю: «Сволочи!»
Сендер
– Но… нам известно, великий царь, и такое:
Никакое
Царство, без них,
Не устоит.
Ведь это они
Народу внушают,
На Бога ссылаясь,
Что власть твоя от Него.
А значит: трон твой, навсегда, будет
Надёжно защищён,
От всяких посягательств на него.
У каждого своя работа:
Во благо царя и общества.
Царь Ирод
– Тебе бы проповедовать,
Иди в первосвященники…
Дело-то не сделано,
Стоит на месте!
Продвинулись вперёд мы лишь на шаг,
Пока…
А где-то, в это время, здравствует Царь Иудейский,
Который мне пришёл на смену!
И что… я должен: жить и ждать спокойно
Пока не исполниться воля Господа?
Пока меня не скинут с трона?
А эти божьи люди
Лишь, только, свои разводят руки,
Сволочи!
И дальше обращаясь к Бенциону.
– Так, слушай мой приказ
И запоминай:
«Пусть посвей Иудее, в храмах,
Священники такие дают людям знания,
Что в пророчестве ничего, о том, не сказано,
Что оно царя Ирода касается.
Дай Бог ему многие лета здравствовать!
Что в пророчестве о том ничего не сказано
В каком веке родится этот Царь Иудейский… или Израиля.
То бишь: Царь Иудейский, –
Совсем запутался я в этом деле, –
Это никому неведомо.
Так что, народ, почитай
Своего царя истинного!
Царя, твоего, Ирода,
А все сплетни со своего языка, на землю, скиньте,
И ступнёй их своей разотрите.
Перестаньте болтать, что попало,
А лучше делами своими занимайтесь.
И тогда Господь приумножит плоды ваших трудов.
А молния не тронет ваш кров.
А кто не услышит слов священника,
Тех… язвы покроют всё тело.
И выйдя в поле работать,
Обратно не найдут дороги к своему дому».
Понятно?
Бенцион
– Да, царь мой!
Царь Ирод
– Скажи им, что могут и от себя,
Для меня,
Что-нибудь приятное добавить.
Чтобы меня порадовать… прославить,
Мысль мою развивая.
А если узнаешь, если кто из священников
Посмеет
Сказать, что это ересь,
Что, мол, в пророчестве всё понятно
Тогда: вяжи этого гада.
Пусть тогда он на своей шкуре испытает
Кто Иудеей правит.
Я или Бог…
Мой трон – это только мой трон!
Бенцион
– Да, мой царь!
Я тебя понял
Тот час начну заниматься этим вопросом.
Но разреши мне поделиться с тобою своими мыслями.
Они, конечно же, не такие великие,
Как твои…
Но мой долг мне велит их до тебя довести.
Царь Ирод
– Говори,
Всё как есть говори.
Бенцион
– Я думаю, что свет, нам, пролить на эту тему,
Нам помогут те,
Кто всё это время,
Находятся у нас под боком.
Я знаю к ним дорогу.
Ведь вся беда пошла от них,
Это они народу поспешили сообщить,
Что родился Царь Иудейский.
Волхвы,
Я думаю: «Их пора к делу приобщить». –
Пригласи их к себе, угости.
Постарайся их ублажить,
Чтоб у них развязались языки.
Угости их вином,
Лучшим, что есть в царстве твоём.
Дай им по жирному куску мяса,
Чтобы они почувствовали себя как в сказке.
Я уверен: «Они побольше книжников знают
Вот только от нас это, пока, скрывают». –
Обольсти их,
Сладким языком своим.
Через их уши,
Влезь им в души.
Чтоб мозги их уснули.
Царь великий, сам, посуди:
«Почему они именно в твой, в Иерусалим, пришли?
А ни какой-нибудь другой город,
Коими твоя земля полнится?» –
Так-то…
Пусть они похожи на бродяг, оборванцев…
Но ведь, это же, Мысль ими повелевает!
А как иначе?
И это Она заставила их притащиться в государство наше.
Как Она родилась в их головах ?
Пусть завтра, об этом, и поведают нам.
Прости меня царь, Ирод, конечно же, в твоё государство!
И у людей спрашивать:
«Где тут, у вас, родился Царь Иудейский?» –
Они что… сумасшедшие?
Они что… не понимают,
В какое дело они ввязались,
Что они «с огнём играют?!»
И чем это дело «пахнет?»
Они что… не понимают, что это крамольное дело,
Вести средь народа такие, вот, речи?!
При живом-то царе,
Отце,
Нашего Отечества.
Пусть: даст Господь тебе многие и многие лета,
И здорового наследника!
И у народа, которого ты поишь и кормишь,
И который, за это, благодарен тебе всей душою,
Про другого царя спрашивать?!
Который, якобы,
Родился в дни наши.
Ты мне прости,
Мой царь, эти грешные слова мои,
Но я по другому не смогу сказать,
Так, по смыслу, вижу я,
Так получается…
Что должен, будет, вместо тебя править…
Я думаю, что тебе, мой царь, надо
В этом деле,
Со всей тщательностью разобраться.
Не нравится мне это, мой царь… ох, как не нравится.
Очень, очень я таких Мыслей опасаюсь.
Как Она в их головах оказалась,
С какой стати?..
Мой царь, есть такие мысли,
Которые,
На первый взгляд, кажутся глупыми, смешными
И над такими, мыслями, люди только что и смеются…
Но тут, ведь, что самое главное,
В какой голове, или в каких головах, Они окажутся!
И какие Они в них дадут ростки,
А потом и всходы!
И куда, потом эти всходы,
Поведут, за собой: человека, людей и народы?!
Ведь с этого и начинаются все беды и все войны.
А ведь у нас много таких людей водится…
В головах которых мозги, ох какие, ещё, тёмные,
Темнее самой тёмной ночи.
И, вдруг, эта Мысль им в мозг попадает
И, как огнём, факела, его озаряет.
И этим огнём его опаляет,
До волдырей его опаляет!
И тогда человек свой разум теряет.
И тогда человек сам не понимает:
Почему он Её понимает, принимает
И идти за ней начинает!
Вот чего, мой царь, я опасаюсь.
Как бы Она,
Эта Мысль,
Эта болтовня,
Этим самым «факелом» и не была…
И с твоим народом, злую шутку не сыграла.
И царство твоё на «край бездны» не поставила.
Как бы тот «факел», что волхвы с собой принесли,
«Огнём» своим,
Не «опалил» бы твоему народу мозги.
И на них бы не появились «волдыри».
А когда волдыри созреют – то обязательно наполнятся гноем,
Ядовитым гноем.
Потому, что и Мысль ядовитой быть может!
А созревши – лопнут,
Ведь с ними всегда такое происходит.
И тогда «гной»,
Вонючей рекой,
В души и сердца людские вольётся!
Души и сердца народа,
Потом,
До краёв,
Наполнит,
Своей вонью!
Всякими помоями.
Своим ядом,
Вот чего, мой царь, тебе опасаться надо.
И тогда Иудее дорога в пропасть.
Вот какими, это, могут быть «наши гости».
Но… а волхвам скажи,
Что ты в восторге
От этой новости!
Скажи им, что гордость тебя распирает,
От того, что именно земля Иудейская
У себя
«Царя Иудейского» принимает.
Который будет спасителем мира,
И все грехи людские с их душ снимет.
Царь Ирод
– Что… и такое говорят в народе?
Бенцион
– Вроде бы…
Так волхвы людям сказали,
Про это мы и, можем, узнать завтра.
Но это уже детали.
Если позволишь я продолжу.
Царь Ирод
– Продолжай, продолжай,
Внимательно слушаю тебя.
Бенцион
– Скажи им, что будет для тебя большая радость
Взять сего Младенца на руки.
Что ты хочешь поклониться Ему.
И пусть они тебя к Нему отведут.
Дай им в помощь полученные тобою знания.
Скажи им, что первосвященники тебе сказали,
Где сей Младенец проживает:
В Вифлееме Иудейском: « Ибо так написано через пророка». –
Мол, это слова пророка – дословно!
Здесь не может быть другого толкования
Потому, что так в святых книгах сказано.
А значит: им в Вифлеем отправляться,
И ни как иначе.
Пусть это им будет в помощь
В… в их деле благородном.
И там, со всем своим усердием,
Пусть приступают к своему делу.
Ищут Младенца.
Ну, а как найдут – пусть тебе об этом донесут.
Нет, не донесут…
Так их можно и спугнуть,
А к тебе придут
И этой новостью тебя обрадуют.
Ну, а за это, пообещай им щедрую награду.
Ведь это такая «радость»!
Ведь, если,
Всё это дело,
В твоём царстве затеялось…
То значит – это
Напрямую тебя касается,
А как иначе?
И в горести и в радости
Ты во всё вникать обязан.
На то ты Богом над Иудеей и поставлен.
А значит, как говорят у нас в народе:
«Просьба начальника – приказ для подчинённого!»
Я думаю, что они тебя… всё, поймут правильно.
Раз в такое дело ввязались.
Да и… когда и где такое случалось
Чтобы Небеса второго царя народу дали!?
При живом-то дали…
И, конечно же, народу «на радость!»
А как же иначе?
Ведь теперь: в две головы и четыре руки…
Можно будет побольше добрых дел совершить!
Только, мой царь, прошу:
«Ты им так скажи, чтоб вышибить у них слезу,
Из их глаз.
Чтобы они тотчас,
Немедля,
Поверили в твоё благородное намерение.
Чтоб у них не было никакого сомнения,
В искренности твоего сердца». –
Послушаем, что они скажут.
Я думаю, что вино и сочное мясо
Им языки развяжут.
Чтоб на все вопросы мы, точный, получили ответ,
Я думаю: «Можно будет подключить и моих сладких дев». –
Есть, такие, у меня в отряде:
Ласками своими любому язык развяжут.
А потом, из всей вашей беседы,
Своё сделаешь заключение:
Брехня всё это о Младенце,
Царе Иудейском,
Или нет?
Вот такой мой будет тебе совет.
Другого пути, пока,
Не вижу я.
Хотя…
То, что написано через пророка
Мы не должны «со счетов сбросить».
Ведь это уже половина дела,
Что сей Младенец родился в Вифлееме.
Сендер
– Да, мой царь,
Бенцион прав.
Лучше… пусть они, сначала, сами от тебя,
Навестят сие дитя.
Я думаю:
«Tак вернее будет,
Чтобы не спугнуть их,
Надо сбить их с толку.
А то ведь они мудрецы…
Вдруг заподозрят, что-то,
В словах твоих?» –
Поэтому, такое моё мнение:
«Окажи им полное доверие.
Мол: сами сходите,
А потом мне расскажите,
Там ли сей Младенец находится?» –
И если: да
То вот тогда
Ты, как царю и положено,
Во всём своём сиянии,
С большой делегацией
К нему и отправишься.
Придёшь и поклонишься Ему.
А пока, мол: «Идти с вами не могу.
Дел государственных невпроворот?
Забот требует о себе мой народ». –
Пообещай им щедрое вознаграждение
Если в точности исполнят твоё поручение.
Дай им припасов в дорогу,
И по ослу каждому.
Царь Ирод
– А зачем всё так усложнять?
Может быть их взять
Да и сразу пытать,
Чтобы языки им развязать?!
Дать каждому палок по двадцать,
Чтоб у них запылали спины и задницы.
Чего ради…
Время терять-то?
Сендер
– А если они просто… чудаки,
Которые, от скуки, в твоё царство пришли?
Ударило им, что-то, в голову…
Вот, взяли, к нам, и припёрлись.
Или после того, как они обпились вина –
Эта глупая Мысль к ним, в их головы, и пришла.
Я давно за людьми наблюдаю такое:
«Мозги людские предмет тёмный!» –
И правильно сказал Бенцион,
Что у многих людей, с мозгами, что-то не то.
Если человек потерял руку или ногу,
То по человеку такому,
Это сразу видно.
От глаз людских,
Ни как не скрыть,
Этого.
А вот с мозгами людскими
Всё по-иному,
Совсем другая история,
Царь мой.
А если человек потерял свой разум…
То, по такому, это, сразу, и не скажешь.
Живёт, как всяк, нормально с людьми общается…
А в это время тьма его мозг поедает.
И вот он, однажды, вдруг, в чудака превращается…
И начинает нести всякий бред и сказки.
А люди, порой, такого,
За “святого”
Принимают
И начинают ему поклонятся!
А у “святого”, этого,
Просто “крыша” поехала.
И он, все несёт и несёт людям бред всякий.
А эти остолопы ему: всем сердцем своим, всей душою внимают!
И “мудрости” его удивляются…
Да ещё его и подкармливают!»
Может, быть, и с этими история такая же…
Кто их знает?
Может, быть, и эти люди такие же?..
С мозгами худыми.
Сначала, бы, надо поговорить с ними.
А там ты и узришь,
Сердцем мудрым своим,
Кто они есть на самом деле,
Волхвы эти:
Действительно, мудрецы
Или просто дураки.
И кто им эту Мысль внушил?
Или, как Она у них родилась…
В их головах?
И к тому же, царь великий,
Мы не знаем даже имени,
Того кто эту запись сделал в книге.
Про Младенца,
Царя Иудейского.
Может, быть, это просто чья-то фантазия:
Пророк! Вот и всё, что о нём в книгах сказано,
Вот и всё, что мы о нём знаем.
И нет никакой причины тебе, заранее, расстраиваться.
Пообщайся с ними по-доброму
Я думаю: «Нам это в деле больше поможет».
Царь Ирод
– И всё же пророчество, пророчество,
Что в книгах наших написано?!
Ведь в том, что написано,
Всегда и есть истина!
А если это не так…
То зачем нам тогда книги читать, а?
Ведь знают люди,
Что: «Книга источник мудрости!»
Сендер
– Мой, царь,
Навряд-ли они в наши храмы ходили.
Навряд-ли они наши книги читали.
То, о чём мы сейчас рассуждаем…
Это может быть, просто, случайностью,
Стечением обстоятельств… и не более.
Тем более что…
Что народ у нас тёмный, неграмотный.
И навряд-ли он эти книги, святые, читает.
У нас ситуация совсем иная:
Что священники народу скажут…
Значит то и есть правда,
Так значит и будет правильно.
И так и ведётся у нас, из века в век, изначально.
И ты, как всегда, поступил очень мудро,
Дав им задачу, совсем, для них, не трудную…
Давать, им людям, разъяснения,
Если разговоры пойдут на эту тему.
А они знают своё дело.
Власти и священникам не жить друг без друга,
Взявшись за руки, кругом
Они охраняют своё государство
От всяких напастей.
Куда иголка – туда и ниточка,
Так и вершиться в государстве политика!
Царь Ирод
– Ну, вот, Сендер,
Умеешь, ты…
Опять ты моё сердце успокоил.
Хорошо, что первосвященники не слышали того… моего слова
Которым я их давеча назвал…
Что ж… царь
Тоже, иногда…
Бывает не прав.
Это всё сгоряча…
Ну, ты, понимаешь меня.
И сегодня, ещё, стоит невыносимая жара!..
Сендер
– Мой царь, даже и не думай винить себя!
Никогда и ни в чём не вини себя!
Какому царю и когда
Такое дело надо было бы решать?!
Лично я слышу мудрость, в каждом твоём слове!
И не может быть по-другому,
Ни как не может быть по-иному!
Царь прав всегда – на то он и царь!..
«Ошибок царских», в природе, просто, не существует.
Всё, что не делает царь, всё ведёт нашу жизнь к лучшему,
Всё несёт благо народу, людям!
«Ошибки царя», от его добродетели, ни чем не отличаются.
Всё, всё идёт во благо государства!
И если бы ты, вдруг, сказал им то слово прямо в глаза…
То они бы вознесли хвалу небесам,
И валялись бы от счастья у тебя в ногах!
И молили бы тебя
Почаще их таким словом называть!
Потому, что любое,
Твоё царское слово,
Для их ушей и мозгов – мёд!
А кто не любит мёд?
Они бы тебе сказали,
Что слово это: любят, понимают и уважают.
Потому, что оно, умам их,
Даёт просветление.
И тогда, жить им на свете, приятнее и веселее.
Царь Ирод
– Ну, Сендер! Ну, Сендер!..
Вот… умеешь ты!
«Всё разложить,
Всё расставить
По полочкам». –
Да так, что ни к чему не придерёшься.
Вот за это и есть, моё, к тебе уважение
И полное доверие.
Тебе бы иметь своё царство.
Вот, где бы ты, мог проявить свой талант, разгуляться…
Но всё от Бога:
Одному царство,
А другому служба на благо оного.
Ты как?.. Согласен со мною?
Сендер
– А как же иначе, царь мой?!
Обязательно согласен,
Великий, царь, мой!..
Если позволишь
Я продолжу.
Царь Ирод
– Конечно, конечно.
Ведь нам надо до конца, разобраться в этом деле.
Сендер
– Так вот…
За то, что ты указал им на их ошибки!
И прощения бы у тебя просили.
И руки бы тебе целовали,
К милости твоей взывая,
Чтобы ты пощадил их!
Убогих…
Мой царь,
Никогда,
И ни в чём не вини себя!..
От Бога все твои слова,
От Бога се твои дела.
Да будет так на века!
Мой царь, Бенцион предложил, тебе, мысль добрую.
Осуществи её
И тогда:
Всё встанет на свои места.
Бенцион
– А я, великий царь, не привлекая их внимания,
Отправлю за ними своих соглядатаев.
Присмотреть за ними,
Так, на всякий случай.
И если мои люди
Увидят, что они «воду мутят»…
Тогда, уж, с ними можно
Будет разговаривать и… по-другому!
Царь Ирод
– Только смотри:
Чтоб они
Заранее их не спугнули.
Бенцион
– Да, мой царь. Пошлю самых лучших.
Царь Ирод
– О, да, Бенцион, ты голова!
Тебе бы править вместо меня.
Бенцион
– Что ты! Что ты о, великий царь!
Мой мозг, как у букашки перед твоим.
Да продлит Господь твои дни!
Царь Ирод
– Что ж, так и сделаем, немедля,
Следуя вашим советам.
Приглашу их завтра ко мне отобедать.
Ты смотри, как всё случилось:
Слуга ляпнул языком своим
И всё закрутилось!
Бенцион, больше тебя не задерживаю.
Иди, служи Отечеству.
Бенцион сгибается в поклоне и пятясь спиною к двери скрывается за ней. С Иродом остаётся только его первый советник.
СЦЕНА XXXIX
СЕНДЕР
Царь Ирод обращается к своему первому советнику Сендеру.
Царь Ирод
– Ну, и что ты об этой ситуации, в целом, думаешь,
Мозгом своим могучим?
Мне как, уже бояться
Или всё это чушь какая-то?
Сендер
– О, мой царь!
На первый взгляд
Ситуация глупая.
Но я так думаю:
«Кто,
В здравом уме,
Посмеет на твой трон, на твою власть замахнуться?
Только какой-нибудь дурак,
Человек, уж, совсем глупый.
Тот кому,
Вдруг,
Жить надоело.
И он решил, с твоей помощью, избавиться от этого бремени.
А с другой стороны,
Есть такие глупцы,
Которые любят воду мутить.
Потому что им скучно жить…
Спокойно,
Вот и рассказывают они народу всякие небылицы, байки,
Всякие истории.
А может быть они просто сумасшедшие,
А ты уже волнуешься, по поводу, этому.
Бенцион, тоже дружит с головой,
Служака он неплохой.
Я и он предложили тебе хороший план,
Да ты оценил его и сам».
Ведь, что самое главное в охоте?
Не спугнуть зверя,
Которого
Ты собираешься прикончить.
А бывает и такое,
Что зверь, на которого человек охотится,
В это же самое время, сам на человека охотится.
Тут главное выждать,
Успокоиться,
Хоть на охоте это и очень сложно.
Приготовиться
И в нужный момент,
Со всей силой своей,
Нанести зверю смертельный удар!
Чтобы он не опередил тебя,
Чтобы он в мгновение ока пал.
Вот такой мой, царь, будет тебе совет:
«Наберись терпения на пару – тройку дней.
Бенцион всё верно сказал:
“Этим волхвам доверять нельзя!”» –
Пусть его люди
Тебе всю нужную информацию добудут.
И если тема подтвердиться,
Если Младенец отыщется,
Но обязательно в Вифлееме,
Как сказано в книге священной.
То тогда… то тогда тебе, царь, решать,
Как с этим «Царём» поступать.
Но обязательно:
Если дело
Завершится успехом,
Во что, если честно сказать, я мало верю,
Потому, что чушь всё это,
После того, как заполучишь «Младенца»,
Если заполучишь «Младенца»,
От волхвов, этих,
Немедленно,
Тебе надо будет избавиться.
Чтоб от истории, этой, и следа, никакого, не осталось.
А то, вдруг, история, эта,
По всему свету,
Разнесёт своё семя.
А так: нет волхвов…
И… было всё это
Или не было?..
Ведь все ниточки ведут к ним, к волхвам.
А значит: им лучше бы навсегда исчезнуть, бесследно пропасть.
Нет волхвов, а значит: и не было никакого «Младенца»,
Царя Иудейского.
Ну и, конечно же, первосвященники
Тоже сделают своё дело,
Как им тобою было велено.
А потом: пройдёт совсем немного времени,
И дела, житейские,
Повседневные:
Превратят всю историю, эту,
В, ни что, иное, как в комедию,
Нашему народу на потребу.
А если ты этого не сделаешь,
То ведь…
От них может и молва пойти по всему свету,
Чушь эта,
Что, это ты убил «Младенца,
Царя Иудейского».
Будь они трижды прокляты,
Эти сумасброды.
А зачем тебе такая «слава?»
А так: нет волхвов, а значит
И не было никакого «Царя Иудейского».
Да и волхвов, этих, тоже, никогда не было…
И чем быстрее они исчезнут –
Тем быстрее придёт спокойствие в наше Отечество.
Но, конечно же, последнее слово за тобой.
На то ты и царь!
Повелитель мой.
Царь Ирод
– Седер,
Бежишь впереди телеги.
C чего ты взял, что я хочу Его убить,
Разве я такое говорил?..
Как мне в этой ситуации быть,
Как в этой ситуации мне с ним поступить?..
Я ещё не решил…
Сначала мне надо его добыть…
Заполучить.
Но в любом случае… человека умертвить,
Для моего сердца, моей души…
Это вопрос, всегда, сложный.
Хотя: да, бывает и такое.
Да,
Бывает что и я,
Иногда,
Кровь, чью-то, проливаю.
Но не больше чем другие государи.
А без этого, как навести порядок в государстве?
А тут… взять и убить Дитя, Ребёнка!..
Решиться на такое…
Нет, невозможно!
При любом раскладе дела невозможно.
Ведь в чём вина Его?..
Да только в том, что на Него миссию возложили,
Какие-то дебилы,
Меня, с моего трона, подвинуть.
Да разве это причина,
Чтобы лишать Младенца жизни?
А Его самого-то об этом «спросили»,
Как Он себя во всём этом деле видит?
А Он, ведь, сейчас даже и не знает:
Какие страсти вокруг него разгораются.
Он ещё от Мамкиной сиськи вкушает,
А Его уже подставили…
Жизнью Его распоряжаются,
В цари Его пихают!
А Он и не при делах-то.
Нет… это неправильно
Хотя… конечно можно…
Но обоснование должно быть очень, очень весомым.
И всё же…
На такое решиться только параноик,
У которого разум из берегов выходит.
И его уже ничто остановить не может,
Потому, что у него агония мозга!
А меня,
Пока,
Господь миловал.
И тело и душу, и мозги мои.
Или…
Посмотрим… посмотрим…
Да, нет… невозможно.
Ах, Сендер, Сендер,
Твоё усердие,
Как всегда, похвально.
Вот только не надо…
Бежать впереди меня!
А то так получается, что «охотник» ты, а не я.
«Охотник», про которого ты, давеча, сказал.
Я этот вопрос ещё, только, изучаю,
А ты мне уже его решение предлагаешь!
Однако…
Как же ты хорошо меня знаешь, однако!..
Даже и не знаю,
Куда мне от тебя спрятать,
Сердце, душу и мозг свои спрятать,
Чтобы ты в них не лазил, не ковырялся?
И не доставал из них на свет Божий,
Всё что ни попадя.
Что ни тебе, никому знать не положено.
Сендер
– О, прости меня мой царь, прости!
Это всё фантазии глупые мои.
Мозг мой,
От жары,
Расшатался.
Вот и несу чушь всякую.
Царь Ирод
– Сендер, мой славный, Сендер.
Поверь мне,
Как я рад,
Что меня
Такие люди окружают!
И меня своим опытом и мудростью питают.
Вы два крыла моих:
Ты и Бенцион.
Вот на ком
Держится вся
Власть моя.
А по поводу моего решения,
В отношении Царя Иудейского,
Твоё мнение…
Теперь мне известно.
И, как всегда, я приму его к сведению.
А пока…
«Про что знают двое – про то знает и баран».
Ведь так гласит наша мудрость иудейская?
Так что… запри-ка ты своё мнение в чулан.
И крепко, крепко его охраняй.
Чтобы ни одна живая душа,
Даже и помыслить не могла,
Какие нас ждут… дела.
А пока…
А что касаемо всего этого дела…
То, твоя часть плана тоже великолепна.
И, может быть, мне и придётся ему последовать…
Сендер
– Спасибо, спасибо мой, царь, мой благодетель!
Царь Ирод
– Так вот: пусть волхвы эти,
Ну, право же, как дети,
Вот… припёрлись в мою страну
И что они думали…
Что их речи мимо меня пройдут?
Что все их речи
Останутся мною незамеченными?
Что я им позволю забивать, всяким мусором, головы
Моего народа?..
И давай всем сказки рассказывать,
Нести чушь всякую…
А народ, наш глупый,
Развесил уши
И давай болтунов этих слушать.
Да, пусть они унесут в могилу, вместе с собою,
Всю эту дурацкую историю.
Только зря, вот, этот свой слух распустили
И меня и народ этой историей смутили.
А потеряют за это свои жизни!
А значит: сделаю я и на этот раз так!
Ведь ты же знаешь: когда есть настроение у меня,
Люблю я нервы себе пощекотать,
Посмеяться, расслабится…
И мне в этом мои львята помогают.
Люблю их,
Как детей своих.
Скормлю их живыми, моим мальчикам,
Пусть полакомятся свеженьким человеческим мясом.
Как тебе моя идея нравится?
Если хочешь к цирку моему присоединяйся,
Вместе позабавимся.
Сендер
– Мой царь,
Как и всегда,
Великолепна идея твоя!
О, мой повелитель,
Вот только сердце моё…
Уж такое оно мне Богом дано,
Не может выносить вида крови.
Ты прости меня за это, повелитель мой.
Если было бы иначе,
То я бы обязательно
Записался
Солдатом
В твою армию.
И сносил бы своим мечом,
Во имя, царь Ирод, твоё.
Головы твоим врагам
И кровь их, тогда,
Пил бы, вместо вина.
Но судьба
Мне дала
Трепетное сердце.
Ты прости меня за это…
Царь Ирод
– Как хочешь,
Зачем мне обижаться на тебя за это?
Ведь у каждого в этой жизни своя доля:
Один мудрец – другой воин.
Да… вот, с утра я грустил,
А уже, вот, и повеселела моя жизнь.
И ты тоже руку к этому приложил,
Мой славный, Сендер.
Так прими от меня, в знак моего к тебе хорошего расположения.
Одну из моих женщин.
Выбирай любую… кто тебе понравиться,
И пусть она тебе доставит радость.
Из моей прислуги,
Любую.
Прими её от меня, тебе, в дар… на одну ночь.
Только завтра не забудь вернуть её,
В целости и сохранности.
И пусть она тебя всю ночь ублажает.
Передай ей от меня,
Что этот мой ей приказ…
Я надеюсь: сердце твоё
Ничего
Не имеет против?
Ведь в этом деле нет крови,
Которую, сердце твоё, переносить не можешь.
Сендер
– Спасибо тебе, царь Ирод,
За твой подарок щедрый!
Ласки юной девы, её любовь –
Это не кровь.
Это шербет для сердца моего.
И правда любую?..
Царь Ирод
– Да я уже знаю какую,
Ты, выберешь себе, слуга мой верный.
Что ж, вкус у тебя отменный.
Я давно стал за тобою подмечать:
Как Адина проходит мимо тебя
То ты забываешь,
Кобель старый,
Зачем ко мне явился,
Зачем к себе, тебя, пригласил я.
И с неё не сводишь глаз своих.
Да… хочешь её бери.
А пока ты не ушёл на покой
Продолжи труд свой
На благо государства моего.
Сендер
– О, благодарю, о, благодарю тебя, царь мой!
Прилагал и буду прилагать все свои усилия
Чтобы и дальше быть достойным твоей милости.
И буду в сердце своём лелеять хрупкую мечту…
Что когда-нибудь…
Ты подаришь её мне в наложницы.
Чтобы она, собой, украшала шалаш мой.
Царь Ирод
– Всё возможно…
Сендер
– О, благодарю, благодарю тебя, царь мой!
Первый советник Царя Ирода низко кланяется ему, а потом пятится спиной к двери, ведущей из покоев Ирода, и скрывается за ней.
СЦЕНА XL
ОБОЛЬЩЕНИЕ
Разговор царя Ирода с волхвами, чтобы выведать у них время появления на свет Царя Иудейского, и чтобы узнать у них конкретное место, где родился этот Младенец, чтобы ему, царю Ироду, пойти и поклониться Младенцу.
Волхвы
– Великий, царь!
Ты звал нас
И вот мы,
Твои рабы,
На коленях у ног твоих.
– Не ведаем, не знаем
За что ты оказал нам
Такое, великое, своё внимание,
Пригласив нас к себе.
– Лишь знаем, что по всей земле
Вести о твоих великих делах расходятся
Со скоростью молнии.
– И, всяк, человек
На земле
Лик твой узреть мечтает.
– И вот нам представилась эта радость.
Люди без устали твоё имя славят!
– Надеемся, что в наших делах, повседневных,
Мы тебя ни чем не прогневали.
– С трепетом наши: головы и тела
Ждут твоего суда.
Царь Ирод
(про себя)
«Да, нет… они не похожи на дураков…
Да, вид у них “ещё тот”.
Ишь! какую речь со мной завели…
Хорошо “подвешены у них языки”,
С козырей зашли.
Понимают, как им надо себя вести.
Что ж… и мы тем же путём пойдём,
Свои козыри пустим в ход,
А потом и посмотрим: чья возьмёт!
И глаза и лица у них совсем не глупые…
Так что же вы задумали?»
(и далее в голос)
– Спасибо вам, добрые люди
Что утешили вы мою душу,
Не отвергли моё приглашение,
И нашли время
Посетить меня грешного.
Ведь все мы грешны перед Богом,
И цари тоже…
А почему?
А потому,
Чтоб исполнить волю Бога…
Да, увы, порою приходится
Кому-то делать и больно.
Невольно… делать больно.
Отчего сердце моё,
Потом,
Обливается слезами и кровью.
Ведь не всегда удаётся правильно разобраться
В Господа нашего замыслах.
Отсюда и просчёты
В царской работе.
Но волю Бога я оспаривать не смею,
Поэтому и дела свои творю, как умею.
Но если, вдруг, узнаю я,
Что дела, свои, праведные, творя,
Кого-то обидел?..
То я потом, в долгих молитвах,
От усердия, весь, трижды, потом покрытый,
Не жалея своих коленей
Вымаливаю и вымаливаю у Бога прощение,
За свою ошибку.
И люди это видя,
Мои душевные муки и терзания,
Мне мою ошибку прощают.
Потому что знают,
Потому что понимают,
Что труды мои
Во благо их.
Что это я не со зла,
А так…
А кто не ошибается –
Пусть первый бросит в меня камень.
Ведь люди знают: «Такого другого царя, поди, поищи.
Который бы ночи и дни,
Свои,
Проводил в трудах на благо народа,
Не жалея своего здоровья».
А в принципе… я простой человек,
Такой же, как и все.
Вот некоторые люди, я знаю, так думают:
«Вот: царь Ирод живёт и жирует». –
А жировать-то когда?
Меня, всего, поглотили государственные дела,
Всего, без остатка.
Люди думают, что править – это сладко!
Эх, вот бы их на моё место…
Они бы, как белка в колесе вертелись.
И сносились бы до срока,
Отпущенного им Богом.
Ну, да…
Господь поставил меня
Выше всех.
Но я простой человек…
Со своими маленькими радостями и печалями.
Так что вы, давайте,
Меня за одного из вас принимайте.
Ещё раз
Благодарю вас,
Что время нашли
Чтобы меня навестить,
Оставив все дела свои.
Меня,
Слугу Господа и его раба.
И если слух идёт по земле
О моих добрых делах
То это заслуга не моя,
А Его!
Ведь это Он
Дал мне этот трон.
И повелел заботится о нашем народе
Мне, рабу своему бестолковому.
Вот только одно меня очень расстраивает:
Вот… вы в наш город нагрянули,
Вы в моё царство пришли,
Но, почему-то, мой дом своим внимание обошли.
И я в раздумье большом:
«Я что… не вышел лицом или умом,
Или худ мой дом?» –
А ведь знает всяк:
«Царь Ирод гостям всегда, очень, рад». –
Особенно тем, кто из дальних краёв
В нашу страну гостеприимную пришёл.
Сам гостям ноги от пыли омываю
И в лучших комнатах их поселяю.
Поэтому я и решил
Сам вас пригласить,
К себе в гости.
Ведь мне интересно, очень,
Как люди в других народах поживают,
Чем на жизнь себе промышляют?
Какие у вас там законы, устои?
Может, быть, с кем-то, войны ведёте?
Ну и… какая, у вас там, погода?..
Мне всё это интересно… очень.
Надеюсь: за труд не сочтёте,
Расскажите?
А может быть, вы, в чём нуждаетесь?
Не стесняйтесь, выкладывайте.
Буду рад
Вам:
Хоть чем-то, хоть в чём-то, вам помочь.
Решу любой вопрос.
Но сначала: прошу вас со мною отобедать.
Насытить наши тела настало время.
– Эй, там, а ну подать угощения.
Гости желают обедать!
Прошу, вас, усаживайтесь,
И без стеснения к трапезе приступайте.
Прошу, вас, не погнушайтесь моей скромной пищи.
Эй, вы там, принесите
Лучшего вина из моих подвалов.
Братья, вот сочное мясо.
Прошу, вас, скажите, если будет мяса мало.
А вот и вино: прохладное, сладкое.
Первый кубок «до дна»,
В нашем народе принято так.
Ну, как?..
Я же говорю: вино отменное.
Пусть оно мёдом войдёт в каждое ваше сердце.
Пейте, не бойтесь: от него не болит голова.
А вот попробуйте: дыня ароматная.
Выпейте ещё вина и её вкусите.
После вина она очень хорошо на язык ложиться.
А в желудке,
Дыня с вином, очень хорошо дружат.
А ещё, мне так мои врачи сказали,
Что дыня с вином для организма – это большая радость.
Их союз
Крепость телу дают,
А голове просветление.
И мозг, у человека, начинает работать ещё яснее,
Что очень важно в вашем Богоугодном деле.
СЦЕНА XLI
ОБЕД, БСЕДА И ПОРУЧЕНИЕ ВОЛХВАМ
Волхвы приступают к трапезе. Но они очень удивлены, какой им приём устроил царь Ирод: его речью и обильным угощением. От волнения пища застревает у них в горле.
Волхвы
– Спасибо тебе, царь великий,
Что дал нам возможность твой лик увидеть.
– Услышать твой божественный голос,
Который,
С журчанием ручья, так, схожий.
– Спасибо, что оказал нам великую честь,
Нам, с тобой, за один стол сесть.
– Что мы сейчас, здесь!
У ног твоих…
И что можем тебе подтвердить,
– Что вести, о добрых делах твоих,
Не знают границ.
– И, всяк, народ, в землях которого мы побывали,
Такого же, как ты, царя иметь мечтает!
– За внимание, твоё, к нам, благодарим.
Да продлит Бог годы твои и сделает сладкими дни твои.
– От всего сердца и от всей души
Тебя благодарим,
За твою безмерную щедрость:
За твоё угощение,
Которое очень сытно,
– Но мы… старики уже.
И нашим желудкам,
Такую пищу,
Принять уже трудно.
– А в прежние-то времена, за один присест,
Каждый, из нас, мог целого барана съесть.
– Прости нас, не достойных этого стола, прости
Но не можем мы всех блюд твоих вкуснейших вкусить.
– Теперь наша еда: плоды смоковницы, молоко да мёд,
А больше нам в тело и не лезет ничего.
Царь Ирод
– Что ж… и за то спасибо,
Гости мои дорогие,
Что вина моего пригубили,
Меня не обидели…
Что ж теперь, после обеда
Поведём не торопливо беседу…
А, может быть, желаете вздремнуть, поспать?
Для гостей есть специальные комнаты у меня.
Там… мягкие, душистые подушки.
Там вас могут навестить и мои подружки.
Волхвы
– Спасибо тебе, великий царь,
Но мы, совсем, не чувствуем уставшими себя.
– Счастье, воочию, видеть тебя наши силы питает.
– А твоё внимание, к нам, их удесятеряет.
Царь Ирод
– Отлично, ну что ж…
Тогда к делу перейдём.
Хотя… какое это «дело?»
Так… мелочь.
Есть у меня к вам вопрос пустяковый,
Пустяковый… и не более.
И хотелось бы мне узнать ваше мнение
По сему предмету.
Ведь мне, как царю, полагается
Знать обо всём,
Что происходит в моём государстве.
А тут такое дело… то, что напрямую меня касается,
А мимо меня, как-то, уж… проскальзывает.
А дело вот в чём:
Слух идёт,
Средь нашего народа,
Что вроде бы…
Родился Царь Иудейский!
Ну, как вам такая тема?
И вроде бы… эту тему, до народа донесли,
Какие-то волхвы,
То есть мудрецы.
Не те ли вы волхвы?
А почему вы эту радость мимо меня пронесли,
Сразу ко мне… её, с собой, не принесли?
Ну, я конечно сразу,
Как эту новость услышал, возрадовался:
«Ну, на конец-то будет кому, мне, передать своё правление.
А то уже болят грудь и шея,
И даже колени
От всех моих трудов усердных!» –
И вот,
Как итог:
Вы у меня в гостях.
Прошу вас, великодушно, простить меня
Зато, что я, осмелился, побеспокоил вас,
И вас,
От ваших дел, я оторвал.
Простите, вы, меня, за мою дерзость,
Что я осмелился вас пригласить, к себе, отобедать.
Но поймите:
Иначе, было,
Мне поступить нельзя.
Ведь такой случай, тоже, входит в мои государственные дела.
А я, дел государственных, раб.
Уж такова моя судьба.
А такие, вот, «дела» всегда понуждают нас,
И на сей «факт»,
Правильные ответы искать.
Моя обязанность – это вносить ясность,
Во все процессы, что меня окружают,
И мой народ окружают.
И вот сейчас,
Я надеюсь получить от вас
Разъяснения:
Как такое возможно и возможно ли это
В наше-то время?
Если честно сказать: то я… в замешательстве.
Ведь все знают, что только от царей цари рождаются.
А меня, за последнее время,
Этим не осчастливила ни одна из моих женщин.
Ни одна из моих жён,
Не смотря на всё усердие моё,
В этом вопросе…
Рождаются одни девчонки,
Дочери.
Что происходит?
И вдруг у меня сын, где-то родился,
И мне бы надо этим возгордиться…
А я от новости, сей, в замешательстве…
Братья, помогите мне в этом вопросе разобраться.
И так: слушаю же вас внимательно.
Волхвы
– О, царь великий!
Да, это случилось!
Родился Царь Иудейский,
Настало это великое время!
– Нам, о Его рождении, возвестила Его звезда.
Она,
Вдруг! вспыхнула в чёрном небе
Ярче, всех прочих, она возгорелась!
– Она воцарилась на востоке неба,
А раньше её там не было!
– А потом, вдруг, в каждом из нас…
Сила, какая-то, родилась.
– Сила, какая-то, в нас вошла,
И всех нас вместе собрала,
И за собой повела.
– Сила и звезда,
Нас,
На путь вдохновили.
– И мы поняли: « В чём, теперь, смысл нашей жизни».
– А раньше мы и не знали друг друга,
А теперь мы все связаны братскими узами.
– Ну, вот, значит: собрались мы
И за ней пошли,
Неся младенцу свои дары.
– А она от нас всё дальше двигалась и двигалась…
И вот довела она нас до твоего Иерусалима.
А потом над Иерусалимом и зависла.
– Мы идём к Царю Иудейскому, чтобы Ему поклониться.
Ибо Он станет властелином этого мира.
– Он спасёт людей Своих
От грехов их!
– Мы шли за ней, с востока, много дней.
И вот мы здесь.
– Но в Иерусалиме наш путь остановился,
Над твоим славным городом Она, вдруг, зависла.
– И мы подумали, что достигли своей цели
И из тел наших усталость исчезла.
– А в наши души вошла
Радость и Божия Благодать.
– И мы стали у людей узнавать,
Чтобы довести наше дело до конца:
«Не можете ли вы нам указать,
Тот дом, то место,
Где родился Царь Иудейский?»
– Ибо мы видели Его звезду на востоке
И вот в Иерусалим привела нас дорога.
Мы хотим ему поклониться,
Для этого мы все годы и жили.
– Но ваш народ растерялся,
И попросил нас восвояси убираться,
Чтобы мы
Спасали жизни свои:
– «Вот прознает царь Ирод, какие разговоры вы с нами ведёте,
Схватит вас
И вы в темнице сгниёте!»
Царь Ирод
– О, Боже! Какой у нас, ещё, народ тёмный.
Я прошу, от имени моего народа, у вас прощения
Они у меня такие… глупые, ну прямо, как дети.
Волхвы
– Так мы ничего от людей и не узнали.
А потом сняли дом и сидим в нём печалимся.
– И что делать, нам дальше, не знаем.
Царь Ирод
– О, мудрецы, великие
И кто же вас на этот подвиг сподвигнул?
Волхвы
– Да мы же говорим: «Она,
Звезда.
Мы видели Его звезду на востоке
Самую яркую на всём небосклоне». –
– А потом… какая-то, неведомая, доселе, Сила
Каждого из нас посетила,
И нас сплотила…
Подняла и в этот путь запустила!
– И дала нам это знания:
«Вот за этой звездой, за ней в путь отправляйтесь.
А там, где она остановится,
Над каким жилищем зависнет,
Там Царя Иудейского и сыщите!
– И придя, в то место, немедля,
Поклонитесь Младенцу этому.
Ибо Он есть Царь Иудейский!
И дары Ему принесите:
Ладан, смирну и…
– И свои молитвы». –
– Что мы, помолясь, и пытаемся сделать.
А звезда эта…
Довела нас до Иерусалима и встала.
– Ну, мы и обрадовались, поначалу…
– А сейчас наши сердца прибывают в печали.
– Потому что Младенца,
Царя Иудейского,
Мы так и не отыскали…
Царь Ирод
– Тогда выходит,
Что её могли видеть и люди из других народов?
А из всех людей,
За ней,
Пошли только вы,
Волхвы.
Почему, может быть вы,
Одни,
Знаете что-то такое
Что «прольёт свет» на всю эту историю?
Волхвы
– Нет, великий царь.
Всё что знаем, тебе, рассказали,
Ничего от, тебя, не утаивая.
– Зачем нам от тебя что-то скрывать,
Такого благородного мужа и царя?
– Мы наоборот: только очень рады,
Что ты к нам внимание своё проявляешь.
Всё, всё тебе, как на духу рассказали.
– А так же и про сердца наши,
Что прибываю, сейчас, в большой печали.
От того, что Царя Иудейского мы не отыскали.
Царь Ирод
– Ну, в этом деле, я вам помогу, братья!
До меня, по моим каналам, довели эту ситуацию,
Есть у меня, для вас, кое-какая, информация.
И я думаю, что она вам будет очень кстати.
В силу своей природы
Я, буду, поумней многих
Из нашего народа.
Я, не теряя времени, призвал к себе:
Книжников народных и первосвященников.
И поставил им задачу:
В этом вопросе разобраться.
Так как…
Сам мечтаю Царя Иудейского лицезреть.
И я дал себе обет:
«Ни пить, ни есть
Пока не поклонюсь Ему в ноги!»
Да, чтоб мне лишиться здоровья,
Если я вру.
Верите?..
Волхвы
– Верим, царь, как на духу!
Царь Ирод
– Ну, пока: то да сё
Время шло.
Первосвященники в своих талмудах покопались
И такое мне заключение дали.
Что: таки да!
Волхвы правы, как и всегда.
«Ибо так написано через пророка:
Ты Вифлеем дашь народу… –
Как там дальше?.. –
Ибо из тебя произойдёт Вождь,
Который упасёт мой народ,
Народ Израиля.
От всякой напасти».
Вот лично я верю в святые писания
И пророков.
И поэтому:
Не вижу, для вас выбора иного,
А как, только, опять отправляться в дорогу.
И если та звезда всё ещё светит, сияет,
То значит: с Младенцем всё в порядке!
Присмотритесь к ней хорошенько,
Как стемнеет.
Есть у меня такое предчувствие,
Что она в любой момент может с места сдвинуться.
Ведь в пророчестве написано,
Что в Вифлееме должно Младенцу родиться.
А значит ей над Иерусалимом делать нечего.
Вот такое… оно…
Моё…
Царское вам повеление.
Ой, да что это такое я говорю?!
Мнение, мнение.
Вот такое оно моё мнение!
Ну, дошла до Иерусалима… устала.
Ведь такое и с людьми часто бывает.
Так что я думаю: «Что путь ваш ещё не окончен.
В Вифлеем лежит, дальше, ваша дорога.
Ведь так сказано в писании через пророка». –
Вот лично я бы, снова,
За звездой пошёл.
Думаю, что теперь она вас, точно, до места доведёт.
Ведь не зря же она вдруг воссияла
И вашему Делу положила начало.
Есть у меня такое чувство,
Что на этот раз у вас всё получится.
Но, если вдруг, увидите,
А сейчас внимательно, братья, за моей мыслью следите:
«Что звезда не в сторону Вифлеема двигается.
То тогда её оставьте…
И смело в Вифлеем шагайте». –
Ведь в пророчестве про звезду ничего не сказано,
А на город Вифлеем ясно указано!
А значит…
Там и будет ждать вас удача!
Там и встретитесь с Младенцем Царём Иудейским.
Вот лично я, всем своим сердцем,
В это верю.
Конечно же: было бы здорово
Если бы вашей звездою подтвердилось пророчество.
Если бы она,
Ваша звезда,
Вас и довела
До Вифлеема.
Так, конечно же, было бы вернее…
Из двух ориентиров
Более чёткая складывается картина.
Но если звезда, вдруг, заупрямиться
И висеть на месте останется…
Тогда, в интересах дела,
В Вифлеем шагайте смело.
Запомните: Вифлеем
И есть конечная, вашего путешествия, цель!
Вот такое оно,
Вам моё,
«Пожелание».
Мои дорогие, братья.
Поверьте: сам рвусь, с вами, в дорогу идти
Да дела государственные стоят у меня на пути.
Держат меня за горло.
А так хочется, так хочется…
Самому Ему поклониться.
Но думаю: «Этот вопрос, скоро, должен благополучно решиться». –
Пойдите, и тщательно разведайте о Младенце
И когда найдёте, немедля,
Известите меня.
Чтобы и мне пойти поклониться Ему.
А как вернётесь щедро, вас, вознагражу.
А сейчас: дам вам в дорогу припасов и ослов.
Ну и деньжат подкину ещё.
Так, что ещё?..
Да, кажется, вот и всё.
Ну, что, дорогие вы мои волхвы.
Как вам план мой, святые отцы?
Я ведь стараюсь, как могу: от всей своей души.
Волхвы
– О, великий царь!
Каждое твоё слово
Ценнее золота.
– Всё исполним в точности,
Как ты сказал.
Не сомневайся: не подведём тебя!
– А за вознаграждение…
Так вообще утроим своё рвение.
И Младенца тебе добудем!
Царь Ирод
– Я так и знал, что вы хорошие люди.
Прямо сгораю от нетерпения
Поскорее увидеть Царя Иудейского.
Взять Его на руки, прижать к своей груди
И на царствование Его благословить.
Ну, и конечно же, от себя, принести Ему свои дары.
Эй, начальник тайной стражи!
СЦЕНА XLII
ПОРУЧЕНИЕ
Бенцион
– Вот он я, царь, жду приказа.
Царь Ирод
– Дай им барашка:
Белого, жирного.
Чтобы могли они,
Помолясь, совершить жертвоприношение,
Как в тех краях, из коих они пришли к нам.
Ты же видишь: они с востока.
А там тоже молятся Богу…
Своему Богу.
А вот жертвоприношение, я это точно знаю,
У всех народов, везде, одинаково.
Пускают кровь животному во имя Вездесущего.
Пусть, и в нашем случае,
Всё будет,
Как и положено в таких случаях.
Как из века в век ведётся,
У всех народов.
Так: и припасов им дай в дорогу,
На несколько дней.
Ты же слышал: они привыкли к пище своей.
Поэтому дай им всего такого,
Что их желудки принять могут,
И поможет их здоровью.
Ну, и по ослу каждому,
Чтобы ног они своих не стоптали.
(и уже обращаясь к волхвам)
Царь Ирод
– Чего ещё, святые отцы,
Я вам дать, в дорогу, забыл?
Говорите, не стесняйтесь.
Уж очень я хочу помочь святой миссии вашей.
Волхвы
– Спасибо тебе за всё, великий царь!
Щедрость твоя
Границ не знает
– Слух о ней далеко идёт за пределы твоего царства!
– Будем Бога молить,
Чтобы, все, другие цари
С тебя пример брали.
– Пусть, за щедрость твою, тебе Богом воздастся.
– Спасибо тебе, великий царь,
Всё что ты собираешься, нам, дать,
Всего нам хватит с избытком.
– Да ниспошлёт Бог: тебе, домочадцам твоим, и твоему жилищу
Свою Благодать.
– И за обед и за твоё внимание, к нашим делам,
Благодарим тебя.
– Покуда живы будем за тебя молиться,
– Живи и здравствуй великий повелитель!
От этих слов, волхвов, довольная улыбка возлегла на уста Ирода и ему подумалось:
«Сумасшедшие и… дураки!
Конечно же дураки,
Рас за звездою пошли.
Видать, этим бродягам,
Больше и нечем заниматься,
Как только по миру шататься,
За звёздами шляться.
Да, но… ведь вот, именно с этого, вот, обстоятельства
И заварилась вся эта «каша».
А может быть мне им ещё и «спасибо» надо сказать?
Ведь не заявись они к нам,
Так бы и дальше в неведении жил я,
Что у меня, под боком, родился мой враг!
Ну да ладно…
Теперь они мне Мальчишку и доставят,
Если же, конечно это, всё, правда…
А не сказка.
Но за болтовню свою… всё равно поплатятся,
Раз позволили себе в это дело ввязаться.
Да разве позволено бродягам политикой заниматься?
Да никому и другому, всякому,
Не положено в политику соваться:
Ни головой, ни сном, ни духом,
Или на кишки свои полюбуется.
А, если, к тому времени, жив ещё будет?..
То и на шкуру свою полюбуется.
Это только дело царское,
И ни как иначе!
На вознаграждение позарились.
Ха – ха – ха…
Да уж… всяк,
За вознаграждение, за деньги
Любое дело сделает.
А, в этом мире и никак иначе,
Ведь деньги не пахнут:
Ни предательством, ни кровью, ни калом.
И эти… туда же.
И с этими история такая же.
Что ж… наберёмся терпения.
А сейчас закончим с обедом».
А вот его глаза… остались, по-прежнему, холодными. И было в них что-то волчье…
Царь Ирод
– Но прежде, как в путь вам отправиться,
Бога Всемогущего и Вездесущего в своих молитвах восславьте!
Чтобы путь ваш сложился удачно.
И барашка в жертву принесите,
Согласно вашим традициям.
Волхвы
– Да, великий царь!
Мы без молитвы никуда…
– Не смеют наши ступы опуститься на дорогу,
Прежде чем мы не помолимся Богу.
– Без молитвы никакого дела не начинаем.
– И барашек твой будет очень кстати.
– Спасибо тебе, царь Ирод, за твои щедрые дары.
– А теперь нам пришла пора в путь идти.
– Согласно, всем твоим указаниям,
Немедля в Вифлеем отправляемся.
– Обратно жди нас с новостями о Младенце!
– Всё тщательно о Нём разведаем.
– Нам очень хочется порадовать твоё щедрое, доброе сердце.
– И пусть Бог будет нашим словам свидетелем!
Царь Ирод
– Истинно глаголете!
Счастливой вам дороги.
На этом и с вами и попрощаюсь,
Мои братья.
А вернее сказать: не попрощаюсь,
А скажу вам до свидания.
Я, так думаю, что миссия ваша,
Ненадолго затянется.
Ведь все нужные, в этом деле, знания,
Так сказать: все его детали и расклады,
Вы, от меня получили.
Братья вы мои дорогие.
А значит:
Впереди вас ждёт удача!
И пусть звезда, эта, осветит вам путь ваш.
И, как можно скорее, жду вас
С докладом
Обратно.
Ой, что я говорю… с докладом…
С новостью приятной.
Волхвы низко кланяются Царю Ироду и опустив свои глаза застывают в этой позе. Ирод удаляется. Пока он не покинул зал они остаются в этой позе. После того, как Ирод скрылся, начальник тайной службы берёт дело в свои руки. И приглашает волхвов следовать за ним. И они следуют за ним.
СЦЕНА XLIII
ОБСУЖДЕНИЕ ВОЛХВАМИ СЛОЖИВШЕЙСЯВЛКРУГ НИХ СИТУАЦИИ
Вернувшись в дом, который они выбрали для постоя, они начинают обмениваться впечатлениями от всего с ними произошедшим за последние несколько часов.
Волхвы
– Братья, как вам
Новый «брат» наш?
– Волк в овечьей шкуре.
У всех царей одна натура.
Их мать корысть,
Отец их вероломство.
Им плевать на все законы.
– Божьи и человеческие,
А его речи о Младенце
Обмазаны ядом.
– Я знаю, я видел таких немало.
Когда им, от тебя, что-то надо
Ложатся ковром перед тобою.
А исполнишь их просьбу
Тут же про тебя и забудут.
– Да ещё и хулить будут,
Скажут: «Видит Бог
Он мне совсем не помог.
Я всё сделал сам,
А он в стороне стоял».
– Пытался нас заговорит,
Ах, как он пытался нам внушить,
Что безмерно рад рождению
Царя Иудейского.
– А у самого в это время
Ненавистью глаза горели,
К Младенцу.
– Так, братья, что делать-то будем?
Я видел, как какие-то люди,
Стараясь, не привлекая к себе нашего внимания,
След в след шли ли за нами.
– Это его соглядатаи,
Его шпионы,
Которыми переполнен этот город.
– Он дал нам совет идти в Вифлеем.
Мол: Младенец сей
Находится там.
– Это был не совет, а приказ.
И не исполнить его мы не можем.
Головы свои сложим
Навечно в этой земле,
Земле Иудейской.
Поэтому действовать
Будем так:
Мы выполним Ирода приказ,
Но этим не навредим Младенцу.
Мы речам его не доверимся.
Все его речи надо пропустить через сито…
И тогда мы увидим истинную причину:
Почему он, царь Ирод, хочет царю Иудейскому поклониться?
– А я и без сито вижу: «Он худое замыслил».
– Братья, что происходит?
Будет два царя на одном троне?
Разве Ирод стерпит такое?
– Я догадываюсь: зачем ему Младенец,
Что он ищет его так усердно.
– Я думаю: «Тут не может быть другого мнения,
Я видел ненависть в глазах этого зверя.
Каждый раз, когда он произносил: Младенец.
Судорога пробегала по всему его телу.
В кулак сжимались его пальцы
И если бы Младенец, Царь Иудейский,
Вдруг возник с ним рядом, в одно время,
То он бы руками разорвал его живого немедля.
– Тогда нам надо всеми силами спасти Младенца,
Чтобы Он не попал в лапы этого зверя.
– Так, как же нам действовать?
– Я думаю так:
«Сейчас ляжем отдыхать.
Нам предстоит долгий путь,
Пусть к нам силы свежие придут.
А перед этим,
Давайте-ка отобедаем,
Чтоб каждый смог укрепить своё тело». –
А то… когда Ирод нас угощал
Комом кусок в горле у меня стоял.
Не смог проглотить и крошки,
Так и ушёл голодным.
– И я не мог есть, его взор
Всё нутро выворачивал моё.
– Брат продолжай.
– Так вот:
Пообедаем, отдохнём,
А как стемнеет выйдем во двор
И взглянем на небосвод.
Найдём нашу звезду,
И в сед за ней двинемся в путь.
– Ирод сказал: «Идите в Вифлеем».
А ты хочешь довериться звезде?
– Сам посуди:
Нас звезда привела в Иерусалим.
А не в какой-нибудь другой город Иудеи.
Значит: мы шли верно.
Ведь именно здесь, от того, кто нам набивается в братья.
Мы и получили ценную информацию.
Что Царь Иудейский родился в Вифлееме.
Разумеешь?
– Значит: звезда привела нас верно?
Я так считаю:
«За звездою надо двигаться и дальше.
А там посмотрим: куда она нас приведёт.
Если в Вифлеем – значит: прав был пророк». –
– А если в какой другой город?
– То голов нам своих тогда не носить… это точно.
Ирод нам не простит такого,
Не простит, что мы его ослушались.
– А если Младенец в другом городе существует?
И окажется, что зря
Нас Ирод в Вифлеем сгонял?
Ведь мы ищем истинного Царя Иудейского!
А вдруг Его звезда не будет гореть вечно?
– Шли и будем идти за звездой.
Бог нас не оставит,
Он знает дело своё.
– Так, братья, на время
Оставим свои размышления,
Пора готовиться к обеду.
Посмотрим, что нам Ирод дал в дорогу.
– Так: лепёшки, бочонок мёда,
Кусок вяленного мяса.
– Мяса? Мясо будет очень кстати.
Я люблю мясо.
– Барашка, которого мы привязали во дворе,
Барашек большой, хватит на всех.
– Братья, а дал ли он нам в дорогу вина?..
– Хочешь вина так лезь к нему в закрома.
– Ха-ха-ха-ха-ха…
– Ха-ха-ха-ха-ха…
– Ха-ха-ха-ха-ха…
– Ха-ха-ха-ха-ха…
– В его подвалы.
– Надо было пить, когда вино подавали.
– Да… за обедом не лез мне в горло кусок.
Не мог я сделать даже вина глоток.
Веред взором этого шакала.
– Брат, ты не один такой, со мной история такая же.
– Так: ещё большой кусок халвы,
Ну, и, конечно же, пастилы.
Мешок сушёных плодов смоковницы,
И шматок курдюка, то бишь бараньего жира.
– Так, братья,
Давайте
Посмотрим у кого острее нож,
Чтобы барашку мучиться не пришлось.
– Вот взгляни на мой.
– И правда, как бритва, применим его.
А кто из нас, братья,
Возьмётся освежить барашка?
– Что ж, я и возьмусь, мне это дело знакомо.
– Да будет так, выбирай любого
Себе в помощники.
Принесём его в жертву Богу.
Пусть Он снизошлёт нам Свою помощь,
Чтобы нам осилить нашу дорогу!
А ты, брат, спроси у хозяина котёл, да побольше.
– А царь-то, братья: щедрый, добрый.
Может мы это зря… худое
О нём судачим?
– Что мы слышим, брат наш?
Кусок халвы
Твоё мнение о нём изменил?..
Ты глаза его забыл:
Полные ненависти,
Когда он говорил о Младенце?
– Я что?.. как все вы, братья.
Не будет между нами разногласий.
Пойду за вами след в след.
Бог свидетель в искренности моей.
Я просто так… решил своими мыслями с вами поделиться…
Могу вообще отказаться от его пищи!
– Так, всё… закрыли эту тему.
А крепче будем помнить: зачем мы здесь и кто мы.
– Верно, говоришь, брат.
– Верно!..
– Верно!...
СЦЕНА XLIV
ИСТОРИЯ ТБРАГИМА
– Брат, Ибрагим,
Давно хотел тебя спросить:
«А, откуда у тебя это золото,
Что ты прихватил с собой в дорогу?..
Как это, с твоей стороны благородно,
Почему, ты, им сам не воспользовался?
А решил принести его в дар Младенцу,
Что тебя подвигло к этому?
Одно дело: ладан и смирна,
Что с собою в дар захватили мы.
Эти вещи не дорогие,
Но для подарка и в знак уважения,
Вполне подходящие.
Другое дело золото,
Вещь немало стоящая.
И вот: вместо того, чтобы поправить свои дела.
Ты несёшь его незнакомым людям в дар?
Скажи: “Как тебя понять?”»
Ибрагим
– Да тут, братья,
Совсем история простая.
Ну, значит…
Нанялся я батрачить,
Дом новый, на старом месте,
Стал строить новый хозяин,
Что купил, у прежнего хозяина, тот земли участок.
А вернее сказать: он купил, этот участок, у его родственника,
Потому что сам хозяин, этого участка – к Богу, под бочок, пристроился.
Оставил он наш, земной, мир.
И родственник, его, этот участок в дело пустил.
Ну, значит… стали мы дом, старый,
Разбирать до фундамента.
Новый, хозяин участка,
Решил, соответственно своему статусу,
На этом же фундаменте,
Построить себе «крутую хату».
А там,… среди кирпичей и мусора всякого,
Это «что-то» и валялось,
Не привлекая к себе внимания.
И «оно», как раз, оказалось у меня под руками.
Взял я этот «кирпич» в руки,
Чтобы бросить его в общую кучу мусора…
И, вдруг, чувствую,
Что он жжёт ладонь мою!
Я на секунду испугался:
«Как ладонь может жечь камень?»
От удивления чуть было не вскрикнул…
Но я зык, отчего-то, в моём рту не двинулся.
Там, значит, этот кусок, похожий на кирпич, и оказался,
Он был завязан в плотную тряпку.
А тряпка вся, была, пылью перепачкана.
Когда сей «кирпич» в моих руках оказался
То я, ещё, подумал: «Однако,
Весит поболее чем кирпич, любой, другой.
Да ещё и горячий такой!» –
И тут же бросил его
В общую кучу
Мусора,
Подумал:
«Потом, после работы,
Разберусь с ним: что это такое?» –
Ну, и чтобы не привлекать к нему внимания,
Остальных,
Работающих со мной, товарищей.
А, потом, работая: всё думаю, думаю…
«Что за вещь я нашёл такую?» –
О том, что это может быть золото…
Мне в голову
Даже и не приходило.
Когда и с кем такое было?
Такое, разве что, случается в сказках…
Которыми нас в детстве потчевали матери.
Так, в общей куче
Мусора,
Он лежать и остался.
Заваленный всем остальным хламом.
А когда мы, рабочий день, закончили,
То на небе уже, во всю, горели звёзды.
И нас хозяин отпустил по домам,
А перед этим нам так сказал:
«Завтра свою работу с того начнёте,
Что эту кучу мусора надо будет вывести за город.
Чтобы освободить участок под строительство.
Так что завтра пораньше приходите.
А сейчас: вот вам деньги, за первый ваш день работы,
Поешьте, отдохните, только вина не пейте много».
Раздал он нам плату
И мы уходить собрались.
А я предварительно, перед этим, тюрбан свой,
Снял с головы и около кучи мусора оставил.
И стал усердно платком вытирать себе шею и голову
Приговаривая: «Как жарко, жарко сегодня, очень!» –
Ну, и вместе со всеми в путь, до дома, тронулся.
А когда отошли, примерно, метров на пятьдесят,
Я стал «проклинать» себя.
Стал «ругать» себя:
«Растяпа, ты забыл свой тюрбан!
О, бедная голова моя.
Так устала, что уже ничего не соображает!» –
Ну, тут мои товарищи, и подняли меня на смех.
И в один голос мне говорят:
«Давай, дурак,
Беги, спасай свой тюрбан,
Пока им не завладел шайтан!»
Ну, я прикинулся расстроенным
И побежал, что есть мочи,
За своим тюрбаном.
Прибежал… смотрю: вокруг никого.
Быстро раскопал кучу мусора в нужном месте,
И этот «кирпич», увесистый,
Сразу к себе за пазуху,
Тряпку не развязывая.
А когда взял его в руки,
Чувствую,
Что он уже не горячий.
А просто, как камень, завёрнутый в тряпку.
И вот, ещё,
На что,
Братья,
Я, в тот момент,
Обратил своё внимание:
Когда я «кирпич» из мусора достал…
Вдруг… стало светло, как днём, вокруг меня.
На небе, вдруг, вспыхнула, зажглась новая звезда,
Это зажглась наша звезда!
И освещает меня…
И то место, где стою я.
И я стою, в этом круге света,
И дивлюсь этому.
Я тут же подумал:
«Вот так штука!
Как может быть такое, чтобы ночью,
На этом, земли, кусочке,
Солнце
Забыло свой лучик?!
Чтобы вокруг меня и надомной
Было светло как днём?
А за краем света уже тёмная ночь?!» –
Стою, дивлюсь и ничего не понимаю,
Как будто оказался в сказке!
Но я даже и не мог подумать тогда,
Что это неспроста.
Вы же знаете: я не звездочёт,
Чтобы мне, на такой вопрос,
Знать ответ.
А этот яркий свет,
Посветил мне,
Посветил мне…
А потом сошёл на нет.
И вот я опять стою в темноте.
Стою, стою…
Задрав к небу голову,
И любуюсь новой, необычной звездою.
А эта звезда…
Она как будто мне смотрит прямо в глаза,
Как будто она
Мне хочет что-то сказать…
И вот я стою…
Смотрю…
На неё
И всё пытаюсь её понять,
Уже, даже, шея заболела у меня!
И вот, в какой-то, момент,
В голове моей,
Закрутились совсем другие мысли:
«Давай, Ибрагим, пора тебе
Уже
До дома двигаться.
Ведь в это время, все добрые люди,
Уже в домах своих спать будут.
А значит и тебе,
С ношею твоей,
Надо поторапливаться,
Чтобы до своей конуры благополучно добраться.
Чтобы на тебя не обратила, своё внимание,
Ночная стража,
Или какие-нибудь лихие ребята
Не лишили тебя
Твоей добычи,
Оставь звезду в покое и иди уже».
Ну, и как говорят у нас в народе:
«Ноги в руки».
И что есть ходу,
До дома,
А «кирпич- то» тяжёлый
И всё оттягивает халат мой.
Ну, я решил тогда так,
Чтобы не выдать ничем себя:
«Буду идти, как смогу держа спину ровно,
А как повстречаю на своём пути кого либо,
То тут же больным прикинусь.
Придавлю “кирпич” сильнее к желудку
И разные стоны издавать буду.
Ну, как бы прихватила меня болезнь,
И я, уже, вот-вот, готов умереть». –
Так охая и стоная я и добрёл до своего сарая.
Домом его ни как назвать нельзя,
Собачья конура
И то красивее,
Но что поделать, другие и такого не имею.
А уже дома оттёр «кирпич», присмотрелся
И глазам своим мне верю:
Золото!
Ну, думаю:
«Теперь, Ибрагим, заживёшь по-новому.
Будешь есть и пить всего вдоволь!
Купишь себе новые халат, сандалии и тюрбан,
В доме твоём будет только самая вкусная еда.
Вина будешь пить!
Закусывать их
Шербетом.
А работать… пусть спины гнут олухи эти!»
Поужинал сухой лепёшкой,
Напился воды, из кувшина, вдоволь,
И лёг спать,
Ведь завтра на работу рано вставать.
А потом думаю:
«Ибрагим ну ты и бестолковый же!
Ведь у тебя есть золото!
Какая работа?
Пора начинать жизнь новую.
Завтра, прямо с утра, к скупщику…
Но, Ибрагим, хорошо поторгуйся.
Скупщики народ ушлый.
Давай, смотри,
Чтобы тебя “вокруг пальца не обвели”».
Улёгся,
А себе под голову,
Положил свой «кирпич»,
Чтобы никто у меня его не мог стащить.
Хотя воры, и так, ко мне никогда не заглядывали.
А если бы залезли… то от нищеты моей, тут же бы, и расплакались.
И вот лежу, пытаюсь заснуть.
А мысли-то не спят,
И мне покоя не дают.
Мой мозг, так и жгут, так и жгут…
Как вдруг…
Меня накрыл глубокий сон.
И вдруг вижу, во сне, родное лицо,
Лицо своей покойной матери,
И она меня уму разуму наставляет:
«Ибрагим, сын мой,
Знай: это золото не твоё,
Знай оно –
Добра тебе не принесёт.
Ты не сможешь его продать.
Сам подумай: “Откуда золото может быть у бедняка?” –
“Ибрагим, да ты его украл!” –
Так подумает всякий скупщик,
К которому ты, с ним, сунешься.
Никто с тобой связываться не будет,
Воров нигде не любят.
Но, из-за зависти,
Всякий скупщик на тебя стражникам укажет.
А что ты им тогда скажешь,
Историю свою расскажешь?
Что: «В мусоре нашёл, валялось». –
А они тогда,
Тебя,
Назовут вором и обманщиком.
И чтобы в этом деле разобраться,
К судье потащат.
А судья золото мимо себя не пропустит,
Ведь золото все любят.
И тебя бедняка осудит.
И ты золото потеряешь
И жизнь свою потеряешь,
В зиндане от голода умирая.
Послушай, Ибрагим, свою мать,
Которая всю свою жизнь любила и любит тебя сейчас:
“Это золото не твоё,
Оно тебе было дано
Для того
Чтобы ты принёс его в дар,
Положил его к ногам
Младенца, Царя Иудейского.
Об этом тебе возвестила звезда!
Вспомни: как, вдруг, ярко, неожиданно зажглась она!
Помнишь, как ты стоял,
В сиянии её света
И восхищался ею?
Это она возвестила миру,
Что родился
Спаситель!
Младенец,
Царь Иудейский!
И ты должен пойти в ту страну
Куда тебя волхвы приведут.
Они тоже к Нему идут.
Чтобы Ему поклониться и принести Ему свои дары.
И ты, в эти дары, это золото, “своё”, вложи.
С чистой душою и сердцем освободись от него
И тогда Бог обратит на тебя внимание своё.
И дела твои наладятся.
Ибрагим, я мать твоя,
Тебе только добра желаю.
Через семь дней, с первыми лучами солнца,
Возьми это золото и выходи, с ним, на главную дорогу,
Ведущую из города.
И будь на ней до тех пор
Пока не увидишь волхвов.
А как увидишь, к ним присоединяйся.
И станешь ты им братом.
И уже дальше, вовремя всего пути,
Только за них и держись.
Куда они – туда и ты.
И что они будут делать – делай и ты.
Будь им добрым товарищем, другом и братом.
Они ни о чём тебя не будут расспрашивать:
Кто ты и зачем за ними увязался.
Они волхвы, они и так всё, про тебя, знают.
Ибрагим, мне уже пора,
Скоро наступит заря.
Сделай всё, как я тебе сказала.
И тогда душа твоя обретёт счастье.
А завтра,
Как ни в чём небывало,
На работу отправляйся.
Не привлекай к себе ничьего внимания:
Каким всегда был,
Таким и оставайся.
Выкопай ямку в поле этой комнаты
И уложи в ней это золото.
Засыпь ямку обратно землёй
И хорошенько замаскируй её:
Потопчись по этому месту,
Сделай его неприметным
Ибрагим, я твоя мать, тебя прошу:
“Не наведи на себя беду.
Со спокойной душой расстанься с этим золотом.
Не твоё оно, не для тебя оно.
Сделай всё так, как я тебе сказала.
И тогда в душу твою войдёт счастье,
Которого ты, так, и не познал ещё”.
Ну, всё:
Время подошло,
Подошло с тобою попрощаться.
И помни Ибрагим: я тебе только добра желаю».
А утром, братья…
Ничего не могу осмыслить я,
Ничего не могу понять я!
И заговорил я сам с собой,
И задал я себе такой вопрос:
«Разве человек, в добром разуме,
Может с золотом расстаться?
Разве способен человек отказаться от богатства
И от жизни сладкой?
Разве не все ли мы к этому стремимся
В нашей жизни?»
Но сон из моей головы, всё, не шёл и не шёл.
А потом…
Заполонил он и всё моё существо.
Ведь матушка моя была женщиной мудрой
И я всегда, во всём, её слушался.
Сел я на коврик,
Доел кусок лепёшки…
Хорошенько мозгами своими,
Куриными,
Пораскинул…
И в сон свой поглубже вникнул.
И вдруг чувствую… какая-то сила
Во мне появилась.
На дворе только первые лучи солнца
А я весь уже такой бодрый!
Поужинал и позавтракал только сухой лепёшкой,
А силы во мне… горы двигать хочется!
Ну, а дальше, как все нормальные люди,
Я сказал себе: «Ибрагим, будь что будет.
Если матушка всё верно сказала
И этих волхвов я повстречаю,
Тогда с ними в путь и отправлюсь.
А если сон просто сказка…
Тогда, значит…
Буду думать,
Как мне теперь устроить судьбу свою.
Когда я так неожиданно разбогател».
Но оказалось… что матушке моей,
С небес,
Всё видней.
И вот, теперь,
Я с вами здесь,
Со своими братьями.
Готовлюсь отведать барашка.
Вот такая немудрёная история,
На всё Божья воля.
– Да уж, Ибрагим, твоя история
Пера великого поэта достойна!
Чтобы он оставил твоё имя в истории.
– Чтобы о твоём благородном сердце
Люди в веках слагали песни!
– Да что вы, братья,
Любой из вас,
Я знаю,
Поступил бы так же.
Да и… разве это я сам?
Сон, Сила… звезда,
Это они на этот шаг сподвигнули меня.
Это им надо сказать спасибо.
А так бы…
– А так бы ты сейчас в тюрьме томился.
– Слаб человек,
В сущности своей.
Не дано ему волей управлять своей.
А, уж, тем более обстоятельствами.
– Ручей, всегда, по склону земли скатится.
– Ручей, всегда, бежит туда – куда земля ему скажет.
Так и человек: раб судьбы и обстоятельств.
– Даже и не знаю:
Как бы я поступил,
Не сложись такая «комбинация».
Конечно, же, я понимаю:
Если всё сделать правильно
То… это золото мне надо было бы отдать хозяину участка.
Каюсь…
Но, что-то, меня удержало…
– Ибрагим,
Ты поступил
Абсолютно правильно!
Для этого оно и было предназначено.
– И теперь оно попадёт в руки тех
Кому надо.
В руки тех, чьих оно
И должно оказаться!
– Бедность моя меня удержала.
А, как иначе объяснить, я и не знаю.
Да, бедность, бедность моя меня и удержала,
Потому, что с детства не знал я,
Что такое быть сытым.
Не знал и не знаю,
Что значит: жизнью наслаждаться.
Да и… много прочего, всего.
Мною ещё не отведано.
Иногда, вот, думаю:
«А на что мне тогда жизнь эта?» –
И не нахожу ответа.
И только когда вас повстречал,
Тут всё и встало на свои места.
Да, ещё, и разговор с матерью…
И в жизни моей стало, кое-что, проясняться.
И то, что я сейчас здесь, с вами.
Значит: всё сложилось правильно,
Значит: всё случилось правильно.
А большего мне и не надо.
– Так, вы двое,
Раз вызвались, за барашка принимайтесь.
А мы, остальные, к усердной молитве приступим, братья.
СЦЕНА XLV
ПЕСНЯ, ИСТОРИЯ АБДУЛЛЫ И ОБСУЖДЕНИЕ СВОИХ ДАЛЬНЕЙШИХ ДЕЙСТВИЙ
Двое из них, которые вызвались освежить барашка, вышли заниматься своим делом во двор. А остальные волхвы берут свои коврики и расстилают их перед собой. Потом опускаются на них своими коленями, собираются с мыслями, а потом начинают молиться.
Через некоторое время обед готов и они приступают к пище. После обеда каждый из них выбирает себе место на полу комнаты, ложится на выбранное им место и пытается заснуть, чтобы хорошенько отдохнут перед дальней дорогой. Но мысли о деле, которое им предстоит сделать, все эти мысли, не дают им уснуть. И вот один из них заговаривает с другим, и они обмениваются впечатлениями о произошедшем с ними за последнее время.
Один из волхвов
–Брат, Анвар,
Слышишь ли меня,
Спишь
Или просто так лежишь?
– Нет, что-то мне не спится,
Голова трещит от мыслей.
– Вот и у меня тоже,
Ведь сегодня
Мы побывали в лапах у зверя.
И, слава Богу, уцелели.
– Вот и я про то же.
Ведь с царями разговаривать себе дороже.
– А порою: «может выйти и боком».
– Цари лишь одно приемлют,
Чтобы им служили по полной мере.
– Да, они другого и не приемлют.
– Брат, Анвар, а спой-ка песню.
Ту, которая нам всем, так, пришлась по сердцу.
Ту, которую ты сочинил не так давно.
Правда: я вот забыл название её.
– Так спят же братья,
Да и дутар с собою не взял я.
– Брат, твой голос, ангельский, такой чудесный,
Для них будет песней колыбельной.
Мне так хочется хоть немного окунуться
В жизнь прошлую.
С вами пошёл я добровольно.
И меня, тоже, Сила отправила в дорогу.
Которая много дней
Теснилась в груди моей.
Я знал: «Всегда дорога не проста,
Которая из мест родных уводит тебя». –
И вот сейчас затосковал.
А твоя песня…
Поможет мне утешиться.
Спой
И буду я в долгу перед тобой.
Анвар запел
– Ничто не вечно в мире под Луной.
Однажды вдруг расстанемся с тобой.
Однажды скажет мир тебе: «Прощай».
Так и знай, так и знай.
Ты стал песчинкой в мире бытия.
Которою вдруг занесло сюда.
Из всех миров, что во Вселенной есть.
Дарован этот был тебе в удел.
На пир явился ты нежданным гостем.
Не зная: кто ты, что с тобою происходит.
На пир, что даёт хозяйка пира Жизнь,
Ты заявился: свой первый издавая крик.
На нём вкусил ты в полной мере
Добра и зла, боли и веселья.
В безумстве: красок, пота, слёз, и крови.
Без устали вкушал ты свою долю.
Был на вершине собственных амбиций.
Ещё б немного и ты бы правил миром.
Потом откуда-то пришла беда.
И дале прозябал ты в кандалах.
Потом с небес сошедший Солнца лучик
Кандалы твои разрушил.
Ты возродился, словно птица Феникс.
Как увлекательно, как интересно!..
И много прочего всего
С тобой на сём пиру произошло.
Как и с прочими другими
Не ведавшими, как на нём очутились.
Щедрая хозяйка пира Жизнь
Всех угощала
Явств не жалея своих.
А кондитер, её, искуснейший из всех
Готовила гостям десерт.
Она же жизни давняя подружка
Костлявая, курносая старушка.
Улыбаясь всем, на лево и на право,
В руках костлявых свой поднос держала.
И вот однажды очередь пришла
Тебе вкусить сей плод её труда.
Она преподнесла тебе десерт,
Который стряпала так много лет.
Она была с тобою так любезна…
Ну как её обидеть сердце?
Хотя тебе всё стало сразу ясно:
«Нет ни выбора, ни вариантов». –
Ведь за её спиной братки стояли.
А значит, увы, а значит…
Десерт вкушая против своей воли.
Ты съел его до последней крошки.
После того как ты десерт доел
К тебе старушка потеряла интерес.
И стала им обносить других,
И стариков и молодых.
И были среди тех такие,
Кто за десерт её благодарили,
Но не спешили его даже попробовать.
Того братки кормили с ложечки.
Ты видел, как другие, пред тобою,
Вкусив её десерта тот час…
Исчезали и средь шума, гама
Более о них ничего не напоминало.
Ты думал: «Они вышли по делам
И скоро снова явятся сюда.
Усядутся, с тобой, за пышный стол
Место своего хозяина ждёт».
Но их всё нет
И вот уже другие.
С тобою, вместо них, за стол садились.
И начинали жадно поедать
Всё что хозяйка успевала подавать.
А у тебя, вдруг, аппетит пропал.
Хотя ещё осталось столько явств.
К которым ты не успел и притронуться.
Но, отчего-то, есть больше не хочется.
А потом официант
Со всей любезностью, тебе, сказал:
«Мы закрываемся… окончен пир.
Извольте счёт свой оплатить».
Ни что не вечно в мире под Луной.
Однажды ты расстанешься с собой.
На белый танец, хозяйка пира Жизнь,
Боле, тебя не пригласит… не пригласит…
Песня закончилась, в комнате повисла тишина. Было только слышно, как посапывают некоторые из братьев. Потом волхвы завели между собой тихий разговор.
– Брат, Анвар,
Такой голос, как у тебя…
Только ангелы имеют.
– А, тебе, откуда это известно,
Разве ты был уже на небесах?
Разве ангелы, уже, ублажали тебя,
Твой слух, своими голосами?
– Нет, ещё, не ублажали.
И Творцу Всевышнему слава
Что чаша сия,
Пока, что ещё, минует меня.
– Да, слава, что эту чашу
Ещё не довелось испить нам.
Ведь впереди нас ждёт путь наш.
– А сказал я так, о твоём голосе,
Потому что ни у кого более
Я не слышал красивее голоса.
– И я тоже.
Вот так бы слушал и слушал…
– Особенно,
После того,
Как барашка покушал.
– Ха-ха…
– Ха-ха…
– Да ты, брат, любитель красивой жизни,
А вот с нами в путь пустился?
– Сила, Сила меня, что и вас посетила.
Душу и мозг мой разбередила.
И я не смог от неё избавиться.
Сначала подумал: «Что за ерунда такая,
Что меня, уже который день, покоя лишает»? –
И стал,
Как врач,
С ней разбираться,
В мозге и теле своём «копаться».
Чувствовал, понимал: что что-то со мной происходит неладное.
Может быть мозги у меня расшатались?
Не могу «найти себе места», и прочее всякое.
А мысли о Боге заполонили весь мой разум.
Как вдруг… однажды,
Голос в ночи…
И он всю душу мою озарил:
«Абдулла, ещё немного подожди,
И скоро навсегда
Изменится твоя жизнь». –
А тело моё, после того, как меня посетил этот голос,
Стало совсем другое.
Оно вдруг стало молодое,
Ну, или, почти, как молодое.
И из него исчезли все хвори.
Хоть я и врач, но и врачи имеют такое.
Ведь болезни не смотрят,
В кого они входят.
Им всё равно, кто перед ними.
Им бы, только, найти для себя жилище.
А дела: по дому и по работе,
Стали идти «из рук вон плохо».
И я не понимал: что, что со мной такое происходит?
Такое впечатление: что что-то назревает, что-то готовиться.
И это в мою жизнь войти торопиться.
А когда появились вы, на пороге моего дома
И попросили у меня воды и пару лепёшек…
То тут я всё и понял.
И сердце моё и душа, и мой разум
Всё потянулось к вам разом.
Вы помните: я, ведь, даже
Не спросил у вас, братья:
«Кто вы и куда вы идёте?» –
А просто:
Собрал всю еду, что была в моём доме
И вместе с вами в путь тронулся.
И пошёл, в след, за вами, с вами.
А вы не оттолкнули меня.
За что я вам во век благодарен.
А Сила мне «говорит», что я поступил правильно.
А что касается красивой жизни?
Так я врач и… видите ли…
На кусок хлеба всегда имею,
Совсем неплохо кормит меня моё дело.
До красивой жизни мне, как до Луны.
А вот бескормица обходит двери мои.
– Что, не спиться, братья?..
И со мной история такая же.
Брат, Анвар, прекрасна твоя песня,
Как девушка,
Которая летом
Купается в реке без одежды.
– А у меня голова полниться мыслями.
Что ждёт впереди нас?
Ведь я так, до конца, и не понял:
Как мы сдержим, Ироду, данное нами слово,
Доложить ему о Царе Иудейском
И чтобы не навредить Младенцу?
– Я тоже об этом неустанно думаю
И вот что придумал…
Простая комбинация,
Я ведь хорошо играю в шахматы.
А в сей игре есть такой ход: конём.
– Да, есть такой.
– Да, есть такой.
– Он и мне, тоже, знаком.
Хоть я, в шахматы, и не большой игрок.
– Так вот:
Как стемнеет выйдем за ворота дома
И свои взоры
Устремим в небо чёрное.
Посмотрим: звезда наша, всё ещё, светит ли,
На месте ли она?
И если: да!
Отправимся на её свет,
А вид сделаем, что идём в Вифлеем.
Чтобы сбить с толку соглядатаев.
– И как же мы этим собьём с толку соглядатаев?
– А так: не будем идти прямо,
А будем плутать по дороге.
Идя то в одну сторону, то в другую.
А сами будем идти за звездой.
– А если она стоит на месте, ещё?
Ведь она нас довела до Иерусалима и встала,
Над головами нашими.
Над Иерусалимом она и зависла.
– Всё сегодня ночью и решиться.
Куда нам идти:
За ней
Или сразу в Вифлеем.
Но я, в своём плане, и это предусмотрел.
В моём плане это не главное…
А главное:
Когда мы точно выясним: в каком доме родился Царь Иудейский…
То пройдём мимо дома этого!
Отойдём от этого дома подальше, братья,
И в другой дом на постой отправимся.
Пусть соглядатаи обрадуются,
Что мы нашли Царя Иудейского.
Привяжем ослов, своих, возле этого дома
И войдём под крышу его.
Пусть они подумают, что именно в этом доме, в этом месте
И находится Младенец,
Царь Иудейский!
И я так думаю,
Что они тут же,
Чтобы заслужить милость великую,
От Ирода,
К нему наперегонки кинуться.
Каждый будет стараться обойти другого,
Чтобы,
Перед взором своего начальника
Первым оказаться.
Чтобы, через своего начальника,
Получить от Ирода награду.
Я думаю, чтобы план его сработал ладно,
Ирод уделил, этому моменту, особое внимание.
И самому первому, из них, он пообещал великую награду,
За добрую весть для него.
Вот такой мой будет ход конём!
Пусть они ему прокукарекуют,
Что с честью выполнили его поручение.
Мол: «Обнаружили дом с Младенцем,
Царь отец, гони наши деньги!»
– Ну, ты и шутник!
Да разве так с царями разговаривают?
«Гони деньги наши!»
– Да это я так, чтобы немного расслабиться…
Шутка, она, ведь, никогда не помешает.
– И, то, правда!
– Так,
Значит,
Ты думаешь, что Ирод
Не поверил в «искренность»
Наших слов,
Всего того,
Что мы ему пообещали:
Разведать о Младенце и эту информацию ему доставить?
Ты думаешь, что он раскусил нас
И решил перестраховаться?
– А зачем он, тогда, отправил за нами соглядатаев?
Я бы, на месте Ирода, тоже нам не поверил.
Не из такого теста цари сделаны,
Чтобы, на слово, верить человеку.
Подозрительность царей им только помогает
Глубже вникать во все процессы, что их окружают.
И тогда: каждой мелочи они своё внимание уделяют,
Ни одной детали мимо себя не пропуская.
Все свои сомнения и страхи
Через игольное ушко пропускают.
И цари не могут поступать иначе,
А иначе им на троне, своём, не удержаться.
Подозрительность царей всё и всех наизнанку выворачивает,
И окружающих дрожать заставляет.
«Не дай Бог царь во мне засомневается! –
Так думает каждый из Ирода стаи, –
Тогда моя голова окажется на плахе». –
А доверять – это против их правил.
Он нас видел первый раз в жизни…
Откуда ему знать: кто мы такие?
Ему проще видеть в нас обманщиков,
Нежели людей порядочных.
Так ему жизнь яснее и понятнее.
И я так полагаю,
Что жизнь, вообще, ему представляется,
Сотканной из: мерзавцев, подлецов и негодяев.
И никак иначе.
Вот он и решил отправить за нами соглядатаев.
И если честно, братья,
То я бы,
На его месте, поступил бы так же.
– Стратег однако.
– Просто, иногда, мозги включаю.
– А что потом, что дальше в твоём плане?
– А потом, некоторые из нас, выйдут из дома,
Ну, типа, подышать свежим воздухом.
И буду возле дома, сего, шататься;
«Свежим воздухом наслаждаться».
А сами глядеть внимательно по сторонам:
Сработал ли мой план?
Выберем, братья, из нас самых зорких
И на глаза их положимся.
И если соглядатаи Ирода исчезли…
– Тогда и идём к Младенцу,
Царю Иудейскому,
Немедля отправимся!
– Да, но не прямо…
Раз наши ослы, все, стоят у забора – то значит,
Что мы ещё в доме.
«Радуемся Младенцу»,
А мы, тем временем…
Перелезем через забор этого дома,
Противоположного входу,
Через который мы вошли в дом.
А потом, окольными путями, дойдём
До нужного нам дома!
– А зачем нам такие сложности,
Перелазить через забор, и добираться до Царя Иудейского
Окольными путями?
– Брат, я уверен в своём плане,
Но, все же, лучше перестраховаться.
Перестраховаться будет не лишним,
Ведь на кону Младенца жизнь.
– Продолжай, брат,
Внимательно слушаем тебя.
– Так вот: если, мы в доме том,
Над которым звезда зависла,
Младенца найдём,
То истинно: Он
И есть Царь Иудейский!
И тогда сделаем всё, что наметили:
Поклонимся Ему и принесём Ему свои дары.
И можем собираться и в обратный путь идти.
Но, из этого дома уйдём,
Также: через забор.
А ослов с собой не заберём.
Пусть они останутся у ворот того дома,
Который мы выбрали для постоя.
– Брат, а зачем же нам ослов бросать?
У меня в жизни, никогда,
Не было своего осла.
Мне осёл был бы очень кстати,
Я о нём давно мечтаю.
Да вот денег, на него, всегда, не хватает.
Мне бросать осла своего жалко.
– Брат, я же говорил уже про то:
Это ход конём!
Если из соглядатаев, кто,
И остался…
То: видя, у дома, привязанных ослов наших,
Он будет думать, что мы,
Всё ещё,
В доме.
И что мы,
Всё ещё,
Радуемся встречи
С Царём Иудейским.
А мы, тем временем,
Уйдём окольными путями,
Чтобы спасти жизни наши,
И будем для Ирода, уже, недосягаемы.
И тем самым
Мы спасём Младенца и себя,
Вот так…
Вот и весь мой план.
– Иметь осла –
Это не самое, в жизни, главное.
Главное – это чтобы самому ослом не оказаться.
– И, из-за осла, с жизнью не расстаться.
– Истинно говоришь, брат!
– Истинно!..
– Истинно!..
– Братья,
Так значит,
Мы к Ироду уже не вернёмся,
А вдруг он нас догонит?..
Тогда нам точно
Не сносить головы.
Братья, а что думаете вы?
– Брат, если мы к Ироду вернёмся…
То, что мы ему тогда доложим?
Ведь вернёмся мы, к нему, с пустыми руками,
Жизнь Младенцу спасая.
Что мы Его не отыскали?..
– Тогда он подумает, что мы, над ним, посмеялись.
И тут же прикажет…
Нас отвести на плаху.
– Брат, если мы, к Ироду, вернёмся,
С пустыми руками вернёмся,
То тогда уж точно,
Не сносить нам голов наших…
А ведь мы так ему обещали!
– Ирод, ведь, он неглупый,
Он сразу нас раскусит.
Как и мы его раскусили, в тот раз,
Когда он, нас, у себя принимал:
Зачем ему нужен Младенец, Царь Иудейский.
– Даже, если бы, мы, на тот дом, Ироду указали,
Где Младенец живёт и жизни радуется.
Даже, если бы, мы Его ему доставили…
Хотя этого и не было в его, нам, приказе,
То: навряд ли бы, он нас в живых оставил.
– Зачем ему, живые, свидетели,
Его, к Младенцу, ненависти.
– Нет нас, а значит и нет свидетелей,
Всего этого дела.
– Есть человек – есть проблема.
Нет человека – нет проблемы.
И цари хорошо усвоили мудрость эту.
– Мерзавцы и убийцы хорошо усвоили «мудрость» эту.
– А что из этого следует?
А был ли Мальчик – или Его вообще не было?..
– Или всё это, просто, глупые сплетни?
– И власти его, снова, как и раньше, ничего не угрожает.
Так что, брат, мы ему очень мешаем.
– Любой план – только семьдесят процентов,
От дела.
А дальше всё зависит от умения… от таланта человека.
А мы, братья, на Бога положимся.
Да будет всё, как Он захочет!
– Истинно!
– Истинно!
– Истинно!
– Ведь та Сила,
Что нас собрала
И на это дело нас сподвигнула,
Что нас в этот путь запустила…
Это и есть Божья Сила.
Это Его замысел.
А раз так:
Оставим, братья, все свои сомнения и страхи.
Или… зачем мы всё это дело начали?
Или, братья, предлагайте свой план.
– А по моему: хороший план.
– Да, тут без вариантов,
У нас,
На сейчас,
Нет другого плана.
– Братья, за разговорами,
Встала ночь над городом.
Пора собираться в дорогу.
Как выйдем так и получим ответ:
Идти нам звездою или нет.
Волхвы собирают свои нехитрые пожитки и вещи. Расплачиваются с хозяином дома за постой и выходят во двор дома. Проходят через него и калитку, и оказываются на улице. Потом все дружно начинают всматриваться в ночное небо. Пытаясь отыскать на нём именно ту звезду которая их привела в Иерусалим.
СЦЕНА XLVI
В ПУТЬ
Волхвы, один из них.
–Братья, смотрите: вот она,
Наша звезда!
– Где? Не вижу, её нет на прежнем месте.
– Да вот же она, смотри левее.
– Всё так же горит, как и несколько дней тому назад.
Она… она ждёт нас!
Она зовёт нас!
– И правда своё место сменила она!
– Раньше она была над нашими головами.
Помните, как головы мы свои задирали,
Чтобы поточнее,
С нею
Сверить свой путь?
– Братья, я раньше был тут!
Здесь в Иерусалиме,
В дни моей молодости.
А потом и в той стороне,
Где находится Вифлеем.
Именно над ним она сейчас и висит.
Точно: Вифлеем в той стороне и стоит!
Я был юношей, когда отец меня,
Брал, с собою, в дальние края.
Он тогда занимался торговлей,
Торговал финиками, мёдом и всем прочим.
Мы были с ним в Иерусалиме,
А потом и Вифлеем посетили.
Я хорошо помню, что от Иерусалима
Вифлеем именно в той стороне находился,
Так что в нашей задаче всё сходится:
И звезда и город!
Именно над той стороной, сейчас, и висит наша звезда.
А значит: наш путь лежит, прямёхонько, туда.
В ту сторону, в сторону Вифлеема.
– Братья, так отправимся же в наш путь немедля!
– А не ошибаешься ли ты, брат,
Вифлеем именно там,
В той стороне?
Ведь уже прошло много лет,
Всякое могло случиться с памятью твоей.
– Юношеская память очень цепкая.
И я, братья, уверенно,
Приведу вас
Именно в так,
Нам,
Всем нужное место,
Где мы с Младенцем и встретимся.
Идём прямиком в Вифлеем.
Доверьтесь мне.
И ещё звезда нам будет в помощь!
Ведь не зря же она отправилась в ту сторону?
Говорю вам, братья: Вифлеем Иудейский, точно, в той стороне!
– Ну, что ж…
Доверимся тебе.
– И мне и звезде.
– Выходит, что в иудейских книгах верно всё сказано?
– Истинно,
Ибо
Так написано через пророка,
А пророки они люди Божьи.
– Бог, через пророков, открывает людям глаза на то,
Что вокруг них происходит или уже произошло.
И чему произойти, быть, дано.
– Вот радость так радость!
– Но это не меняет моего плана.
Посмотрите вон в ту сторону:
Вон за тем деревом
Скрывается тело человеческое.
Деревце тонкое, а он за ним прячется.
Он думает, что мы незрячие.
– Ну, всё, братья,
Бог услышал молитву нашу.
И сохранил нам сию звезду,
Которая нам верный указала путь.
– А я, братья, вот что думаю:
«Если мы доберёмся благополучно,
До нужного нам места.
И воочию узрим Царя Иудейского
То в честь такого праздника
Отблагодарим звезду нашу.
Ведь она так много для нас сделала,
А имени своего, пока, не имеет.
И живёт на небосклоне,
Как брошенный ребёнок,
Который, ещё, в пелёнках.
И никто,
Вокруг него,
Не знает:
Какое ему имя дали
Отец его и матерь.
Но мы, братья,
Не должны такой ситуации уподобляться.
Дадим, сей звезде, имя: Вифлеемская,
И пусть оно, за ней, закрепиться навечно!
И тогда,
Навсегда,
Народы всего мира,
По всей земле обширной,
Из поколения в поколение,
Будут благодарны звезде этой, Вифлеемской.
За то, что Она указала нам,
С востока волхвам,
То место
В коем родился Царь Иудейский!
Который спасёт людей Своих
От грехов их!
Ибо именно из Вифлеема произойдёт Вождь,
Который упасёт Израиля народ.
– Истинно, брат.
– Да будет так.
– А мне,
Во сне,
Братья, такое откровение от Бога было…
Что Царь Иудейский станет властителем сего мира!
Всего мира.
А не только земли Иудейкой.
Что сила Ему будет дана, от Бога, неимоверная!
Такая… что Он сможет взять на себя все грехи человеческие.
И тем самым спасёт души человеческие.
И если хворые к Нему придут – Он всех исцелит,
И даже… мёртвых сможет поднимать из могил!
А если Он скажет горе такое:
«Отцепись от земли и перейди на место иное», –
То гора исполнит Его волю!
Он будет шествовать по водам,
Как по твердыне земной.
А человек, впустивший Его в своё сердце,
Навсегда узрит мир иной.
А называется тот мир: Царство Небесное!
И если человек жил честно,
Творил дела только праведные…
То, потом, его душа,
Именно туда и отправится
Там всё в золоте,
Там, до скончания времён,
Душа будет прибывать без хлопот и забот.
– Вот сон – так сон!
– Ну, всё, братья,
Нам пора отправляться
В свой путь свой.
Обсуждение волхвами своих дальнейших действий.
– Брат, скажи нам,
Если ты был раньше был в этих краях,
Далеко ли до Вифлеема?
– Братья, я вам так на этот вопрос отвечу:
Не скажу, что рядом или далеко.
Это, смотря, как пойдём:
Если будем побыстрее перебирать ногами,
То, за пару, тройку часов, управимся.
Правда, вот, ослы у нас не быстрые.
Совсем не пригодна, для путешествий, эта скотина.
СЦЕНА XLVII
ВИФЛЕЕМ, ВОЛХВЫ НАЧИНАЮТ ДЕЙСТВОВАТЬ
После того, как волхвы приняли окончательное решение, идти в сторону Вифлеема, они и отправляются в этом направлении. Они решают ускориться и поэтому пересаживаются на своих ослов. И, от всей души, подгоняя их своими пятками, колотя ими по жирным бокам животных, стараясь максимально разогнать своих ослов. Но им этого ни как не удаётся, ведь ослы не пригодны для быстрой езды. И так: то на ослах, то пешком, по прошествии нескольких часов, они и добираются до Вифлеема.
– Братья,
А вот и Вифлеем перед нами!
Ещё несколько шагов и мы в него вступаем.
Я же говорил вам, что вас до него доведу!
– Братья, видите нашу звезду?
Она теперь над городом зависла.
– Истинно, брат, говоришь, истинно!
– Слава Богу,
Мы осилили эту дорогу!
– Ну, что… входим на улицы города
И начинаем свой поиск.
– И если увидим, что Вифлеемская звезда
Крышу, какого-то, дома ласкает,
То значит
Младенец в сём доме и обитает!
Так волхвы и поступают. Они двигаются по улицам Вифлеема, всё ближе и ближе приближаясь к звезде, а значит и к тому дому в котором находится так нужный им Младенец. Так, шаг за шагом, они, всё ближе и ближе приближаясь к конечной цели своего путешествия.
Волхвы
– Братья, кажется, пришли.
Смотрите: вод над этим домом
Она стоит ровно.
– А мне кажется, что вот над этим.
Посмотрите,
Видите:
Как крыша
Этого дома хорошо освещена.
Младенец точно там!
– Братья, не тормозим.
Согласно моему плану
Двигаемся дальше,
Чтобы не привлекать к себе внимание
Соглядатаев.
– Братья, а я вам вот что скажу:
Немного послушайте историю мою.
Она прямо в тему,
В помощь нашему делу.
Братья, я раньше был каменотёсом.
– Каменотёс что это, кто это?
– Это профессия такая:
Обтёсывать камни.
Из коих потом строятся дома.
Вот этим раньше, в молодости, и занимался я.
Сначала обтёсывал камни,
Потом из них стены выкладывал.
Одну стену возвёл потом другую,
Третью, четвёртую.
И вот уже, что-то,
На дом получается похожее.
А чтобы стены в доме стояли ровно
Каменотёсы отвес используют.
– Отвес, что это такое?
– Это такая верёвочка
На один конец которой
Груз, небольшой, приходится.
Если взять ту верёвочку за один конец
И приподнять его вверх.
То груз, под своею тяжестью,
Верёвочку натянет.
И она, как струна, ровной станет.
И если сей отвес,
Каменотёс,
Приложит к стене,
Тогда и получит ответ:
Ровно он её сложил или нет.
То тогда мастер и узрит:
Ровно она стоит
Или наклонена?
Отвес, тогда,
Приложенный им к стене
Даст мастеру правильный ответ.
Так и я
Всегда
В своей работе так и поступал.
А без отвеса работать как?
Но... со временем мои глаза,
Я уже тогда, за собою этот дело, не раз замечал,
Так научились моими руками управлять,
Что я,
Уже без отвеса
Мог ровно сложить стену.
Да, иногда с небольшой погрешностью.
Но это не портило стену.
То есть: мои глаза, со временем,
Сами стали, этим самым, отвесом!
И я так сейчас скажу вам, братья:
Я не могу ошибаться.
Даю голову на отсечение:
Наш Младенец
В доме именно, вот, этом!
Именно над ним звезда стоит ровно.
У меня глаз верный, намётанный.
Ведь свет от неё,
Как по струночке,
Крышу этого дома целует.
– Так, так: мимо проходим, проходим…
И идём в другую сторону.
– Да, опусти ты руку, не тыкай в дом пальцем.
А то, вдруг, и в правду окажется,
Что Царь Иудейский
Именно в этом доме.
– Мимо, мимо, братья, проходим…
И не подаём виду.
Дальше, дальше двигаемся.
И волхвы проходят мимо того дома на который указал им бывший каменотёс.
СЦЕНА XLVIII
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
Вдруг из-за поворота появляются ночные стражи города.
Стражники
– А ну стоять – бояться!
Кто такие?
Волхвы
– Так… это мы… посланники царя Ирода.
Начальник стражников
– Что вы такое несёте?
Да разве царь Ирод может
Дела свои вести с такими бродягами?
Волхвы
– Мы не бродяги…
– А святые старцы.
– Мы волхвы с востока.
И должны для Ирода сделать важную работу.
– Он поручил нам: чтобы мы, нашими молитвами
Сей город Вифлеем освятили.
Начальник стражников
– Что вы брешите, мне своё фуфло втираете?
У нас в Вифлееме,
Для этого дела,
Есть свои старцы,
– Свои первосвященники!
Волхвы
– Так значит, вы, нам не верите?
Начальник стражников
– А кто вам, с такими рожами, поверит?
Ты свою рожу в видел в зеркале?
– Вы бандиты!
С большой дороги,
Ходите, тут, по нашему городу.
Ищите себе добычу,
Чем бы поживиться.
– Тот дом, где хозяина нет,
Грабите.
А, ну вяжи их, ребята!
– И сразу, же, бросим их в яму,
Пусть там и сгниют эти шакалы!
Волхвы
– Стойте, стойте! Не торопитесь!
Вы сначала вот у них спросите,
Кто мы такие?
Начальник стражников
– У кого спросить,
На кого вы пальцем тычете,
Рожи бандитские?
Волхвы
– А вон там…
Вон там… видите… вон за стеною того дома,
Какое-то, движение происходит.
Тени отходят
И на земле колышутся.
– Сегодня Луна светит ярко, хорошо видно.
Пойдите и у них спросите:
Кто мы такие?
– Это царя Ирода тайные стражники.
Они к нам приставлены чтобы ни одна сволочь
Не мешала нам работать.
– Чтобы мы в точности, все указания царя Ирода, выполнили.
– И прочли все свои святые молитвы!
– И Вифлеем ими освятили.
Начальник стражников
– Так всё ясно, это ваши подельники.
А ну-ка, Беня, сходи проведай,
Кто там за стенкой прячется
И тащи суда этого гада.
А если идти откажется?
Там и всади ему копьё в задницу!
Беня
– Есть, Завулон, славный!
Стражник со всех ног пускается выполнять приказ своего командира. Вот он добежал до стены, и уставил своё копьё в сторону того кто скрывался от него за стеной. Но вот через какое-то время копьё из его рук падает на землю, возле него. Он падает на колени и склоняет, перед кем-то, корпус своего тела и голову. Начальник ночной стражи приходит в полное недоумение от того, что он видит. И продолжает ждать своего человека, с докладом, о всём произошедшем. Наконец стражник поднимается с колен и мчится в сторону своего командира, даже забыв поднять своё копьё, которое он пару минут тому назад выронил из своих рук, на землю. Добежав до своего командира он, заикаясь, в большом волнении, только и смог сказать.
Беня
– Мой, командир, иди туда.
Там требуют тебя.
Завулон
– Требуют меня!
Что за херня?!
Он нехотя, медленно идёт в ту сторону, откуда минуту назад прибежал его человек. Доходит, и вступает с кем-то в разговор и уже через секунду вытягивается по стойке смирно. «Кого-то» выслушав он, «со всех ног», бежит на своё прежнее место, где стоит его отряд и волхвы. Добежав, с улыбкой, на всё лицо, обращается к волхвам.
Завулон
– Прошу меня простит великодушно.
Что сотворил я эту глупость.
Что сразу я не рассмотрел
В вас приличных и порядочных людей,
В вас царя Ирода людей.
Сейчас ведь ночь,
Темно.
Для вас светло, а для меня темно.
Это всё потому, что у меня с глазами, с детства, что-то «не то».
Я страдаю зрением.
Вот, прошу вас, возьмите подношение, пожертвование
В помощь вашей святой деятельности.
Не откажите в любезности.
Он снимает со своего пояса кошелёк протягивает его одному из волхвов.
Умоляю вас: не обижайтесь.
Служба такая.
Уж, вы, простите меня…
У меня семья,
Старые, больные родители.
Не оставьте детишек сиротами,
Пощадите.
Я единственный кормилец,
У меня больные родители.
Пощадите…
Волхвы
– Бог с тобой,
Зла на тебя не держим.
Только, впредь, будь… повежливей.
С теми людьми, о которых ты ничего не ведаешь.
– Это тебе наш добрый совет.
Ведь так можно, потом, в один из дней,
И не собрать своих костей.
– Ты наш совет,
Теперь,
Всегда держи в своём уме.
– Святым людям не пристало
Злом отвечать на людскую неблагодарность,
Не справедливость и людское коварство.
– Святым людям не пристало
На убогих, больных и сирых обижаться.
– Поэтому мы за тебя будем молиться,
Чтобы глазам твоим вернулась сила.
– И чтоб в твоём доме
Все, всегда, были сыты и здоровы.
– За пожертвование, твоё, тебя благодарим.
Не скроем: деньги нам нужны,
– Ведь у нас нет трудов иных,
А только, как читать молитвы
В которых мы славим царя Ирода!
– Молитвы дают людям просветление ума,
И спокойствие их городам.
– А ещё молитвы
Дают людям здоровье и силы.
– На это и кормимся
По милости Божьей.
Завулон
– Спасибо вам, святые старцы…
Первый раз в жизни таких людей встречаю.
Даже и не знал, что такие люди бывают.
А… может быть
Мне вам подсобить,
До нужного вам места вас довести?
Волхвы
– Спасибо, свои дела решим мы сами,
Ведь Бог и молитвы всегда с нами.
На этом волхвы и заканчивают свой разговор с ночными стражниками Вифлеема. Потом они разворачиваются на сто восемьдесят градусов и идут в совсем противоположную сторону от того дома который они определили, как дом в котором родился Царь Иудейский.
СЦЕНА XLIX
ВСЁ ИДЁТ ПО ПЛАНУ
Некоторое время волхвы идут молча, но вот один из них начинает разговор.
Один из волхвов
– Так, что у нас сейчас по плану?
– Найти хату.
– А какой нам дом подойдёт?
– Да всё равно какой, любой.
Ведь мы не собираемся в нём задерживаться.
Сегодня нам надо решить наше дело.
Ведь он нам нужен для «отвода глаз»,
Соглядатаев царя.
– А давайте, братья, вот в этот дом и направимся.
Что-то мне подсказывает,
Что там живёт радушный хозяин.
Волхвы подходят к выбранному им дому.
– Давай, брат, ты в дверь стучи,
У тебя сахарный язык.
Хозяину объясни, что мы святые люди
И отдохнуть нам нужно.
Заплатим сколько попросит.
Ну, конечно пусть требует по совести.
Тот, кому поручили это дело, уверенно стучит в дверь своим кулаком. Через какое-то время, слышны шаги человека который подходит к внутренней стороны двери.
Хозяин дома
– Кто там,
Кто лишил покоя меня?
Один из братьев
– Прости достопочтенный хозяин этого дома.
Что тебя побеспокоили,
В час столь поздний.
Да пошлёт Бог на тебя свою милость,
Чтобы у тебя всё хорошо в жизни было.
Чтобы дом твой был полной чашей,
Чтобы дети твои тебя своей любовью радовали,
Чтобы ты был счастлив.
Пусть в доме твоём никогда не переведутся
Ни молоко, ни хлеб, ни мёд
И ни какие другие продукты.
Кои, так, радуют твои: язык и желудок.
Чтоб не исчезло у тебя жизни семя,
И у тебя были силы, долгие годы, его сеять, сеять и сеять.
Чтоб чрево у твоей жены не болело
И она бы могла зачать в любое время,
После того, как ты возляжешь с нею.
Чтоб без остановки
Плодились твои овцы.
А если у тебя есть корова,
Чтоб у неё молоко было слаще мёда.
Мы мудрецы, святые, взываем к твоей милости,
На одну ночку пусти нас
Под крышу своего дома.
Плату за это получишь достойную.
Ничем тебя не обидим, не побеспокоим.
Тут же ляжем спать
И будем тише мышки,
Кои живут во всяком жилище.
Смилуйся над нами уставшими.
Не дай в ночи пропасть нам.
После того, как речь была окончена, за дверью заскрипел засов, потом она открылась. И волхвы увидели перед собой старика, держащего в руках масляную лампадку.
Хозяин дома
– Что ж впущу вас,
Сразу видно, что вы образованные люди.
А образованные люди худого творить не будут.
Потому, что книги святые читают.
Входите, на всех места хватит.
Дом просторный, а живут в нём только нас двое.
Я да старуха моя, а все наши дети давно померли.
Хозяйство у нас небольшое.
Да, есть корова.
Овец мы не держим, ведь их надо пасти.
А пасти у меня уже нет сил.
Ведь с ними как?
В любую погоду
Их надо выводить из дома.
Чтобы они травою питались.
А у нас уже и пастбищ-то не осталось.
Вифлеем разросся,
Всё застроено домами.
А живу я на то, что держу пасеку.
Здесь не далеко, в ближайшем лесочке.
Весною ухожу туда и живу там до поздней осени.
Домой, конечно же, прихожу, чтобы жену проведать.
А в основном всё там: живу и обедаю,
Чтобы мне
Лишних своих не тратить сил,
Быстро я стал уставать, в годы свои.
Да там и воздух почище
И нет такой, как в городе, грязищи и пылищи.
А по осени мёд собираю,
Для этого, в помощь себе, соседа нанимаю.
А потом мёд, до весны, продаю.
На это и живу.
Денег хватает,
Я на Бога не жалуюсь.
Ослов своих в о двор заводите,
И трапезничать проходите.
Попробуете моего медка
И хлеб у меня найдётся для вас.
Волхвы
– Спасибо отец, но мы так устали,
Что скорее спать ляжем.
– И до утра уже не встанем.
– Нам надо
Хорошенько выспаться и отдохнуть.
– Ведь нам завтра снова в путь.
– Но сначала мы с тобой рассчитаемся за постой.
– Завтра рано утром мы, от тебя, уйдём.
– И чтобы нам завтра, в ранний час, не беспокоить тебя.
– Плату с нас за постой возьми сейчас.
Сколько составит она?
Хозяин дома
– Да я даже и не знаю,
Сколько в таких случаях взимают,
Как вы сказали: за постой?
Сколько дадите – будет хорошо.
Мёда моего вы не ели…
Волхвы
– Вот тебе, отец, пять шекелей.
– Мы тебя не обманываем,
Мы много странствуем
И на всё цены знаем.
– Какая плата за всё в разных странах.
Хозяин дома
– Спасибо вам, добрые люди.
Деньги мне очень кстати буду.
Платой я доволен,
Что ж не буду мешать вам более.
Располагайтесь, отдыхайте.
Сейчас принесу вам одеяла.
Волхвы
– Спасибо отец.
Хозяин дома
– Вот только зря вы
Ослов своих
К забору, с той стороны привязали,
Зря вы их на улице оставили.
Народ у нас отчаянный.
И может так случиться,
Что завтра, выйдя
Утром за вороты дома,
Вы, ослов своих, уже не найдёте.
Волхвы
– Ты прав, отец.
Сейчас во двор их заведём.
Ослы нам пригодятся ещё.
После этого разговора хозяин дома удаляется в свои комнаты, а уже через несколько мину появляется с охапкой одеял. Передаёт её волхвам и после этого окончательно удаляется в свою комнату спать. Волхвы остаются одни.
СЦЕНА L
ВСЁ ИДЁТ ПО ПЛАНУ
Волхвы
– Брат, какой, в твоём плане, наш
Следующий шаг?
– Сейчас дождём пока хозяин уляжется
И некоторые, из нас, в разведку отправятся.
– Что за разведка?
– Какая разведка?
– Да я же вам всё объяснил… нам надо удостовериться,
Где сейчас «наши» соглядатаи,
Всё ещё бдят или тоже спят, отдыхают?
А быть может им уже того достаточно,
Что они «место дома узнали?»
И нас в покое оставили.
И сейчас на конях своих, уже, во всю прыть мчаться
На доклад к своему хозяину.
Чтобы получить от него свою награду?
Если они отъехали…
То можно действовать посмелее.
А если, всё ещё, на местах…
Тогда конспирация в помощь нам.
А сейчас,
Кто из вас
Возьмётся братья
За эту операцию.
– Объясни толком, что надо делать?
– Я думаю: «Что у хозяина, в чулане.
Пара кувшинов завалялось.
Каждый из трёх вас возьмёт по кувшину
И отправится, к ближайшему ручью за водицей».
– Ну, ты и удумал!
Где мы тут воду добудем?
– Сейчас ведь ночь на дворе,
Место нам незнакомое!
– Как же нам эти кувшины водою наполнить?
– Правильно мыслите, братья!
Ведь, значит, вам придётся по близь лежащей местности пошататься.
Поискать несуществующий ручей.
И если те…
Кого мы опасаемся
Всё ещё с нами рядом?..
Тогда,
Без всякого труда,
Вы их и увидите.
А потом свои руки и стоны к небу вознесите.
И громко скажите:
«Проклятье,
До утра мы без воды остались!
Боже, где же этот ручей?!
Пусть будет проклят город сей.
А пить так хочется!
О, пусть будет проклята ночь эта.
Ведь до утра, от жажды, высохнут наши вены!
Братья, пойдёмте и примем смерть смиренно».
Тогда наши соглядатаи,
Если они ещё не ускакали, остались.
Нас ни в чём нас не заподозрят.
Ведь ситуация простая очень:
Люди захотели, ночью
Воды.
А ручей не нашли.
Ведь они и сами не знают,
Где в этом городе ручьи бьют ключами.
– Складно!
– Да, складно. Приступаем к операции, братья.
Те из братьев, кто вызвались на это дело, пошли в чулан искать кувшины или какую-нибудь другую подходящую для этого дела ёмкости.
СЦЕНА LI
НАЧИНАЕТСЯ
Примерно через полчаса, отряд разведчиков вернулся в дом. И рассказали остальным братья о результате проделанной ими работе.
Разведчики
– Брат, сработал твой план.
Шатались по всем местам.
Вокруг дома,
Но не нашли ни одного царского шпиона.
– Отходили от дома и подальше.
И тщательно, очень тщательно
Те места облазали.
Нет их, как сквозь землю провалились.
– Истинно.
– Истинно.
– Ну, что, братья…
Вот и настал Он, час наш!
Выходим потихонечку во двор
И перелазим через дальний забор.
Все свои пожитки здесь оставляем.
Чтобы они нас не обременяли.
Берём с собою только свои сумы,
С которыми мы в Иерусалим пришли.
Ну и, конечно же, Младенцу дары.
После этих слов волхвы тихонечко вышли из дома во двор и направились к дальнему забору, который находился в противоположной стороне от той улицы на которой они привязали своих ослов. И благополучно перелезав через забор отправились к тому дому на который им указал их брат, бывший каменотёс.
СЦЕНА LII
ПОСЛЕДНИЙ ЭТАП
По пути к выбранному им дому они тихонечко переговариваются между собой.
– А если вдруг окажется, что это не тот дом.
И Младенца мы в нём не найдём.
Что будем делать, как нам быть тогда?
– Тогда зайдём и в другие дома.
В каком-нибудь, да отыщем Младенца.
Я всем сердцем в это верю.
– И я!
– И я!
– Без веры нас бы дорога сюда не привела.
– Звезда всё ещё на месте.
– Давайте ещё раз по ней сверимся.
– Брат каменотес, а ну-ка ещё раз брось «свой отвес».
Вот этот дом, этот дом и есть?
Дом, где родился
Царь Иудейский?
– Да, это он. С моей стороны не может быть ошибки.
– Тогда смело идём к калитке!
– К какой калитке?! Вы что забыли, братья, о конспирации?
– Зачем нам теперь конспирация, когда вокруг нас соглядатаев не осталось?
– Бережёного Бог бережёт.
Опять лезем, братья, через забор.
– К Царю Иудейскому, на поклон,
Через забор?
Я думал,
Что это будет
Выглядеть совсем по-иному,
Ну… как-то торжественно,
В тему.
Как и подобает, по такому случаю.
А мы в дом к Царю пробираемся, как лазутчики.
– Сейчас нам лучше перестраховаться.
Я лезу первым, а вы за мной, не отставайте.
– А вдруг в доме собака?
– Тогда бы она давно уже залаяла.
Лезем, мы только время теряем.
Волхвы по одному начинают перелазить через забор. Через некоторое время они благополучно оказываются во дворе дома Иосифа и Марии.
СЦЕНА LIII
РАЗГОВОР ВОЛХВАМИ С ИОСИФОМ
Хозяин дома, Иосиф, слышит какой-то шум во дворе своего дома. И решает выйти и посмотреть, что создаёт этот шум? Выйдя во двор он застывает в остолбенении от того, что он видит. Он видит, перед собой, небольшую группу людей одетых не в традициях, его народа, одежды. Наконец он приходит в себя и гневно обрушивается на них.
Хозяин дома Иосиф
– Да, кто вы такие, как в мой дом попали?!
Ведь вы в дверь моего дома не стучали!
И я, в свой дом, не впускал вас!
Волхвы
– Не ругай нас, хозяин.
– Мы мирные старцы.
Прости нас,
– Что в этот поздний час
Мы потревожили тебя.
– Мы впервые попали в ваши края.
И вот сбились с дороги.
– С пути…
И видим, вдруг, забор перед нами стоит.
– Ну, мы и подумали: «Перелезем через него и выйдем на дорогу».
– И вдруг оказались во дворе твоего дома.
Иосиф
– Ну, если всё так…
Что ж тогда,…
Тогда это другое дело.
А то, только что заснул наш Младенец.
Жена с ним умаялась.
Он Ребёнок бойкий,
Он совсем не даёт Ей покоя.
Ему всего отроду четыре недели…
Он наш первенец.
Он только, только заснул
И вдруг я слышу во дворе какой-то шум…
Пойдёмте, я выведу вас со двора,
Ворота там…
Ну, и дела!
И расскажу вам, как выйти на дорогу.
Волхвы
– Погоди хозяин, что-то у меня, судорогой, свело ноги.
– И у меня.
– И у меня.
– Ты прости нас,
Мы долго шли, расхворались.
Дай, пожалуйста, водицы нам.
Если хочешь: мы за воду заплатим?
– А как звать тебя,
Добрая душа?
– Мы будем упоминать твоё имя в своих молитвах.
И чтоб в жизни твоей семьи всё хорошо было.
– И за Жену твою будем молится и за Младенца.
От всего сердца.
Хозяин дома
– Иосиф меня зовут,
А воды вам сейчас принесу.
Иосиф, хозяин дома, идёт в дом за водой для непрошенных гостей. Когда он скрывается из виду волхвы начинают переговариваться между собой.
Волхвы
– Ну вот, братья,
И окончен путь наш!
– Воистину, мы осилили свой путь,
Младенец тут!
– Нет, ещё не окончен, мы Ему ещё не поклонились
И не принесли Ему свои дары.
– Так как же нам теперь быть?
Мы Иосифу такое наплели!
– А куда нам было деваться?
Мы действовали по обстоятельству.
– Да, мы его своими речами успокоили
И подготовили его для разговора.
– Теперь же, испив воды, мы скажем ему правду,
Это дело я сделаю с радостью.
Я вижу он человек нормальный,
Он всё поймёт правильно.
Так, вот он идёт.
– Дай, Бог, чтоб всё прошло хорошо.
СЦЕНА LIV
МЫСЛИ ИОСИФА, ЕГО СОМНЕНИЯ И ОБСТОЯТЕГЛЬНЫЙ РАЗГОВОР С ВОЛХВАМИ
Из дома выходит Иосиф с кувшином воды для пришельцев и посудой для пития.
Иосиф
– Если честно сказать: я вас испугался, люди.
Как увидел вас, так, подумал: «Грабить будут!» –
А потом думаю: «А что с нас взять,
Вот этот вот кувшин и пару одеял?» –
Да и по лицам вашим я, сразу понял,
Что вы не из разбойников…
Пожалуйста: наливайте себе из кувшина и пейте,
Воды не жалейте.
И ноги свои омойте,
У меня её вдоволь.
С этой водой, у меня,
Произошла,
Интересная история:
У меня, недалеко от дома,
Течёт ручей.
В нём такая вода!
Я нигде не пил воды вкусней.
Представьте себе: четыре недели тому назад,
Как раз, в тот день, когда Иисус родился наш,
Пошёл я, как всегда, по своим делам.
Ведь надо для семьи пропитания искать.
Вышел я из дома,
Отошёл от него,
Совсем не далеко…
И вдруг такое наблюдает мой взор:
Люди, от чего-то,
Собрались толпою.
И, слышу, обсуждают что-то.
Ну, подошёл к ним, прислушался к их речам,
Оказывается: вдруг ключ забил,
На радость всем нам.
И совсем недалеко от моего дома.
А из него вода течёт: чистая, студёная.
И я тут же подумал: «Слава Богу!» –
А то, до старого ручья, идти долго.
И я подошёл ручью, встал на колени
И зачерпнул из него воды,
Ладонью своею,
Выпил воды из ручья и тут же подумал:
«Да… во дела!
Иосиф, ещё никогда,
В своей жизни,
В каких бы краях ты не был,
Ты не пил воды вкуснее!» –
И тут же,
Я,
Забыв про свои дела,
Вернулся в свой дом за кувшином,
Чтобы набрать этой водицы.
Для Иисуса и Марии.
Теперь мы только ею и питаемся
И не только пьём её
Но и лица свои ею омываем.
И когда вкусишь её,
А потом
Лицо своё
Ею умоешь.
Божия Благодать в душу входит.
И даже мир, что нас окружает, видится тогда по-иному.
И взирая на него, в тот момент, я хорошо вижу весь замысел Божий,
Весь промысел Божий!
Что каждому человеку, что каждой букашке,
Бог уделяет своё внимание.
Ведь Он всего Создатель,
А значит: Он нас, детей своих, никогда не оставит.
О каждом проявит свою заботу,
Но только, вот, не всяк понять это сможет.
Во многом темны ещё души людские…
Представьте себе:
Я даже рану свою ею вылечил.
Неловко с ножом, как-то, вышло:
Хотел отрезать себе хлеба кусок,
Как, вдруг, нож в ладонь вошёл.
А с больною ладонью
Какая работа?
Думаю: «Вот забота пришла – так забота.
Как же мне теперь работать?
Жди теперь пока ладонь заживёт…
Это ж сколько времени пройдёт?» –
Тут же омыл рану водой из кувшина,
Тряпкой перевязал, а к утру она… зажила!
Снимаю утром тряпку с ладони,
А ладонь как новенькая.
Со мною такого,
Раньше, никогда не происходило.
Поразмыслил я, поразмыслил и пришёл к такому выводу:
«Это вода меня так вылечила.
Есть в этой воде, какая-то, сила!» –
Так вот, такой вам мой будет совет:
«Омойте ей
Свои ноги,
И вам вода обязательно поможет!
Сила к вашим ногам обязательно вернётся.
Вода, “как рукой”, все судороги снимет.
И ноги будут “как новенькие”».
Волхвы
– Спасибо тебе, Иосиф.
Так и сделаем.
– И за воду, и за совет от всего сердца.
Иосиф
– А потом я, как то,
Связал между собою два этих факта:
Рождение моего Сына и рождение ключа,
Из которого бьёт необычная вода.
Сам не понимаю:
Отчего у меня такая комбинация
В голове моей, вдруг, сложилась?
Может быть это, о чём-то, должно говорит мне?
Сей факт мне о чём-то намекает?
Но разобраться мне, в нём, мне ума не хватает.
Но и по сей день этот факт мой ум занимает.
Волхвы
– Иосиф,
Ответ, на этот вопрос, ты узнаешь очень скоро.
– Ты не торопись выгонять нас из своего дома.
Прости нас, что мы сбили тебя с толку.
– Не сочти нас за обманщиков,
Но мы твой дом давно искали.
– И совсем не случайно в нём оказались.
– А что в дверь в твою не постучали
Так… так это надо было так сделать.
– Сделать в интересах того дела,
С которым мы к тебе наведались.
– Да, Иосиф, мы тебя долго искали,
И в доме твоём неслучайно оказались.
– Прости, что нам пришлось тебя побеспокоить,
Но мы
Не могли
Поступить по-иному.
– Мы ответим тебе на вопрос,
Который ты поставил перед собой.
И про ручей… а возможно и про всё остальное,
Хотя, только что, познакомились с тобою.
– И впервые слышим твою историю.
– Ещё рас тебе спасибо,
Что нас, до сих пор, из своего дома не выгнал.
– Иосиф мы пришли к тебе с делом,
И уже скоро, тебе, о нём поведаем.
– Иосиф, продолжай,
Мы внимательно слушаем тебя.
– Мы видим, что ты человек достойный, разумный,
Что только такому человеку, как ты, Господь мог доверить Душу Другую.
– Душу твоего Сына,
Чтобы ты был Его хранителем.
И уберёг Его
От всех бед и невзгод.
– Скажи нам, Иосиф, что на сердце у тебя.
Чтобы мы могли, друг друга, лучше понять.
Иосиф
– Что ж… не понимаю как?
Но вы смогли, к себе, расположить меня.
И у меня сейчас такое впечатление…
Что вы мои добрые соседи,
С которыми я, бок о бок живу, уже долгое время.
Даже спать расхотелось…
Что ж, охотно вам отвечу,
От вас скрывать мне нечего.
Душу вы мою к себе расположили,
Хоть и вижу вас впервые.
Отчего-то…
Говорить мне с вами хочется.
Волхвы
– Иосиф,
И это тоже Божий промысел.
Иосиф
– Вот, иногда, думаю…
И дума эта душу мою волнует:
«Нашёлся бы средь людей Учитель,
Да такой Учитель!
Который бы растолковал, нам людям,
Все на свете истины:
Как человеку жить нужно,
Чтобы человек жизнь свою
Прожил правильно?
Я, конечно же, знаю,
Что Господь Моисею дал скрижали,
В которых прописаны
Все самые главные,
Для человека заповеди, истины,
Чтоб человек жизнь свою сверял с ними.
Но мы люди,
В делах своих повседневных, трудных.
Часто о Них забываем.
И не живём в соответствии с Его Заповедями.
Ведь души людские каждый день, без устали, истязают:
Корысть и зависть,
Жажда власти, жадность!..
На души людские: давят, давят, давят!
Жажда наживы, жажда денег
Душат людей ежедневно.
И все они, дружной семьёю,
Держат нас, людей, за горло,
И, даже, ночью людям не дают покоя.
Людям, ночью, сна не дают.
И люди, из-за этого, на подлость идут.
Чтобы устроить себе жизнь сладкую,
А людям всё: мало, мало, мало!
Порою человек, потеряв шекель,
Начинает со всем своим усердием
Искать его.
И не успокоится пока не найдёт.
А как найдёт…
То радость в его сердце войдёт.
И он, с любовью, положит этот шекель в свой кошелёк.
А кошелёк положит за пазуху,
Под рубаху.
Поближе к своему сердцу,
«Драгоценность эту».
И каждую минуту будет проверять:
А на месте ли он там
И его денежка,
Что так мила его сердцу?
А придя домой
Упрячет кошель свой
Подальше от жены, родителей своих и детей.
Потому что для него нет ничего на свете ценней.
А если человек потеряет совесть
То он про неё даже и не вспомнит.
То даже и не заметит этого.
А зачем она ему?
Ведь он ею не пользуется.
И для людей стало
Жить, без совести, как-то…
Спокойнее, проще.
Вот, что в жизни нашей сейчас происходит.
А про Заповеди, что в скрижали
Наш народ только по праздникам вспоминает.
В красивые одежды, тогда, рядится и начинает
Бога славить.
И бахвалится один перед другим,
Как он Бога чтит.
А как закончатся праздник:
Так тут же все про Него и, все Заповеди Его, забывают.
А Учитель, о котором я мечтаю,
В котором наш народ очень нуждается,
Был бы проповедником, средь людей,
Всех этих Вечных Заповедей.
Вечным костром, огнём!
Который своим светом и теплом
Для душ людских был бы маяком.
И на свет Его,
В свой трудный час,
Мог бы идти каждый из нас.
И шли бы люди, а дойдя,
Оставались бы возле него навсегда.
Находили бы возле него своё пристанище:
Отогревались,
Уму разуму набирались,
И от грехов своих освобождались.
А потом бы становились лучше…
И делами и душою,
И своими помыслами.
И чтобы костёр этот не смогла бы затушить никакая,
Даже самая сильная буря,
Которая постоянно в душах людских лютует.
Буря из пороков…
Да и всего прочего.
И каждый раз, в час трудный,
Когда душу человека терзает его «буря»,
Человек видел бы спасение для себя
У этого костра,
В свете этого костра.
И шёл бы на свет этого костра.
И свет, этого костра, лечил бы человеку его душу.
Вот какой Учитель людям нужен!
И у людей, после общения с Ним,
Открывались бы глаза на их грехи,
Которые они успели совершить.
И на все их грешные помыслы,
Которыми, род людской, переполнен.
Ведь многие люди даже и не понимают
Что они, такой-то, грех совершили, и в «эту самую минуту», совершают.
Потому, что между добром и злом стёрлось понятие.
Деньги, шекели… вот, что сейчас, для людей, самое главное.
И не суть важно, как человек их добывает.
А Учитель исправлял бы, вносил бы ясность,
В людское сознание.
И человек «рождался бы заново».
И начинал бы вести жизнь праведную.
Вот бы такая сила Ему, Богом, была дана!
И вот тогда,
Он, каждый день Божий,
Вёл бы,
Души людские к свету.
Что бы,
Он своими знаниями,
Сжёг тьму в душах наших.
А лучше… а лучше чтобы Он был посланником Бога.
Через которого
Бог давал бы людям вразумление,
Как им поступать во всяком своём деле.
Вот о чём я думаю, мечтаю…
Вот какие мысли мой разум посещают.
Душу и сердце, мои, покоя лишают.
И если я, что не так сказал,
То вы, уж, простите меня,
Не образованного человека,
Не умею я вести умные речи.
Волхвы
– Иосиф, речь твоя учтивая и правильная.
– Ни один учёный муж как ты не сказал бы,
Эту тему освещая.
– И, после этих слов своих, ты стал нам братом.
– Иосиф знай:
Великая мудрость заключена в твоих словах.
– И мы тоже надеемся на то,
Что на землю нашу, когда-нибудь, снизойдёт
Божия Благодать.
– И Бог, однажды, подарит нам,
Того,
Кто станет для людей этим костром,
Святым Огнём.
Иосиф
– Есть у меня мечта:
Чтобы, людские души и сердца,
Потрёпанные бурей:
Отныне и в веках,
Могли бы отогреться у, сотворённого Учителем, костра.
От грехов своих: промокшие, промёрзлые,
Искалеченные жизнью, измождённые…
Переставшие, от болей,
Верить в Бога.
Получив от Учителя разъяснения и благословение
Оставили бы все дела свои грешные,
И все помыслы свои грешные.
А потом человек, отогревшись у костра,
Смог бы, другими глазами, посмотреть на себя,
Как мать смотрит на своё дитя,
Порою строго,
Потому что желает добра своему ребёнку,
Понял бы,
Что жизнь, его прежняя,
Ведёт его в пропасть.
И он, от этой мысли, опомнившись,
Начал бы жизнь новую.
А Учитель, в делах человека,
Каждую минуту давал бы ему наставления.
Волхвы
– Я же говорил вам, братья,
Какой сон мне приснился однажды?
В нём всё о том же,
О чём нам сейчас поведал Иосиф.
Иосиф
– Я вам так скажу, гости мои ночные:
Душу мою вы к себе расположили.
Хоть мы, с вами, и не знакомы,
Хоть мы, с вами, видимся в первый раз,
У меня такое впечатление, сейчас,
Что знаю я вас не первый год.
Как будто вы, уже, не раз, бывали в доме моём.
И знаю я вас,
Как добрых и порядочных людей.
Сам удивляюсь себе…
Волхвы
– Как Младенец, спит?
Иосиф
– Крепко.
Волхвы
– Будем надеяться,
Что ему снятся хорошие сны…
Иосиф, то, что сейчас тебе поведаем мы
Тебя удивит, а быть может и встревожит…
– Но ты нам поверить должен,
Во всё, что сейчас тебе о себе доложим.
– Мы волхвы из страны далёкой
Что находится на востоке.
Прости нас… но мы не то,… что хотели тебе сказать – сказали.
– Когда глаза встретились наши…
От события такого мы растерялись.
Хоть и к встречи, с тобою, готовились…
Но, вдруг, сердца наши дрогнули.
– Ты уж прости нас грешных,
Пойми нас, по-человечески…
– Мы знаем, что ты человек праведный,
А значит: поймёшь нас правильно.
– Нас, в твой дом, привела звезда.
Да, да… не удивляйся:
Именно звезда.
– Вот эта самая звезда,
Смотри, как над твоим домом ярко светит она!
– И Сила, которая в наших душах, вдруг, зародилась.
И на этот путь нас сподвигнула.
– Мы не глупцы и не сумасшедшие.
Мы покинули наше Отечество…
– Чтобы в доме твоём с тобой встретится.
И до тебя донести Бога Откровение.
– Вот истинная причина нашей встречи.
– И мы,
Именно таким,
Тебя себе и представляли.
– Разумным и правильным.
Вот истинная история наша.
– Иосиф, подними к небу глаза
И ты всё поймёшь сам…
Видишь вот эту звезду,
Над твоим домом?
– А четыре недели, тому назад, её там не было.
Она зажглась именно в тот час,
Когда на свет появился Младенец ваш!
– А когда на небе зажглась эта звезда
Какая-то невидимая Сила нас всех вместе собрала.
И отправила в путь, в след за звездой.
– И вот теперь мы пьём воду в доме твоём
И беседуем с тобой.
Это она, звезда,
Нас в твой дом привела.
– И это неспроста.
Иосиф, хочешь верь нам, а хочешь не верь нам…
Но ваш Младенец Царь Иудейский!
– Хотя… нам так сдаётся,
Что ты, уже, что-то, знаешь про эту историю.
– Не может быть,
Чтобы Создатель Вселенной,
Хотя бы, немного, не вразумил тебя в этом.
Иосиф был просто ошарашен этими словами, которые он сейчас услышал от совсем ему незнакомых людей. Иосиф, как и весь остальной народ Иудеи, знал, что их царь – Ирод. И вдруг… их Иисус, тоже, Царь Иудейский! «Как такое возможно, что такое несут эти люди?! А может быть они шпионы царя и вот сейчас специально проверяют меня на благонадёжность. А если я скажу, что-то, лишнее… то может быть они меня бросят в тюрьму?» – Иосиф не на шутку испугался их слов, потому что понимал, что это крамола. И такие речи никого до хорошего не доведут. Он испугался: и за себя и за свою семью. И решил, что: во чтобы то ни стало, ему надо отмежеваться от этого дела, от этой опасной темы. А, за одно, и поскорее расстаться с этими опасными людьми. Вот только как? Не гнать же их, в самом-то деле, палкой из дома. А если они царские шпионы? То тогда за такое обращение с ними можно будет и поплатиться своей головой.
Иосиф
– Да что вы говорите такое?
Царь Иудейский в моём доме?!
Как возможно такое?
Наш царь – Ирод,
Об этом все знают.
И только он нами повелевает!
И мы только его славим,
За все дела его праведные!
За хлеб, что из рук его получаем!
И я люблю его крепче отца родного,
И нам не надобно царя иного.
Царь Ирод всех прочих царей лучше
И мы его, днём и ночью, славим в наших сердцах и душах!
Я про другого Царя Иудейского ничего не знаю
И знать не желаю.
Зря вы меня такими речами смущаете.
Царь Иудейский в моём доме родилсЯ?!..
Нет, я против этого, с этим не согласен я!
Вот Мария удивиться этому,
Когда я Ей, утром, расскажу об этом,
Что Она
Родила Царя!
Я смотрю…
Вы шутки шутить любите.
Потом Иосиф, от чего-то, задумался над их словами… А волхвы стали терпеливо ждать, когда он осмыслит своим мозгом полученную от них сейчас информацию. И вдруг, события той! ночи, снова ясно всплыли в его голове. И напомнили ему, тот его разговор, с ангелом Господнем. Оглядев,
ещё раз повнимательнее, своих ночных гостей, он успокоился и пришёл к выводу, что такие оборванцы не могут быть шпионами царя. Успокоился и сказал им.
Иосиф
– Я вижу, что вы люди простые, порядочные
И всё, что вы мне сейчас,
Про Царя Иудейского мне рассказали…
Принять ваши слова за правду…
Я не могу… по разным обстоятельствам.
Посудите сами…
Давайте поменяемся с вами местами…
Поставьте себя на моё место,
Разве бы вы в такое поверили?
Если бы одному из вас,
Сказали, что он отец царя!
Вот и я про тоже…
Так что, я думаю, что вам понять меня не сложно.
Но, как вам это не покажется странным,
Была со мною история такая…
Не совсем людская.
Которая закончилась тем,
Что я женился на Марии своей.
Был сон мне однажды,
В преддверии нашей, с Марией, свадьбы,
В котором,
Сам ангел Господень,
Разговаривал со мною.
На одну интересную тему,
Странную…
Но я ангелу Господню поверил.
Я ему поверил тогда,
Потому, что он меня
Провёл через свои испытания,
Чтобы я принял от Бога, через него, послание.
Я ему поверил и то послание принял.
И на Марии своей женился.
Но о том сне я никому не рассказывал…
И вот теперь… я чувствую… опять что-то затевается,
С приходом вашим.
Жизнь у меня какая-то странная.
Уж много в ней, всего, не понятного,
Для ума моего…
У других людей всё просто:
Помолвка, свадьба, потом рождается ребёнок.
А у меня всё наоборот…
И вот ангел Господень берёт
Свои «гвозди»
И мне их вколачивает в голову.
И говорит:
– Иосиф, так угодно Богу!
Как вам такое?!..
А вам ангел Господень, в головы ваши,
Свои «гвозди» вколачивал?
Так то…
Теперь вот вы,
Своими речами,
Меня смущаете.
Хотя сами знаете…
Что за такие речи бывает.
Волхвы
– Иосиф, мы тебя, вполне, понимаем:
Да, ситуация сложилась непростая,
И тут мы на помощь Бога уповаем.
Как поверить в речи людей, которых видишь в первый раз,
Что в твоём доме родился Царь?!
Но, ведь ты же знаешь, Иосиф,
На всё воля Бога!
И мы шли многие ночи и дни
Чтобы эту Благую Весть к тебе принести!
Поверь нам:
Наш приход к тебе,
Не таит в себе,
Никакой, для тебя, опасности.
Мы не царские соглядатаи.
– О, если б ты знал, как мы нашей встречи рады!
Если б ты знал: через какие нам пришлось пройти испытания.
– Через многие ночи и дни
Мы, наконец-то, до дома твоего дошли.
– И наконец-то мы отыскали, так, нужного нам Младенца.
– А отправились мы в наше путешествие,
Потому что нам было от Бога Откровение,
Которое великою Силой вошло в каждое наше сердце.
– В разум каждого и душу
И повелело в страну вашу следовать.
– И наше, сейчас, Святое Дело
Довести до тебя это Откровение.
– И то, что мы сейчас речь, с тобой, ведём
О Царе Иудейском, что Есть в доме твоём…
Так это Его промысел,
И ни как по-иному!
– Пожалуйста, Иосиф: в наши слова вникни, вслушайся…
Нам, в наши сердца и души,
Вошло Откровение,
Поверь нам…
– Про сон, твой,
Мы ничего не ведаем.
Мы лишь делаем то,
Что нам предначертано,
Что нам Господом велено.
– И вот теперь мы здесь,
В твоём доме,
В котором, недавно, родился Ребёнок!
– И это в Его честь
Новая звезда стала гореть,
На ночном небе!
– А, ведь,
Четыре недели, тому назад, её там не было.
Смотри: она ярче всех, прочих звёзд, сияет.
-– И двор, только, твоего дома освещает.
Сейчас во дворе твоём
Светло, как днём!
– А выйди-ка за ворота своего дома…
Там мрак и тьма, в обнимку, по улицам бродят.
Как ты, нам, объяснишь такое?
Иосиф
– Я не знаю… я человек не учёный,
Как я могу разбираться в звёздах?
Хотя я знаю, вот, такое слово: Вселенная.
А вам знакомо слово это?
Однажды ангел Господень
Объяснил мне, что это такое.
А вы не будите смеяться надо мною,
За это слово?
Правда: странное слово?
А вы видели ангелов воочию?
А со мною, вот, было, такое.
Так вы говорите, что Царь Иудейский в моём доме родился?
Что Он и есть мой Сынишка?
Хотя… чему тут удивляться…
Жизнь у меня, понимаете, какая-то, странная.
И чувствую: опять, вот, что-то, затевается.
Всё ни как у людей получается!..
Вселенная, ангел,
Баран, который пьёт вино…
Денница – новый бог.
А вы что-нибудь слышали про него?
Вот то-то и оно…
А то, что сейчас светло, как днём,
Во дворе дома моего?..
Это действительно странно!
Вчера такого, мною, не наблюдалось.
Быть может я сейчас в сказке?
Волхвы
– Нет, Иосиф, ты не в сказке,
А нового бога на свете не бывает.
– Бог Он один всегда: был, есть и будет.
Пока этот мир существует.
– А мы про то тебе сейчас рассказываем…
Что было пророком вашим сказано.
Так записано в книгах ваших священных.
– Что Младенцу, Царю Иудейскому,
Должно родиться здесь, в Вифлееме!
– Мы от себя ничего не добавили,
Мы в этом деле разобрались правильно.
А значит, всё, что сказали тебе – и есть Святая Правда!
– Мы лишь исполнили Того Волю,
Кто Отцом,
Всему в этом мире, приходится.
Того, кто нас отправил в эту дорогу.
– Нам было дано откровение:
Поклониться Младенцу этому
– И принести ему в дар свои дары.
Вот они, Иосиф, взгляни:
Золото, ладан, смирна.
– Нет, Иосиф, мы не волшебники,
Мы волхвы простые.
И про сон твой ничего не ведаем.
– Нам, о Его рождении,
Сообщила вот эта звезда.
Смотри, как ярко горит она!
Ты что… не веришь своим глазам?
– И светом своим ласкает, лишь, крышу твоего дома.
Как ты, нам, объяснишь такое?
– Вникни в эту истину, Иосиф.
И ты узришь, что то, что сейчас с тобой происходит,
В доме твоём происходит,
– На глазах у тебя происходит
Это и есть Замысел Божий!
– И, наконец… вкуси её света,
Пусть она осветит и твои: душу и сердце.
И они прозреют и нам поверят.
– И Сила которая нам была дана,
От Бога, Иосиф,
Нас и довела,
До твоего дома.
– И вот мы сейчас перед тобою
И говорим с тобою,
В твоём доме.
– И с нетерпением ждём встречи с твоим Младенцем
Царём Иудейским.
– А если бы в твоём доме младенца не оказалось…
То мы бы в другой дом отправились.
– И так бы обошли в Вифлееме все дома,
Но отыскали бы Малыша.
– Но нас не обманула наша звезда.
– Отныне зовётся Вифлеемская она!
Прими, Иосиф, всю нашу историю правильно.
И пойми: мы не зря в твоём доме оказались.
Иосиф
– Похоже, что это опять мне всё сниться.
Вот удивиться этому Мария,
Когда я ей утром расскажу о своём сне.
А вы не будите вбивать «гвозди» в голову мне,
Как ангел Господень?
Нет? Ну, тогда, на этом и расходимся.
Волхвы
– Иосиф, мы над тобою не смеёмся и не шутим.
Вот моя рука, пожми мою ладонь.
Почувствуй её.
– И мою…
– И мою…
– И мою…
Убедись, что она жёсткая и тёплая.
А я крепко пожму твою, до боли.
Так они и делают: один из волхвов протягивает Иосифу свою руку. Иосиф протягивает на встречу его руке свою и они обмениваются рукопожатием.
– Ну, что теперь ты скажешь,
Это сон или моя рука настоящая?
Ты думаешь, что всё ещё во сне?
И если: да
То тогда ответь мне:
Кто, кому и когда
Приносил золото просто так!
– Люди бьются за золото:
Один другому перегрызает горло,
– Один пускает кровь другому.
И много всего прочего…
– Очень человеку добыть его хочется,
Вот что такое золото!
– А мы принесли его,
Твоему Младенцу,
Просто так, от чистого сердца.
– А вместе с ним ладан и смирну.
Когда такое и с кем происходило?
– А всё потому, что исполнилось сказанное через пророка:
В Вифлееме Царю Иудейскому родиться должно!
– И Он родился, Иосиф, именно в твоём доме.
А звезда…
Звезда нам была дана
В помощь!
Вникни, всем сердцем своим, в эту историю, Иосиф.
– Если бы, придя в твой дом,
Мы бы не нашли Младенца в нём.
А ты бы нам сказал, что сын твой уже взрослый,
– Или, что он отрок…
То мы бы тут же извинились и ушли.
И в другой дом бы поскорее пошли.
– Но Младенца всё равно бы нашли.
Это наша сверх задача,
Поставленная Силой перед нами.
Волхвы
– Знай, Иосиф: время подойдёт
И люди назовут Сына твоего Иисус Христос!
И с сего дня,
Сквозь века,
Это имя пройдёт.
– И люди, до скончания веков,
Во всём мире
Будут славить Его имя!
– Возможно ты, мы, не доживём до того дня,
Ведь жизнь на земле очень сложна
И поэтому коротка.
Когда Он воссияет на троне Иудейском,
– Но знай, Иосиф, обязательно придёт это время.
Но то, что ваш Младенец Царь Иудейский!
В этом у нас нет никаких сомнений!
– Дальнейшая его судьба нам не известна,
Тут нам сказать нечего.
Иосиф
– Да кто вы, всё же, такие:
Гости мои ночные?
Что… вот так, просто,
Вы расстанетесь со своим золотом…
Подарив его моему Ребёнку?
И, взамен, от меня ничего не потребуете?
Что-то мне в это не верится.
Но я же вижу, что вы не сумасшедшие.
И всё же: откуда у вас такие сведения,
Что мой Сын Царь Иудейский?
Поставьте себя на моё место:
Как мне в это поверить?
И что мне, теперь, с этим делать?
А вдруг прознают про это соседи?
И как они, тогда, отнесутся к этому?
Вам ведомо?..
Вот и мне не ведомо.
Но то, что позавидуют – это несомненно.
А из-за зависти донесут куда следует…
И это, тоже, несомненно.
А там… неизвестно как, раскрутится это дело…
Боже ж ты мой….
Зачем вы меня втянули в эту историю?
Вот: жил я и жил, себе, спокойно…
А теперь я что… Ироду родственник?
А он… как к этому отнесётся?
Мне, так, сдаётся,
Что такая история,
Ему не по вкусу придётся.
Волхвы
– Иосиф,
Мы не станем ходить «вокруг да около».
Нам уже известно, что Ирод не рад твоему Ребёнку.
Но это ничего не меняет,
– Ведь твой Сын Господа нашего посланник!
А значит…
Всё будет так, как в пророчестве сказано.
– Именно Он, да, да, Иосиф,
Именно Он тем Учителем станет, о котором ты,
Так страстно мечтаешь.
– Это Он, твой Малыш,
Который сейчас на руках твоей Жены обитает,
И от груди Её питается,
– Он станет
Тем Учителем,
В вашей людской жизни,
О котором ты так мечтаешь, во все дни свои.
Видишь, Иосиф, а мечты-то сбываются,
Благодаря усилиям Господа нашего.
Так то…
– Иосиф, дай нам ему поклониться
И у ног Его возложить свои дары.
– Мы, от тебя, должны уйти ещё до зари.
Это в наших интересах… да и в твоих.
– А что касаемо Ирода?..
То да: конкурентов он ненавидит.
Поэтому: ни духом, ни словом
– Никому не говори, что этой ночью,
У тебя были волхвы с востока.
Просто дальше: тихо, мирно, спокойно…
– Живи с этой новостью.
И не давай людям, ни малейшего повода,
Влезть в эту историю.
– До поры до времени…
Держи её в секрете.
– А время настанет
И твой Сын сам себя проявит.
– И знай, Иосиф, и такое: Он под защитой Бога!
Он будет Его беречь, всеми своими силами.
– А ты, Иосиф, со стороны своей,
Береги его, как самую большую драгоценность,
– Которой в твоей жизни ещё никогда не было.
Потому, что народам всего мира очень
Он нужен, Сын твой!
– Хотя мы, конечно же, знаем,
Что всех своих малышей родители обожают.
И ты, и Мария,
– Вы тоже такие же родители.
– Малыш у тебя родился, ключ,
Вдруг,
Забил, зажглась новая звезда,
– Ночью, как днём, во дворе, светло у тебя сейчас…
– Гости не званные у тебя в доме сидят…
– А золоту не терпится к ногам твоего Младенца припасть!
– Свяжи, всё это, в одну цепочку в своей голове
И тогда ответ правильный ответ придёт к тебе.
–Разве всего, этого, мало,
Чтобы понять, что всё о чём мы тебе поведали, правда?
И, вдруг, Иосиф, сам незаметно для себя, погрузился в свои размышления.
(и далее про себя)
«Не понимаю: почему я?!
Почему всё это свалились именно на меня?
То от Духа Святого беременна моя Жена!
То «гвозди» и плита!
То, вдруг, Она родила Иудейского Царя?!
И вот теперь мой Сын Царь Иудейский!
Господи, почему я,
За что мне всё это?!»
Волхвы
– Иосиф, поверь нам:
Всё дело в Силе!
И это она нас этими знаниями снабдила,
Что под новою звездою,
Которая, вдруг, зажглась на ночном небосводе,
Живёт Ребёнок,
– Царь Иудейский!
И нам, должно немедля,
Отправляться в путь,
И чтобы мы поклонились Ему,
А потом принесли
Ему свои дары.
– И это Сила, это Она
Довела нас
До твоего жилища.
– А что это за Сила?
Поверь нам, Иосиф,
Мы сами, до конца, не можем
Этого осмыслить.
– Нам этого не дано понять, в этом разобраться…
А если, честно… то нам это и не надо.
Ведь мы в своих делах, во всём, на Бога уповаем и полагаемся.
– И одно только знаем:
«Пусть всё будет, как Ему угодно,
Как Ему хочется – а не как нам». –
– И вот, именно поэтому, мы сейчас
В твоём доме.
– А значит нас, на сей путь, Бог сподобил,
И никак по-иному,
Мы это понять не можем.
– И мы, никак, по-другому,
Наше путешествие, себе, объяснить не можем.
– Иосиф, прими от Него эту истину,
Как и мы её приняли,
Что ваш Младенец
Есть Царь Иудейский.
– Прости нас, что нам пришлось тебе потревожить,
Но ведь на всё воля Божья!
– И нам не дано было поступить по-иному.
Ведь мы должны были исполнить волю Бога!
– Иосиф, мы понимаем всё твоё волнение,
Все твоё смятение,
От нашего визита.
– Но тебе не скрыться от Истины,
Которой мы владеем.
– И с которой пришли к тебе.
– Увы, имя, что ты дал своему Младенцу, не вписано
В ваши священные книги,
Чтобы ты мог в правдивости наших слов убедиться.
– А вообще-то, если хочешь, найди время
И сходи в храм к первосвященнику.
И спроси у него, что сказано в книгах ваших священных
О Царе Иудейском?
– И в каком городе ему должно родиться?
И тогда ты сам убедишься, кто у тебя родился.
– Но когда тебе откроются откровения эти,
Не говори первосвященнику,
Что это у тебя родился, сей, Младенец,
Царь Иудейский.
– Худое царь Ирод против твоего Сына замыслил.
– И если ты первосвященнику скажешь,
Что теперь, у тебя, от услышанного,
От него,
В сердце радость!
То знай: Сына своего ты потеряешь.
– Царь Ирод не стерпит такого,
Второго царя на своём троне.
– А трон Иудеи только для одного,
Он для Иисуса, Cына, твоего.
– И в подтверждении наших слов запомни:
Завтра над головой своей, Иосиф,
Над крышей своего дома,
Вглядываясь в ночное небо,
Ты не увидишь, более, звезды этой.
– Она сделала своё дело.
Она, как и мы выполнила свою миссию,
Она привела нас под крышу
Твоего дома.
– А теперь уйдёт с ночного небосклона.
Чтобы не привлекать внимание к твоему дому.
Чтобы царь Ирод не узнал, где Сын твой находится.
– Пойми, Иосиф,
Во всей этой нашей, с тобой, истории
От тебя ничего не зависит,
Как и от нас ничего не зависит.
– Просто прими её
И отнесись к ней
Как к должному.
– Как и положено тебе,
Человеку верящему в Бога.
Как посланное тебе Богом
И ни как по-другому.
– И чем скорее ты,
всем сердцем своим,
Примешь эту истину,
Что Сын твой,
Царь Иудейский.
– Тем ближе, ещё, ты к Богу приблизишься,
Ко всем Его милостям!
Прими, Иосиф, от Бога,
Что тебе принять должно.
– А теперь, Иосиф, просим тебя:
Покажи нам своё Дитя.
Проводи нас к Младенцу,
Чтобы могли благополучно закончить начатое нами дело.
– А наше дело будет тогда закончено,
Когда мы принесём свои дары вашему Младенцу.
И ему поклонимся.
– Мы не сделаем Ему ничего худого,
А то силы наши уже на исходе.
А нам ещё идти в, обратный долгий, путь.
– К своему дому,
А Отечество наше находится далеко, на востоке.
Смилуйся над нами, Иосиф.
СЦЕНА LV
ТЕРЗАНИЯ МАТЕРИ МАРИИ
Мария, жена Иосифа, Мать Иисуса, заждалась его обратно в дом. Она выходит во двор и видит такую картину: её муж, во дворе, чуть ли не в дневном в свете, разговаривает с какими-то людьми, сидя на земле.
Мария
– Иосиф, кто эти люди?
Иосиф
Иосиф встаёт с пола и подходит к жене. И вместе с ней входит в дом. А потом начинает с ней шептаться.
– Мария, представь себе, это наши гости.
Они то ли волхвы, то ли пророки,
То ли фокусники…
И они к нам пришли с самого востока!
Представь себе: они знают, что у нас Сын родился.
А им об этом вот эта звезда сообщила!
Когда и где такое было?!
Которая сейчас, как днём, наш двор освещает.
Мать Мария
– Иосиф, мне страшно.
Иосиф
– Хоть я и вижу их впервые,
Но Ты не бойся их, Мария,
Они люди мирные, учтивые.
И я уже успел с ними подружиться.
Не бойся их, они хорошие люди.
И я, тут, сижу, с ними, и веду беседу мирную.
Они мне сказали,
Что какая-то Сила, их, в дорогу послала, отправила.
И эта же Сила им сказала,
Чтобы они нашли наш дом
И вошли в него.
Поклонились нашему Сыну Иисусу
И к ногам его возложили:
Золото! ладан и смирну.
То есть, Мария, они Ему принесли
Свои дары!
Золото! ладан и смирну.
Золото! Золото! Мария!..
Кому и когда люди дарили
Золото просто так?!
А они хотят это сделать сейчас.
А сделать это они
Должны
Потому,
Что наш Иисус,
Крепче, Мария, держись в коленях,
Есть Царь Иудейский!
Мать Мария
– Иосиф, да что же это такое делается?
Иосиф
– И мне пришлось им поверить…
Ведь всё это время,
Что мы, с ними, беседовали,
Они терпеливо, учтиво, вежливо
Объясняли мне всё это дело.
Да, ещё, звезда, вот, эта…
Которая светит как сумасшедшая!
Как не поверить?
Хотя да…
У меня
Ещё остались сомнения.
Ведь это такое дело…
В нашем доме родился Царь Иудейский!
Хотя… чего только в жизни этой не бывает?..
Ведь и кукушонок в гнезде синицы созревает, вырастает.
А потом и крылья свои расправляет.
И они мне всё растолковали,
Всю эту ситуацию.
Они мне сказали,
Что им пришло откровение, от Бога,
А звезда, эта, была им в помощь.
Это она,
Их довела,
До нашего дома.
Мать Мария
– О, Господи!
Мне страшно, Иосиф…
Иосиф
– Ну, я им тут же ответил:
Вы ошиблись адресом,
Здесь никакой Царь Иудейский не проживает.
А они всё настаивают и настаивают…
Мол: они ошибиться не могут.
И свой визит к нам объясняют вот этой, самой, звездою.
И какой-то Силой.
И, правда, Мария,
Раньше над нашим домом,
Никакая звезда так ярко не светила.
А, во дворе нашем, смотри, Мария,
Сейчас светло, как днём!
Они мне сказали, что это всё Бог.
Что это Он всё так устроил,
Чтобы этой ночью,
Они не ошиблись домом.
И я им, в сказанное ими, поверил.
А может быть они и сумасшедшие…
Золото принесли чужому для них человеку.
Но они не буйные – мирные.
И поведение их очень учтивое.
Но они уже уйдут скоро…
И оставят у нас своё золото…
Мать Мария
– Мне страшно, Иосиф!
Иосиф
– А ещё они мне такое сказали,
Чтобы я завтра в храм отправлялся.
И тогда я смогу, ну, конечно, же, через священников,
Проверить все эти сведения,
Которые, я от них получил, этой ночью.
И если всё сходится…
То тогда
Я…
Я не знаю, что нам делать?
Шутка ли это,
Наш Иисус – Царь Иудейский?!
Но они настаивают на этом!
Ведь если так сказано через пророка
Тогда выходит…
Что правы эти люди.
И наш Иисус Царём Иудейским будет!
Или Он уже Царь?
Кругом идёт моя голова.
А сейчас они просят, настаивают,
Чтобы мы им показали Иисуса нашего.
И как я тебе уже сказал:
Чтобы они могли Ему поклониться
И принести Ему дары свои:
Золото, ладан и смирну.
Золото, Мария, золото!
И я не вижу в этом ничего худого… дурного.
Мария, давай, их впустим в дом,
Мария, всё будет хорошо…
А живут они на востоке,
Очень далеко от нашего дома,
И как они только про рождение Иисуса узнали?
Ведь у нас в Вифлееме столько детей,
Каждый день
Рождается.
А они, вот, выбрали, именно, Иисуса нашего!
Так значит…
Действительно что-то такое происходит…
Такое, что мы, пока что,
С Тобою, осмыслить не можем.
А может быть?..
Действительно: а может быть?..
Мария, всё может быть…
Царь Иудейский… а там посмотрим.
Кто может знать замыслы Бога?
Но по их виду,
Я вижу,
Они хорошие люди.
Мария, может быть их, в дом, впустим?
Пусть они, по быстренькому,
Иисусу поклонятся
И уходят.
Ну… и дары свои,
Раз принесли,
Пусть оставят.
Как тебе ситуация такая?
Мать Мария
– Иосиф, я даже и не знаю…
Может быть вызвать стражников?..
Иосиф
– Но я, в их к нам приходе,
Не вижу ничего, для нас, худого…
Дурного…
Ну, вызовем мы стражников… а что потом?
Что мы стражникам скажем?
«Вот люди, что заявились в дом наш,
Чтобы поздравить нас
С рождением нашего Младенца?
Арестуйте их немедленно.
Пусть они из нашего дома убираются,
А подарки свои оставят,
Они нам очень пригодятся». –
По-моему: так ведут себя только сумасшедшие.
Они ведь нам ничего худого не сделали.
А наоборот: проявляют к нам своё уважение.
А стражники, тогда, сперва, обыщут
Их и их пожитки.
Найдут золото…
И скажут: «Спасибо тебе, Иосиф,
И тебе, Мария, что в дом свой нас пригласили».
Мария, пусть они Иисусу поклонятся
И поскорее уходят.
Они, хоть, и хорошие люди… по всему их виду,
Но, своими речами они меня, уже, утомили.
А то, я вижу, что они этим делом просто одержимы!
Чем быстрее Иисусу поклонятся – тем быстрее наш дом покинут.
А золото нам было бы нам очень кстати,
Я бы тогда своё дело начал.
А то я уже стал
Стар,
К людям наниматься.
Всю жизнь свою: батрачу да батрачу…
А Авессалом бы мне помог раскрутиться.
А там глядишь… и новой жизнью зажили бы.
Мать Мария
– Иосиф, тебе решать, ты хозяин.
А нельзя сделать так:
Чтобы они дары свои, просто, оставили
И уходили восвояси?
Иосиф
– Нет, Мария, они мне уже не раз так сказали:
Сначала поклонятся, а потом уже дары оставят.
А эти дары нам были бы очень кстати…
Золото оно на дороге не валяется.
Нам же надо на что-то кормить Иисуса нашего,
Да, заодно, и расплатимся с долгами.
Мать Мария
– Что ж… скажи им пусть входят,
Я не против.
Только пусть не шумят,
Чтобы не разбудить наше Дитя.
А то я
Его еле, еле укачала.
Ему бы всё играться да играться.
После принятого ими совместного решения они оба выходят во двор и Иосиф обращается к волхвам.
Иосиф
– Входите добрые люди,
В моём доме гостями мне будьте.
Только прошу вас:
Не шумите…
Ребёночка не разбудите.
Волхвы
– Спасибо тебе, Иосиф,
Мы так и знали, что ты человек хороший,
– Что ты поймёшь нас
И подаришь нам
Эту возможность
Лицезреть вашего Ребёнка
– Посланного на землю Богом!
Побудем только с минутку
И дом, твой, оставим тут же.
– И тебе спасибо, Мария.
Да, и Твоё имя, Мария,
Нам в откровении, от Бога, было.
– Мы Божьи люди,
И Младенцу вашему , от нас, никакого худа не будет.
Мать Мария
– Пусть всё так и будет.
СЦЕНА LVI
ОКОНЧАНИЕ МИССИИ ВОЛХВОВ
После этих слов Иосифа волхвы, следуя за Иосифом и Марией, входят в их дом.
Иосиф, всё это время, держит масляной фонарь над головой: освящая себе и волхвам путь к Младенцу. И уже через минуту волхвы встают перед колыбелью в которой спит Младенец Царь Иудейский Иисус. У волхвов разом, от созерцания всей этой прекрасной, Божественной картины, учащённо забились сердца, на их глазах появляются слёзы умиления и счастья. Вся их усталость и напряжение, от всего произошедшего с ними, за последние время, пропадают. Их души наполняются Божией Благодатью, а их тела новой силой. И каждому из них, в эти священные для него минуты, когда он видит перед собой спящего Младенца Иисуса, приходит одна и та же мысль, что и ко всем остальным его братьям, что теперь он может считать, что его жизнь прожита не зря.
Они бы так стояли и стояли… но они понимают, что свою миссию, данную им Силой они выполнили. Они кланяются в пояс Младенцу, потом кладут свои дары к подножию колыбели. После чего, постояв ещё с минуту, обращаются к Иосифу с просьбой вывести их обратно во двор. Что и случается.
СЦЕНА LVII
ОСЛЫ
Иосиф, Мария и волхвы выходят во двор дома. Мария и Иосиф в душе радуются, что всё прошло благополучно. Мария обращается к волхвам:
Мать Мария
– Спасибо, вам, за внимание,
Которое, вы, нам оказали.
Спасибо вам за ваши щедрые дары.
Вот только в ответ… нам нечем вас угостить.
В гости мы вас не ждали
Поэтому и не запаслись припасами.
Волхвы
– Для нас ваше угощение,
Это доброта вашего сердца.
– Твоего, Мария, и твоего Иосиф.
Ещё раз, вам, спасибо,
Что, вы, нам позволили
Увидеть вашего Младенца.
– Спасибо вам за, эту вашу, великую щедрость!
А теперь мы ваш дом покинем,
Всё намеченное Богом мы выполнили.
– Да будет ваш дом переполнен хлебом,
А мы поспособствуем этому.
– Да будет, Мария, благословенно твоё чрево.
Чтоб дети у вас, ещё, родились непременно.
Волхвы обмениваются взглядами и один из них обращается к Иосифу.
Волхвы
– Иосиф, есть у нас к тебе такое дело,
Оно пойдёт на пользу семье твоей:
Мы видим, ты человек не богатый,
– Так прими, в знак благодарности, от нас подарок.
Деньги ведь они нужны всякому.
– Конечно же, деньги и тебе нужны.
Есть лёгкая работа, чтобы их заполучить.
– Ты, как не против
Немного поработать?
Иосиф
– А что за работа?
Я никогда не против работы,
Я всегда рад заработать.
Деньги семье всегда нужны,
Без денег семье не жить.
Волхвы
– Так слушай же нас внимательно
И выполни всё слово в слово, как мы тебе скажем.
И тогда шекели оттянут твои карманы.
– Работа не пыльная, а заработок получишь знатный.
– Так вот: знаешь ли тот дом, где живёт пасечник,
По вашей улицы до него, примерно, дворов двадцать?
Иосиф
– Да его, в нашей округе, все люди знают.
Говорят, что у него мёд знатный.
Правда: я у него мёд никогда не покупаю.
Денег у меня на мёд не хватает.
Волхвы
– Купишь обязательно!
Так вот: прежде к тебе в дом прийти
Мы решили у него погостить.
– Напросились к нему на постой
И он впустил нас в дом свой.
– За постой мы с ним уже рассчитались,
Пять шекелей ему отдали.
И он доволен остался.
– На сей день мы
Ему ничего не должны.
Иосиф, у нас есть ещё и ослы.
Нас ими Царь Ирод снабдил.
Чтобы мы работу, кое-какую, для него сделали.
Но тебе лучше не знать об этом.
Иосиф
– А что за работа?
Так вы и с самим царём Иродом знакомы?
Волхвы
– Мы сидели, с ним, за одним столом,
И он угощал нас своим вином.
А потом…
Кое-какой, приказ мы получили от него.
– В виде его «просьбы»…
Но пусть он идёт… своей,
А мы пойдём своей дорогой.
– Иосиф, время идёт,
А у тебя, впереди, ещё много хлопот.
Ведь день рабочий, ещё, не закончен твой.
– Хорошо, Иосиф,
Мы о том,
Что у нас было с царём,
Тебе расскажем, напомним, как нибудь, потом.
А сейчас: не мешкая, до рассвета,
Ты забери у пасечника ослов наших, этих.
– Мы их во двор к нему не заводили.
Ослы крупные, жирные.
Они бы там все не поместились.
– Мы их к забору его привязали и там же их и оставили.
Они нам больше не нужны.
Зачем нам в дороге они?
– Они жирные, крупные…
Еле, еле за нами плетутся.
За нами не поспевают,
Зачем нам обуза такая.
– Так вот: мы их тебе дарим.
Иосиф
– Не понимаю щедрости вашей?!
Волхвы
– А тут ничего и понимать не надо:
Ведь подарок он и есть подарок.
– Иосиф, отправляйся к дому пасечника,
И от забора их, смело, отвязывай
И на базар с ними отправляйся.
– Продай их всех,
Себе ни одного не оставляй,
Как бы не желала этого твоя душа,
Чтобы в твой дом не пришла беда.
– За них ты получишь хорошую цену,
Если будешь торговаться «до последнего» шекеля.
А если, кто спросит тебя:
– Откуда они у тебя,
Ослы эти?
Скажи им, что ослы не твои,
А тебе поручили продать их,
Странники с запада.
Мол: так они, то есть мы, тебе представились.
– Народ он в любой стране любопытен,
Где бы мы небыли – везде все такие.
– Но есть у этой работы одно важное условие:
Никому не говори, что эти странники, то есть мы, были в твоём доме.
– Под страхом смерти,
Вашему Младенцу,
Никому не доверяй информацию эту.
– Сейчас такое в Иерусалиме твориться:
Царь Ирод, твоего, Иисуса ищет.
Потому, что он всей душой своей и всем своим сердцем верит,
Что твой Сын есть Царь Иудейский!
– Верит, в отличие от тебя,
И к кинжалу тянется его рука,
Чтобы им извести твоё Дитя!
– Поверь нам:
Ирод хочет погубить вашего Младенца,
– Чтобы, боле уже, никто, во всей Иудеи,
Не посмел бы
Оспаривал его власть.
Вот поэтому он и ищет ваше Дитя.
– Ирод всем своим сердцем,
Всей своей чёрной душою,
Верит в эту историю,
В отличии от тебя.
– Вот такие, Иосиф, дела.
– Верит тому, что записано, в книгах священных через пророка.
И удавит любого,
В гроб загонит любого,
Кто его власть оспаривать посмеет.
– И не жить ни той голове, ни тому телу,
Кои власть его оспаривать посмеет.
Троном своим Ирод
Ни с кем не поделится.
– Сам подумай: зачем ему это?
Поэтому он убьёт любого,
Кто встанет у него на дороге.
– Увы, мы не можем тебе описать всех ситуаций,
Которые: тебя, Марию и Иисуса в дальнейшем ожидают,
Мы их и сами не знаем.
– Но вот: неблагоприятную ситуацию,
Которая для тебя, может сложиться,
Из-за наших ослов,
Мы тебе уже описали.
И тут… всё надо сделать правильно,
Сработать грамотно.
– И тогда дело у тебя сладится
И ты получишь достойную награду!
Но: брать тебе наших ослов или нет?
Это решать тебе.
– Мы лишь всей душою
Хотим помочь твоей семье, твоему дому.
– И дело сладится хорошо, Иосиф,
Если все те условия,
В которых мы тебя наставляем,
Ты выполнишь правильно.
– Запоминай хорошенько, если тебя кто спросит:
Всем тверди одно и то же:
Ослы не мои…
Мне поручили их продать.
– Кто они? Откуда они? Как зовут их? Не знаю я.
Они в дом ко мне не заходили,
И хлеба со мною не преломили.
– Увы, я не запомнил их лица.
Вон, какая темень на улице твориться!
– Они лишь только о том меня в известность поставили,
Что они в Вифлеем пришли с запада.
– На обратной дороге пообещали меня найти
И деньги, свои, с меня получить.
А познакомились мы, с ними, в конце нашей улицы.
–После того, как мы, с ними, друг на друга взглянули…
Так они тут же
Меня к себе в работники и наняли.
А я и не против, работа нужна всякому.
– Там дом, такой, ещё стоит,
В котором пасечник мёдом торгует.
Люди говорят, что мёд очень вкусный!
– А что я ночью делал на улице?
Да я животом мучаюсь…
И чтобы не лишать Жену и Ребёнка сна
На улице решил делать свои дела.
– А почему они из всех выбрали именно меня?
Да потому, что у меня,
На лице написано,
Что я, в своей жизни, ни у кого не украл и четверти шекеля!
– Это все люди знают
И поэтому мне все, всегда доверяют.
– Запомнил?
Будь так добр, Иосиф, повтори нам наши слова поскорее.
– Испытаем тебя, поверь нам:
Это в твоих же интересах.
Иосиф
– Ну, значит так…
Вы мне, то есть они,
Мне поручили вот такую работу:
Ослов сих продать,
А деньги им отдать,
То есть вам.
Что, мол, на обратной дороге
Мы вновь встречаемся, с ними, возле пасечника дома.
И деньги свои они у меня заберут.
Ну и, с тех денег, мне за работу отстегнут.
Что я не знаю: кто они
И куда отправились.
И когда их ждать обратно.
И мне до этого, вообще,
Нет
И ни какого дела.
Кто они? Где они?
И вообще: вернутся ли они?
Но они обещали
Обязательно вернуться за своими деньгами.
Ведь, где это видано, чтоб люди от своих денег отказывались?
А я мучаюсь животом,
По этому-то и не впускал их в свой дом.
Шатаюсь по округе
И издаю всякие, разные звуки.
По округе,
Чтобы,
Не лишать свою семью сна.
Вот так они и повстречали меня.
Вот так и пересеклись наши пути
И вот я теперь работаю на них.
А, ведь, работать у нас никому не запрещается,
Каждый волен жить трудом праведным.
А царь Ирод следит внимательно,
Чтобы человека, работающего, не обижали.
Ведь он потом казну шекелями своими пополняет.
Волхвы
– Молодец, Иосиф!
– Ну, ты и голова,
Теперь мы спокойны за тебя.
– Смело ступай к дому пасечника
И наших ослов от забора отвязывай.
И веди их на базар.
– И по высокой цене продавай!
Торгуйся до последнего шекеля.
Эти ослы стою этого.
Иосиф
– А если вдруг проснётся пасечник и спросит меня:
Чего это я?
Зачем я его постояльцев ослов отвязываю?
А вдруг он вызовет стражу?
Волхвы
– Ты ему тогда так ответь:
Гостей твоих, в доме твоём,
Уже нет.
– Не веришь мне – так сам сходи проверь.
Они уже ушли от тебя
Снова в дальние края.
– А я их слуга,
Они наняли меня,
Чтобы я ухаживал за их ослами.
– А за постой они уже с тобой рассчитались,
Пять шекелей тебе отвалили.
И кое-какие вещи у тебя забыли.
Ты, давай-ка, мне их вынеси.
– Они мне так сказали:
Забери наших ослов и наши вещи у пасечника
И продай их на базаре.
– А если ты в моих словах сомневаешься…
Давай обратимся за помощью к стражникам.
Пусть они нас рассудят.
– Только вот что я, думаю:
Стражники тебя обязательно спросят:
«С продажи мёда
Платишь ли ты налоги?
– Когда и сколько ты заплатил налогов?» –
А зачем тебе такие вопросы?
Зачем тебе такие сложности?
– Ведь если они прикинут: сколько ты налоговой должен,
За все годы,
Что ты торгуешь мёдом…
– То у тебя, расплатиться с налоговой,
Никаких денег не хватит!
И ты без дома своего останешься!
– И со смертью своею на улице повстречаешься.
Под забором своего же дома.
Так что… уймись по-хорошему.
– Мы думаем, что он не дурак
И правильно поймёт твои слова.
–Хотя на вид он человек умный
И ни каких вопросов у него к тебе не будет.
Иосиф
– Спасибо вам, мои гости, за науку,
Но я думаю,
Что у меня с пасечником никаких проблем не будет.
Да, я мёда у него не покупаю,
Но мы уже не один год друг друга знаем.
Между нами нормальные отношения.
Я думаю, что и без «налоговой» он мне поверит.
Волхвы
– Ну, вот и славно!
– Что ж, Иосиф, будь счастлив!
– И вот, что ещё, Иосиф,
Поступи правильно с золотом.
Завтра, всем куском, не неси его к скупщику…
– А то беда будет.
Скупщик обязательно начнёт тебя расспрашивать:
«Откуда у тебя такое богатство?» –
Что ты ему на это скажешь?
– Раздели этот кусок на многие мелкие кусочки
И придумай, какую-нибудь, красивую историю,
Как ты этот кусочек нашёл.
– Ссылайся на Бога, что это он в твоё положение вошёл.
И милость Свою до тебя довёл!
– Только, каждый раз, ходи к разным скупщикам,
Перестрахуйся, так вернее будет.
– Ведь люди очень завистливы у чужому добру и к чужой удачи.
Тверди всем одно и тоже: «Нашёл, с кем не бывает?»
Иосиф
– Авессалом, мой тесть,
Он деловой человек.
Он мне поможет с этим вопросом разобраться.
Тут вы за меня не переживайте.
Даже, если, он весь кусок золота принесёт к скупщику
То ни один из них и не подумает,
Лезть к нему с, какими-то, вопросами:
«Откуда у тебя это золото?» –
Он очень уважаемый человек,
И всякий скупщик посчитает за честь
С ним дело иметь.
У него большие связи,
Никто и не подумает с ним связываться.
Но, спасибо вам за науку.
Я, с этим делом, торопиться не буду.
На житьё – бытьё деньги есть.
С золотом дело иметь
Мне не к спеху.
Пусть пока полежит,
Ещё придёт его время.
Волхвы
– Ну, вот и славно:
Всё одно к одному складывается.
– Вот опять, Иосиф, ты нам подтвердил,
Что ты человек правильный, разумный.
– Ну, что ж… а мы в свой обратный путь, теперь, двинулись.
– Ты уж, Иосиф, пойми нас правильно
Но мы твой дом опять через дувал покидаем.
Иосиф
– Дувал – это у вас, а у нас забор.
Как хотите делайте дело своё.
Волхвы
– Прощайте, Иосиф, Мария навсегда.
– Братья смотрите: звезда, звезда!
Та: коей мы название Вифлеемская дали,
Её больше нет над нашими головами!
– И правда спряталась от глаз наших!
– Нет, не спряталась, а погасла навсегда,
А во дворе, вот, появилась тьма!
– Навсегда, с ночного небосклона, исчезла
Потому что выполнила своё дело.
– Выполнила то, что ей было предназначено.
Прекрасно справилась с поставленной перед ней задачей.
И вот отправилась на покой.
– Вот видишь, Иосиф: прав был пророк!
А ты в наших словах сомневался.
– Ну, что ж… мы уходим, а ты за дело принимайся,
Давай сходи за ослами.
После этих слов волхвы направляются к забору и по одному перелазят
через него. Так они покинули дом Иосифа и оказались на улице. Тут что ещё надо добавить, что дом Иосифа стоял, почти что, на окраине Вифлеема, в той его части в которой силился не богатый люд. И прямо за заднем забором, дома Иосифа, уже начиналось небольшое поле. А за полем рос небольшой лесочек. Вот к этому полю они и спустились, после того, как перелезли через забор.
СЦЕНА LVIII
В ПУТЬ, И НОВОЕ ПРИУЛЮЧЕНИЕ ВОЛХВОВ ИЛИ СМЕРТЕЛЬНАЯ ОПАСТНОСТЬ
Волхвы
– Теперь по звёздам сориентируемся, братья,
В какой стороне Родина наша?
– Здесь двух мнений быть не может,
Вот в эту сторону лежит наша дорога.
– Ну, что же с Богом, тронулись, братья.
– Ой, ой! Со мной случилось несчастье, братья,
На волю просится «барашек!»
– Какой такой барашек, брат, наш?
– Того что мы съели в тот раз за обедом,
Того которого мы принесли в жертву.
Я никогда не съедал, за раз, столько жирной пищи
И вот теперь,
В моих кишках бегают мыши!
Да ещё и дерутся между собой.
Ой! Ой! Ой!
Я побежал к лесочку!
– Давай брат, лети стрелою,
А мы подождём тебя.
– Да уж, что не говори, а тоже беда.
– Нет - нет, не нужно,
Идите потихонечку,
А я вас догоню потом, как разберусь с «бедою».
Их брат, Омар, летит стрелою к лесочку и вовремя успевает добежать до него. И тут же присаживается. Ночь, кусты… и он сливается с пейзажем.
Волхвы
– Ну, что ж братья,
Не станем смущать нашего товарища.
После чего они начинают медленно идти в нужном им направлении. Как вдруг!..
Голос из темноты
– А ну, стоять – бояться,
Подлые шакалы!
Волхвы вздрогнули от этого грозного окрика и встали как вкопанные.
Голос из темноты
– Куда это вы собрались,
Собаки?
А ну-ка ко мне повернитесь
И покажите мне свои лица.
Волхвы медленно поворачиваются к тому, чей они слышат голос. Голос в темноте – это голос одного из соглядатаев царя Ирода.
Соглядатай
– Так я и думал, что это вы!
А как же иначе,
Ведь я за вами следил, подлые шакалы.
Рожи, ваши, мерзкие я узнаю.
Ведь это же вы приходили к нашему царю?
И вам бесполезно отпираться.
Со мной не пройдёт штука такая!
Волхвы
– Господин, наш,
Зачем ты на нас
Так ругаешься,
И такими словами нас называешь?
– Мы же, всё-таки, святые старцы.
– И сам царь Ирод про нас знает.
– И нас уважает!
– Мы, у него, в почёте!
И сейчас мы сделали, для него, очень важную работу!
– И сейчас возвращаемся в Иерусалим,
Чтобы, от него, свою награду получить.
Соглядатай
– Да что вы мне всё врёте!
Почему, как все нормальные люди,
По улице не ходите?!
Почему не через ворота, а через забор в дом входите?
И обратно из него выходите?
Когда и где это было видано такое?
Чую, нет знаю: души у вас не добрые,
Рас вы творите такое!
Волхвы
– О, уважаемый наш собеседник,
Это есть великая тайна доверенная нам Богом.
– А если её другой человек узнает,
То начнёт гнить… и сгниёт вместе со всеми, своими, кишками.
– Ну как, рассказать вам?
После этих слов, что сейчас услышал соглядатай, он призадумался над ними и… решил не испытывать судьбу. Пусть они шакалы, пусть они преступники но… кто их знает… может быть их слова могут быть и правдой? И он решил, больше, не уточнять этого вопроса: почему они не шли по улице и перелазили через забор? Конечно же он, потом, доложит об этом своему командиру Акиве, который и оставил его здесь, чтобы наблюдать за обстановкой. А дальше… пусть он с ними разбирается. Но любопытство разбирало соглядатая и он решил вернуться к началу своего расследования.
Соглядатай
– Так куда же вы бандиты направляетесь?
Волхвы
– Мы же тебе про то, уже, сказали.
Мы идём… мы направляемся
К царю Ироду.
– Чтобы доложить ему.
Что задание его выполнили!
Соглядатай
– О, да! Молодцы!
И я охотно бы вам поверил…
Но, тут, видите, ли, в чём, шакалы, дело?
Дворец Ирода в другой стороне находится,
Вы совсем, собаки, не в ту сторону идёте!
Волхвы
– Не ругайся так на нас, значит мы, просто, ошиблись.
– Значит мы, по звёздам, неправильно сориентировались.
И всего-то…
– Сейчас развернёмся и пойдём в правильную сторону,
– Спасибо тебе, человек хороший.
Да продлит Бог твои годы.
– Будь так любезен,
Нам перстом своим укажи,
В какую нам сторону идти.
Соглядатай
– Вы что же думаете, что я совсем дурак?!
И отпущу вас сейчас просто так?
Стоите тут передо мной, соловьями заливаетесь.
Нет, со мной не пройдёт штука такая!
А ну-ка: протяните ко мне свои руки,
Чтобы я мог связать их туго
Верёвками.
Ох, какие же вы, бандиты, ловкие…
Хотели провести самого царя!
Но нет! Не зря
Тут на страже оставили меня!
Я сам лично вас ко дворцу Ирода доставлю
И потом, за это, получу великую награду!
Соглядатай только что и успел произнести последнюю фразу… как у него подкосились ноги и он рухнул на землю. После того, как соглядатай упал, при этом не издав ни звука, они увидели Омара, стоящего за ним с увесистым камне в руках.
После того, как волхвы оставили своего брата «выпустить на волю барашка» они медленно двинулись в перёд. Медленно, чтобы их брат Омар потом, в ночи, не потерял их из виду. А Омар, присев на корточки за кустами, слился с ландшафтом местности. А тут ещё и ночь… поэтому соглядатай его и упустил из виду.
Делая свои дела Омар видел всё что происходит и у него созрел, только один верный в этой ситуации, план. Надо было спасать своих братьев, из той ситуации, которая так неожиданно возникла практически из ничего.
Как только он освободился от «барашка», он тут же встал, натянул на ноги свои шальвары и стал искать взглядом то, что могло бы пригодиться ему для приведения своего плана в действие. И он сразу нашёл, что искал: камень. И когда он нагнувшись к нему взял его в свои руки, а потом оторвал его от земли, от сразу понял: это то, что надо. Камень весил около трёх килограммов. Потом стараясь ступать по земле как можно тише он, с камнем в руках, подкрался к соглядатаю, к его спине, и тут же высоко поднял камень над головой соглядатая, а потом с силой, на которую он был только способен, опустил его на голову соглядатая. Мощный удар пришёлся по затылку человека. И соглядатай, не издав ни звука, рухнул на землю, перед глазами его братьев.
Волхвы
– Молодец, Омар,
Ты всех нас спас.
Иначе бы нам
Предстояло бы всем погибнут,
В лапах Ирода.
– Знай, брат,
Сим поступком ты ни какого греха на душу свою не взял.
– Ведь ты нас спас, спас своих братьев от беды,
А значит Бог тебе сей поступок простит.
– Ну, что ж братья
Продолжим путь наш!
– А он точно мёртв?
– А ты пни его хорошенько ногой!
Пни эту иродову собаку,
Тогда сразу и узнаешь.
Получив такой правильный совет один из братьев так и поступил. Со всего размах своей ноги, ступнёй, пнул соглядатая в бок. Тело, на этот удар, никак не отреагировало.
– Омар хорошо постарался.
– Слава Омару!
– Слава!
– Слава!
– Да что, вы, в самом деле, братья?
Любой из вас, на моём мете, поступил бы так же.
– И то правда!
– Ну, что ж… двинулись, братья.
Соглядатай, упав навзничь, упал на грудь. И лежал к волхвам спиной в верх. Да он получил страшный удар по голове тяжёлым камнем, но он не был убит. Его спас его шлем, который был им надет на голову. Это он принял на себя весь удар и не дал человеку погибнуть.
Волхвы были готовы уже покинуть это место, как вдруг соглядатай издал слабый стон. Была тихая ночь и волхвы хорошо услышали этот слабый звук который вырвался наружу из глотки соглядатая.
Волхвы, тут же, остановились и обменялись между собой удивлёнными взглядами.
– Абдулла, ведь ты же был врачом?
А ну-ка проверь его.
– Если человек эту профессию познал,
То он, теперь, до конца дней своих врач.
Сейчас взгляну.
Так, что у нас тут?..
Абдулла, один из волхвов, подходит к телу соглядатая и опускается перед ним, для удобства обследования на колени, рядом. Потом он привычными движениями старается, пальцами, нащупать пуль на его шее. И… находит его. Пульс, хоть и слабо но всё же бьётся.
– Братья, да он жив!
– Как такое может быть?
Ведь Омар на славу постарался.
– Живучим пёс Ирода оказался.
– И что же нам теперь делать?
– Я думаю так: воспользуемся ситуацией этой.
Приведём его в чувства и поподробнее расспросим,
Что он тут делал ночь?
Быть может это нам чем-то поможет?
– Абдулла, продолжи своё дело,
А мы, братья, ему поможем
Перевернём это тело, лицом к звёздам.
Что они и делают. От их действий соглядатай, почти что, приходит в себя.
Соглядатай
– Ой, как болит голова…
Волхвы хотят помочь ему встать, он встаёт на ноги, но ноги его не держат, а волхвы, всё это время крепко поддерживающие его под руки, не дают ему упасть. И продолжая, крепко держать его под руки, помогают ему обратно сесть на землю. Соглядатай, в недоумении, оглядывает волхвов всё ещё своим мутным взглядом.
– Люди, кто вы? Я слышу ваши голоса.
Но вот ни кого не вижу из вас.
Только вот голоса ваши слышу…
И если вы
Можете…
Объясните мне:
Кто вы?
Кто я?
И что со мной произошло,
Если вы были свидетелем того?
Я сам ничего не помню
И не знаю
От чего у меня голова трещит
Как наковальня!
Он начинает крутить головой в разные стороны, но по-прежнему ничего отчётливо не видит. Трёт себе пальцами глаза, но это ему ни как не помогает. Лица людей, окружающих его, стёрты для его взора. А их тела он видит в расплывчатом виде. Волхвы переглянулись, между собой, и завели с ним разговор.
Волхвы
– Добрый человек, мы простые странники,
Пришли в Вифлеем с запада,
За пропитанием.
– Чтобы своими молитвами освятить этот город,
А народ Вифлеемский, в благодарность за это,
Нам подавал, кто что сможет.
– А, ты, правда, не знаешь, что произошло с тобою?
Увы, и мы тоже…
Ну, тогда послушай нас.
Так вот: закончив в Вифлееме свои дела,
– Мы собрались в обратный путь, по своим домам.
Идём и вдруг видим тебя,
Видим, что лежит человек,
Ну и подошли к персоне твоей.
– Мы сначала подумали, что человек спит, отдыхает.
А оказалось что ты лежишь, издыхаешь.
– Что с тобой произошло… мы не были тому свидетелями.
Так что в этом вопросе нам тебе помочь нечем.
– Но наш врач, который среди нас находиться
Охотно тебе поможет,
Он опытный очень!
– Но сначала он тебя осмотрит.
И тело твоё и твою голову.
И твоё сердце и твою душу.
– Но, сначала, тебе придётся помочь ему,
Тебе надо полностью доверится ему.
– Чтобы ему тебя вылечить,
Ему сначала надо изучить тебя.
– Чтобы ему тебе поставить правильный диагноз,
От чего лечить тебя.
– Так положено в краях наших.
Расскажи ему всё о себе, без утайки.
Абдулла
– А без правильного диагноза, нам врачам,
Запрещено лечить людей в краях наших!
Поэтому вы должны мне рассказать,
Всё, так сказать…
Всё-то, что вы о себе, про себя знаете,
Ничего, от меня, не утаивая.
Уважаемый…
Вы всё ещё ничего не помните,
А может быть… уже что-нибудь да вспомнили?
Напрягите волю и мозги свои.
Поймите
Это очень важно.
Ваша информация
От мучений вас обязательно избавить.
Соглядатай
– Да, да… раз так надо…
Мне уже что-то вспоминается.
Память, в голову мою, возвращается.
Как я услышал от вас про Вифлеем,
Так сразу, что-то, и стало проясняться в голове моей.
Стали события, какие-то, всплывать,
Что ж попробую… их в одну ниточку связать.
Кажется меня зовут Мойша…
Да, точно меня зовут Мойша!
Я младший помощник
Нашего командира.
Акива его имя.
Как только я услышал от вас слово Вифлеем,
Память моя стала возвращаться ко мне.
Так вот: наш отряд получил
От царя Ирода
Приказ…
Такой приказ…
О, как же трещит моя голова!
Заявились, к нам в Иерусалим, какие-то волхвы
И стали средь народа воду мутить.
Мол, им известно,
Что родился Царь Иудейский.
Ну, как вам такая тема?
Ведь у нас есть уже царь,
Иродом его звать.
И вдруг у него рождается дитя…
А он не приделах!
Словом: какая-то херня.
Новость эта и до Ирода дошла
И она смутила царя.
Он почему-то к ней серьёзно отнёсся.
И решил замочить этого гадёныша.
Тогда он приказал этих волхвов к нему доставить.
И постарался, своими сладкими речами,
Разговорить этих шакалов:
Своих врагов и государства нашего.
Но они оказались крепкими орешками
И где «Царь» этот?..
Ироду, о том, ничего не поведали.
Только и сказали ему, мол:
«Сами ничего не знаем.
Сами ищем его,
“Царя” этого». –
Тогда он им подсказал:
«Ищите Его в Вифлееме,
“Царя” этого.
А как найдёте Его,
Так тут же, ко мне, возвращайтесь
И награду высокую от меня получайте.
И тогда я пойду и поклонюсь Ему, –
Мол, – тем самым Его уважу
И отдам ему своё царство.
А вас, тогда, ждет великая награда». –
О, Боже, как же болит голова…
За что… за что мне мука сия?!
А перед нами,
Своими соколами,
Соглядатаями,
Царь поставил такую задачу:
«Куда бы они не пошли…
За ними идти.
Следовать за этими шакалами,
Себя, при этом, ни чем не выдавая». –
Ирод с ними повёл себя благородно:
Дал им корову в дорогу.
Ой!.. что это я говорю такое?
Дал им припасов в дорогу!
И ослов, чтобы они себе не стоптали ноги.
Так вот: куда бы они не шли – мы за ними.
Вот так мы, из Иерусалима,
Вместе с ними,
И добрались до Вифлеема,
Ног, своих, не жалея.
А что поделаешь?
Служба есть служба,
Но ведь кому-то же нужно
Беречь государство от
Всяких напастей,
От врагов и прочих мерзавцев!
А наших коней, от нас в километре,
Вёл за нами наш человек, следом.
И уже здесь,
Продолжили за ними,
Незримо,
Вести своё наблюдение,
Продолжили своё благородное дело.
Во благо Ирода и государства.
А эти шакалы…
И родители их шакалы! И дети их шакалы!
Чтоб они издохли в муках страшных!
Потому, что они враги Ирода и государства нашего…
За всё это время,
Так и не заподозрили,
Что мы за ними по пятам ходим.
А как же иначе?
Ведь мы же профессионалы.
Слышь, лекарь, лечи меня скорее.
Абдулла
– Уважаемый,
Всё ещё
Очень мало информации о вашей болезни.
Раскройте мне свою душу и сердце поскорее.
Не могу пока вам, Мойша, поставить
Правильный диагноз,
Очень мало информации.
А без правильного диагноза, нам врачам,
Лечить запрещается.
Так что я вас внимательно слушаю.
Продолжайте
Мне рассказывать свою историю.
Соглядатай
– О, Господи!
Ну, так вот: мы нашли, этот дом,
Где этот, прости меня царь Ирод,
Этот Царь Иудейский живёт.
Один из волхвов
– А как же вы вышли на этот дом?
Соглядатай
– Как, как?!
Да так!
Они в тот дом вошли и в нём остались.
А к забору своих ослов привязали,
На улице их и оставили.
А перед тем, как им в дом этот войти,
Они
Долго в ночное небо вглядывались.
И всё на какую-то звезду пальцами показывали.
А потом…
Зашли они, значит, в этот дом
И больше не выходили из него.
Тогда,
Примерно через час,
Акива
И говорит мне:
– Мойша, ты из всех моих шпионов,
Самый толковый,
Здесь в засаде остаёшься.
А весь наш отряд садится на коней и к Ироду скачет.
Чтобы доложить ему, что мы со своей задачей,
Поставленной им, перед нами,
С доблестью справились!
Мол:
«Нашли то самое место, где родился Царь Иудейский.
Враг твоего государства». –
Так-то…
А ты,
Верный мне,
Присяге
И царю, Мойша,
Останешься
Стеречь,
Не смея смыкая свои очи,
Дом этот.
А если,
К тому времени,
Когда мы обратно вернёмся,
Изменится что-то,
В чём либо, эта ситуация,
В которой мы, тебя, оставляем,
То тогда жду от тебя доклада.
А если всё по-прежнему,
Как перед нашем отъездом,
Тогда подтвердишь мне это.
Ну, а я вручу тебе твою долю царского вознаграждения.
Ну, вот… они ускакали, значит.
О, голова моя! О, голова моя!
И я один остался.
Потом смотрю: из них трое,
Вышли из ворот этого дома.
И с кувшинами стали по округе носиться,
Ища водицы.
Я же ведь не глупый малый.
Сразу понял: за водой они собрались.
А, толком не зная этой местности…
Что они могли сделать?
Ручей-то ведь в совсем другой стороне от этого дома!
Ну, значит, они походили, побродили…
А потом обратно в дом, ни с чем и возвратились.
А мне стало скучно, и я от скуки
Стал бродить по округе.
И как-то оказался у задней стены этого дома,
Где родился этот Ребёнок.
И вдруг вижу такое!
Смотрю и глазам своим не верю:
Те волхвы через стену, этого дома, лезут.
Перелезли, оглянулись и…
И в другой конец улицы направились.
Но пошли не по главной улице,
Как все нормальные ходят люди.
А пошли по полю, что за стеною этого дома.
Пошли украдкой,
Постоянно оглядываясь,
Как будто кого-то или чего-то опасаясь.
А может быть: нет ли за ними слежки?
Но я ведь профессионал в нашем деле,
Сразу заподозрил: здесь что-то неладное:
«Так что же задумали эти подлые шакалы?!» –
Врач, да когда же ты прекратишь
Мои мучения?
Давай уже скорее
Начинай своё лечение.
Абдулла
– Уже скоро, скоро, Мойша,
Болезнь, ваша, от вас унесётся.
Унесётся, как на самом быстром коне.
Ваш диагноз уже ясен мне.
Осталось мне, кое-что, уточнить,
Чтобы мне начать вас правильно лечить.
Продолжай, мой дорогой Мойша,
Врач ваш
Весь во внимании.
Начну, пока, готовить лекарство.
Мойша
– Наверное горькое, как всегда противное?
До чего же я лекарства ненавижу.
Почему вы, врачи, такие лекарства не делаете,
Чтобы они были слаще шербета?
Чтобы человек принимая лекарство
Им наслаждался?
И возносил хвалу Аллаху!
Но куда деваться?
Сейчас, с великой радостью, приму и такое,
Даже, если оно будет и, как полынь, горькое.
Пусть только поможет.
Скорей бы уже.
Абдулла
– Мойша, я специально для вас постараюсь
И моё лекарство будет вкусным, сладким, приятным.
Я вам обещаю.
Ещё попросите «добавки».
Продолжайте, уважаемый.
Мойша
– Я чувствую, нет! – точно знаю,
Что вы, уважаемый, лекарь настоящий.
И я всем сердцем вам доверяю.
Ну, дошли они, значит, до какого-то дома,
И в небо снова,
Взгляды свои устремили.
А потом… а потом тоже самое дело совершили!
Перелезли через забор дома.
Да, разве, это люди добрые,
Разве так делаются дела добрые?
Ведь так поступают только воры!
Подумал: « Вот сейчас убьют хозяина этого дома,
И завладеют добром его.
Вместо того чтобы
Искать Младенца, Царя Иудейского,
Пошли на кровавое дело!
Наплевали на приказ Ирода
И за дела свои, прежние, принялись!» –
И стал я мозги свои напрягать,
И этак и так…
Ничего в этой ситуации не могу понять.
А потом ко мне озарение пришло:
«Выходит что…
Сразу в двух домах родились,
Эти самые цари,
Цари Иудейские!
Царь Ирод думает, что один Младенец родился,
Про которого эти волхвы ему говорили.
А их оказывается двое,
И каждый в своём доме!
Сразу два,
Новых царя,
Уродилось!
Где и когда такое было?!
Благодаря моей бдительности
Сразу двух царей выловим!
Ай, да, Мойша!
Ай, да, красавчик!
Теперь готовься к двойной награде.
Теперь, за твои: усердия и расторопность,
Быть тебе первым, у Акивы, помощником». –
Представьте себе, добрые люди,
Теперь у нас, в Иудее, сразу три царя будет!
А раз так: «То от Ирода двойная плата быть должна.
И за того и за другого царя». –
Ну, думаю: « Мойша, ты и голова!
С честью выполнил поставленную перед тобой задачу,
Сразу двух “царей” схватим!» –
Я так обрадовался!
Так обрадовался…
Что от волнения сразу и оправился.
Сразу три царя в Иудее…
Конечно, если Царь Ирод это только стерпит.
А я его знаю – он не стерпит.
А потом смотрю: волхвы эти,
Покидают царское помещение,
И опять через забор.
И тут я думаю: «Нет, здесь что-то не то!
Мойша, милый мой.
Почему они ведут себя так странно,
Может, быть, это у них блажь такая?
Или им ветром в голову надуло
И они теперь не могут,
Как все нормальные люди,
Входить в дом и выходить из дома через дверь?
Или… или им скрывать, что-то, есть?» –
И, в друг, в подтверждение моей мысли,
Я такое вижу:
Волхвы эти,
Будь они прокляты трижды,
И их дети и их родители!
Вместо того чтобы, выйти на главную дорогу,
И двигаться строго,
В сторону Иерусалима
На доклад к царю Ироду,
Чтобы доложить ему,
О благополучном выполнении своей миссии,
Чтобы сдать Царей Иудейских,
Со всеми потрохами,
Ироду на растерзание.
Пошли совсем в другую сторону.
Ну, я тут же сообразил: «Уйдут сволочи!» –
И я решил их схватить, связать и…
Нет, не удавить.
А, самолично, доставить их
К светлым очам царя Ирода.
Чтоб получить мне от него великую милость.
И больше ничего не помню…
Теперь вот вы взялись меня вылечить, люди хорошие.
Возитесь со мною.
И я вам за это очень благодарен.
Вот и всё что я про себя знаю.
Этого достаточно чтобы мне поставить правильный диагноз?
После этой его «исповеди» волхвы снова переглянулись между собой. И все они, сразу после того, как соглядатай очнулся и заговорил, поняли: какoе им дело предстоит сделать. И это было их общее мнение. А Абдулла, пока шла его исповедь, всё это время, находился за спиной Мойши и ощупывал его голову, тем самым делая вид, что он пытается понять причину, из-за которой с соглядатаем случилась эта, его, «болезнь».
Абдулла
– Да, уважаемый, теперь вполне достаточно
Информации для диагноза.
И я уже знаю, что мне надо делать.
Ваша болезнь очень легко лечится.
Вам очень повезло, Мойша.
Как раз, так нужное вам лекарство, всегда со мною.
После моего лечения,
Божия Благодать войдёт в ваше тело,
А так же в ваши: душу и сердце.
И вы, во всём своём теле, почувствуете облегчение.
Уж скоро, через пару мгновений,
Мойша,
Вы на крыльях свободы унесётесь,
На крыльях любви, к вам, Божьей, унесётесь,
Из мира этого: полного боли,
В страну вечного здоровья!
В новый мир, для себя, откроете.
В новый мир, для себя, унесётесь,
Где нет ни боли, ни злобы.
Ни денег ни золота,
Ни начальников над тобою.
А только покой и спокойствие и… здоровье.
И это вам ничего не будет стоить.
Всё это будет даровано вам, мною и Богом,
Потому что вы человек очень хороший.
И не только эта болезнь,
Что с вами приключилась,
Но и все прочие болезни, другие,
Какие, есть в вашем теле,
Тоже навсегда из него исчезнут.
Вот такое оно,
Моё,
Лекарство
Сильное.
И вы, во имя Бога, примите его.
Платы с вас, за своё искусство врачевания,
Мне не надо.
Я, вас, вылечу бесплатно.
Ведь мы, люди,
Должны помогать друг другу.
Не так ли, уважаемый?
Мойша
– Именно так, всё правильно.
Абдулла
– И даже благодарности от вас мне не надо…
Потому, что я всегда отвечаю порядочностью на порядочность,
Это у меня натура такая.
Ведь вы,
Который так верно хранит клятву, данную им своему хозяину,
По защите своего хозяина от всяких бед и несчастий,
Покорили меня своею порядочностью!
И пусть, эта клятва, навсегда в вашем сердце останется
И уйдёт, вслед за вами, в дальние странствия.
И будет вам великой наградой за все ваши, в этой жизни, страдания.
А когда однажды вы, в своих странствиях,
Встретитесь с Создателем…
Пусть вы, Им, будете обласканы
За верность своему хозяину,
За верность сей клятве.
Ведь… что ещё в этой жизни может быть прекраснее,
Как жизнь посвятить своему хозяину.
Мойша, я мыслю правильно?
Мойша
– Так правильно, так правильно…
Что я от слов твоих, лекарь, сейчас расплачусь!
Абдулла
– Я вылечу вас, Мойша,
От всего,
Своего,
Чистого сердца.
У меня рука лёгкая, поверьте мне.
Я так вас вылечу, что больше никакие болезни
Никогда не войдут в ваши: голову и тело.
А сейчас вас прошу:
Уберите руку свою
С головы своей,
Не держитесь больше ей,
За свой затылок.
Окажите мне такую милость.
Так хорошо,
Теперь положите ладони свои к себе на колени.
Ещё минута и я начну своё лечение.
Ну, что, Мойша, вы готов уже принять моё лечение?
Мойша
– А, то, как же?
Готов уже, дважды!
Начинай скорее.
Абдулла
– Дай мне, ещё, несколько секунд, чтобы подготовиться,
С вашей стороны было бы неплохо,
Чтобы вы во время моего лечения
Читали молитву, про себя, в помощь мне.
За то время, что Абдулла разговаривал с соглядатаем, он успел развязать платок, что опоясывал его халат, и скрутил его вокруг своей оси, тем самым сделав из него прочную «верёвку».
Абдулла
– А теперь, Мойша,
Покрепче закройте свои очи.
И мысленно окунитесь в своё прошлое.
Вспомните,
Дни те,
Когда вы
Был счастливы,
Когда в ваше сердце входила радость.
Свою любовь вспомните,
Папу, маму,
Своих родственников…
Вспомните людей хороших,
Которые вам помогали.
Начальников своих вспомни
И как вы были ими обласканы,
Конечно если такое случалось.
А людей плохих, что вас обижали…
А людей плохих, что были в вашей жизни,
Так вы прости их.
Мойша,
Чтобы
Моё лекарство
Сработало как надо,
Всё, как я сказал, надо сделать обязательно.
Чтобы вы с лёгкой душою
Начали жизнь новую.
Без забот, без болей…
Без начальников над вами,
А только мёд и шербет вкушая.
Вот такое оно
Лекарство моё!
Лишь только потому, что вы, Мойша,
Человек исключительно правильный, хороший.
Я и не пожалею, на вас, лекарства ниспосланного мне Богом!
А теперь, Мойша,
Поглубже, вдохните этот свежий, ночной воздух…
В свои лёгкие.
Ощутите весь его вкус,
Всю его прелесть!..
Ведь никогда уже, больше,
Вы к нему не вернётесь.
Вы не будете в нём нуждаться,
Вам его заменит моё лекарство.
А потом выпустите, этот воздух,
Вон, поскорее, из своих лёгких.
Весь этот сладкий, свежий воздух.
И, насколько сможешь, задержите своё дыхание.
Уважаемый, Мойша, я приступаю.
Вы молитву, уже, читаете?
Мойша
– Читаю, читаю!..
Абдулла
– Да свершиться всё Богом предначертанное!
Примите, Мойша, Его святое лекарство.
Мойша
– Спасибо вам добрые люди.
Весь свой век за вас молиться буду.
Всё, сейчас, так и сделаю.
Надеюсь,
У тебя, лекарь,
Действительно лёгкая рука.
Мне сейчас, как раз, такая и нужна.
Освободи меня от этой боли,
Сделай своё дело доброе.
А то терпеть, её, нет больше мочи.
С Богом!
Абдулла
– Я готов, я начинаю, Мойша,
Да, будет царь Ирод проклят!
А тебе к праотцам лежит дорога!
После этих слов Абдуллы «верёвка» из платка, которую он, с обеих концов накрутил на свои ладони, а потом крепко сжал в своих кулаках, возлегла на горло соглядатая и крепко, больно впилась в его горло. Это возымело своё действие на человека. Мойша задёргался всем своим телом, одновременно обеими своими руками и ногами. Пытаясь вырваться, избавиться от этого смертельного лекарства. И вот человек уже своими пальцами пытается снять верёвку, удавку со своего горла.
Но братья были начеку. Они все вместе, одновременно, набросились на соглядатая. И каждый схватился за какую-то часть тела человека, кто за ноги, кто за руки. И со всей силой стали их тянуть в разные стороны, прижимая к земле, тем самым помогая своему брату сделать то доброе дело о котором его так просил соглядатай, то есть вылечить его. Волхвы своей атакой на соглядатая лишили его малейшей возможности сопротивляться этому процессу, процессу его «лечения». Абдулла, действительно, ни в чём не обманул соглядатая. Ведь, после того, как он «вылечил» Мойшу, голова у него перестала болеть. И, в добавок ко всему, после такого «лечения», все те болезни, которыми успел обзавестись Мойша, теперь оставили его навсегда.
Как и обещал ему Абдулла.
После того, как тело Мойши перестало дёргаться, и навсегда затихло, один их волхвов, самый старший из них обратился к остальным.
Один из волхвов
– Братья, мы свершили акт милосердия!
Знайте это…
Мы избавили его от мучений
И пусть он, с небес, благодарит нас за это.
– Брат, а ты уверен, что он на небесах?
Как по мне… так я думаю, что он в Аду сейчас.
Вспомни: он называл нас шакалами,
Кто ему позволил: так о незнакомых ему людях отзываться?
– Пусть с ним Бог разбирается.
А мы же дальше продолжим путь наш.
– А вы уверены, что он мёртв?
Мне, что, опять пнуть его ногой?
– Абдула, пощупай пульс у него.
Абдула
– Пульса нет…
Я за это отвечаю,
Всё его горло пальцами облазил.
Диалог между волхвами
– И всё же перестрахуемся, братья.
Вдруг Азраил думает иначе?
Вдруг в объятия свои Он его не примет?
Мы уйдём, а он возьмёт да и воскреснет?
– Брат, что ты предлагаешь?
– Пусть Булат освежит и этого «барашка».
– Ты предлагаешь ему спустить с Мойши кожу?!
– Нет! Достаточно будет, просто, перерезать его горло.
Чтобы нам дальше двигаться спокойно.
Принесём и этого «барашка» в жертву нашему делу.
Перестрахуемся, так будет вернее.
– Брат, Булат, где твой нож,
Не потерял ли ты его?
– Нет, ни за что,
Он всегда со мной!
Он так же, как и все, вы, брат мой.
– Тогда закончи и с этим барашком.
И помни,
Чтобы рука твоя не дрогнула,
Он называл нас шакалами.
– И словами всякими прочими, погаными.
– Никогда не шёл и не пойду, против вашей воли,
Отвернитесь те, кто не переносит вида крови.
После этих слов Булат достал из своей сумы нож. Потом опустился на колени подле мёртвого человека, покрутил рукоять ножа в своей ладони так,
чтобы после этого остриё лезвия смотрело вверх, а потом резко вогнал его в горло мёртвого Мойши, чуть пониже глотки. Нож был настолько острым,
что он легко преодолел все препятствия на своём пути: сухожилия и хрящи,
не говоря уже о коже на шее человека. А потом Ибрагим потянул рукоять ножа в верх. И лезвие ножа, повинуясь воли рукояти, легко прошло сквозь горло соглядатая и благополучно вышло наружу. Дело было сделано, «жертва», на благо общего дела была принесена.
После чего Булат поднялся с колен, всё ещё не в силах оторвать своего взгляда от проделанной им работы. И никто из братьев так и не догадался, по виду Булата, что он такую работу, с телом человека, проделал первый раз в своей жизни. Да, освежить барашка, перерезать горло животному, он такое делал уже не раз и не два. А вот перерезать горло человеку, пусть даже уже и мёртвому, ему приходилось впервые в своей жизни. Поэтому он был потрясён от проделанной им работы. Но очень старался, это своё состояние, ни чем не выдать, перед братьями.
Один из братьев полез в свою сумку и достал флягу с водой сделанной из тыквы.
– Брат, Булат, давай полью тебе на руки,
Омой их.
Да продлит Бог твои дни.
– Да, брат, Булат,
Мы все тебя благодарим за это дело.
Теперь же,
Братья,
Нельзя нам его оставлять здесь.
– А что ты предлагаешь?
– Оттащим его тело
Вот в этот лесочек.
И обложим ветками тело усопшего.
Чтобы оно долго людям в глаза не бросалось.
– А я думаю, что телу – телом недолго быть осталось.
Вон смотрите: на запах крови уже собаки сбегаются.
Там в лесочке они им и полакомятся.
– Там они им и позавтракают.
– И то правда, светать начинает.
– А если, что от него останется?
То в обед они с ним окончательно управятся!
– Ну, что вяли?!
Кто-то из братьев взял тело Мойши за руки, кто-то за ноги и они поспешили к лесочку.
– Добрались, тут его и оставим.
– О, брат, как здесь твоим «барашком» пахнет.
– Как бы не наступить… здесь его и бросаем.
Здесь в лесочке, прямо на «барашек», сами того не ведая, ведь ночь, темно, они и бросили тело Мойши. Так закончилась карьера доблестного
слуги царя Ирода.
СЦЕНА LIX
НЕОЖИДАННОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ
Визит волхвов в дом Иосифа, да ещё и ночью, с таким не обычным делом, с такими необычными для него новостями, потряс его до глубины души. Когда он общался, беседовал с ними, находясь в гуще этого события, он не чувствовал всего того напряжения в котором он прибывал в тот час. Тогда, его голова, была занята осмыслением всей этой необычной ситуации, в которой он вдруг оказался, чтобы держать её под контролем. А когда волхвы ушли, и вся эта ситуация исчезла, всё благополучно разрешилось само собой, его мозгу нечем было больше, с таким нечеловеческим усердием, заниматься и… он расслабился. Напряжение спало, а вместе с этим ушла и тревога за свою семью. За Марию и Иисуса.
И вдруг… мысль, которая, сейчас, пришла к нему в голову, заставила его, снова, окунуться в те, совсем ещё недалёкие события, и начать их снова осмысливать, снова их пережить, но уже с высоты сегодняшнего дня, сегодняшней ночи:
«А ведь всё могло бы быть совсем иначе…
И сейчас бы
Я не имел бы ни Марии, ни Сына,
Если бы ангел Господень не вразумил меня.
И мне, самому, тогда,
Пришлось бы принять,
То решение:
Не оставлять Марию, а, всё-таки, жениться на Ней.
Да…
А тогда,
Без вмешательства ангела Господня,
Бога,
Я навряд ли бы
Так поступил.
И сейчас, совсем, другой бы была моя жизнь.
Лучше… или хуже?..
Нет… сейчас, совсем, не об этом думать нужно.
Есть семья: есть Мария и Сын.
Они теперь моя, сегодняшняя, жизнь.
А чтобы бы было – чего бы не было?..
Про то только Богу ведомо.
И всё-таки, как интересно!
Уж точно: со мной
Не было бы всей этой
Удивительной истории,
С приходом этих людей в дом мой…
И сообщения мне, ими, что Сын мой,
Не больше и не меньше,
А как есть: Царь Иудейский!
И что мне теперь с этим делать?
Как, всё-таки: странно, интересно и сложно
Устроена наша жизнь Богом!»
И теперь он ясно понимал, что после прихода этих странных,
необычных людей к нему в дом, после того, что произошло с ним этой ночью… изменило его навсегда. И что он, до конца своих дней, уже, никогда не будет прежним человеком. И теперь он точно знает, что ангелы существуют, и для осознания этого ему больше не надо вбивать гвозди в его голову. И что Дух Божий, тоже, существует наяву, а не только в тех Святых книгах которые находятся в храмах.
И сейчас, вот только именно сейчас, после посещения его дома этими странными людьми с востока, он как-то по-особенному понял, что Мария и их Сын это и есть его семья, о которой он так всю свою жизнь мечтал. Что это и есть его сегодняшний день, что это и есть его теперешняя жизнь. И что из-за своей, той, глупости он, чуть было, не потерял её навсегда. Что Её Ребёнок… это не только Её Ребёнок, а это их Ребёнок. Это и есть его Сын Иисус! Как? Как так получалось, что он не понимал этого, до конца, раньше?.. Может, быть, так, было, потому что у него раньше не было этого последнего звена, который соединил два разных куска цепи в одно целое?.. Два этих таких разных события, две эти такие разные истории в одно целое. И вот теперь приход, этих странных людей, расставил, в его голове, всё на свои места.
События этой ночи всё ещё продолжали занимать его ум, будоражили его, и всё никак не уходили, не отпускали его сознание. Да и не мог он, как и какой либо другой человек, который бы оказался на его месте, разом осмыслить такое событие в своей жизни, как приход посторонних людей в свой дом, да ещё и ночью! Которые всё расставили, на свои места, в его голове и происходящему, сейчас, в его жизни. И показали ему всю их совместную историю, с Марией и рождением их Сына, как единое целое: от того скромного застолья в воскресенье, в кабачке, после базара, которое ему устроил Авессалом, и до сегодняшнего дня.
И, ведь, если бы ангел Господень не наказал его за его маловерие, и не провёл бы его через все те испытания, которые он наложил на него той ночью… то не было бы сейчас у него ни его любимой им Марии, ни Иисуса… его Сына.
И вдруг приход этих людей в его дом… этих странных людей с востока.
И только теперь, складывая в своей голове все, как теперь оказывается, связанные между собой эти странные события, с той самой их встречи с Авессадомом, тогда на базаре, до сегодняшней ночи, когда в его дом пришли эти люди… события стали складываться в одно целое. И он, как ему теперь видится, понимает весь замысел Господа. И вот только сейчас у него, в его уже не молодой голове, всё встало на свои места. И вдруг, он это хорошо почувствовал, как исчезла та, маленькая плиточка которую ангел Господень, так… на всякий случай, оставил в его теле. Он сейчас ясно почувствовал, что освободился от неё, освободился от неё навсегда! Что её больше нет! И ему, вдруг, остро захотелось подойти, к своему Сыну и взять Его на свои руки и прижать Его к своей груди…
СЦЕНА XL
НАДО ДЕЛАТЬ ДЕЛО
После того, как их нежданные, ночные гости ушли, Мария вернулась в дом, к Младенцу. Села подле его колыбели и принялась, опять, им любоваться. Она, как и всякая мать, души не чаяла в своём Ребёнке. Но вот она обратила своё внимание на то, что Иосиф всё ещё не вошёл в дом, чтобы, наконец- то, лечь отдыхать. Она заволновалась за него и решила выйти во двор, чтобы узнать: почему он всё ещё не возвращается ведь уже скоро утро, а он всё ещё так и не ложился спать, так и не прилёг отдохнуть, чтобы его тело отдохнуло от предыдущего напряжённого трудового дня и хоть немного набралось новых сил.
Она встала и вышла во двор и то, что Она увидела, несколько озадачило её: Иосиф сидел на земляном полу их двора, при этом смотря в пустоту и с кем-то оживлённо разговаривая. И даже некоторые свои слова подкреплял жестами. Она не сразу решилась обратиться к нему. В те времена не было принято, чтобы женщина вмешивалась в мужские дела. Но, всё же, Её беспокойство о муже, ведь он был уже не молод, а значит она считала своим долгом заботится о его здоровье, заставило Её пойти на некоторый шаг, со своей стороны. Чтобы он обратил на Неё своё внимание. Она несколько раз, негромко, кашлянула и этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы Иосиф прервал «свою беседу», с незримыми, для неё, собеседниками и обернулся к ней.
После чего он обратился к ней, и то, что она услышала от него, эти его слова… потрясли Её до глубины души. Ведь, никогда прежде, за все их прожитые вместе с ним месяцы он ни разу не говорил с Ней так, не говорил Ей такие слова.
Иосиф
– Почему не спишь, Родная,
Как Малыш наш?
Мать Мария
– Да… всё нормально…
Вот вышла,
Чтоб узнать: а ты как?
Уж ночь кончается,
А ты всё ещё не отдыхал.
Разве можно так?
Спать не ложился…
Откуда ж взяться свежим силам?
Пойди, я приготовила тебе твою пастель.
Поспи, хотя б немного,
Уж скоро новый день.
Иосиф
– Да, поспать бы…
Но есть ещё дела.
А ты знаешь, жена, моя?..
А ведь совсем себя не чувствую уставшим я!
Мать Мария
– Что за дела, Иосиф?
Какие дела могут быть… ночью?
(с юмором)
Дела ночью бывают, только, у разбойников,
А ты, ведь, человек хороший!
Иосиф
– На то они и дела,
Жена моя.
Они всегда тревожат нас,
Подгоняют нас.
Им всё равно: день на дворе иль ночь.
Они всегда от нас требуют лишь одного:
Чтоб мы заботились о них,
Ну, как о малых детях.
Тогда и будут все сыты в семье человека.
Который взял на себя ответственность
Её завести,
А значит… а значит мне пора идти.
Ты же слышала, родная,
Как эти люди
Мне пожелали
Своих ослов отдать, подарить.
Чтобы Тебе и Малышу я мог купить.
Мёда… свежего, душистого.
Пойду, схожу за ними, а потом сразу на базар.
Так они наставляли меня.
Мать Мария
– Иосиф, а что мы будем делать с их дарами?..
Иосиф
– И правда, Мария, давай-ка взглянем,
Что они принесли нам.
Сказали, что золото…
Сейчас посмотрим.
Иосиф взял лампаду из рук Марии и зашёл в дом. И очень скоро вернулся оттуда с узелком, который он держал в одной из своих рук. Потом передал лампаду Марии, а узелок с дарами поставил на пол двора. Присел над ним и стал его развязывать. А Мария старалась светом от лампады как можно лучше посветить мужу. Наконец узелок был развязан и Иосиф и Мария увидели его содержимое.
Иосиф
– Так: смирна, ладан.
Ах, какой запах!
Кирпич, какой-то, тяжёлый.
Ты знаешь, Мария,
Я никогда прежде не держал в руках золота
И даже не видел золота.
Только знаю, что оно должно быть жёлтым.
Мать Мария
– А это какое-то тёмное…
Надо показать «кирпич» отцу.
Иосиф
– Отцу, отцу…
Мария, прежде всего… я сам сначала с ним разберусь.
Не торопи события.
И как нам, всё это, объяснить ему?
Я, конечно же, его очень уважаю.
Я знаю: он человек деловой, обстоятельный.
Во всём разбирается…
Но ведь с него же не возьмёшь клятву,
Чтобы он ни с кем не поделился этим обстоятельством.
Что его зятю привалило,
Ни с того ни с сего,
Вот такое вот счастье.
Одному скажет, тот другому…
Так и пойдёт гулять наша история.
А как она дойдёт до ушей сборщика налогов…
Вот тогда и прощай наше золото,
Тут же заявится в дом наш.
Да любой чиновник
К нам в дом вломится
И скажет, что это его золото!
Он просто меня спросит:
«Иосиф, где ты его заработал?
Назови имя того человека и его адрес
Который за работу, с тобой, этим золотом рассчитался?
Это я его потерял.
Иди за мной, нас ждёт судья.
Он нас рассудит,
Кто им дальше владеть будет!» –
Так что, Мария,
Не торопи события.
Со временем мы сами разберёмся,
Как им распорядиться… с толком.
Светильник горит слабо.
Утром на него ещё раз взглянем,
Что это такое?..
Тяжёлое.
Да нет: конечно же золото!
Ведь они говорили со мною очень серьёзно.
А иначе… зачем им было:
Из одной страны в другую тащиться,
Дышать, в жару, дорожной пылью,
Тратить свои силы?
Они что: на всю голову больные?
Я не думаю, что они над нами пошутили.
Ведь они так убедительно со мною говорили.
Они очень хотели,
Чтобы я им поверил,
Что наш Сын Царь Иудейский.
Чтобы я: душой, умом и сердцем
Поверил в их речи.
И я верю,
А что мне остаётся ещё делать,
Взять и от их слов отмахнуться?..
Возможно в другом случае,
При других обстоятельствах,
Так бы и поступил я.
Но они… они очень мудрые люди,
Эти люди, от нас за горизонтом живущие,
Они хорошо знают человеческую душу.
Они знают, что душою человек всё приемлет,
Ведь она в добро и зло легко верит.
И принять человек может,
Всё что угодно,
Своим сердцем.
Надо лишь только улыбнуться человеку.
А вот мозги человека всегда стоят на страже.
И, если что… они человеку правильно скажут, подскажут:
Надо или не надо,
Добро или пакость.
И где его ждёт награда или опасность.
Так-то…
А потому: чтобы «три части» моего существа
Не сомневались в их словах,
Они и не могли поступить по-иному,
А как подтвердить свои слова золотом!
И ни чем иным, а именно золотом,
Которое так ценится людским родом.
От которого некоторые люди, порою,
Просто теряют свои головы.
И тогда они на всё готовы,
Лишь бы им заполучить золото.
Потому, что для таких нет ничего на свете ценнее, дороже:
Ни друзей, ни родственников.
А только золото.
А они,
Эти мудрецы,
Нам его просто подарили…
За то, что в нашей семье Ребёнок родился.
Правда: они меня, и так в том убедили,
Что наш Сын Ребёнок необычный.
А потом они свои слова ещё делом подтвердили,
Золотом подтвердили!
О, эти мудрецы великие.
Шутка ли это:
Наш Сын Царь Иудейский!
А ведь, воистину, Мария,
Такие подарки преподносили
И преподносят только царям!
И вот Малыш наш
Тоже этой чести удостоился.
Так значит Он что… Царь?..
Да, так по всему выходит!
Что ж… а я не вижу в этой истории ничего плохого.
Только подумать:
«Они расстались с золотом.
Своим,
Чтобы в дар его принести!
В подтверждение правоты слов своих». –
Да уж… кусок металла благородного
Аргумент очень весомый.
Тут.. во что хочешь поверишь,
Если слова подкрепляются вот такими… предметами.
Да уж… вот история – так история.
И если это сон, то мне просыпаться не хочется.
Ха… хоть во сне побыть богатым человеком.
Вот такая она,
Моя нехитрая мечта…
С детства.
Нас, у родителей, было шестеро,
Жили бедно…
А Ты, Мария, что об этом всём скажешь?
Мать Мария
– Иосиф, Мне страшно…
Иосиф
– Отчего, моя Родная?
Мать Мария
– А разве это не опасно?
Ведь в Иудее есть уже царь.
Так Иисус что… должен будет его место занять?
А Ирод он что: согласиться на это?
Что-то мне в это не вериться.
Иосиф
– Мария, наш Иисус ещё Младенец.
Да и вообще: дано ли будет свершиться этому,
Чтобы Иисус занял Ирода место?
Один только Бог знает.
И мне, наши гости, об этом, ничего не сказали.
Они, только, сказали, что Он Царь Иудейский,
Вот и вся тема.
И дали золото, чтобы и мы в это поверили,
Как, свято, верят в это они.
На этом и разошлись, с ними, наши пути.
А пока: просто будем жить.
Дела наши теперь наладятся.
И ни как иначе!
Царь Иудейский…
Что ж, пусть будет Царём Иудейским.
Так это или нет… но нам это уже принесло дивиденды.
А мы никому не расскажем об этом,
Верно?
(и далее про себя)
«Один Бог знает, что в моей жизни происходит
И чем всё это закончится:
Мария, жена, зачала от Духа Святого!
А Диавол мне, по этому поводу,
Говорит совсем другое.
А потом, совсем другое, ангел Господень!
А потом: плита, гвозди,
Пришельцы,
И вот, пожалуйте, наш Сын – Царь Иудейский,
Золото…
Да уж, Иосиф, “скучать” тебе не приходится.
А всё началось с речей Авессалома…
“ “Плодитесь и размножайтесь!” –
“Вот, Иосиф, слова Бога нашего” ”. –
А быть может, даже…
И ещё раньше,
С крыши его дома,
Которую я чинил два года тому назад, осенью.
И всё это уместилось в одну человеческую жизнь,
Твою жизнь, Иосиф.
И если вникну во всё это обстоятельно, по-хорошему,
То… так и свихнуться недолго».
(и далее вслух)
– Мария, моя радость,
Я не вижу, пока, никаких опасностей
Ни для Иисуса, ни вообще для всей семьи нашей…
Конечно: если будем держать языки за зубами.
Что случилось – то случилось.
Нам теперь что(?) головой о стенку биться,
Если с нами такое дело приключилось…
А смысл?
Назад не отмотать.
Положимся на Бога, как всегда.
В жизни человека, всякого,
Много, порой, странного,
Случается.
Бог каждому своё посылает.
С нами произошла вот такая история,
А с другими – другое.
Так что…
Не будем, пока, на эту тему, особенно, заморачиваться.
Просто будем жить, как и жили, раньше.
А там, когда в наших головах, всё успокоится,
Поговорю с Авессаломом,
Как нам поступить с золотом.
Только ты не торопи события:
Ни словом, ни намёком Земфире.
И вот что ещё, Мария,
Наши гости, меня настоятельно просили,
Об их ночном визите,
В дом наш,
Никому не говорить.
Чтоб мы могли спокойно дальше жить.
Попробуй людям всё это объяснить,
Особенно про их дары.
Народ завистлив,
Особенно
К добру чужому…
Словом:
Если выйдешь за ворота,
И как бы тебя не распирала гордость,
Что это к нашему Ребёнку,
С далёкого востока,
Приходили люди
И принесли ему
Свои поклоны,
Свои дары…
Лучше, Мария, промолчи.
Я сам, всё это, не могу
Ещё осмыслить.
Когда и с кем такое происходило?
Только с царями так обращаться принято.
Ну, всё Родная…
Поду, к «своим ослам»…
Я думаю: «К обеду жди мня».
Мать Мария
– Да, муж мой,
Сделаю всё, как ты сказал.
Счастливого тебе пути,
Только не трать на мёд все деньги,
Купи ещё и хлеба,
И молока
Для Малыша.
Иосиф
– Мария, если, всё, правда,
Что мне волхвы сказали,
Как они своих ослов мне описали…
То денег нам, с тобою, на всё хватит:
И на мёд и на хлеб, и на мясо.
Да ещё и расплатимся с долгами.
Нам теперь к новой жизни привыкать надо.
Она у нас, прямо, с сегодняшнего дня и начинается.
Пусть золото и ослы принесут нам добро и радость.
Мария, мы теперь богаты!
Понимаешь, моя радость?
Мы теперь богаты!
Теперь, из нашей жизни навсегда,
Уйдёт нужда.
И прочие обстоятельства,
Которые человеку счастливо жить мешают.
Купим тебе новый красивый халат, красивые платья.
Но только не всё сразу,
Чтобы людям в глаза не бросалось.
И помни, главное: «Держать язык за зубами».
После этих слов он… вот чего от него совсем не ожидала Мария, да и похоже, что и сам Иосиф от себя такого не ожидал, он подошёл к Марии… и крепко обнял Её. Подержал Её, примерно, с минуту в своих объятиях, а потом разжав их, уже было собравшись идти заниматься ослами, обратился к Ней.
Иосиф
– Вот, Мария, какие сюрпризы
Нам, порой, преподносит жизнь.
И куда нам от этого деваться?
Хочешь – не хочешь,
А приходится раскрывать свои объятия
И начинать вкушать все их «прелести» и «радости».
Но в нашем случае… я верю,
Всё будет к лучшему.
Я, всей душою, в это верить буду.
Ведь у каждого дома
Бог стоит за порогом.
Так давай откроем дверь и Его впустим,
Впустим Его в свои: сердце и душу.
И Ему доверимся…
А что, ещё, нам смертным, остаётся делать?
Во всех помыслах Его, замыслах
Человеку не дано разобраться.
А тем более правильно.
Так не будем и мы напрягаться:
К чему попросту силы и время тратить?..
Человеку, иной раз, обязательно
Надо
Отойти в сторонку.
И пропустить вместо себя, вперёд, Бога.
Чтобы Он его дело устроил.
Так давай и мы, с тобой, скажем:
«Господи, на Тебя уповаем!
Не покинь нас,
Не оставь нас».
Мария, а Ты,
Сейчас подарки их прибери.
Чтоб они не на видном месте были.
Ладан, смирна…
В храм отнести их, что ли?
На что они нам?
А первосвященнику скажу так:
«Вот иду, смотрю…
Лежит узелок.
Развязал его,
А в нём… не могу понять что…
Но запах приятный, так пахнет в храмах наших.
Наверное: потерял кто-то из ваших.
Вот и подумал, что это ваше».
А золоту,
Мы потом в нашем доме,
Найдём местечко укромное.
После этих слов Иосиф посчитал, что он теперь окончательно успокоил свою жену и уже с лёгкой душой, больше не говоря Ей ни слова, вышел на
улицу и направился к дому пасечника.
СЦЕНА XLI
ОСЛЫ И ВСТРЕЧА С НОЧНЫМИ СТРАЖНИКАМИ
Иосиф минут, примерно, за десять дошёл до дома пасечника, и то, что он увидел, его очень обрадовало. Потому, что ослов он действительно там нашёл, и именно в таком состоянии, как эти добрые, щедрые, по отношению к нему, люди их и описали ему. А именно: крупными, упитанными и привязанными к забору. Ослы действительно были просто великолепны! Сразу бросалось в глаза то, что они были явно крупнее всех тех ослов, которых он, когда либо, видел в своей жизни. И в туже минуту, эти ослы, упавшие к нему прямо с неба, ничуть не меньше укрепили его веру в Господа Бога, чем тот ангел, который вколачивал, той страшной ночью «гвозди» в его голову. И если в его теле ещё находилась хоть какая-то усталость… то при виде ослов она тут же улетучилась. И даже наоборот: он ощутил, во всём своём теле, невероятный прилив сил и бодрости. И снова почувствовал себя молодым, как в прежние годы… или, вернее будет сказать, ну почти что молодым.
Иосиф отвязал «своих ослов» от забора и повёл их за собой, прямиком, на базар. Он прекрасно знал, что народ там уже собирается, ведь в Вифлееме летом очень жарко и люди старались сделать все свои дела до тех пор пока не начался зной.
Он прошёл примерно шагов сорок, когда он увидел, что на встречу ему, из темноты, идут ночные стражники города. Когда они поравнялись с ним он слегка наклонил свою голову в их сторону тем самым давая им понять, что он приветствует их. И вдруг один из стражников произнёс:
Один из стражников
– Командир,
Смотри!
Ведь это те самые ослы,
Которые были у тех странников, с востока,
Помнишь?
Которые, в город наш пришли,
Чтоб освятить его своими молитвами.
Мы повстречали их, не так давно…
И вот теперь я вижу этих ослов, их ослов,
В руках у этого человека.
Мне, как-то, странно это…
А где они сами?
Давай-ка у него спросим и узнаем?
Что-то здесь не так…
Так разумею я.
Ослов, этих, я хорошо запомнил:
Крупных, хорошо ухоженных.
Спроси-ка у него,
Как всё это нам объяснит он?
Завулон
(Командир ночной стражи города)
– Я это и без тебя знаю.
Ты, лучше, держи копьё,
Своё,
Правильно…
А то получишь от меня взыскание.
(и далее обращаясь к Иосифу)
– Муж, как твоё имя?
И будь так любезен: объясни нам,
Как эти ослы, которые принадлежат странникам с востока,
Безусловно людям благородным,
В твоих руках оказались?
Потрудись пожалуйста.
Завулон, начальник ночной стражи, хорошо усвоил тот урок который ему преподнесли волхвы. Поэтому сейчас, чтобы ему снова не оказаться в подобной ситуации, и снова не нарваться на неприятность, с незнакомым ему человеком, он и решил вести себя по-другому. А именно: со всей
любезностью, на которую он только мог быть способен. С любезностью… от которой его, сейчас, просто тошнило. Тем более что для него, в тот раз, при его встречи с волхвами, его неучтивость обернулась для него и материальной потерей. Ведь, чтобы загладить конфликт, ему пришлось расстаться со своим кошельком. И с той, не малой для него, суммой, а именно пятью шекелями, что в нём находились. И всё равно: для него, грозного начальника ночной стражи города Вифлеема, такой вид обращения с людьми, был неприемлем! Ведь даже дома, находясь в кругу семьи, он ни на секунду не забывал, что он Начальник! И все свои разговоры, с домочадцами, а тем более с женой, он вёл только начальственным тоном. А, тем более, когда он отдавал жене распоряжения по дому и по хозяйству. Ведь он привык к тому, что его все боялись… Ведь в этом, в людском страхе перед собой, он видел, особое уважение к своей персоне. А сейчас, вдруг, всё поменялось… как будто бы земля поменялась местами с небом! И теперь ему надо разговаривать с человеком, которого он не знает, как с равным самому себе! Но что поделать?! Этой ночью для него, по край ней мере в его работе, всё поменялось. И он, только с большим трудом, для себя, смог, вести разговор по-другому, по-новому: вежливо, с незнакомы ему человеком. А, когда он заканчивал свою речь, обращённую к Иосифу, последнее слово: «пожалуйста», так вообще встало костью в его горле.
Иосиф
– Уважаемые военные.
Вы абсолютно правы,
Ослы эти,
Именно,
И принадлежат им.
А меня они,
Наняли к себе на работу.
А зовут меня, с рождения, Иосиф.
Чтобы я об, их ослах, позаботился.
А вернее будет сказать так:
Чтобы я их, как можно скорее продал,
А деньги им отдал.
Вот я сейчас и веду их на базар.
Потому, что самим им заниматься ослами некогда.
Нет у них, на ослов этих: ни времени, ни терпения.
Ведь их дело читать молитвы,
А продавцы из них никакие.
Не умеют они торговаться.
Вот, на это дело, они меня и наняли.
Они мне так сказали,
Что эти ослы их делу только мешают.
Ведь они много странствуют,
Ходят по нашей Иудее
И молитвами своими
Наши города освящают.
А эти ослы им только мешают.
Двигаются они очень медленно,
За ними не поспевают.
Так зачем им обуза такая?
Вот они меня и наняли…
А потом говорят:
«На обратной дороге
С тебя свои деньги спросим.
Как ослов, наших, продашь,
Возьми с той суммы себе десятую часть.
Это тебе за работу,
А остальные деньги вернёшь нам,
Ну что по рукам?» –
А если вы в моих словах сомневаетесь?
Тогда давайте спросим у пасечника.
Он живёт вон в том доме.
Завулон
– Всё верно,
Я знаю такого.
Мёд у него хороший.
Иосиф
– Так вот: они у него на постой остановились,
У меня-то в доме нет места лишнего.
Поэтому я их к пасечнику и направил.
Подумал: «А вдруг им его мёд понравится?
Ведь, он, конечно же, им угощать их станет.
И они у него, тогда, мёда купят.
А ведь деньги вещь всякому нужная.
Всё пасечнику прибыль будет». –
И я сказал им: «Вот в тот дом идите,
Там себе приют и отыщите». –
А они, прежде чем отправиться в дорогу,
Опять в мои постучались ворота.
Ну и… наняли меня, к себе, на работу.
Они мне так сказали:
«Пасечник… он ведь человек старый
И с такими крупными ослами ему не управится.
Так что, Иосиф, –
Так зовут меня Иосиф, –
Если тебе нужна работа, –
А кому не нужна работа, –
Прояви о нас заботу:
Ослов, сих, продай
И смело себе забирай десятую часть,
С той суммы,
Которую, за ослов наших, получишь». –
И я согласился, ведь в этом нет никакого преступления,
Чтобы честно заработать, для своей семьи, немного денег?
Вот и всё, что имею,
Чтобы ответить вам на ваш вопрос:
Про странников с запада и их ослов.
Только их, в доме у пасечника, уже нет.
Они мне сказали, что у них много дел.
Они у него совсем немного отдыхали,
Только поужинали, а потом вновь в путь, свой, и отправились.
Они мне сказали, что с пасечником, за постой, сразу рассчитались.
Пять шекелей ему отвалили.
Завулон
– Пять?
Как раз
Столько в моём кошельке было,
Когда я им вручил кошель свой.
Я как узнал, чем они занимаются,
На благо города нашего?
Так тут же и оказал им материальную помощь.
В их благородное дело
Сделал своё пожертвование.
Как тебя зовут, муж благородный?
Иосиф
– Иосиф.
(и далее про себя)
«Ведь я, уже, назвал им своё имя!
Эх вы, служивые,
Совсем, видать, умаялись.
По Вифлеему, со своими копьями, шатаясь».
Завулон
– Нам ни к чему тебя проверять, Иосиф.
Я сразу понял: ты муж добрый.
И знай, те волхвы под нашей, моей охраной.
И если кто, вдруг, тебя на базаре обижать станет?
Тогда ты той роже так и скажи:
«Завулона знаешь,
Начальника ночной стражи?
Донесу ему на тебя,
Что ты меня обижаешь,
А он мой большой приятель.
Тогда получишь от него наказание.
За дела твои неправедные». –
Потому что, знай Иосиф,
Люди эти пришлись мне по сердцу.
И теперь они под моей защитой.
Прощай, Иосиф, и помни слова мои.
Иосиф
– Спасибо тебе, Завулон, славный начальник,
Что ты теперь меня защищаешь.
На этом Иосиф и ночные стражники города и расстаются. И каждый пошёл своей дорогой.
СЦЕНА XLII
«ДОБРАЯ» НОВОСТЬ
Командир отряда тайных стражников, соглядатаев, Акива, который был послан, вместе со своим отрядом следить за волхвами, его командиром, начальником тайной стражи царя Ирода Бенционом, как только они прискакали в Иерусалим, тут же направился к нему на доклад.
Командир отряда соглядатаев
Акива
– Приветствую тебя мой, господин!
Нашли! Нашли!
Как ты приказывал: нашли!
И как только мы Царя Иудейского нашли,
Так я тут же, с докладом, к тебе и поспешил.
Как ты мне и приказывал:
«Не теряй, Акива, тогда, времени даром!» –
И я гнал своего скакуна
Не жалея ни его… ни себя!
Чтобы, мой господин, порадовать тебя.
Бенцион
– А… не может ли быть ошибки
Мой славный, Акива?
А, ну-ка, опиши мне всё в деталях.
Дай мне все расклады.
Чтоб я мог оценить работу вашу.
Не смей упускать никакой мелочи,
Ведь мне потом с этим,
На доклад к Ироду идти.
И если меня подвёл ты?..
Головы тебе не сносить!
Акива
– Мой господин, я понимаю всю ответственность
Возложенного на меня дела.
Я прекрасно понимаю,
Что голова моя,
Тот час же,
Окажется на плахе,
Если провалил я эту миссию.
Но… никаких причин, пока, тому не вижу,
Чтоб мне об этом беспокоится.
Ведь в этом деле всё сходится!
Бенцион
– Сейчас посмотрим: давай скорее начинай
Мне свой доклад.
И помни:
Во всех подробностях.
Акива
– Да мой, господин.
Так вот: как только они вышли из дворца,
Людская их тут же поглотила толпа.
Не знаю: специально они или нет?..
Но мы, чуть было, не потеряли их след.
Но лишь на какое-то мгновение
Эта ситуация над нами висела.
Но, людей у нас всегда хватает,
И поэтому мы сразу же всё исправили.
И уже далее,
Ни на секунду, из виду своего, их не выпускали.
Так они и добрались до Вифлеема.
Ну и мы, след в след, за волхвами этими.
Да, что тут ещё сказать надо,
Мы потому в толпе их быстро отыскали…
На них нам ослы указали…
Очень было мудро, со стороны царя,
Такой шаг предпринять.
Куда они,
Туда и ослы,
Ну, а вслед за ослами и мы.
Так вот: когда мы добрались до Вифлеема.
Над городом уже, вовсю, ночь висела.
Ну, тут они и принялись за своё дело.
Стали задирать головы к небу.
И что-то там разглядывать сверх меры.
Всё тыкали и тыкали в небо пальцами
И спорили меж собою жарко.
Ну, а потом, видать совместными усилиями
Они и пришли, к окончательному выводу,
В каком доме этому Младенцу находится.
Прости меня, господин, Царю Иудейскому.
Постучались в этот дом, им открыл хозяин.
И стали они с ним разговаривать.
Прости меня мой, господин,
Но разговора, того, мы, не слышали:
Боялись подойти ближе,
Чтобы не спугнуть их.
Ну, а потом,
После того,
Как они с хозяином объяснились.
Он в свой дом и впустил их.
Там они и остались.
И даже через час они из дома, этого, не появлялись.
Ну, тогда, я так подумал:
«Ну, всё, Акива,
По всему, видно:
“Бабушка приехала!”
Увенчалось успехом
Наше, безмерное, усердие,
Дело сделано!» –
Ну, ты, же ведь знаешь,
Мой дорогой начальник,
Что этим выражением,
Мы черту подводим,
Когда подытоживаем
Выполненную нами работу.
И, уже, дальше,
Голова моя,
Мне всю ситуацию, так объясняет,
Даёт мне следующие расклады:
«Акива, сейчас преступники сидят, празднуют.
Вина вкушают,
Их хозяин баранинкой угощает.
А за баранинкой, в след,
Подаёт им сладкий шербет.
А они Младенца славят
И поклоны Ему отбивают,
И дары Ему свои вручают.
Не могут на Младенца нарадоваться.
На этого:
Да пусть мне простит,
Мой язык,
Царь Ирод,
Царя Иудейского.
А ты в холоде,
Под звёздами,
Голодный…
Пойди
И разом их замочи,
Всю эту сволочь!
Сделай это дело благородное». –
А потом я сказал себе:
«Акива, чего это ты…
Вдруг так раздухарился?..
Ведь такого приказа не получал ты.
Твоё дело выследить и доложить,
А дальше: царь Ирод сам решит,
Как ему быть.
Не суй свой нос в государственные дела,
А лучше сделай то, что на прямую касается тебя.
Видать ты забыл, Акива,
Какой приказ получил ты
От своего господина?
Как установишь тот самый дом,
И убедишься, что именно в нём,
Скрывается государственный преступник,
Который себя именует
Царём Иудейским
Тот час, немедленно
Скачи к своему господину с докладом». –
И вот я уже здесь: пред твоими светлыми очами.
Бенцион
– А?..
Акива
– Да, мой господин,
Я так и поступил:
Оставил, там, человека.
Самого опытного в нашем деле.
И дал ему такую команду:
«Следи со всей внимательностью,
Глаза не смея смыкать своего,
Не только за этим домом
Но и за всем, что вокруг него происходит.
И если ничего не случилось,
А всё по-прежнему,
Как и до нашего отъезда,
То так, тогда, мне в своём докладе и доложишь.
Когда мы обратно вернёмся,
Чтобы арестовать Мальчонку.
Ну, а если вдруг изменится ситуация…
Тогда действуй по обстоятельствам». –
Бенцион
– Ну… если всё действительно так,
Как ты мне ситуацию описал…
Тогда я вижу: ты со своей задачей справился.
С этой задачей, которую царь Ирод передо мной поставил.
Ну, а я на тебя её перенаправил.
Ведь так из века в век ведётся:
Кто младший почину тому и приходится
Гнуть спину,
На своего господина.
Тому и приходится
Делать всю главную работу.
А порою…
И всю грязную работу.
И так из века в век ведётся.
Потому, что так установлено Богом,
И ни как по-иному!
Начальство думает головою,
Как им, по статусу, и положено:
Как обустроить так дело,
Чтобы оно в руках подчинённых «горело?»
Чтобы никакое обстоятельство не посмело,
Влезть и испортить дело.
Как так раскрутить дело,
Чтобы лень не посмела!
Сорвать срок его исполнения?
Чтобы никакая мелочь
Не была из виду упущена?
А это, Акива, задача очень трудная!
А вот подчинённые, уже, с утра и до вечера,
Раз им было поручено дело,
А частенько и ночью,
Горбатятся… работают и работают,
Чтобы быть у своего господина в почёте.
Ну и… чтобы хлеб был в их доме.
Словом… я тобой, Акива, доволен.
Молодец, не подвёл меня
И на этот раз!
Иди: поспи, а я, пока, готовить буду свой доклад,
Царю,
А о решение, его, тебя оповещу.
Хотя… я так думаю,
Я уже это сердцем предчувствую,
Зная его натуру,
Что Ирод
Останется работой нашей не доволен…
И обязательно с меня спросит:
«Почему я не схватил,
И не доставил к нему Мальчонку?» –
И бесполезно ему будет объяснять,
Что такой приказ,
Я от него не получал.
Что поделать?
Цари
Всегда ошибки свои
Списывают на подчинённых,
Это их коронный почерк.
Не любят они признавать свои ошибки,
В глазах людей они хотят выглядеть непогрешимыми,
Святыми…
А чтобы народ о них не думал иначе
С подчинённых, за свои ошибки, и спрашивают.
И слуг своих, за ошибки свои, наказывают.
Дерут с них потом три шкуры
И головы их, с плеч, летят кубарем.
А народ видя всё это умиляется.
И ещё больше мудрость своих царей прославляет.
И все остаются довольными:
И царь и народ его.
Царь: тем, что остался «непогрешимым».
А народ: что «справедливое наказание» свершилось.
Как бы и с нами такое не случилось?
Хотел я ему подсказать,
В тот раз,
Что, Мальчонку, надо бы, сразу изъять.
Но побоялся,
Чтобы он не подумал, что я умнее его…
Посмотрим: не подвело ли меня моё чутьё?
Так вот:
Сейчас только раннее утро,
И царь Ирод ещё почует.
Так что о его решении,
Что он сделает с Младенцем этим,
Новоиспечённым Царём Иудейским.
Мы узнаем в своё время.
Но… всё же
Днём, я так думаю:
«Ты опять поведёшь свой отряд в Вифлеем.
Чтобы в истории сей…
Поставить жирную точку:
А по-другому… и не может быть по-другому». –
Мысли мои философские, о природе царей,
Выкини из головы своей
Поскорей.
Я тебе ничего такого не говорил…
Акива
– Да, мой господин:
Ты не говорил,
А я ничего не слышал.
Бенцион
– Вот именно…
Всё правильно, Акива.
А сейчас покинь меня,
Пойди, отдохни-ка.
Акива
– Да мой господин.
Акива идёт в свою казарму, которая находится рядом с дворцом, отдыхать. А Бенцион начинает обдумывать свой доклад царю Ироду.
СЦЕНА XLIII
ГНЕВ ИРОДА
Доклад Бенциона царю Ироду о проделанной им работе, по поиску Младенца, новоиспечённого Царя Иудейского.
Прежде, чем идти на доклад к царю Ироду, Бенцион хорошенько продумал его, каждое слово своего доклада. Чтобы вывести себя из, под возможного, удара, со стороны царя. И у него на то были веские причины: ведь он уже попадал вот в такие непростые ситуации, когда Ирод спрашивал с него за то… чего не было в его приказах, которые он отдавал начальнику тайной стражи.
Ближе, к десяти часам утра, Бенцион направился на доклад к царю. Ирод уже проснулся к тому времени и встретил Бенциона завтракая. Войдя в зал он сразу же бросился на колени перед Иродом, опустил голову и сложил свои руки на груди.
Царь Ирод
– Говори!
Бенцион
– О, мой великий царь: нашли! Нашли!
Всё исполнено, как ты и приказывал.
Слово в слово, как и молвили, нам,
Уста твои.
Мальчонку нашли, но трогать его не стали.
Всё точно исполнили следуя твоему приказу.
Теперь же, с великим усердием,
Жду твоих дальнейших распоряжений.
Царь Ирод
– А почему… Мальчонку не доставил?
Как посмел ты, раб, с пустыми руками
Передо мной являться?
Даже, если, этого и не было в словах моих,
Даже, если, этого не озвучил тебе мой язык,
То… на что тебе мозги?!
Ведь ты мой начальник тайной стражи!
А всё вот косячишь, и косячишь!..
Знай: уже с трудом тебя
Терплю я.
Да,
Я забыл тебе сказать,
Дел было много у меня с утра,
Чтоб ты мне Его доставил,
Как сыщите этого мерзавца!
А лучше б было,
Чтобы ты Его,
И… прикончил там же!
А ты и рад, моим воспользоваться замешательством.
Нет… не справился ты со своей задачей,
Не справился!
Ступай! Пойди и исправь всё сейчас же!
И труп мне принеси Его,
Иначе
Твой труп на виселице будет красоваться.
И знай, Бенцион, сейчас, твоя голова,
Не в моих, а в твоих руках!
Ступай!
И вот ещё что:
Если родители Его
Защищать своё Дитя станут…
Казни их там же!
А дом их, с трупами сожги,
А труп Мальчонки… мне привези.
Хочу взглянуть лично
На этого Царя Иудейского.
Ступай!
И знай:
Это твой последний шанс!
Начальник тайной стражи, как и стоял на коленях, так в этой позе и попятился к дверям. А когда очутился за ними: быстро вскочил на ноги и стрелою помчался в казарму за Акивой. После того, как он поднял его с пастели, то тут же все они: Бенцион, Акава и его отряд, вскочили на коней и быстрее ветра помчались в Вифлеем.
СЦЕНА XLIV
СМЕРТЬ ПАСЕЧНИКА
Добравшись до дома пасечника они, спешившись, и стали… нет не стучать, а долбить всем отрядом в ворота дома пасечника. И через какое-то время достучались до него. А когда он открыл им, то первое, что бросилось в глаза Бенциона, так это его возраст. И ему, тут же, подумалось: «Что, это вот у него, у этого старикана Сын родился?» – Но думать было некогда и он тут же обратился к пасечнику.
Бенцион
– Отец,
Я привёз тебе
Радостную весть!
Поздравление,
И солидные деньги,
От царя нашего Ирода,
По случаю рождения твоего сына!
Теперь у нас, в Иудее, такое правило:
Царь Ирод всех новорождённых Младенцев поздравляет
И подарки им вручает.
Их родителям он по десять шекелей посылает,
А младенцев к себе во дворец забирает,
На воспитание.
И там, под его покровительством, они дальше и будут воспитываться.
Вот тебе десять шекелей
И тащи нам, сюда, своего Младенца поскорее.
Пасечник, со всем своим изумлением, смотрел на этого хорошо одетого господина, слушал его, и… ни слова не понял из его речи. У Бенциона, видевшего его изумлённое лицо и вытаращенные им на него глаза, нехорошо кольнуло «под ложечкой». И он продолжил дальше, обращаясь к старику.
Бенцион
– Ну, что стоишь как истукан
И таращишь на меня глаза?!
Давай: исполняй царский приказ…
Пока не схлопотал плетей у меня!
Давай тащи Младенца сюда,
Старый болван.
Пасечник
– Так это я…
Я был бы рад,
Если б, в своё время царь,
Взял бы у меня,
Хоть одного моего дитя
К себе на воспитание.
Но, со своим указом, опоздал он.
Дети мои давно уже выросли,
И как один, все померли.
А вот меня и мою старуху Господь милует.
Сами не знаем, не понимаем: «Зачем существуем?» –
Уже никакой радости от жизни не получаем.
Только тела, свои бренные, по этой земле, кое-как, таскаем.
И никого мы уже родить не можем.
Даже, если бы, и захотели очень.
Так что прости меня, большой господин,
Но, наверное, ты,
И люди твои,
Ошиблись домом.
Детей у нас в доме не водится.
Бенцион
– Что ты, старик, мне морочишь голову?
Ведь этой ночью
К тебе пришли странники с востока
И ты их
Впустил
В дом свой!
А они пришли к тебе с подарками, для твоего Ребёнка.
И ещё они пришли к тебе.
Чтобы твоему Мальчонке
Поклониться в пояс.
Разве не так?
Отвечай, где они сейчас?
Вот сейчас мы у них и узнаем:
«Зачем они, по ночам, по Вифлеему шляются
И чужие дома посещают?» –
Где они сейчас,
Отвечай мне?
Пасечник
– Да, пришли, но эти странники
Были не с востока, а с запада.
Они мне так представились.
А пришли они ко мне…
Чтобы остановиться на ночь.
Они попросили меня пустить их в дом,
Чтобы они отдохнули сном.
А потом, отдохнув, они хотели отправиться дальше,
Странствовать.
А сейчас они у меня в доме,
В одной из моих комнат,
Отдыхают…
Ой, беда-то какая,
Их ослов украли!
Я же им сказал…
Чтоб завели их во двор…
О, Боже мой!
Вот проснутся… а ослов их нет!..
Бенцион
– Так, старик, хватит трындеть!
Говори,
Где они?!
Я уже устал от твоей болтовни.
Пасечник
– Да… там вот, всё ещё спят они,
В одной из комнат
Моего дома.
Бенцион
– Ну, смотри у меня,
Каналья!
Если, старик,
Лжив твой язык,
Тогда не сносить тебе головы!
Если я отыщу в твоём доме Ребёнка,
То будет, к тебе, суров приговор мой!
Слушай мою команду, отряд:
«Весь дом хорошенько обыскать
И Младенца мне, хоть, из-под земли, но достать.
Этих странников, подлых шакалов,
Разбудить пинками!
И вяжите этих предателей.
С нами в Иерусалим они отправятся.
На суд к царю Ироду,
К самому милосердному и справедливому,
Во всём мире». –
Исполнять!
Чего уставились на меня?!
Отряд стражников, грубо оттолкнув пасечника от ворот, бросились в дом исполнять приказ своего начальника. Первым, из всех, бросился Акива… Он сразу почувствовал, наверное своей пятой точкой, что если Младенец в доме не отыщется то именно ему придётся за всё отвечать, по полной программе.
Через какое-то время, хорошенько перетряхнув весь дом, Акива доложил Бенциону, что ни странников ни Младенца они в доме не обнаружили.
И тогда, услышав это, Бенцион, за секунду, с головы до ног, покрылся холодным потом. И он сразу же увидел себя висящем на виселице… а может быть Ирод прикажет, в честь его прежних заслуг, не подвергать его этой позорной казни. А смилостивиться над ним и прикажет просто отрубить ему голову.
И тут в его голове стали, один за другим, появляться сотни планов, как ему спасти свою жизнь. Но все эти планы никуда не годились. Потому что у него, перед его глазами, стояло грозное лицо Ирода. И он, вглядываясь в это лицо, хорошо, понимал что на этот раз Ирод его не простит. И он тогда, с ещё большим рвением и злобой набросился на пасечника, законно предполагая, что-то от него что-то скрывает.
Бенцион
– Где они?!
Отвечай мне!
Что ты от меня скрываешь,
Что, ты, на меня свои глаза таращишь?
А ты знаешь:
Что я могу и убить тебя?
Такая мне власть царём над людьми дана!
Если ты мне, сейчас же, не скажешь правду,
С жизнью своей распрощаешься!
Зачем ты их в дом пустил свой,
Старый осёл?
Пасечник
– Я пустил их на постой,
Всего лишь на одну ночь.
Разве у нас это запрещается
Вот такую услугу людям оказывать?
Они были со мной очень вежливыми
И я в их порядочность поверил.
И без всякого страха, за свою жизнь,
Я их в свой дом и пустил.
Бенцион
– Порядочные говоришь?
Вот они от тебя сбежали и за
Постой с тобой не рассчитались!
Пасечник
– Как не рассчитались?..
Они мне сразу пять шекелей дали.
Так что я доволен остался.
А когда они уходили… я так думаю:
«Они потому меня не разбудили,
Потому, что уважили мою старость.
Мол: пусть дед спит, отдыхает». –
И я сейчас действительно не понимаю:
«Чего вам от меня надо?
Какого такого Младенца вы ищите
Под моей крышей?» –
Я старый уже, оставьте меня в покое.
И старуху мою, тоже, не троньте.
Разве вы сами не видите:
У неё и грудей-то не осталось, все высохли.
Лучше заберите у меня весь мой мёд
И покиньте мой дом.
Мёда много, на всех хватит.
И ешьте его на здоровье, ребятушки.
Он у меня самый лучший в Вифлееме.
Он у меня самый целительный и полезный.
Поедите его и здоровье ваше улучшится…
Бенцион
– А ну-ка, Акива, останови болтовню его!
Акива был рьяным служакой, одним из тех которым не надо было повторять приказ дважды, чтобы он его выполнил. И, к тому же, он понял приказ в полном его смысле… И со всего размаху ударил кулаком пасечника прямо в левую часть его головы. И от этого мощного удара пасечник скончался в туже секунду. И замертво упал на землю своего двора.
Бенцион, посмотрев на распростёртое на земле, перед ним, тело пасечника пришёл в полнейший ужас. Ведь Акива, убив пасечника своим ударом, напрочь оборвал последнюю ниточку которая связывала его, Бенциона, с волхвами. И что теперь ему делать? Как ему теперь выполнить приказ Ирода, по доставке этого Младенца прямиком к нему в руки?
Бенцион
– Ты... зачем… ты зачем это сделал,
Ты что… не мог ему легонечко врезать?
Кем же мы теперь наши задницы прикроем?
О, Боже, с кем приходится работать!
Так, где человек твой,
Как его?..
Где, где он?!
А ну тащи сюда его!
Акива
– Мойша, мой господин: Мойша.
Бенцион
– А ну, давай тащи его сюда живее!
Пусть он нам расскажет,
Как он упустил волхвов этих.
Акива стал звать его, а Мойша всё никак не откликался. И вот уже через несколько секунд весь отряд соглядатаем стал громко, звать своего
товарища. Но это не дало никаких результатов. Тогда Бенцион приказал Акиве.
Бенцион
– Я вот, что думаю Акива:
«Наверное он, где-то дрыхнет!
Видать, всё-таки, сморил его сон
И он
Не смог выполнить поручение твоё». –
Дай своему отряду команду.
Чтоб люди на сто метров, в округ, все разбежались.
И обследовали каждый кустик,
Но чтоб эту рожу гнусную,
Немедленно ко мне доставили.
Ведь он последняя ниточка наша…
После получения от Бенциона команды, Акива её немедленно выполнил. А уже, примерно так, через полчаса, к нему на доклад подбежали некоторые соглядатаи из его отряда. И наперебой, то Бенциону, то Акиве, стали докладывать о результате поисков своего товарища.
Соглядатаи
(наперебой)
– О, Бенцион, наш бесстрашный начальник!
Мы его, Мойшу, отыскали.
– Он не далеко, вон в том лесочке.
Лежит весь разорванный в клочья.
– Наверное пошёл наш Мойша, в тот лесочек, до ветру
Там смерть свою и встретил.
– Там его собаки и разодрали!
– Да – нет! Это сам Диавол так постарался!
– Видать в том лесочке
Диавол на него и поохотился.
– Только кости от него и остались.
– А мы его, сразу, по его мечу и узнали…
Акива
– А это точно его меч,
Вы его, точно, узнали?
Соглядатаи
– Да, командир любимый наш!
Он у него старый, и весь в зазубринах.
– Он не следил за своим оружием.
А нам так заливал:
«Знайте, я много раз воевал,
Перед тем, как меня перевели в ваш отряд.
– И эти зазубрины на моём мече,
В память мне,
О тех великих битвах,
Когда врагов разил я.
– Поэтому я их стачивать не буду.
Пусть мою храбрость видят люди!» –
– Только ведь он ни в каких битвах,
Не участвовал.
Это, по его роже, было видно сразу.
Вот, даже, с собаками не справился.
– Нет – с собаками он бы справился,
А вот с Диаволом не справился!
– Да уж… любил он нам вешать эту лапшу на уши.
Заливал нам, что мол:
«До того как я пришёл в ваш отряд,
Я и участвовал в смертельных боях!» –
А мы над ним только и смеялись:
– В каких – таких боях ты, Мойша, участвовал,
Ты что: нас за дураков принимаешь?!
Бенцион
– А вы его меч с собой прихватили?
Товарищи Мойши
– Нет, он сейчас… такой «некрасивый»…
– Он сейчас весь в Мойшиных… ну это…
– Нам взять его в руки совсем невозможно…
Акива
– Ну, уж, как есть говорите,
В крови его что ли?
Товарищи Мойши
– Нет…
Весь...
В дерме его!
– Даже Диавол его не тронул.
Нам в руки взять его совсем невозможно.
– И мы подумали, что он своим видом и запахом,
Может оскорбить чувства ваши.
– И мы оставили его там лежать…
Чтоб он Мойше и дальше мог напоминать,
– О тех «славных битвах»,
Из коих он вышел победителем.
СЦЕНА XLV
ПОСЛЕДНИЕ НАСТАВЛЕНИЯ АКИВЕ БЕНЦИОНОМ, БЕГСТВО БЕНЦИОНА
К тому времени, как товарищи Мойши, такие же, как и он соглядатаи, закончили свой доклад Бенциону и Акиве, вся картина дальнейшей судьбы Бенциона ему стала абсолютно ясна. Он понял: что этого Ирод ему не простит. Не простит, что он упустил Младенца и не дал Ироду с ним расправиться. А значит: его ждёт неминуемая гибель. И он принял, для себя, только одно верное решение в этой ситуации: бежать от глаз Ирода и спрятаться там, где его шпионы никогда его не достанут.
У него самого семьи не было, как подобает мужчине в его возрасте. Так что он, в принципе, был вольной птицей. И в тоже время семья была - это его старые отец и мать. А всё потому, что женщины его совсем не интересовали. Его интересовали, только: молодые, красивые мужчины и такие же мальчики. Но ему было страшно, признаться в этом, даже самому себе. Потому, что такое влечение мужчины, к своему же полу, было в Иудее преступлением. И если бы Ирод уличил его в этом, узнал, что у него есть такая «слабость», то он, как минимум, лишился бы его должности… а то, может быть, и жизни. Поэтому ему, с юности, приходилось скрывать это, вести двойную жизнь. А своё безбрачие он объяснял людям так, что он решил посвятить всю свою жизнь служению царю Ироду. А семья будет его только отвлекать от этого.
И вот сейчас, анализируя всё что случилось, всё те события, что произошли за последние двое суток, события в которых он был одним из главных действующих лиц, он: отчётливо, ясно, с болью понимал, что «он попал по-крупному». Он понимал, что на этом его карьера и закончилась. Да и, скорее всего, и жизнь его тоже закончилась. И в этой ситуации у него была слабая надежда, что после его бегства Ирод, чтобы ему отомстить, не тронет его родителей. Но, зная Ирода, он понимал: что это, всё же, слабая надежда. И ещё он понимал: что, если, он покинет Иудею, то его родителей некому будет содержать. И если, даже, Ирод их не тронет, то они всё равно умрут с голоду. Ну, а если он вернётся и Ирод его казнит, и успокоится только на его смерти… то тогда его родителей тоже некому будет содержать. Так что, как не крути, а всё равно его родителей, в любом случае, после того, что с ним случилось, ждёт погибель. Но он от них не скрывал, где хранит свои сбережения, деньги отложенные им «на чёрный день». И ему остаётся только надеяться, что они поступят правильно, в этой ситуации, и воспользуются ими. И, конечно же ему было очень жаль, что ему, перед его бегством, не удастся с ними попрощаться. И обнять их в последний рас… в последний рас им сказать, как он их любит. Своё бегство он решил обставить правильно, чтобы как можно больше дать себе времени на побег.
Бенцион наклонился к Акиве и ему прошептал ему в ухо.
Бенцион
– Акива, давай-ка отойдём в сторонку,
И поговорим о делах наших скорбных.
Я думаю, что у Ирода, среди наших воинов,
Могут быть свои шпионы.
Так что, я так думаю:
«Нам, с тобою,
Не нужны лишние уши».
После того, как они отделились от остальных соглядатаев он продолжил.
Бенцион
– Акива,
Я вижу,
Что врагов наших мы упустили.
Но ты,
Со своей стороны,
Сделал всё правильно!
Больше всех, в этой операции,
Ты, в исполнении задания, постарался!
Хвалит тебя, Акива,
Господин твой!
Акива
– Служу царю Ироду и Иудее!
Бенцион
– Молодец, всё верно.
Продолжай и дальше, также верно,
Служить Иудеи!
А теперь о деле…
Видать, здесь, тёмные силы вмешались.
А иначе… я не могу объяснить это иначе…
Почему наше предприятие не обернулось удачей.
Да, именно, тёмные силы вмешались!
А перед ними
Увы, мы бессильны…
Ведь они до тог всемогущи…
Что, даже, реку могут
Развернуть в обратную сторону!
А, что уж, тогда, говорить про человека
И дела его?
И это очень скверно,
Что они вмешались и в наше дело.
Я, даже, думаю, что этот Малыш и волхвы –
Это были посланцы с их стороны!
Видать их Ирод, чем-то, очень не устраивает
И они решили: сотворит ему эту гадость!
Вот и запустили в Иудею этого Младенца
Назвав его Царём Иудейским!
Ироду на замену отправили Ребёнка этого.
И вот теперь Ирод «весь на нервах».
Ещё бы не быть «на нервах»,
Когда
Дела
Такие творятся скверные!
Но, это дело мы, всё же исправим:
И тебе сейчас расскажу как.
Но сначала
Хочу тебя в известность поставить:
Я буду перед царём ходатайствовать,
Чтобы он тебя представил к государственной награде!
Ну, а к награде, и ты это не хуже меня знаешь,
Ещё и деньжата полагаются.
И ты всего этого достоин,
Как никакой другой воин!
И если наше дело, пока, не увенчалось успехом,
А я верю: «Оно увенчается успехом!» –
То это лишь потому… что мы упустили: что-то, где-то…
Но в целом,
Мы сработали правильно, грамотно.
И если бы от нас не отвернулась удача,
После того, как тёмные силы вмешались,
То мы бы, сейчас, другим результатом обладали.
Но в руку не вернуть обратно, брошенный камень.
А значит… а значит нам придётся, опять, постараться.
И я верю, нет знаю: «На этот раз нас ждёт удача!»
Я думаю так:
«Что эти волхвы, –
Внимательно, сейчас, за моей мыслью следи, –
С собой этого Младенца унесли,
Выкрали его у стариков и унесли». –
И если бы был жив старикан…
То он бы подтвердил нам тогда,
Все мои слова,
Мою версию.
Единственную, на сей момент, верную.
Ведь так, Акива?
Акива
– Истинно так, господин мой!
Бенцион
– Ведь когда иголки загоняются человеку в тело.
А особенно раскаленные, под ногти…
Человек становится очень разговорчивым.
Ведь так, Акива?
Акива
– Истинно так, господин мой!
Ведь мы уже не раз и не два
Так добывали для нас нужный материал,
Информацию,
С помощью которой врагов царя раскрывали!
Бенцион
– Так вот: мой доблестный, Акива,
Что лучилось – то случилось.
Старика мы всё же упустили…
А всё почему?.. А потому, что «молния его поразила!»
На наших глазах его и «сразила!»
И на наших глазах его и «испепелила!»
За то, что он грешен был,
Что Царя Иудейского породил он!
И этого Бог и не простил ему!
Ты меня правильно понял, Акива?
Акива
– Мой, господин,
Я сам лично эту «молнию» видел!
Бенцион
– Так вот:
Старикана мы в своём распоряжении не имеем.
А значит тем более: всё сходится в моей версии.
Так вот: я думаю, что они
Не так, уж, далеко и ушли,
Ведь у них есть ослы,
Которые им двигаться мешают.
А значит… а это значит?..
Акива
– Что скоро мы их схватим,
Мой дорогой, начальник!
Бенцион
– Всё правильно, мой верный Акива.
Но только не мы, а я.
Потому что ни у кого, на всём свете, нет быстрее моего скакуна!
Я сам, в скорости, их настигну.
Не пожалею для этого ни скакуна,
Ни, своей, жизни!
Так и передай царю Ироду.
Я, на сей раз, отправлюсь один,
Как в былые дни.
Потому, что у меня самый резвый скакун.
Я быстрее их один догоню.
Улавливаешь мысль мою?
Акива
– Да, мой господин.
Я-то знаю: твой скакун быстрее ветра летит!
Бенцион
– А вы ещё сутки здесь подежурьте.
У старикана еду себе добудете.
Он сказал, что у него много мёда,…
Да и хлеб у него в доме, наверняка, найдётся.
Потому, что у меня есть, ещё, и такая версия:
Что волхвы эти…
Здесь могут быть… где-то.
Они всем, нам,
Дали понять,
Что они сбежали,
А в это время, где-то, здесь прячутся канальи!
Ждут: когда мы за ними в погоню отправимся
И место это оставим.
Они думают, что мы совсем глупые
И эту версию рассматривать не будем.
Но мы-то, с тобой, ищейки опытные:
Не раз и не два проходили через такое!
Так что… сюрприз им устроим.
Посмотрим… у кого «мозгов» больше.
А потом они, уже, выйдут, из своего укрытия.
И в нужное, им, место спокойно двинуться.
И, я так предполагаю, что не к царю Ироду.
Сейчас вы в дом войдите
И коней во двор заведите.
И тихонечко в нём сидите,
Мёд с хлебом наворачивайте,
А на ночь, во двор, караул выставляйте.
Вдруг они подумают, что наш отряд
Уже в Иерусалим ускакал.
И обратно объявятся…
Чтобы со стариком попрощаться.
Ну и медком у него, на дорожку, затариться.
А как объявятся
Вы тут же их и схватите!
А если Младенца с ними не окажется…
Так времени даром не теряйте,
Сразу же им иголки, раскалённые, под ногти загоняйте,
И правду из них добывайте!
Тебе приказ мой, Акива, ясен?
Акива
– Тысячу раз ясен,
Господин мой отважный!
Бенцион
– Вот таков, Акива, мой план.
Задача, на сей час, твоя:
«Бдительно нести службу…
Ну, и хорошенько поужинайте». –
Я, же, ведь в курсе,
Что вы уже целые сутки
Без пищи…
Так что пора вам восстановить свои силы,
Едой подкрепиться.
И мёд, для этого дела, будет очень кстати.
Он хорошо тело насыщает и его укрепляет.
Так вот мой, Акива, тут одно из двух:
«Или я их настигну и в плен возьму,
Вместе с Младенцем, Царём Иудейским…
Или они здесь объявятся
И тогда вы их всех и повяжете!» –
С этого момента ты, Акива, мой первый заместитель,
И если окажется, что к твоему возвращению в Иерусалим
Я там, ещё, не объявился…
То смело, вместо меня, иди на доклад к Ироду!
И всё, «как было» доложи ему:
Про старика и про «молнию»,
И как я отправился за ними в погоню…
Он царь добрый, милостивый,
К служакам своим тайным.
Так что худого не жди от него,
Ведь на нас держится государство его!
И хорошенько, ещё, запомни, Акива, мой славный,
Во время доклада
Не жалей, никаких, красок!
Ни самых тёмных, ни самых ярких.
Царь Ирод это очень любит,
Он не любит скучные доклады слушать.
Он вообще любит сказки слушать.
Он, прям, как ребёнок,
Тут я хорошо изучил его.
Я так всегда и поступаю.
Знаешь, на востоке есть сказка такая,
Длинная такая,
«Тысяча и одна ночь» называется?
Эта сказка состоит из множества сказок.
И так бывает, что одна сказка, незаметно, в другую перетекает.
И, поэтому, никогда не кончается.
Ну, вот я и рассказываю ему похожие сказки.
И, частенько, так бывает, что он меня на ночь к себе вызывает!
«Не могу, – говорит, – заснуть без твоего доклада.
Есть что докладывать?» –
«Как не быть, мой царь», – отвечаю.
Ну, и трындеть ему начинаю.
И поэтому он очень любит мои доклады,
После которых ему так спиться сладко.
Так, что и ты уж давай… и ты давай постарайся.
Может, быть, и такое: если ему твой доклад понравится,
То получишь… и ещё одну государственную награду!
Акива
– Обязательно, мой господин, постараюсь.
Со всем усердием своим постараюсь,
Рас так для дела надо…
Хотя я и не мастер,
Рассказывать сказки,
Но обязательно постараюсь…
Ведь нам надо… спасать наши задницы,
Рас «тёмные силы нам всё испоганили!» –
Что ж… доставлю Ироду такую «радость»…
Если я тебя понял правильно.
Бенцион
– Акива, мой славный, Акива…
Никто как ты достоин быть моим заместителем!
А когда я на покой отправлюсь…
То ты, а никто иной, начальником тайной службы станешь.
В этом я тебя заверяю,
Сам, лично, буду перед Иродом ходатайствовать.
Ты всё, всё понял правильно.
Обязательно надо…
И твой: доклад – сказка…
Наши дела обязательно поправят.
Ведь, если честно сказать: «Мы облажались». –
Ну и… тёмные силы, тут своё слово сказали.
А как иначе…
Без них как иначе?..
В этом деле всё взаимосвязано!
Вот эту мысль тебе до Ирода донести и надо…
Пусть эта мысль, в твоём Ироду докладе,
Будет самая главная.
А так… хоть, как-то, прикроем свои задницы.
Ну, значит, вот так: и даже когда мне нечего ему докладывать,
Он всё равно меня к себе вызывает.
И просит меня, что-нибудь, ему докладывать.
Ну, а что мне тогда остаётся…
Конечно приходится напрягать мозг свой.
Так что…
Уж, и ты
Напряги,
Свою голову.
И расскажи ему красивую историю.
И запомни: чем чуднее будет твой доклад,
Тем больше награда ждёт тебя.
Акива
– Всё верно, господин мой!
Так всё и сделаю, господин мой.
Останешься доволен мной.
Бенцион
– Ну, всё:
Заводи свой отряд в дом.
Если за сутки они здесь не появятся…
Значит: я уже поймал их.
И вы тогда в Иерусалим возвращайтесь.
Тебе ясно?
Там мы, с тобой, и встретимся
И хорошим вином наш успех отметим.
И ещё выпьем за твою государственную награду.
Только учти: за награду ты вином угощаешь.
Акива
– Ясно!
Со всем, мой господин, согласен!
А?..
Бенцион
– Да, можно.
Мёд весь съедайте.
А что не съедите
С собой забирайте.
А старикана, чтоб здесь не вонял,
В лесочек оттащите
И рядом с Мойшей его положите.
Может быть и им Диавол полакомится?
Акива
– Это навряд ли,
Мой господин… навряд ли.
Старик весь худой:
Одни: шкура да жилы.
И как в нём только жизнь находилась?
Я думаю, что Диаволу,
Такое мясо не понравится.
Я думаю:
Что ему,
Так же как и нам людям,
Такое мясо приходится по вкусу,
Когда оно: свежее, сочное, мягкое…
Ну, вот как у Мойши нашего.
А об этого старикана
Диавол, только, зубы свои сломает.
Его собаки сгрызут с удовольствием.
Эй, вы там двое…
Слушайте мою команду:
Старика возьмите
И в лесочек его оттащите.
И положите его рядом с Мойшей.
Вдвоём лежать веселее, всё же.
Бенцион
– Вспомни, друг, про соловья
Что песней заливается в Ирода садах.
И пусть он будет для тебя примером:
Как он – так и ты действуй.
Вот тебе твоя роль.
Глядишь… так и седалищные мозоли, наши, спасёшь.
Хотя я всё ещё верю в наш успех:
«Или ты схватишь их здесь,
Или я их в пути нагоню!» –
Тут, как говориться: «Одно из двух!» –
Ирод он царь отходчивый,
А вот слово: добрый, к нему совсем не подходит.
Да уж, ни как не подходит…
Хоть он, порой, и гневается на меня, как зверь лютый.
Но, как только «докладывать» начинаю, ему,
Так он сразу же свой гнев на милость меняет.
Потому что в мой доклад всей своей головой ныряет,
Так он его увлекает!
Да уж, что получается у меня – то получается.
Так что…
Плети ему всё,
Что на ум придёт,
И ничего не бойся.
И обязательно сделай акцент,
А это очень, очень важный момент,
На тёмные силы,
Что нашу работу сгубили.
Ну, всё… я не прощаюсь.
И помни: «Вином ты угощаешь!»
Бенцион вскакивает на своего скакуна и даёт последнее наставление Акиве.
Бенцион
– Ну, всё, прощай, Акива!
Через сутки во дворце у Ирода увидимся.
Давай: не скучай.
Бенцион, на прощание, окидывает взглядом собравшихся возле него людей, которыми он командовал прежде, а потом резко разворачивает своего скакуна и хлещет его плетью по крупу, от чего конь встаёт на дыбы, а потом мчится от них прочь, к своей новой жизни.
СЦЕНА XLVI
РАССТАВАНИЕ ВОЛХВОВ
Самый старый из них, а значит и самый мудрый, обращается к своим братьям:
– Послушайте меня, братья.
Я чувствую, как Сила, объединившая нас,
Нас покидает.
Мы выполнили своё дело,
То дело,
Какое нам поручили Бог и Вселенная.
Теперь нас, уже, ни что не держит вместе.
И каждый волен, теперь, пойти своей дорогой.
Впереди нас ждёт наша Родина.
Конечно: если кто-то, с другим, сдружился…
То так, за друг за друга, и дальше держитесь.
Этому ни кто не смеет противиться.
А что касается меня, то я…
Когда доберёмся до ближайшего города
Я отойду от вас в сторону.
Да и вместе держаться нам всем опасно.
Я думаю, что Ирод пошлёт в погоню за нами.
Так, что не следует нам прежней группой держаться.
Не нужно нам братством своим,
Средь людей, красоваться.
Что скажете, братья?
– Что тут сказать?
Ты прав, как всегда.
– Всё это время мы слушались тебя.
Послушаемся и на этот раз.
– Всё правильно,
Ведь если нас схватят
То их пытки нам языки развяжут.
– А мы не имеем права отдавать в лапы,
Этого мерзавца,
Младенца, Царя Иудейского.
Если, не дай Бог, так случится…
То тогда к чему были все наши усилия?
– Конечно, если кто между собой сдружился
Те, конечно,
Оставайтесь вместе.
И мы не вправе мешать этому.
– А что касается меня…
То ещё до города отойду от вас.
– Да, и это правильно:
Нам всем, так, сделать надо.
В город входить нам, всем вместе, не следует.
– Братья, так давайте же и попрощаемся
Прямо на этом месте.
– А как разойдёмся, а потом вдруг, повстречаемся, где-то.
То такие лица сделаем…
Что никогда прежде не знали этого человека.
– И пройдём мимо, друг друга.
И пусть нас, тогда,
Только, наши глаза выдадут.
– Просто… посмотрим тепло друг на друга…
И этого достаточно будет.
– Слава Всевышнему, что он всех нас живыми оставил!
– Ну, что?.. Обнимемся, же, на прощание
И расходимся, братья.
– Постойте, брат, Анвар,
А спой-ка на прощание нам.
Дай нам, ещё раз, возможность.
Насладиться твоим божественным голосом.
Анвар
– Знайте, братья,
Петь для вас, для меня, было счастьем.
Анвар запел
– Терять наш удел.
И вот он приходит… этот день
И мы теряем самое дорогое.
Родных людей, друзей.
Но верим, что где то там,
В недоступном для понимания, месте.
Наши дороги сойдутся вновь.
В отеле под названием «Вечность».
А заселяются туда кто как:
Кто за дело, а кто без дела.
У кого-то срок истёк,
А кому то всё надоело…
А если, где-то, шумит война
Иль, какая там, эпидемия.
То все туда, все прямо туда.
Адрес, в веках, без изменения.
Тебя уносит в прошлое каждый миг.
Порой воспоминания больно давят.
И если б ты смог вернуться назад…
Ты постарался б хоть, что-то, исправить.
Но там, где сходятся все пути,
Они тебя не достанут.
В отеле под названием «Вечность»,
Тебя ни что грустить не заставит.
Короли и шуты,
Всех мастей прочий люд.
Забронировали себе места тут.
Палачи и их жертвы,
Без взаимных претензий.
Здесь просто соседи,
Всего лишь соседи…
Прислуги не видно,
Но всё обустроено.
Не зримо всем правит беспечность.
Оплачены всем все долги.
Отелем под названием «Вечность».
А, вдруг, кто захочет, перекусить.
Так это проще простого:
Всегда в изобилии свежий,
Вечный хлеб.
На первое, как в прочем и на второе.
А вот, на десерт, пустота с тишиной.
Ноль калорий, что всё-таки редкость.
Вот и всё, что есть в меню, от хозяина
Отеля под названием «Вечность».
А вот развлечений там никаких,
Хотя досуг скрасить можно.
Вам будет предложено… окно,
Смотрите, в него, кто сколько хочет.
Вот только выходит, оно в никуда
И ветер в него не стучится.
Не слышно шороха, у соседа за стеной,
Не скрипнет нигде половица.
Поговаривают, что через пять миллиардов лет
Наше солнышко спалит наш белый свет.
Постепенно или одним махом?
Это, увы, не так уж и важно.
Но есть ещё время,
Так не будем торопиться.
Мы все успеем переселиться.
Мест на всех хватит,
Мне достоверно известно.
В отеле под названием «Вечность».
– Спасибо, брат.
– Спасибо, брат.
Пока жив буду я
Не забуду никогда: ни голоса твоего, ни тебя.
– Что ж, братья,
На этом и расстанемся…
Как бы не было нам больно,
Теперь у каждого своя дорога.
– Да,
Теперь у каждого своя тропа.
После этого, они обнимаются друг с другом, говорят друг другу, на прощание, тёплые слова и расходятся. Чтобы потом, разными дорогами, поодиночке войти в город, который уже виднеется, невдалеке, перед их глазами.
СЦЕНА XLVII
БЕДА
А с отрядом соглядатаев, под командованием Акивы, случилась беда. Хоть этот отряд и был одним из отрядов тайной стражи Ирода, и был ему очень нужен… но денежное довольствие, в следствии жадности Ирода, они получали маленькое. И им только и хватало, что на самую необходимую еду для себя и одежду. И ещё Ирод кормил их самой простой едой в казарме. И уж конечно же никто из них не мог позволить себе какого либо лакомства: шербета, халвы или сладких фруктов не говоря уже о мёде.
И вдруг… в доме пасечника они попали в царство мёда. Забрав у хозяйки весь имеющийся в доме хлеб они, тут же, пришли к выводу, что хлеба им не хватит. Они скинулись и Акива послал двоих своих соглядатаев на базар за хлебом. А по возвращении их они дружно набросились на мёд. А вернее будет сказать они стали его жрать наперегонки. И каждый из них старался съесть мёда больше чем его товарищ по оружию, а то, вдруг, ему не хватит и он не наестся. Ведь когда ещё такое в жизни случиться, что можно будет есть мёд забесплатно! И жадность их была настолько велика, что когда они уже объелись его, когда им на мёд было, уже, противно смотреть… они всё равно, через силу, продолжали запихивать себе в рот куски хлеба обмазанного мёдом.
Они все были простыми людьми и поэтому: по неграмотности своей, по неосведомлённости своей, по глупости своей не знали, и даже и не могли предположить, что мёд имеет способность и лечить. Что в некоторых случаях, для некоторых болезней, мёд является и лекарством. И сейчас объедаясь мёдом, объедаясь этим природным лекарством, радуясь такой удачи в их жизни… они, конечно же, и не могли предположить, какая расплата их ждёт, за это, впереди.
Ну, вот… ночью их и накрыло. Сначала их, каждого, стало тошнить, а в след за этим их желудки стало выворачивать наизнанку. И они стали облёвывать всё вокруг себя. И они стали проклинать: и этот мёд и пасечника и даже… Господа Бога, зато, что Он не уберёг их от этого мёда. Потому что этот мёд, который они ели, конечно же был отравлен пасечником или теми странниками, которые предвидя всё это, заранее отравили его. А потом их накрыла диарея. И они стали выбегать во двор и тут же садиться, кто докуда успел добежать, тем самым пугая своих коней. И те люди, соседи пасечника, которые ещё не легли спать, слышали великие стоны доносившиеся до них со двора пасечника.
Ночью они, конечно же, никакого караула не выставили. Потому что все мучились животами. И ещё, у них, стало болеть в груди и стучать в висках. Их сердца стали бешено колотится, да так бешено, что их сердца уже готовы были разорвать грудь каждого и выскочить наружу из их тел. И бежать от их хозяев, от этих дураков, без оглядки.
Наутро они все были «разбиты» и немощны. Но Акива, как я уже писал выше, был яростным служакой и он нашёл в себе, таки, силы и самому подняться и пинками поднять своих воинов. И ещё потому, что он был потомственным служащим царя Ирода. Когда-то царю, в этом же отряде служил и его отец. И он с детства готовил своего сына к службе. Он приучил своего сына Акиву к одной великое иудейской мудрости: «Службу нести – не мудями трясти!» – И вот поэтому-то он, сам, из последних сил, грозя своим воинам: кому, смертной казнью, кому карой Господней, а кого хлеща плетью заставил их сесть на своих коней и если не поскакать… то хотя бы начать двигаться в сторону Иерусалима.
Дорога, у них, из Вифлеема в Иерусалим заняла, при очевидности их состояния, гораздо больше времени, чем сутки тому назад, из Иерусалима в Вифлеем. Но вот, всё же, они добрались до места назначения. И около своей казармы… нет не слезли, а попадали на землю со своих коней.
Акива вошёл в казарму и у первого им встреченного воина спросил: не видел ли он их командира, начальника тайной службы царя Ирода, славного Бенциона? Но, ни он, никто либо ещё другой, из тех воинов, что находились на тот момент в казарме, сказали ему, что Бенциона не видели. Тогда Акива привёл себя в порядок, и как приказывал ему Бенцион, сам отправился на доклад к царю Ироду.
СЦЕНА XLVIII
«ДОКЛАД» АКИВЫ ЦАРЮ ИРОДУ
Войдя в секретариат царя он попросил доложить о его прибытии, заместителя славного Бенциона, Акивы, царю Ироду. И что он, Акива, готов царю доложить о проделанной ими работе, по поиску Младенца, Царя Иудейского. И уже через минуту ему сообщили, что царь ждёт его.
Войдя в палату царя Ирода Акива упал на колени, сложил руки на груди и опустил свою голову, не смея смотреть на царя. Ирод очень удивился увидев перед собой совершенно ему не знакомого человека.
Царь Ирод
– А ты кто такой?!
А где Бенцион?
А ну-ка встань
И на вопросы мои, мне, толком отвечай!
Акива
– О, великий царь!
Акивой зовут меня.
Я
Первый заместитель славного Бенциона.
А сам Бенцион отправился в дорогу.
Бенцион отправился преследовать
Этих странников, укравших у тебя Младенца,
Царя Иудейского.
Сейчас он преследует врагов твоих,
Не жалея сил своих,
Которые,
Из-под нашего носа,
Будь они Богом прокляты,
Сумели выкрасть этого Младенца, Царя Иудейского.
И провалиться, вместе с ним, под землю!
Ну, «как будто бы под землю».
Но твой славный Бенцион их путь вычислил.
И вот теперь преследует их,
На скакуне своём.
И я думаю, что он,
Уже скоро, вот – вот,
К ногам твоим,
Доставит этого Ребёнка…
Или трупчик Его.
Царь Ирод
– Так он что…
Опять упустил его?!
Вы опять всё дело просрали?!
Быть всем вашим головам на плахе!
После этой новости царь Ирод уже не мог совладать с собой. Он на кое-то время забыл, что он царь, он просто остервенел. Он был крупным, сильным мужчиной, он подошёл к Акиве, который к этому времени всё ещё стоял на коленях перед ним, но уже осмелился поднять свою голову, когда делал Ироду свой доклад, схватил его за грудки, в одно движение оторвал его от пола, на котором он, всё ещё стоял на коленях, а потом стал трясти Акиву со всей своей силой.
Царь Ирод
– Где Бенцион, где Царь Иудейский?!
А ну, сволочь, отвечай мне скорее!
Или же я тебя живого скормлю собакам!
Эй, стража, стража!..
И вдруг около царя возникла фигурка Сендера. Он настолько близко подошёл к царю, во время этой экзекуции, что Ирод не смог не обратить на него своё внимание. И когда Ирод взглянул на него… то он увидел полные ужаса глаза своего первого советника. Он сразу всё понял, по его глазам, и отпустил Акиву. А Акива, после перенесённой им трудной ночи, и потому что он вcё ещё был болен от «отравленного мёда», и ещё от шока, полученного им от такого обращения с ним царя, упал на пол дворца, как подкошенный. Потому, что он остался совсем без сил и ноги уже боле не держали его. А советник зашептал в ухо царю.
Сендер
– Мой царь,
Если ты его сейчас
Убьёшь…
То, скорее всего…
У нас не будет, вообще, никакой информации.
О том, что произошло там.
Надо привести его в чувства, успокоить…
Дать ему вина хорошего,
Говорить с ним ласковым голосом.
Надо узнать от него побольше.
Ведь… он сейчас наш единственный источник
И к тому же я уверен:
Если у тебя на руках, всё ещё, нет, Младенца,
Царя Иудейского…
То,
Скорее всего,
Бенциона мы, уже, не дождёмся.
Он не справился со своей задачей…
Так к чему ему к тебе возвращаться,
Чтобы его голова оказалась на плахе?
Мой царь смотри, он уже приходит в себя.
Прошу тебя…
Пощади его, хотя бы на время,
Казнить его ты всегда успеешь.
Царь Ирод
– Эй, а ну подайте мне кувшин самого прохладного вина!
После этих своих слов он направился к своему трону, но не воссел на него. А остановился, от него, в паре метров и сел на ковёр, разосланный перед его троном. Тут же подбежали слуги с кувшином вина, чашами для вина и поставили их перед царём. А потом, также, поставили на ковёр, подле, Ирода и поднос со сладкими фруктами и кондитерскими изделиями.
Другие слуги, среди которых был и врач, которого по совету Сендера, вызвал Ирод, уже приводили Акиву в чувства. А когда он смог, наконец-то, но всё ещё с большим усилием для себя, подняться с пола, то слуги помогли ему, держа Акиву с обеих сторон под руки, довести его до того места где сидел Ирод, и помогли ему опустится на ковёр напротив него. С боку, от того и другого сел Сендер.
Царь Ирод
– Я приветствую тебя, первый заместитель славного Бенциона,
В своих покоях!
Так, как ты назвал мне имя своё?
Прости меня я не расслышал.
Ещё раз, пожалуйста, повтори его.
Акива, при таком дружелюбном обращении царя к себе, таком мирном разговоре, со стороны царя, и видя его доброжелательное лицо, стал понемногу, приходить в себя. А после того, как он сделал пару глотков вкуснейшего вина, он, так вообще, почувствовал себя значительно лучше. И, понемногу, стал становиться прежним Акивой, ну… почти что прежнем Акивой.
Акива
– Акива, царь мой.
Меня Бенцион
Назначил своим первым заместителем,
Перед тем,
Как в погоню пуститься,
За твоими врагами
И за врагами
Государства нашего.
Пока его здесь,
Всё ещё, нет,
Пред светлыми твоими очами,
Я, за всю нами проделанную операцию, отвечаю.
И я, уже, готов, тебе, произнести свой доклад,
Что, у нас там было, и как…
Царь Ирод
– Ну, вот мы и познакомились,
Мой славный воин!
Нет, не воин,
А первый заместитель начальника
Тайной стражи.
Ох, до чего ж ты, Акива, мне нравишься!
Эту должность я, царь твой, за тобой оставляю.
Акива, цари не привыкли…
Царям неприлично
Просить прощения,
За своё поведение
У рабов своих.
Но это… другим царям,
От которых, своей справедливостью, отличаюсь я.
Я свой народ никогда не принимал,
И никогда не буду принимать,
За своих рабов.
Мой народ…
Это всё мои сёстры и братья,
Поэтому я и прошу тебя, брат мой,
Прости мне мою грубость, с тобой.
В этом виноват вот этот человек,
И никто другой.
Он первый советник мой.
Он расстроил сегодня меня,
Прямо с утра,
Плохими новостями…
Ну, вот нервы у меня и сдали.
И я вдруг,
Мой друг…
Я перепутал тебя с ним,
И стал, вместо него, тебя трясти.
Ведь у меня, брат, с самого детства
Плохо со зрением.
Поэтому… с людьми, такое, иногда, бывает,
Что они ошибки совершают.
Поэтому, если, ты хочешь,
Больше,
Не держать на меня обиду,
Я, тут же, исправлю свою ошибку.
Я прямо сейчас,
На твоих глазах
Отрублю голову этой гниде.
Только скажи… и его голова
Не будет больше покоиться на его плечах.
Акива, ты молчишь?
Ну… значит ты его простил.
Спасибо тебе за твоё доброе сердце.
А то бы без кормильца остались его жена и дети.
Вот, Акива, сделай ещё пару глотков моего вина
И свой доклад пожалуйста начинай.
Ни каких подробностей не упуская.
Акива, мы слушаем тебя внимательно.
Акива
– О, мой великий царь!
Ну, значит, дела наши складывались так…
Всё тебе расскажу,
Как на духу.
Если бы был передо мной Сам Бог…
То поверь мне: я бы не убоялся Его.
И если бы я испугался за жизнь свою,
То соврал бы Ему,
Чтобы шкуру спасти свою.
Но твой подданный, раб твой
Никогда и ни в чём царю не соврёт!
Так вот…
Мы: я, Бенцмон и мой отряд, благополучно волхвов выследили.
И до дома того, проклятого, их проводили.
И они ни разу не заподозрили,
Что мы хвостом за ними ходим.
Куда они – туда и мы.
И так, до дверей того дома мы, вместе с ними, и дошли.
След в след, за ними, и добрались.
И дальше соображать мы, с Бенционом, стали:
Как лучше поступить нам дальше.
И так, совместно, решили,
А другого мы выхода и не видели:
Сразу за ними в дом не входить,
Такую вот хитрость мы решили применить.
А то вдруг, как они ошиблись домом?
И тогда мы выдадим себя с головою!
Мы подумали:
«Пусть они, там, сами,
Сначала,
В делах своих разберутся.
А как разберутся…
Так мы их тут же рас… да и скрутим». –
Затаились, значит, недалеко, от этого проклятого дома,
Который для нас хуже, чем Содом и Гоморра,
Вместе взятые,
Ведь в нём родился враг твоего государства.
Так вот: затаились и смотрим, что дальше будет.
И вдруг слышим звуки: громкие, чудные.
И мы, вместе с Бенционом, приходим к выводу такому:
Что в том, самом, доме
Пир идёт горою.
Думаем: «Наверное волхвы
Нашли
То, что искали.
И вот сейчас гуляют,
Это дело отмечают». –
А Бенцион мне и говорит:
– Акива, всё же перестрахуемся.
Пока, ещё, в дом заходить не будем.
Если они там нашли Царя Иудейского…
То наше дело увенчалось успехом!
То скорее всего да! в следствии такой удачи,
Пьют вино, эти собаки,
Это событие отмечают:
Баранинкой угощаются
И шербетом баранинку заедают.
Подождём ещё немного,
А вот когда они будут совсем, от вина «тёпленькими»,
Ворвёмся в дом и всех их повяжем.
И тут же, с Младенцем на руках, к царю на доклад и поскачем.
Так мы и сделали.
А волхвы эти,
Наверное предчувствуя наше появление,
Козлами сделались,
Козлами обернулись,
Такими крупными,
Ну, прямо, как буйволы!
Ну, вот значит…
Твой, царь, Бенцион даёт нам свою команду:
– На штурм, орлы! На штурм мои, ребята!
И вот мы, значит, врываемся, значит,
В дом,
А там одни козлы кругом!
Кроме хозяина и его старухи.
А эти козлы к нам свои рога, как, повернули…
Такие острые, крупные!
Ну, тут, честно сказать, мы и струхнули.
Великий царь, пойми нас правильно:
Как биться с людЯми,
То есть биться с людьми, пусть даже и насмерть…
Так мы привычные к таким обстоятельствам.
Погибнуть от руки человека, в наше время
Обычное дело.
А с козлами,
Нам сражаться,
Ещё не приходилось,
И как тут быть нам?
Как нам их рога обойти,
С какой стороны, нам будет лучше, козлов обойти,
Чтобы их одолеть, победить?
С какой стороны, им лучше будет, по нам, свои удары наносить,
Чтобы нас победить?
Как это определить?
И мы лишь только одно поняли,
Что перед нами великие силы тёмные!
Но биться, с козлами, стали готовы!
А они, вдруг, посмотрели на нас так…
Как-то так, по особенному…
Что мы все попадали в обморок!
А когда очнулись…
То мы, уже, все лежим на улице,
Прямо перед этим домом.
Ну и тут наш Бенцион, своим командирским голосом,
Нам и говорит такое:
– Мои славные ребята, по оружию мои, товарищи!
Нам ли бояться этих гадов?
В бой за царя, за Ирода нашего!
Сейчас в дом проклятый ворвёмся
И с козлами этими разберёмся!
Разорвём их, как тузик грелку!
С Богом, поехали!
Ну, тут мы мечи
Обнажили свои
И опять в дом ворвались!
Чтобы биться с этими тварями…
И тут мы опять растерялись,
Потому что нам козлы улыбаются.
А от самих козлов… винищем воняет!
И, вдруг, они все разом,
Как блеять начали…
А потом, как заржут конями!
Вот тут у нас головы, как спелые арбузы, и затрещали.
И мы все выбежали во двор,
А, тогда они, козлы,
Блеяние и ржание своё прекратили
То в смех над нами пустились!
А потом их смех в мычание волов превратилось!
И вот, уже, в третий раз мы вдвоём,
С Бенционм, вошли в этот проклятый дом.
Смотрим… а там вино льётся рекой.
Хлещут вино эти козлы – да так,
Что, этих самых козлов, и не узнать!
У них так раздулись морды и их животы.
Что у них повылезли из ноздрей их кишки!
А у тех козлов что стоят – брюхо висит до пола,
А те, что лежат уже «готовые»,
Своими животами в стены упираются!
И тем занимаются,
Что кишки свои себе на копыта наматывают
И нас, с Бенционом, ругают матом.
И хлещут и хлещут вино, проклятые,
Не переставая.
А как им вздумается взяться за чаши…
То их копыта в ладони, тут же, превращаются.
Это потому, мой царь, в ладони:
Что так им чаши, с вином, держать удобнее.
Тут и Бенцион им и говорит:
– Если, сейчас же, вы,
«Господа козлы»,
Игрища с нами, свои, не прекратите,
И шкуры с себя эти не скинете,
Выйду во двор,
А дверь, за собою, закрою на засов,
И сожгу, к едрёной фене, этот дом!
Грёбаную вашу
Блатхату!
Ну, тут козлы, наверное, смерти своей убоялись
И такое нам человеческими голосами и залепетали:
– Ты прости нас, мил человек,
Мы не со зла это.
Просто нас, такими, тёмные силы сделали,
– Заколдовали.
А когда они нас заколдовали,
– То они нам такое сказали:
«Пить вам вино теперь до тех пор,
Пока не вернёте себе человечье обличье своё». –
– Вот и сидим: пьём вино, надрываемся.
И вернуть себе, человеческое обличие своё, мечтаем, пытаемся.
– Уж так устали, так устали!..
Слава Богу, что человек нам хороший попался.
Не жалея, вина своего, нас угощает,
– Чтобы мы опять людьми стали.
А вы давайте… к нам присоединяйтесь.
Чего стоите: ведь в ногах нет правды.
А Бенцион им так отвечает:
– Сами лакайте своё пойло,
А нам нужен Ребёнок.
На днях в доме этом
Родился Царь Иудейский!
Отдайте нам Его немедленно.
Мы отвезём Его к царю Ироду,
Он хочет Ему поклониться!
И мы, тогда,
И дальше позволим вам,
Хлестать своё винище,
Пока, обратно, в людей не превратитесь.
И тут мы смотрим: у хозяина глазки забегали
И он говорит нам:
– А не хотите ли,
Гости мои дорогие,
Медку моего отведать?
Он у меня вкусный, свеженький!
Вино дрянь – дрянь вино,
Оно только этим козлам и подойдёт.
А вот мёд у меня царский,
Прошу вас отведайте, не погнушайтесь.
А Бенцион, тогда, ему так отвечает:
– Слышь, деда,
Гнида старая,
Нам некогда.
Мы приказ царя выполняем!
Давай, супостат, старый,
Тащи сюда, не медля,
Своего Младенца
Неси Его сюда, да поскорей.
Нас ждёт сам царь, Иудее властитель всей!
Не заставляй его ждать.
Вот он просил тебе передать
Десять золотых шекелей.
Бери их и волю его исполни немедленно!
А старик,
Вдруг, как-то сник,
И нам такое говорит:
– Да я бы и сам хотел видеть своего сына.
Но вот эта самая злая сила
Вместе со всеми и его и заколдовала.
И вот он сейчас среди них обитает
И как его узнать я не знаю.
Тогда Бенцион мне и говорит:
– Акива, Иудеи славный сын.
Охраняй это козлиное войско.
А я на базар сгоняю срочно,
Ведь у меня самый резвый скакун,
А значит: я быстро обернусь.
Куплю на базаре кувшин молока
И мы дадим его испить,
Этим, козлам.
И кто к молоку первый потянется,
Кто его пить станет…
Тот значит
И есть этот самый Младенец,
Царь Иудейский.
Ведь ты же, Акива, знаешь,
Что младенцы только молоком и питаются.
Но видать эти могучие, тёмные силы
И его пить вино научили!
Так что, я так думаю:
«На молоко он всё же “клюнет”.
И тогда мы Его,
Средь всех этих козлов.
Легко
Вычислим!
А другого я не вижу выхода». –
А ты, мой славный, Акива,
Зорко стереги, козлов этих.
Чтобы к моему возвращению
Они всё ещё были здесь,
Все были на месте.
Ну, значит с этими словами,
И ускакал он.
А старик к нам опять со своим мёдом:
– Покушайте, Ирода, славные воины.
Я же вижу, что вы с дороги, голодные.
Если думаете, что мёд отравлен…
Первую ложку, на глазах ваших,
Съем сам…
А уж потом вам решать.
А мы, и правда,
Два дня эти,
Пока их преследовали,
И макового зёрнышка во ртах своих не имели.
Животы нам от голода скрутило неимоверно.
Что ж… делать нечего,
Придётся нам мёда его отведать.
Я так рассудил:
«Если сейчас не поедим
То у нас уже больше не останется сил,
Чтобы выполнить твоё, царь, задание,
И Младенца к тебе доставить». –
Ну, тут я и дал команду,
Бойцам нашим,
– Пообедать мёдом, ребята…
Я, даже, и не мог предположить,
Что нас от этого мёда ждёт впереди.
Ну, сели, значит, мёд с хлебом вкушаем…
А потом я от того просыпаюсь.
Что трясёт меня Бенцион за плечо,
А у меня перед глазами… спит войско моё.
Козлов нет, только старик со старухой своей…
Ну, мы ему в один голос, все:
– Старик, гости твои где?
А он нам в ответ:
– Сам не знаю,
Заснул вместе со всеми вами.
И вот только, чуть, раньше вас проснулся,
Оглянулся…
А их уже никого нет
И Младенца моего в доме нет.
Наверное эти волхвы – козлы его с собою и унесли.
Прошу вас: «Их догоните
И Младенца моего мне верните». –
Ну, тут Бенцион,
старика берёт,
За шиворот одежды его,
И тащит его во двор.
А потом ставит его у стены
И ему говорит:
– Клянись, что, ты, это всё не подстроил!
Клянись, что с волхвами, ты, не в сговоре!
Клянись, что с козлами, ты, не в сговоре!
Клянись, что ты говоришь мне правду!
И пусть молния порази тебя, дважды,
Если ты обманул меня,
А значит и Ирода царя.
– Ну, старик видит, что деваться ему некуда.
Ведь, в полном смысле слова этого:
Он припёрт к стенке.
Ну, и видать, не веря
В Силы Небесные…
И говорит:
«Клянусь, от всего своего чистого сердца!» –
Только, только он успел это сказать…
Как его тут же молния хвать!
А потом и ещё раз!
И только горсточка пепла он него и осталась.
Вот так мы: старика, волхвов и козлов след, и потеряли…
А потом поднялся ветер
И горсточку этого пепла развеял.
Но наш славный Бенцион не растерялся.
И, тут же, так сказал мне:
– Акива, назначаю тебя своим первым заместителем,
Скачи во дворец к царю Ироду
И обо всём доложи ему.
Ни одного слова,
Ни одного события, от царя, не утаивая,
Какой бы не была горькой правда.
Как мы выполняли его задание.
А эту местность я хорошо знаю.
Я за ними, сейчас же, немедля в погоню отправляюсь
И козлов, этих, и Младенца к царю доставлю.
И вот, конь Бенциона, крылья свои расправляет
И уносит в небеса своего хозяина!
В, них-то, Бенцион и скрывается,
От глаз моих скрывается.
Ведь ему, с небес,
Лучше будет землю рассмотреть,
И бегство волхвов – козлов пресечь!
Ну… вот на этом мы, с ним, и расстались.
И вот теперь, царь Ирод, я сижу перед твоими светлыми очами...
Раб твой, смиренно ждёт своего наказания.
После этих последних слов Акива опустил свою голову и упёрся глазами в ковёр, на котором он сидел. А потом он, как бы опомнившись, приподнял чашу с вином с ковра и стал его жадно пить.
СЦЕНА XLIX
СОВЕЩАНИЕ ИРОДА СО СВОИМ ПЕРВЫМ ПОМОЩЬНИКОМ СЕНДЕРОМ
После того, как Акива закончил свой доклад Ироду, Сендер, который выслушал его с интересом и ужасом, посмотрел на царя. И то, что он увидел несколько озадачило его. Первый советник царя намеривался увидеть лицо, глаза, своего повелителя и повелителя Иудеи, пылающими праведным гневом, от всей этой белиберды, которую ему, царю, сейчас пытался скормить этот червь. Но, к своему глубочайшему удивлению, Сендер, нашёл лицо Ирода в полнейшем удивлении и растерянности. Ведь ещё никогда ему, царю Иудеи, не приходилось слушать подобной: дикости, ереси и чуши какую он только что, сейчас, услышал, от одного из своих слуг, от одного из своих рабов. Тем более, в докладе, о таком важнейшем государственно деле! Которое он, царь Иудеи Ирод, поручил своему начальнику тайной службы, а тот, по невыясненным, пока что ещё причинам, переложил его на… вот этого дебила, жизнь которого полностью принадлежит ему, Ироду. А он… а он, этот человек, этот его раб, полностью понимая это… тем не менее, решился, наверное, пойти ва-банк. На такую, вот авантюру, на такую вот глупость… Он что, не понимал, не осознавал того, что он ему, правителю Иудеи, сейчас нёс?.. Почему? Почему он пошёл на этот шаг, на этот риск? Чтобы хотя бы вот так… развеселив его, Ирода, спасти себе свою шкуру?.. Или он болен…. и его мозг, ему, уже, больше не принадлежит?
И Ироду, тотчас, подумалось, что, если, когда-нибудь, ему в этой жизни или в последующей… там, за чертой земного существования, ему будет суждено предстать перед Богом, перед судом Его… то пусть его царский язык так же, самозабвенно: несёт, метёт всякую чушь, только, лишь бы, спасти себя, или свою душу, от справедливого наказания. А, ведь, наказывать его, Ирода, конечно же, есть за что. А как не быть?.. Разве кому-нибудь, живших до нас, на этой Земле и живущих на ней сейчас, суждено пройти свой жизненный путь и после этого остаться чистеньким, с не согрешившей, хоть да, в чём-нибудь, душой?
Поэтому-то Ирод, которого вдруг накрыли все эти неожиданные, для него самого мысли, после всего того, что он услышал от Акивы, к великому удивлению своего первого советника, не поспешил, тут же, на месте, казнить этого ублюдка: за издевательство над своими ушами, мозгом, и вообще всей своей царской персоны. А находился, что сейчас ясно видел, понимал Сендер, в каком-то, уж, невероятном спокойствии. И первому советнику царя, даже, показалось, что Ирод сейчас не с ними, а своим мозгом прибывает, где-то, далеко… наверное в тех сферах в которые могут удаляться только они, цари. Когда им приходится принимать важные государственные решения. Но вот ещё несколько секунд и Ирод полностью пришёл в себя и снова стал прежним. Снова стал держать, всю эту, ситуацию под контролем. Стал прежним Иродом, стал прежним царём. Но, всё же, этот невероятный доклад его раба, задел, кое-какие, струны, или уж совсем маленькие струнки, в душе Ирода.
Царь Ирод
– Акива, ты закончил свой доклад?
Акива
– Да, мой царь!
Царь Ирод
– Спасибо тебе за него, Акива.
Твой доклад получился очень красивым
И очень содержательным!
Вот теперь, Сендер, я всё понимаю…
Как люди мои,
Не жалея сил, жизней своих,
Стараются!
Через какие им приходится проходить испытания,
Чтобы государство моё процветало!
Знай, Акива, я,
В своей жизни, ещё никогда,
Не получал
Прекраснее и
Содержательнее доклада.
Акива, делать доклады ты великий мастер!
Слушая твой доклад
Я,
Прямо, воочию всё увидел,
Как вы с теми козлами схватились.
Прямо… эпическая картина!
Вот, Сендер, учись у Акивы,
Ты же слышал, как он красиво всё изложил мне?
А твои доклады сплошная скука,
Слушаю их… и каждый раз мучаюсь.
Вот попрошу Акиву, чтоб он взял тебя в свои подручные,
Чтобы ты постиг, у него, эту науку.
Знай, Акива, такие доклады
Заслуживают самой большой награды!
Я подумаю… на досуге,
Какую ты награду, за него, заслуживаешь.
И потом… награжу тебя,
И не переживай, по этому случаю,
Обязательно награжу тебя, не забуду.
Акива, от твоего доклада
Всё никак не отойду я.
Это были самые прекрасные минуты в моей жизни.
Вот, послушал я твой доклад, Акива,
И, вдруг, такая мысль меня посетила:
Зря я прожил свою жизнь…
Вот ты мне, Сендер, скажи:
«Что я хорошего видел, в своей жизни,
Кроме усердных молитв
И усердной, тяжкой работы
На благо народа?» –
Всю мою жизнь съели заботы о народе,
А доедают её мозоли,
Что гниют на коленях моих,
От усердных молитв.
Быть царём, Акива – это очень тяжёлая работа.
Которая забирает у тебя всё твоё здоровье.
Всю мою жизнь меня окружают советники да бумаги.
Да, ещё, и дураки всякие…
А я ведь знаю:
«Где-то… большая, интересная жизнь “бьёт фонтаном!”» –
А я, тут… в этом дворце прозябаю,
Никакого удовольствия от жизни не получая.
На что я трачу свою жизнь?
Сам не знаю.
И от людей-то я, ведь, никакой благодарности не получаю.
На словах-то, в голос – да! Они меня славят,
А как ночью, когда под одеяло, с головой залезают,
Так, тут же, хулить меня и начинают.
Да, мой Акива, и про такое я знаю.
А у вас, в отряде,
Такая жизнь приятная,
Такая интересная!..
Эх, вот бы и мне её отведать.
А, действительно, посмотри, Сендер,
Какая у Акивы жизнь интересная:
На него хотели напасть говорящие козлы,
Каждый из которых был
Величиной с буйвола…
Или с верблюда?
Да ещё и пьяные к тому же!
И вот только сейчас, Сендер, я понял
Почему волхвы от мяса отказались.
Потому что они не могли есть своих собратьев.
И ещё он видел, как эти козлы пили вино,
Держа чаши с вином
В человеческих ладонях!
А потом они ржали как кони.
Вот это жизнь, я понимаю…
Не жизнь, а сказка!
Да, такого ни за какие деньги ни в одном цирке на увидишь,
А для Акивы это обычная жизнь.
Чтобы увидеть такое представление,
Люди не пожалели бы никаких денег!
А он на своей службе всё это видит… забесплатно,
Да ещё и жалование от меня получает.
А ещё он видел, как у коня Бенциона выросли крылья
И он на нём в облаках скрылся.
Ты, Сендер, когда-нибудь видел чудо такое?
То-то…
И мне Бенцион никогда, про то, не рассказывал,
Что он на заданиях на коне своём летает!
А тебя, Сендер, когда-нибудь, за бесплатно угощали мёдом?
Вот и я про то же…
Поэтому послушав, Акива, тебя
Я решил новую жизнь начать.
Ведь я, Акива, ещё не так уж и стар…
Хочу записаться в ваш отряд!
Как ты думаешь: возьмут меня?
Надоела мне эта дворцовая, скучная жизнь.
Тоже хочу красиво пожить,
Такой же интересной жизнью, как и вы.
Так вот:
Сейчас тебя проводят в другую комнату
И ты там отдохнёшь немного.
Тебе принесут туда вино и мясо,
Фрукты всякие – разные.
Там есть мягкие матрацы:
Поспи, расслабься.
А я пока начну передавать дела свои
Своему первому советнику.
Да, да тебе, Сендер.
Будешь теперь вместо меня работать.
На благо народа.
Хватит, бездельник,
Сидеть на моей шее!
А я, Акава, как передам Сендеру
Все свои дела.
Тут же буду просить Бенциона и тебя
Принять меня в ваш отряд.
Буду, вместе с вами, нести службу трудную…
И, вместе с вами, буду наслаждаться жизнью!
А ты, Седер, будешь с бумажками возиться
Да… день и ночь, и не вставая с колен, молиться,
Пока их не сотрёшь до костей.
А я же, сей момент,
Начинаю новую жизнь!
Чтобы мне, больше, не ходить в цирк.
Сендер
– О, великий царь!
Я,
Со всем своим смирением,
«Принимаю» должность эту.
Будь за государство своё спокоен.
Наслаждайся жизнью вволю.
Желаю тебе хорошо повеселиться
В новой своей должности.
Царь Ирод
(обращаясь к Акиве)
– Пусть он теперь вместо меня поработает,
На благо моего народа.
Нет… теперь его народа.
Пусть он испытает на своей шкуре
Все царской жизни невзгоды и трудности.
(и далее к слугам)
Эй, слушаете меня!
Проводите моего гостя,
Со всеми почестями,
В комнату для отдыха.
И о нём позаботьтесь.
Подбежали слуги, которые снова, помогли Акиве подняться с ковра. Затем взяли его под локти и повели в комнату для отдыха гостей.
СЦЕНА LXX
ОБСУЖДЕНИЕ, С СЕНДЕРОМ, «ДОКЛАДА» АКИВЫ
После того, как слуги, по приказу Ирода, увели Акиву в комнату для отдыха гостей, и он скрылся из глаз Ирода и Сендера они громко, от души, рассмеялись. Потом, насмеявшись вволю, они принялись обсуждать сложившуюся ситуацию.
Царь Ирод
– Сендер, что сейчас это было…
Он совсем дурак или только на половину?
Как могут быть у Бенциона в отряде,
В рядах моих тайных стражников!
Которые мою власть охраняют!
Вот такие дебилы?!
Да, ещё, и среди командиров?..
А что тогда рядовые из себя представляют?..
Мать их… тайные стражники!
Куда государство моё катится,
Даже, если, на такой должности
Вот такие уроды?!
Словом…
Содом и Гоморра.
Не понимаю: что происходит:
Обычное дело вроде бы?..
Поехать в другой город,
Схватить Мальчишку,
Прикончить Его родителей…
И Его,
Заодно,
Прикончить…
Всего и делОв -то?
А, тут, ты, смотри!
Целый спектакль, целое представление!
Которое достойно, по моему мнению,
Пера величайшего поэта!
Конечно… если, этого, поэта
Посвятить в это дело,
Ознакомить с этим делом…
И сказать ему при этом:
«А ну-ка, братец, по сюжету этому…
Сочини-ка мне пьесу…
Достойную Гомера». –
То поэт такое напишет,
Что Гомеру, даже, и во сне бы не приснилось!
Сендер
– Это всё Бенцион,
Это его рук дело.
Царь Ирод
– А мне, даже, жалко казнить дурака этого.
Ты только вспомни: как он, самозабвенно, на полном серьёзе,
Рассказывал нам всю, «свою», историю.
Я же видел, по его глазам,
Что он верит сам,
Во всю эту чушь!..
Что слетала с его губ.
Как он посмел додуматься…
Что я поверю ему?
Я думаю… и не вижу, тут, для себя, объяснения иного,
Что он, просто, болен на всю голову.
Иначе… как объяснить сей факт?
Он что: совсем «страх потерял?»
Сендер
– Мой царь, я думаю,
Что он просто выполнял
Поставленную перед ним задачу.
Я знаю: Бенцион мастер,
Мозги других на изнанку выворачивать.
Он хорошо разбирается
В тонкостях души человеческой.
Вот и дурак этот
Служит, тому, наглядным примером.
А так же я думаю, что в том доме,
В который они нагрянули,
Где якобы:
Есть Младенец,
Царь Иудейский.
Они, при обыске,
Ища Мальчонку,
Наткнулись на бочку вина.
Ну и, как водится, понеслась.
Ведь когда вино дармовое…
Его можно выпить, хоть, целое море.
Церемониться с хозяином они не стали,
Как-никак царские посланники.
Вот… и налакались.
А теперь он всё на «козлов»,
Да на «мёд отравленный» списывает…
Тупица.
Царь Ирод
– Так: теперь шутки в сторону,
Поговорим о деле серьёзно:
И что нам теперь,
Со всем этим делать,
Мой первый советник?
Я так понимаю, что Младенец здравствует,
Волхвы обвели нас вокруг пальца.
А Бенцион – предатель!
Что скажешь?
Сендер
– О, мой славный царь!
Я позволю себе рассудить так:
«Бенциона мы не дождёмся
И волхвов тоже.
Люди, иногда, имеют особенную способность
Чувствовать, своей пятой точкой,
Когда им конец приходит.
Чувствовать, когда к ним смерть подбирается,
Трудно объяснить, как это у них получается.
Но сейчас это и не столь важно.
Бенцион, со своей задачей, не справился
Так зачем ему к тебе возвращаться?
Ведь… вряд ли бы ты простил его и на этот раз.
Вот он и пустился в бега,
Подставив вместо себя этого дурака.
А сейчас нам его уже не догнать…
И то, что нам сейчас кретин, этот, нёс,
И я в этом твёрдо убеждён,
Тебе от Бенциона прощальный привет,
Которого ты пестовал так много лет.
Привет… от этой неблагодарной скотины,
Которого ты любил, как сына.
Но я твёрдо знаю: Бог всё видит.
И кара Его, Бенциона, настигнет!
За его предательство…
Царя и отца!»
И так… мы не знаем точно: нашли или не нашли
Ребёнка волхвы.
Но, даже если и нашли…
То забирать им, Его, с собой «не с руки».
Корми Его, меняй Ему пелёнки.
А значит он всё ещё в Вифлееме, в городе.
Он Младенец, якобы, Царь Иудейский,
Из Себя представляет, тогда только, ценность,
Для них, прежде всего ценность,
Если Он только находится в нашем, в твоём, Отечестве.
И если честно сказать,
То мне, ещё, пока,
До конца,
Не совсем ясно
Какие задачи, чаяния
На Него, эти волхвы, возлагали.
Они, что… на него опираясь,
Собирались…
Поднять восстание?
Но их было очень мало.
И при любом раскладе
У них не было, на это, никаких шансов.
Какая-то мутная история.
Но нам, одно, ясно точно,
Что Младенец в городе,
В каком-то доме.
Если отбросить в сторону вино, мёд и козлов…
То мы, всё-таки, главное узнали от него.
Теперь тебе решать…
Царь Ирод
– Да, вот именно, мне решать.
И мне, даже, подсказали как!
Сендер
– Мой царь великий,
Кто-то уже опередил меня?..
Кто… можно мне узнать?
Царь Ирод
– Нет, нельзя!
Это есть великая государственная тайна,
И не смей к этому вопросу больше возвращаться!
Это тебя не касается.
Могу только, так, тебе ответить на это:
Был у меня,
На днях,
В гостях,
Один советчик…
Он предвидел всю историю, эту.
И дал мне совет… совет на вес золота.
Нет – ценнее золота!
Как мне сохранить свой трон и корону.
Золото что оно?..
Метал, хоть и благородный
Но бесчувственный, холодный.
У него нет: ни души, ни ума, ни совести.
К кому в руки оно попадёт –
Тот и хозяин его.
Человек – раб золота,
А золото – раб человека…
Вот и всё, что мы знаем об этом.
Да, золотом можно много всего добиться.
Но тут, прежде всего, всё зависит…
От его количества.
Чем больше золота в руках у человека,
Тем ему идти, по жизни, веселее,
Тем ему легче решать свои проблемы.
Да, золотом можно много всего добиться…
А можно, с его помощью, человеку
И с жизнью, своей, распроститься.
Вот: прознает один, про то, что у другого есть золото.
Возьмёт да и оторвёт, за него, тому голову.
И золотом его завладеет.
Уж, сколько я знаю историй этих…
Ну, вот и всё, про золото, на этом.
Другое дело совет,
Который может получить человек.
Всего лишь несколько слов, несколько звуков…
Которые имеют такую силу могучую!
Что человек, может без всякого золота,
Сдвинуть с места гору!
А воспользоваться советом,
Который человек получил, да ещё и по секрету…
Другой уже ни как не сможет!
И поэтому человек спокоен за свою голову.
Но лишь тогда совет сработает,
Если он пришёл по адресу, в нужную голову.
И тот,
Мой гость,
Знал,
Понимал,
Кому
Ему
Вручить свой совет.
Потому что знал: что очень скоро, он очень пригодится мне.
Он,
Тот мой гость,
Знал…
Да! Он тогда, уже, знал,
Что его советом, обязательно, воспользуюсь я.
Что его усердие,
В моём деле,
Его совет, не пропадёт даром,
Где-то в лабиринтах моего сознания.
Что у меня не будет выбора иного,
А только так! закончить всю эту историю…
Вот какие, Сендер,
Бывают, на этом свете, советы!
Которые нам сберегают жизнь и время.
А что ещё, кроме этого,
Может быть на свете ценнее?
Да… только жизнь и время,
Нашей жизни время…
И какое это счастье, Сендер,
Что, вот такие, советы
К нам приходят, очень, ко времени!
Чтобы нам помочь разрешиться от бремени.
Чтобы мы,
И дальше могли…
Своей дорогой следовать.
Пока что находимся, ещё, в мире этом.
А я… если честно сказать тебе, Сендер,
Тогда, его совету,
Этому совету,
Не придал должного значения.
Да, мало ли кто, и какие, мне давали советы…
Мне что: всем им следовать?!
А на что мне, тогда,
Своя голова?
Но, увы… я ведь не провидец,
А чужие мысли,
Даже, если, это очень правильные мысли,
И очень полезные, для нас, мысли,
Нам не всегда дано, сразу, постигнуть.
Чтобы вовремя,
Получить, от них, пользу.
Безусловно, только, пользу!
Вот и со мной такая же история…
И я, даже, подумал тогда:
«Во дела!
Ох, и хитёр же мой гость! Ох, как, хитёр!
Хочет, чтобы я, его работу, сделал за него». –
А теперь я обратное вижу,
Что, три дня тому назад, я ошибся в своём выводе.
Нет… он не ищет своей выгоды.
Он просто хочет спокойствия и мира
Для того… для кого он друг и учитель.
И вот теперь…
Я, как тот зверь,
Который уже чует, во время охоты,
Запах скорой крови,
Видит, что ему пришла
Пора
Нанести свой удар…
Смертельный удар свой!
Пустить в дело зубы и когти,
Чтобы насытится, полакомиться плотью,
Того – на кого он охотится…
Вот так и я готов:
«Время не ждёт!» –
Кровь… да, только кровь,
Решит этот вопрос.
Пришло время
Пустить, мне, совет его в дело…
Да! Настало время пустить его в дело!
И поверь мне, Сендер,
Ты, как человек практичный,
Этой мысли,
Своим умом, не осилишь.
Такие мысли, такие советы
Царям являются не из мира этого…
Да, Сендер, есть высшие сферы,
О которых нам, земным, ничего не ведомо.
Из которых царям приходят советы:
Как им легче нести власти бремя.
А эти волхвы… и мизинца его не стоят,
Этого моего гостя!
Нет, даже и ногтя его мизинца не стоят…
Да, и ты тоже.
Эй, стража!
А ну, тащите сюда этого дурака
И пьяницу!
СЦЕНА LXXI
СМЕРТЬ АКИВЫ
Получив приказ от царя стражники немедленно его исполнили. Акива, к этому времени, всё ещё, не пришёл в себя, от отравления мёдом. А дальняя, тяжёлая, изнурительная дорога лишила его последних сил. И вот сейчас выпив вина, которым его угостил царь, он тут же заснул, едва его голова коснулась подушки, в комнате отдыха. И вот: как только его накрыл глубокий сон… как вдруг его растолкали и потащили неизвестно куда. А он чувствовал, хорошо понимал и точно знал, всем своим больным и измученным телом, как он смертельно устал, как он смертельно болен. Он ясно осознавал, что он сейчас обязательно нуждается в отдыхе. Что он болен и сейчас его тело, обязательно, должно, хоть немного, отдохнуть. Но вместо этого, вот, он уже опять стоит перед царём Иродом.
Мельком взглянув на царя Акива увидел, что Ирод больше ему не улыбается своей добродушной улыбкой, той улыбкой, на своём царском лице, с которым он, Ирод, слушал, прежде, его доклад. А смотрит на него таким взглядом… как будто прикидывает: в какую часть его головы ему будет лучше нанести свой удар. Сначала в левую часть, а потом в правую. Или наоборот: сначала в правую часть, а потом уже в левую. И сердце Акивы, от страха, предчувствуя беду, бешено заколотилось.
Царь Ирод
– Вот что, Акива.
Скажи спасибо
Своему языку болтливому
И своим тупым мозгам
За то,
Что я, всё ещё,
Не повесил тебя!
Не скрою: повеселил ты меня.
Знай: глупость твоя
Тебя, от петли, и спасла.
И ещё знай:
Твой начальник Бенцион предал меня!..
А значит и тебя.
Сейчас он уже далеко и нам его не догнать.
А предал он меня тем, что не исполнил моего приказа.
И вместо того, чтобы явиться передо мной и покается,
И получить за это от меня наказание,
Он сбежал от меня,
Как трусливый шакал!
Он предал меня, забыв про то:
Чего и сколько всего
Я сделал для него!
А ведь он, и не раз и не два, клялся мне в верности,
Говорил, что жизнью своей пожертвует
Во имя царя и Отечества.
И вот он подставил тебя…
Вместо себя.
Потому, что ему тебя,
Дурака,
Не жаль.
Так как…
Мне казнить, вместо него, тебя?!
Акива, после такого обращения к нему царя, упал перед ним на колени, потом затрясся всем телом, а потом упал без чувств.
Царь Ирод
– Сендер, посмотри:
И вот такие у меня воины…
Как сидеть в казарме, да жрать мои харчи,
Так они львы.
А как перед ними замаячит призрак смерти.
Так падают в обморок… немедленно, как женщины.
Сендер
– Мой царь, мне кажется… он мёртв.
Царь Ирод
– Эй, а ну позвать сюда лекаря
Немедленно!
И уже через несколько минут лекарь предстал перед царём согнувшись в глубоком поклоне.
Царь Ирод
– Давай, Ави, посмотри…
Он жив?
Или он притворяется,
Шкуру свою спасая?
Ави
– Да, мой царь.
Лекарь, тут же, опустился на колени, подле Акивы, наклоняется над ним, а вернее сказать над тем, что раньше было Акивой, а теперь это просто его труп, и начинает своими пальцами ощупывать его шею, пытаясь найти на ней признаки пульса. Не найдя пульса он понимает, что человек мёртв. Но чтобы показать царю всё своё усердие, с каким он выполняет его приказ, он ещё ближе наклоняется к телу и подносит своё ухо к губам мертвеца. Потом берётся за его голову и внимательно, обстоятельно, не торопясь начинает всю её ощупывать. И уже только после этого он встаёт с коленей, и всё, так же, продолжая смотреть в пол, скорбным голосом сообщает царю, что человек мёртв. Ирод, видя всё его усердие, а значит и грамотность в своём деле, не задаёт ему больше никаких вопросов и отпускает его.
СЦЕНА LXXII
ИРОД ВВОДИТ СЕНДЕРА В ДЕЛО
Царь Ирод
– Да что ж такое происходит?!
Я как будто в круге заколдованном.
Вокруг меня всё рушится.
Измена, труп вот…
Дело не сделано.
Где-то здравствует Царь Иудейский!
Тоже предатель и изменник…
Так, Сендер,
Ты моя последняя надежда!
Тебе хочу я поручить ответственное дело,
И спрашивать не смей меня,
Не смей меня переспрашивать,
Почему я решил сделать, именно, так, а не иначе?
Для этого дела ты совсем, ещё, нестарый.
Приступай к нему, со всем своим старанием,
Ни одного слова не упуская
Из моего, тебе, приказа.
Тебе ясно?!
Сендер
– Да, мой царь.
С великой радостью!
Царь Ирод
– Я знаю: ты думал, что я пошутил,
Когда, при Акиве, я тебе сообщил,
Что я передаю тебе все дела свои.
Что ты теперь будешь, вместо меня, править,
А я, к Акиве, запишусь в солдаты.
А вот и нет…
Ты ведь знаешь,
Что в каждой шутке лишь доля шутки,
А остальное, всё, правда.
Конечно, я не пойду ни в какие, к Акиве, солдаты.
Да и… нет его уже с нами.
Но мой план от этого не меняется.
Так вот: великими полномочиями тебя наделяю,
А я руки, свои, умываю.
Теперь ты «Царь!»
Подготовь, по этому случаю, такой указ:
Что царь наш, любимый, Ирод, болен.
И все его полномочия к тебе переходят.
Потому, что ты первый его советник и помощник.
Царь болен, лежит без сознания,
А государство нельзя оставлять без внимания.
Поэтому ты, на себя и принимаешь,
Всю Власть царскую!
Но, конечно, же, только на время,
Только, до полного царского выздоровления.
Пусть во всех храмах Иудеи
Первосвященники
Во здравие, царя Ирода,
День и ночь, без устали, читают молитвы.
И все остальные люди,
Что храмы посещать будут,
Тоже, о здравие моём, пусть читают молитвы.
А кто не имеет возможности посещать храмы
Пусть дома молитвы, во здравие моё, читают.
Но обязательно, пусть, по-доброму, имя царя Ирода, упоминают.
Составь этот указ.
Как всегда,
Грамотно и правильно.
Чтобы народ ни в одной его букве не сомневался.
Ну, конечно тот, кто грамотный.
А моё повеление, тебе, будет таким!
Ведь ты хорошо знаешь механизм
Моего государства,
А значит: у тебя дело быстро сладится.
Возьми сто воинов,
Одень их во всё новое,
Это должна быть гражданская одежда.
Ну, а коней себе, пусть, оставят прежних.
Потом: в казну пойди
И там возьми,
На каждого воина,
По пятьдесят шекелей… золотом.
И раздай их воинам.
И так им скажи:
Если, кто, хоть один шекель утаит,
От дела, в свою пользу.
Тот в страшных муках сдохнет!
Все шекели, что останутся,
В казну должны вернуться обязательно.
И отправляйся с ними в Вифлеем,
И приступайте, там, к работе своей.
Пусть воины обойдут все дома,
Ни одного не пропуская мимо себя.
Пусть все дома посетят: бедные и богатые.
И в каждом доме спрашивают:
Есть ли у них, до двух лет ребёнок,
Мужского рода?
И если такой найдётся,
В этом доме,
Пусть дадут семье, той, шекель,
От всего, твоего, щедрого, «царского» сердца.
За каждого мальчонку,
Запомни: за мальчонку,
Которому, ещё, не исполнилось два года.
Я, вполне, допускаю,
Что в семье могут быть,
И несколько таких мальчиков.
Ведь наши женщины охотно рожают.
Тогда по шекелю, за каждого мальчонка.
Запомни это твёрдо!
А воинам дай такое указание:
Чтобы они эту акцию так родителям объясняли,
Что, мол: так в твоём указе сказано,
По случаю болезни государя.
Что ты, Сендер, в отличии от царя Ирода,
Понимаешь, что мальчишки,
Это будущее Иудеи.
И ты решил, эти семьи,
Материально поддержать.
Что это, только, Твоё решение, так сказать,
А не Ирода, царя.
Пусть воины, со всеми,
Будут очень вежливы.
Всем улыбаются,
Тебе, Сендер, ясно?
А после,
Выйдя за ворота,
Пусть воин,
Поставит, на тех воротах, крестик мелом.
А если хозяин спросит: к чему это?
Ответ такой:
«Чтобы не посещать дважды этот дом». –
А через неделю пусть хозяин смоет, этот крестик, водой.
Если ему мешает он.
А после того, как эта работа будет закончена,
Пусть к своим мечам вернуться воины,
И дождутся ночи.
А когда жизнь в домах стихнет,
Пусть в дома врываются, тех жителей,
Где на воротах крестик стоит их.
И не щадят этих младенцев,
За коих они дали родителям шекель.
Ты понял меня, Сендер?
Коим ещё нет
Двух лет!
Остальных пусть не трогают.
От их смерти не будет никакого толка.
Пусть твои воины, славные,
Под твоим командованием,
Без жалости всех убивают!
А если отец или мать, младенца, мешать станут?!
То пусть и их убивают!
Тебе ясно?
Что, Сендер, выпучил на меня глаза?
Да… вот такая она
Царская доля,
А я её раб, подневольный.
Это тебе не персики сладкие кушать
Да, спать на мягких подушках.
Теперь у тебя будет возможность
Познать её,
Познать мою царскую долю.
Познакомиться, с нею, поближе.
А то, ты, ведь её,
Только со стороны видишь:
Что я ношу самые дорогие одежды
В моём Отечестве.
Что я самый богатый
И любая дева меня ублажить рада.
Да, Сендер, в моей работе есть и такое:
Кровь пускать своему народу
Во благо его же!
Человеку тоже больно,
Когда лекарь вскрывает нарыв его.
Который гложет, точит его тело.
Но иного выхода не видит лекарь.
Потому что нарывы только так и лечатся!..
Порою, государю, требуется
Убить тысячу людей,
Чтобы остальные, сто тысяч человек,
Жили в мире и спокойствии…
И были всем довольны.
Заботится о своём троне,
Заботится о своей власти,
И чтобы никто не смел на неё покушаться,
Вот моя главная задача!
Или, Сендер, не прав я?
Да, Сендер, уж так устроено это дело,
Только так и работает эта система.
Как масло, которым человек смазывает колесо своей телеги,
Чтобы оно не скрипело,
Так и кровь нужна в государственном деле.
Чтобы и эта «телега» не скрипела!
Если, государь, чью-то кровь проливает,
Кому-то кровь пускает…
То, значит, доля его такая.
Тогда народ, как сом, под корягу забивается
И думать, трясясь, своей головой начинает:
«Господи, вразуми меня,
Как мне участи сей избежать?!»
Власть – это тяжкое бремя.
Власть – это принимать и, вот, такие решения:
От которых моё нежное сердце
Стонет и плачет,
И горькими слезами обливается.
И таких стонов и плачей,
Твоё сердце, Сендер, никогда не ведало и не знало.
Ты думаешь, что мне легко
Далось, вот это, решение моё?..
Разом прикончить столько малышей?
Разве я злодей,
Или я садист, или я параноик?
Или я гад и последняя сволочь?
Заверяю тебя, Сендер, нет!
Просто… думая, прежде всего, о благе людей,
О спокойствии народа…
Я не вижу выхода иного!
И как бы мне не было больно
И тяжко…
Я не посмею от принятого мною решения, отказаться!..
Я вынужден это сделать,
И сейчас – это единственное правильное и верное средство…
Во имя спокойствия людей,
И во имя Иудеи моей!
Да… тяжело ты бремя царское!
Но куда деваться?
Вокруг меня сплошные Бенционы и Акивы.
Брошу защищать свою власть и Иудея погибнет!
Знай, Сендер, власть – самая тяжёлая ноша на свете,
Как гора она давит на человека.
Но такой человек, как я
Никогда,
Под тяжестью её,
Не сломается!
Не будет ни стонать, ни плакать.
А собрав все свои силы,
И Творцу Всевышнему помолившись,
Эту ношу осилит!
Нет, Сендер, это совсем не сладкое дело,
Уж, ты, поверь мне,
Носить царскую корону.
И быть одновременно львом и змеёю.
А, чтобы ты представил себе это в полной мере,
Яснее.
Вот сам, на своей шкуре,
И убедишься в этом.
Ведь всегда, мои решения,
Основываются на твоих советах.
Ведь… это следуя твоим советам…
Я и принимал все свои решения.
А народ, ведь, думает… что это только я сам,
Тот или иной указ издал.
А сколько среди них,
Конечно же, абсолютно правильных указов,
Скажем прямо,
Средь народа, совсем непопулярны.
И это ещё мягко сказано.
И народ меня одного…
Да, да, Сендер, я и такое знаю,
За них, меня одного, проклинает.
Ну, вот, например, мы постоянно налоги повышаем…
А за что я один огребаю?
А теперь мы, с тобою, поменяемся местами…
Помнишь… час тому назад, ты, сказал мне:
«Царь, принимаю должность эту
Со всем своим смирением». –
Так принимай
И действуй смелее!
Так вот: мой приказ, тебе,
На счёт Младенца, Царя Иудейского:
«Ты, должен поставить точку в этом деле!» –
И это будет теперь, всецело, только… твоим решением,
И народ, поверь мне,
Только, тебя, Сендер,
Будет благодарить за это!
За то, что ты избавил его от второго «царя».
А значит: не дал возможности нашим врагам,
Врагам Иудеи,
Поставить нас, перед ними, на колени!
Вот такой, тебе, сейчас случай и представился:
Спасти,
От беды,
Моё… нет, теперь твоё, царство.
Хватит тебе, Сендер, за моей спиной прятаться.
Давай: окунись в моё величие и бремя,
И почувствуй всю его тяжесть… и прелесть.
А потом мне расскажешь… как оно,
Сладко или несладко?
Повторю, тебе: хватит за моей спиной прятаться,
Пора и тебе проявить себя,
На благо государства.
А иначе… за что же тебе плачу я?
Сендер
– О, мой царь! Смею ли я?..
Царь Ирод
– Смеешь, смеешь…
И приступай к делу немедленно!
А сопли распускать «царю» – неприемлемо.
И я буду очень надеяться,
Что ты потом, не посмеешь
Мне нести такую же ересь,
Как Акива.
Ты же видел, что с ним случилось?
Я и пальцем его не коснулся,
А он уже отдал Богу душу.
Бог шельму метит!
Смотри, Сендер, не окажись на его месте.
Ступай… с Богом!
И помни, Сендер,
Жду тебя с победой!
Сендер, первый советник царя Ирода, во время получения им инструкций от Ирода, смотрел на него с потрясённым лицом, от всего того, что ему сейчас говорил его царь. Слушая Ирода он отказывался верить тому, что он сейчас от него слышит. И он каждую секунду думал, надеялся, что вот – вот, сейчас Ирод остановится, весело рассмеётся и скажет ему, что он его разыграл, просто пошутил над ним. Потому, что он, Сендер, человек которому казалось, что за столько лет общения с Иродом, он его хорошо изучил… никогда, даже, и не мог себе представить! до какой жестокости, может дойти Ирод, ради своей власти.
Сендер
(про себя)
«Мерзавец, негодяй!»
Царь Ирод
– Сендер, ты что-то сказал?..
Сендер
– Нет, нет мой великий, царь.
(и далее про себя)
«О, Бог, мой!
И ведь, самое мерзкое это то,
Что он меня! в свои подельники берёт!
Мерзавец, негодяй, деспот!
И не просто в подельники,
А даёт мне в этой истории главное место!
А приказывает мне сделать это…
От своего имени!
Чтобы это меня, потом, люди,
В этом злодеянии винили!
Чтобы это, только, мои руки были
В крови,
Этих детей.
Да разве, после этого, он человек?!
А куда деваться?!
Теперь, значит,
Ты, Сендер,
Будешь управлять всем, этим, процессом.
Якобы, во время его «болезни».
И это ты! убьёшь всех этих невинных младенцев,
Якобы, “по своему усмотрению”.
Конечно, же, невинных…
А в чём они перед ним и Богом, согрешили?
Да только в том, что волхвы, эти:
Бродяги и бездельники!
Речами своими
Его мозг смутили.
А потом и наши первосвященники “масла в огонь подлили”.
Отыскали, что-то, там, этакое, в своих талмудах…
И вот, уже, эта сказка, глупость,
Что: в Вифлееме,
В наше-то время!
Родился Младенец Царь Иудейский…
Превратилась в государственное преступление!
И ты тоже хорош, Сендер…
Ввязался в это дело.
Вместо того, чтобы сразу сказать Ироду:
“Да гони, ты, царь, в шею, этих проходимцев!
Этих шарлатанов,
Которые, от безделья, по Иудее, твоей, шляются,
И народ, твой,
Всякой,
Белибердой смущают.
И тебя, тоже, смущают,
Сердце твоё, нежное, покоя лишая ”. –
Тоже, дурак, поверил в сказку эту.
И стал давать Ироду “ценные” советы,
Как ему лучше решить это дело.
А теперь, вот, эта сказка превратилась в реальную историю.
И теперь, вся эта белиберда, сказка, история,
Обязательно, должна закончиться кровью.
Так что, Сендер, а как не крути…
А к этой крови и ты,
C самого её начала, руку, свою, приложил.
Правда, сам не ведая того,
Что до этого дело дойдёт!
Да…
Только клубок, с шерстью, можно обратно размотать,
Если ты его смотал не так.
А потом заново его смотать,
Чтобы ладной работой порадовать себя.
А, вот, с другими делами,
С самого начала,
Надо всё делать правильно.
Ведь, уже, потом, ничего переделать невозможно,
Даже, если, и очень захочется.
А когда такое дело раскрутилось…
То, увы… уже нет другого выхода,
Как только довести начатое до конца.
А иначе… с плеч слетит моя голова.
Да… мир очень жесток,
Ко всем существам, населяющим его.
А всё почему?
Да всё потому,
Что всяк, здесь, выжить, пытается.
Вот одному – другим и приходится питаться.
А, как по-другому жить, мы и не знаем».
Видать выражение лица Сендера, весь его вид, в тот момент, и даже его фигура о многом сказали царю. И даже то, что Сендер, после того, как Ирод отправил его выполнять приказ, не попятился от него спиной к выходу, а повернулся спиной к нему, к царю Ироду! и побрёл к двери… расстроило Ирода. И он подумал:
«Вот так…
Никому нельзя доверять!
Не на кого опереться.
Кругом одни: трусы, предатели и изменники!
Одним словом: мошенники.
Как получать от меня блага и милости…
Так они… мне ноги лижут.
А, как просто исполнить моё поручение,
Такое простое поручение,
Так у них… видите ли… “нервы!”
Или ещё того хуже: предают меня, паскуды!
Не с кем работать, не на кого опереться,
Некому довериться…
Ну и времечко!
Но, ведь, если всех предателей и людей, для службы не годящихся…
повесить…
То останешься один, во всей своей Иудеи».
И пока Сендер не успел ещё покинут Ирода, он окликнул его:
Царь Ирод
– И вот что, Сендер:
Если сделаешь дело, как надо, успешно,
Отдам тебе Адину навечно!
Я думаю, что она будет тебе достойной наградой,
За труд твой праведный.
Я думаю, что она поможет тебе залечить все твои душевные раны.
Надеюсь, что ты… мой жест… добрый,
Оценишь по достоинству!
Так выше, же, голову
Мой, Александр!
И помни: впереди ждёт тебя большая награда!
И вот что, Сендер, знай и такое,
Душу я тебе свою открою:
Если бы это был самый большой грех перед Богом
То я бы его,
Обязательно, себе оставил!
И никогда, ни на что, на свете, его не променял бы.
И ни кому и ни за что его не продал бы.
И даже…
За гору золота!
Ведь: только большой грех имя человека обессмертить может!
Ведь: только большой грех может имя человека прославить,
И в веках его имя оставить.
И не смешать его со всей этой человеческой массой,
Со всеми этими отбросами и фекалиями.
Ах, сколько людей стараются
Добрыми делами себя прославить?
После себя доброе имя оставить,
Чтобы его, потом, добрым словом вспоминали.
Ты, Сендер, много таких имён знаешь?
Нет… а значит? – они ошибались!
И силы, свои, они в пустую тратили.
Никакой успех,
Ни какое доброе дело,
Не может сравниться с грехом,
Сендер.
И обессмертить имя человека!
И чем страшнее грех,
Чем больше человек
Мерзавец, злодей и подлец,
Тем его имя громче
Гремит в человеческой истории.
Только грехи и великие преступления
Делают имена человеческие бессмертными!
Прославляют на века имя человека.
Только так и работает эта система.
А я ведь тоже человек.
И рано или поздно,
Меня, как и всех,
Червям скормят.
А я, тоже, хочу оставит своё имя в истории,
Чтобы и обо мне люди помнили.
Конечно… потом в таких тыкают пальцами люди
И говорят друг дугу:
– Вот это был мерзавец,
Всем мерзавцам – мерзавец!
О, какое счастье, что нас Бог от него избавил!
Или ещё как-то…
Но разве это важно?
Главное, что ведь помнят!
А значит, что человек навсегда вошёл в историю.
А значит, что человек, и имя его,
Никогда не умрёт!
И мне всё равно,
Как они обо мне, люди,
Судачить будут,
Судить будут:
Толи как о великом «поэте»
Или как о великом злодее.
Для меня неважно это.
Хотя какой из меня поэт?..
Я, ведь, в жизни своей
Не написал ни строчки.
Про поэта я упомянул, так… чтобы более точно…
Просто так…
Привёл его для примера.
Ну, ты понял меня, Сендер.
Главное: чтобы
Имени моему не затеряться
Средь, всей этой, людской массы.
И мне уже этого будет достаточно.
Но всё же: мне так думается, таково моё мнение,
Что о злодеях,
Помнят больше чем о поэтах,
И будут помнить дольше, чем о поэтах.
Потому что злодеи,
Своими преступлениями,
Страх сеют в душах человеческих.
И страх этот передаётся из поколения в поколение.
Потому что на этом свете
Нет чувства сильнее
Чем страх.
Да, вот такая вот она: философия моя.
Ведь только благодаря страху
Люди и выживают.
Вот представь себе: если человек льва не боится,
То он готов с ним и голыми руками сразиться,
И погибнет…
А если человека, передо львом, страх имеет
То уцелеет, сбежит и уцелеет.
Только страх,
Что обитает в людских душах, умах и сердцах,
Перед своим государем,
Может навести в государстве порядок!
А иначе хаос, Сендер, хаос…
Может поглотить государство.
Без силы, над собою,
Не могут жить народы.
Без плети над собою,
Не могут жить народы.
Без страха, над собою,
Не могут жить народы!
А сила, в союзе со страхом и плетью,
И называется Властью, в мире этом!
И только Она даёт человеку право,
Который именует себя государем,
Распоряжаться своим народом!
Естественно… по своему усмотрению.
Ведь государю, что и как, всегда виднее.
И только она,
Власть,
Стадо баранов,
Что именует себя народом,
В государство превратить может!
Но, только та Власть,
Которая сумеет породить Страх!
В душах людских и сердцах…
Сможет навести порядок в людских умах!
Только из этого Страха,
Перед Властью,
В государстве,
И рождается Порядок!
Страх – Брат власти,
А Кровь – Сестра власти.
Они щит и меч всякого государя,
Дабы избежать ему бед и напастей.
И чтоб государство его не шаталось.
Кровь, страх,
Что в царских руках,
Для души и тела народа – бальзам.
Кровь, страх:
Вот кто истинные Отец и Мать.
Которые безмерно любя своё дитя
Делают из человека царя!
Власти, Крови, Страху –
Богом велено друг за друга держаться.
На этих «трех китах» и стоит всякое государство.
И ни как иначе.
А страх перед властью – страхом
Перед государем питается.
И чем государь с народом жёстче – тем
Больше порядка в государстве водится.
Страх перед властью,
Перед государем,
Должен держит народ в своих объятиях!
И ещё: я хорошо это знаю,
Страх перед властью,
Грехами властителей питается,
Которые они совершают.
И чем грехи властителей страшнее,
Тем власть царская крепче!
Грехи государя
Ему, только, править помогают!
Ведь когда царь свои грехи совершает,
Души и тела людские, страх накрывает.
И они от страха замирают…
И народ, ещё, сильнее своего, государя, отца,
Бояться начинает.
И… славить его начинает,
И любить его начинает!
А если царь не грешен,
Если он уподоблен овечке…
Дланью своею народ, только, ласкает?..
Тогда у народа вопрос возникает:
«А кто нами правит?
Кто это, там, на троне,
Кому, это там, и за что, мы платим налоги?
А ну его!» –
И народ может разбрестись,
Как, без пастуха, отара баранов.
И что тогда от государства останется?
А народ, без государства, в Лету канет.
А когда царь грешен,
И грехи его пахнут смертью!..
То это только на благо его Отечеству.
Когда грехи его обагрены кровью,
Когда царь грешен перед: народом, Богом
И законами,
Которые он же и сочинил…
Тогда народ своего государя чтит.
Боятся – значит любят и уважают!
И тогда крепко стоит его государство,
Потому что на грехи своего государя опирается!
Как тот дом, что стоит, опираясь на прочный фундамент.
А поэтому… нет на свете такого греха,
На который бы власть не пошла.
Чтобы власть царя
Была
Ещё крепче,
Поверь мне:
Грех, Зло, Добро…
Да ещё и Кровь
Уже давно
Смешались в один клубок,
В любом царском сердце.
И это
Божий промысел!
На любой грех
Отец,
Царь своего народа, пойдёт,
Чтобы защитить свой трон!
Запомни: на любой грех,
Во имя Власти своей,
А значит… и на Благо людей!
И если, вдруг, мне подвернётся
Вот такая история,
Такой, такой…
Большой,
Великий, самый страшный Грех!..
То я обязательно возьму его себе,
То я обязательно его оставлю себе.
И ни за что,
Его,
Мимо себя не пропущу
И его свершу!
А потом скажу:
– О, Бог, мой, спасибо Тебе за него.
Теперь бессмертен я и имя моё!
Помнишь, Сендер, ты мне недавно сказал:
«Мой царь, никогда и ни в чём не вини себя!» –
А я это и без тебя знаю,
Потому что не может быть суда над царями!
Если Бог меня, доселе, от трона моего не избавил,
То значит: я всё делаю правильно!
А иногда, Сендер, случается и такое…
Что мне не надо советоваться, даже, с Богом.
Ни то, что с тобою…
В делах государственных – нет места Богу.
Всё царь вершит своей головою!
Не душою и не сердцем, а только холодным разумом
Царь вершит все дела свои праведные!
А если дать людям возможность
Избавиться от Страха и зажить вольно?..
То народ потребует, от царя, убрать плеть и меч над своей головою!
Чтоб в государстве стало меньше Боли и Крови.
А лучше б: чтобы вообще не было ни боли, ни крови,
Что от властителя исходит.
А чтоб было всё, только, по Закону!
Как будто бы есть на свете, такие, Законы
Которые обходятся без Крови.
Нет на свете таких законов!
Ну, а сам Закон… вообще, переписать по-новому,
Чтоб он был к людям не таким суровым.
А наоборот: ласковым и добрым.
И если вдруг свершится такое?!
То народ на этом не остановится…
Поверь мне: нет, не остановится!
Тогда каждый о, Боже, начнёт думать своею головою:
Что хорошо, а что плохо?
А когда народ начнёт думать своей головою –
Каждый возьмётся сочинять свои законы!
Как лучше нашу жизнь обустроить.
И прежде всего так! обустроить,
Чтоб все блага ему достались, в первую очередь.
Ведь: каждый, прежде всех остальных, себя любит, родного.
И ни как по-иному,
Так, уж, человек устроен.
А законы без Страха, что исходит от государя, от власти,
Очень быстро перетекают в понятия.
А если народ начнёт жить по понятиям,
То Крови в государстве ещё больше станет!
Так-то…
Ведь, если, народ останется без Страха,
Если, народ перестанет бояться своего государя…
А ну-ка, Сендер, пораскинь-ка своими мозгами,
Как тебе картина такая?!
Правильно – начнётся хаос!
А мне это надо?
Не приведи, Господи, нам увидеть, с тобою, такое!
Ведь перед этим и… государство не устоять может.
Нет, я в принципе-то, не против
Чтобы человек думал и своей головою…
Например: как ему заработать денег
Или как ему соблазнить деву…
Ну и… достаточно на этом.
Но если человек в политику государства полезет,
Как этот Царь Иудейский?!
Тогда… нет у нас, здесь, такому места!
Ни один государь такого не стерпит
Потому, что это есть: предательство, измена и ересь!
Да ты и сам не хуже меня это знаешь,
Вот только сегодня, что-то, мне не поддакиваешь…
Не заболел ли часом
Или, тоже, жара достала?..
Да, жара совсем некстати,
Прямо чувствую, как у меня мозги плавятся.
Но дела решать-то надо.
Надо… надо…
Историк, на чём я остановился?
Наверно вина выпил лишнего…
Историк
– Мочить гадов и на поле боя и в сортире!
Если враг надумает в нём схорониться.
Ирод
– Прекрасная мысль!
В сортире! В сортире?..
Вот только не помню…
Когда я говорил такое,
А, историк?
Историк
– Мой царь!
В твоей речи всё только и об этом.
Всё к этой мысли сводится.
Поэтому я себе и позволил,
Золотыми устами твоими,
Её вывести.
Ирод
– Ладно, оставь
Рас уж написал.
Ха! «В сортире мочить!» –
Тебе бы надо было не в историки, а в сатирики идти.
Тогда добавь: «Там же эту сволочь и хоронить!» –
И надо будет, эту мысль, пожирнее вывести.
Историк
– Да, мой царь.
Так и скажу в канцелярии писарю,
Абраму Моисеевичу.
Царь Ирод
– Может быть, какому, государю эта мысль и пригодится,
Если он с моими трудами познакомится…
Знаю и верю: в моих трудах он бы много,
Кой-чего,
Нашёл для себя полезного.
И тогда: он смог бы сохранить себе «кучу» сил, здоровья и времени.
Избавить, например, себя от лишних «терзаний» и «сомнений»,
Если вдруг не тот шаг сделал.
Потому, что в соответствии с моей философией,
Государь неправильных шагов делать просто не может.
А поэтому: терзания и сомнения для всякого государя есть – ересь!
И вообще, как правильнее управлять народом…
Ну, конечно же, в соответствии с моей философией:
«Чтобы овцы были целы и волк накормлен». –
Всё, всё есть в моих трудах:
«Бери, читай, изучай, вникай, запоминай…
Если, конечно, не дурак».
Да… и заодно, Абраму передай,
Что жалования я ему не прибавлю.
А с какой – такой стати?
Он уже шестого родил!
А я что… должен всех его детей кормить?
Пусть он, как и всякий муж добрый,
Ищет себе, после работы, подработку.
Так, так, так…
А ведь у Абрама мальчонка родился… сынишка.
Сендер, слышь-ка…
А может быть он и есть Царь Иудейский…
А, Сендер?..
Сендер
– Мой, царь.
Царю Иудейскому должно родиться в Вифлееме.
Так что сынишка Абрама не имеет, к этому дел, никакого отношения.
Царь Ирод
– А я уже было подумал:
«Вот так штука!
Вот радость – так радость.
Вот сейчас мы его и схватим
И всё дело решим разом!
А заодно и злодея этого,
Папашу его,
Абрама Моисеевича.
Предателя и изменника,
Рас он родил нам преступника этого».
Историк
– Мой царь,
Ты прости меня,
Что в дела твои лезу,
Но уж очень надо поставить тебя в известность,
Но у Абрама Моисеевича
Самый лучший почерк во всей Иудее.
И если ты его… того…
Царь Ирод
– Да это я в шутку, в шутку.
Ну, что за народ!
Шуток не понимает…
Вот так и складываются, потом, о моей жестокости байки.
Да мне и самому его почерк очень нравится.
Вот иногда читаю
И думаю: «А, вдруг, как, преставится?
Не дай Бог скончается,
Где мы потом такого
Найдём второго?»
Сендер
– Сыщем, в Иудее кто-нибудь да сыщется.
Царь Ирод
– И так… продолжим.
Я говорю: «Продолжим», Феб!
Хватит уже мух ловить на себе…
Я продолжаю.
Историк
– Мой, повелитель,
Я слушаю тебя смиренно и внимательно.
Царь Ирод
– И вот иногда думаю:
«А может быть мне и правда дать людям жизнь такую?
Взять и отменить все законы
Которые “пахнут“ плетью и кровью?
Стать с народом: ласковым, щедрым, добрым»… –
Но, как только, подумаю такое,
Так тут же мне в голову
Лезут слова отца моего,
Что он вложил в мою юношескую душу.
«Сынок, запомни истину простую:
“От добра – добра не ищут“.
Хоть каждого из них корми с ложечки мёдом,
Не будет от этого ничего доброго.
Всё равно, потом,
Каждый скажет:
“А мёд-то невкусный,
Да и такого: мало, мало, мало!”
Так-то.
Так что: пусть буде всё, как идёт веками.
Не мы эту жизнь так сложили,
А значит и не нам её “перелопачивать”.
Кому что досталось – то и досталось».
Ох, и мудрым же был мой папаша!
Так что…
Время от времени… пустить немного крови,
Своему народу
Совсем не помешает.
И это не из-за жестокости,
А так… для порядка.
Это как… лекарь человеку кровь пускает,
Вену тому вскрывая,
Когда кровь тело, того, переполнять начинает…
Чтобы человек жив остался.
А если, вовремя, лекарь этого не сделает,
То это обернётся бедой для человека.
Он умрёт,
Я видел таких… с синем лицом.
Так что, Сендер,…
«Грех этот»,
Уж ты поверь мне,
Который я тебе вручаю,
Он не самый, самый…
Женщины, ещё, нарожают.
А чем им ещё заниматься?
Да, все умрём, кто раньше, а кто позже.
Так к чему об этом тревожиться?..
Да и… грех ли это,
Беречь от смуты своё отечество?
А исполнишь его… это моё тебе задание…
Глядишь… и тоже своё имя в истории оставишь!
Нет, не надо… не благодари меня.
За моё, к твоей персоне, внимание.
И вот, что ещё, Сендер,
Есть у меня сегодня настроение,
Открою я тебе свою тайну, Сендер,
Хотя зачем я делаю это?..
Бог, Сам,
Иногда,
Со мною советуется.
Ну, вот как я советуюсь с тобою.
Так что… между Ним и мною
Полное доверие.
Потому, что в мире этом
Мы, с Ним, навсегда связаны крепко.
Ведь, если, мы, с Ним, не будем слышать друг друга.
Если мы, с Ним, не будем понимать друг друга,
Не будем слушаться друг друга,
Беречь друг друга,
Держаться друг за друга – то…
Этот мир рухнет!
Не будет меня – не будет и храмов,
В которых Он обитает,
В которых Его почитают.
Потому… что это я в них народ загоняю!
Требуя от народа праведности…
И послушания.
Не будет храмов – исчезнет вера
И Он останется без дела.
Не будет меня… Его не будет.
А Ему это нужно?..
Поэтому, мы, и заботимся друг о друге.
А советуется Он со мной от того…
Что, ведь, Ему, там, тоже, порой, нелегко.
Как человеку,
Которому,
Порою,
Бывает сложно,
Управлять своей
Отарой
Баранов.
Но работу делать-то надо.
А значит надо брать к себе в помощники товарища.
И уже вместе, сообща
Дальше, это, дело решать.
Вот Он и советуется, со мною,
Как Ему лучше наш мир обустроить.
Но, при этом, Он мне ясно даёт понять:
Кто Он! А кто я.
А тот гость, что ко мне приходил…
Он мне всё по полочкам разложил.
И вот теперь мне известно,
Какие, у них там, происходят процессы.
И поверь мне, Сендер,
Лучше бы нам ничего не знать про это.
Чтобы не лишиться сна и веры.
И теперь, я это точно знаю,
Бог, как и я, Своей властью,
Ни с кем, делиться не станет.
И как бы Ему, там, не было тяжко,
Он не будет к себе в помощники нанимать товарища.
Так то…
А если такой товарищ найдётся,
Который, Ему, свою помощь предложит,
То Он его палкой прогонит.
И, вдогонку, ему скажет:
«Я Сам управлюсь со Своей отарой баранов.
Знаем Мы таких!..
Сначала предлагаешь Мне свою помощь,
А потом уведёшь, к себе, стадо моё!» –
Так было и с моим гостем…
Бог отверг его помощь.
Да, ещё,
И наказал, за это, его!
Хотя… казалось бы, за что?..
За то… что он проявил свою учтивость
К своему Отцу, Учителю и Покровителю?..
Но… Богу виднее:
Я не сторонник лезть в дела семейные.
Если б ты знал, Сендер,
Какие, и о чём, мы, с Ним, ведём беседы!..
Которые потом, бывает и такое,
Переходят в жаркие споры.
И представь себе: не всегда Он,
И такое бывает,
Прав оказывается.
И тут надо отдать Ему должное:
О, Он хороший психолог!
И Он, тогда, говорит мне такое:
«А Я смотрю, Ирод, ты побольше Моего понимаешь,
В, этой, жизни вашей.
Я сотворил этот мир,
Всё живое в нём породил,
Дал людям законы,
А ты, один из всех, Мой замысел верно понял!»
А я Ему:
«Да
Куда мне до Тебя,
Господи, –
Я ведь тоже, кое-что, понимаю в психологии, –
Просто… мне здесь,
На земле,
Все процессы яснее
И ближе
Видятся.
И я поглубже могу в них вникнуть
И в них разобраться.
Ведь Ты, любовью своей,
Ко мне,
Мой разум питаешь.
И, тем самым, мудростью меня наделяешь,
А значит: от бед меня спасаешь,
А значит: выжить мне помогаешь!»
А Он мне: «Так-то оно так…
Ох, и люблю же Я тебя!
Но, и такое, мой мальчик знай:
Орёл, что высоко парит в небесах,
Он там не просто так,
А потому, что он хочет голод свой унять.
И он, с небесной выси,
Ясно видит,
Свою цель, свою добычу.
Потому что острыми глазами его снабдил Я.
И, как бы, он высоко не забрался, не взлетел…
Он ясно видит всё и всех,
Он ясно видит свою цель!
Так и Я, с небес на вас взирая.
Всё ясно вижу, всё правильно понимаю.
И как бы Я высоко не сидел, в твоём понимании,
Я вижу всякую мелочь в жизни каждого!
Всё это в Моей власти!
Так что ты, во Мне, не сомневайся.
Сил моих на всё хватит:
И Вселенной управлять
И приглядывать,
За всеми своими:
Овцами и баранами.
Но… слыша, все твои рассуждения здравые,
Я оставляю за тобою право!
Пользоваться и своим разумом…
При этом не забывая:
Кому ты и чем обязан.
Что ж… по-своему разумению, решай всякие задачки
Которыми тебя жизнь снабжает.
А если ты, вдруг, ”перегнёшь палку”…
Ведь и такое с тобою случается,
Мой мальчик,
Когда ты, от усердия своего, перестараешься,
Которого на десятерых хватит.
То мы, тогда, вместе, подумаем,
Как и что подправить.
Так-то».
Ну… вот, значит, так мы, с Ним, и ладим:
То я Ему – то Он мне, что-нибудь, дельное подскажет.
Тоя я Ему – то Он мне своё плечо подставит.
А в этой истории…
И не может быть конца другого.
Он совершил ошибку,
Позволив Царю Иудейскому родиться.
Я думаю, что Он, это, и сам понимает,
Что… перестарался.
Не понимаю: «Зачем? Зачем Ему это было надо?!
Он что?.. Вот так теперь развлекается?..
Или?.. Право же не знаю…
Да, плохо я Его ещё знаю.
Рас мне такие сюрпризы от Него прилетают!» –
А мне, теперь, предстоит Его ошибку исправить.
Твоими, Сендер, руками.
Увы,
Мои,
Видишь ли,
Другими делами заняты…
Очень неотложными делами заняты.
Да, ты, ведь и сам это, прекрасно, знаешь.
Ведь так, Сендер?
Да и… здоровье своё мне надо подправить,
Несколько дней хорошенько отлежаться.
Ведь, если я себя беречь не стану,
Кто меня, тогда, беречь станет?..
Ведь так, Сендер?
Так что ты, уж, постарайся…
И… не бойся перестараться.
Зато и ты сможешь своё имя в истории оставить.
Ведь, подвигом этим, ты, конечно же, себя прославишь!
Потому, что царство моё, от врага его избавишь.
Да! Безусловно себя прославишь.
И не хуже, чем твой тёзка, Александр.
Так то…
Да… что ещё?..
Ах да…
Так вот: между Ним и мною,
По всем вопросам,
Полное доверие и согласие.
Иначе бы…
Я бы, на этом троне, не удержался…
Вот только с Царём Иудейским Он накосячил.
Накосячил – так уж накосячил!..
Ну, да ладно… с кем не бывает.
Ох, что-то сегодня я…
Разговорился…
Голова трещит от мыслей.
Разболтался ну, пряма, как женщина.
А царям не к лицу это.
Ведь каждым своим вздохом, каждым своим словом
Царь вершит историю.
А когда и кровью… вершит историю.
Да, случается и такое.
Кажется я тебе уже говорил, Сендер,
Что чем больше крови – тем величественнее история.
Тогда есть… над чем поразмыслить философам.
Да и для поэтов…
Кровь тоже, самая, интересная тема,
Не пресная…
Есть где разгуляться их фантазиям,
Вот и про тебя, Сендер, они напишут в своих романах,
Как ты ловко с врагами Иудеи расправился.
Ну, да… пострадали невинные младенцы,
Которым не свезло, вписались в это дело.
Но людям- то читать, про это, будет интересно.
А это и есть, в любой жизни, главное:
Чтобы жизнь нам нервы щекотала…
Да, что ж такое… всё болтаю и болтаю…
Эй, историк,
Ты за мной записывать успеваешь,
От себя ничего, более, не добавил?
Историк
– Что ты, что ты, великий царь мой!
Как можно,
Ведь каждое твоё слово на вес золота!
А каждая твоя фраза
Соткана из бриллиантов.
Обязательно, обязательно всё мною записано правильно!
Всё, всё, что тобою сказано.
И, более, от себя ничего не добавил.
А как, государь мой, иначе?
И пусть моя голова окажется на плахе
Если я, мой царь, солгал тебе, хоть, на каплю.
Царь Ирод
– Знаю, знаю… вот и ладно…
«Мочить в сортире»…
Да ты, Феб, не историк, а стратег и политик!
Сендер, вот Феб: простой человек, из народа…
А имеет государственную голову.
Как ты объяснишь такое?..
Сендер
– Ошибка природы…
Царь Ирод
– А если дать ему свободу?
Мол: «Живи, Феб, своей головою, как хочешь». –
Если он пойдёт по этой дорожке,
Скользкой дорожке!
То эта рожа…
Таких делОв натворить сможет…
Что не приведи Господи!
И прежде всего нас, с тобою, замочит.
Чтобы не было возврата к прошлому.
Феб, хочешь быть свободным
От: власти, законов, от Бога?
СЦЕНА LXXIII
МЫСЛИ ФЕБА О СВОБОДЕ
Историк
– Мой, царь, а на что мне свобода эта,
Что мне с ней делать?
А свобода она и так у нас есть… у бездельников,
Коих не счесть в твоей Иудее.
И они тратят на неё всё своё время,
Ни о чём не радея.
Я так считаю, что в твоей Иудее
Свободы столько…
Что её, просто, девать некуда!
Кто хочет быть свободным – тот и считает себя свободным,
Кому как удобно.
Каждый по-своему лечится,
Если не хочет деньги тратить на лекаря.
А для меня свобода совсем неинтересна,
Потому, что она в себе ничего не содержит.
Свобода – это пустота,
А у пустоты нет ни берегов, ни дна.
И не на что человеку в ней упереться,
Чтобы себя прославить добродетелью.
А если человек не живёт добродетельно…
Тогда на что человеку жизнь эта?
А пути свободы неизведанны.
И куда она приведёт человека,
К чему она приведёт человека?..
Даже Богу не известно.
А пустота – это бездна,
Которая живёт в каждом человеке.
И которая готова поглотить человека,
Если он не имеет своего дела.
Пустота она…
И есть пустота,
Лентяев мать.
А у меня есть дело.
А дело – это мой кусок хлеба,
Который меня на этом свете держит.
Пусть меня бьют платью, пусть кровавыми будут наши законы,
Пусть у меня не будет свободы,
Хоть я отродясь и не знаю, что это такое: свобода,
Пусть… но только пусть меня кормят.
Законов я не нарушаю, плеть я выдержу,
А вот пустой желудок…
Пустой желудок человеку выдержать трудно.
А если, не приведи Господи,
Мне дать эту самую свободу,
Которая отвратительна человеческой природе!
Потому, что от пустоты ничего родиться не может.
Потому, что в пустоте ничего родиться не может.
То… свободу заимея…
Я от горя, в тот же день, и повешусь.
Поэтому уж лучше петля,
Чем день ото дня в пустоте прозябать.
Которая раз и навсегда.
Освобождает человека…
От всего… до срока… до времени.
И при этом,
Делает его истинно свободным
И от власти, законов, пустоты… и всего прочего.
Мне нужна не свобода, а моё дело.
Это мой кусок хлеба.
А кусок хлеба – самая сильная власть на свете!
Лиши его человека…
И человек уже не убоится
Ни плети, ни виселицы.
Вот тогда и начнутся в народе
Разговоры о свободе.
И всякие, прочие, разговоры…
Начнутся тоже.
Поэтому царь, в любом государстве,
Творя дела свои праведные,
Должен не на разум,
А на желудок человека опираться.
Я так, по своей простоте, душевной, считаю.
Поэтому люди, в любом государстве,
Хоть иногда, хоть чем-то но… должны питаться.
А свобода… это просто красивое слово,
И не более,
С пустотою схожее.
А пустота – не поит и не кормит.
Царь Ирод
– Да ты, Феб,
Политик, философ, психолог и поэт
В одном лице!
Прямо я тебя заслушался…
Вот, Седер, какие люди:
Феб, Акива
Меня окружают.
Хотя Акива слинял вот…
Сплошные таланты!
И я, даже, сейчас, подозревать начинаю,
Что средь народа нашего
Ещё немало таких, вот, талантов.
А если их всех поставить на службу государству?
Прикидываешь, польза от них будет какая?
Что ты на это скажешь?
Сендер
– Государь, прекрасная идея!
Сейчас же займусь этим делом, немедленно.
Царь Ирод
– У тебя уже есть дело.
Реши мне вопрос с Царём Иудейским.
А таланты потерпят…
Сендер
– Всё будет сделано,
Как тобою, государь, намечено.
Царь Ирод
– Так вот, Сендер,
Вот кто придёт тебе на смену.
Если ты завалишь дело.
Феб, ты, эти свои мысли,
Про: желудок, хлеб и виселицу…
Включи-ка
В мой труд.
Пусть они вслед за моими идут.
И вот про лекаря…
Это тоже в мою тему.
Ведь если, поглубже, вникнуть…
То это и есть мои мысли.
И ты лишь на мгновение опередил меня
Позволив себе их сказать.
Ведь так?
Историк
– Всё именно так, мой царь.
Прости меня.
А мысли мои от того в моей голове взялИсь,
Что мой мозг твоими мыслями пропитался,
Как в вине замаринованное мясо.
А если б я не знал тебя,
Если б я не слушал, каждый день, тебя,
Твои сахарные уста,
То как… высушенная тыква, была бы пуста моя голова.
Так что заверяю тебя:
«Все мои мысли – это твои мысли!» –
Вот только с моего языка сошли они,
А ты уж за это прости меня.
Да, мой царь.
Все мои мысли от тебя,
Потому что столько лет,
Уже,
Питаюсь ими я.
Поэтому
Сочту
За великую честь если они к твоим присоединяться
И таковыми на века останутся.
Царь Ирод
– Вот и ладно,
Люблю я когда люди друг друга понимают правильно.
Тогда и дела дОбро складываются…
А то ведь так твои мысли могут и затеряться…
Ведь: кто ты такой, что б их после себя оставить?
Ведь только тем ты и останешься в иудейской истории,
Что был моим историком… и не более.
Правда другие и такой чести не удостоились.
Да, обязательно потеряются,
Хоть и очень правильные.
А вот если они к моим присоединяться…
Но ведь мы об этом никому не расскажем?
А?..
Прав я?..
Тогда они в веках останутся!
Правда… о том никто не будет знать,
Что они не мне принадлежат.
Но ведь для них, для мыслей,
Это и не важно.
А что для них что важно?
Да что б они жили и мудростью своей,
Людей, питали!
А?..
Прав я?
Историк
– Истинно, мой царь!
Всё именно так.
И я за милость твою благодарю тебя.
Царь Ирод
– Эх, побольше бы, Феб,
В стране
Таких людей, как ты:
Правильных и благодарных…
А то вот пашешь, пашешь,
Как вол пашешь, пашешь,
На эту страну и «массу»…
А в ответ что?
Да, никакой благодарности!
А в «твой огород» летят только камни…
И нет, между нами, никакого взаимопонимания.
А значит и нет никаких нас.
Значит: каждый сам по себе,
Значит: каждый сам за себя.
Ну, значит всё и оставим так:
Рас ты работаешь на меня,
То пусть то, что в твоих мозгах происходит,
Тоже мне доход приносит.
Так, так, так…
А вот, что касаемо твоей концовки,
Намёк понял.
Эй, а ну-ка, за такие слова,
Налейте ему полный кубок вина.
И отрежьте пирога с бараниной,
Пусть силы свои поправит.
Так, так, так…
А ну-ка ещё раз…
Как там у тебя?
Свобода – это пустота?!
Феб
– Так и свобода,
Та же пустота!
А у пустоты нет не берегов ни дна.
И не на что в ней упереться:
Ни человеческой душе,
Ни его разуму,
Ни его сердцу.
Так на что мне свобода эта?
Она нужна только:
Бездельникам, аферистам и поэтам.
Особенно поэты любят это слово, эту свободу.
Воспевают, славят её, как отца своего родного.
Прославляют её на право и на лево:
Мол, без неё не жить человеку.
Мол, она: луч света
Для тёмной души человека.
И без неё, без свободы этой,
Человек не найдёт своего, в жизни, места.
Только чушь всё это.
Ведь когда человек от всего свободен…
Он, как ветер, шарахается из стороны в сторону.
Потому, что у него нет точки опоры.
А свобода не может быть точкой опоры:
Как может быть точкой опоры воздух?
Да, человеку очень нужен воздух,
Человек воздухом дышит,
Нет человеку без воздуха жизни.
Но воздух нам дан человеку от Бога,
А свобода порождение ума человеческого, больного.
Порождение его необразованности.
Свобода…
Да, весомое, красивое слово.
И кажется, что она человеку дать может
Много всего полезного и толкового.
Но… не всегда, пальцы на одной ладони, в кулак сложатся,
Случается и такое.
Да, всё в этой жизни очень тонко и очень сложно.
Так что свобода,
Если она ни чем не подкреплённая,
Например: хлебом, оружием или… совестью.
Это всего лишь слово.
А откуда у народа совесть?
С чего бы это, вдруг, откуда бы это, вдруг, она у народа возьмётся?
Нашему народу и без неё хорошо живётся.
Так что свобода так и останется словом, просто словом,
Ни на что непригодное.
Но… которое может,
Человека,
Не на правильную вывести дорогу.
Потому, что может
Смутить разум его.
И тогда человек поверит,
Что в ней-то всё и дело.
И тогда человек, не глядя, может пойти к ней,
Не вникая в суть вещей,
Ломая вокруг себя
Всех и вся!
Ломая вокруг себя прежний мир,
Напрочь забыв о других.
Свобода это…
Всё равно, что
Есть мясо больного животного.
Да, мясо всегда вкусно, и такое тоже вкусно,
А потом черви жрут плоть человеческую.
Точат и точат его тело
И человек, тогда, тлеет, заживо тлеет.
Так и с этим делом.
Бывает: впустит человек свободу в свой мозг
И она его до срока изведёт, сожрёт.
Свобода – это всё болтовня.
Где это было видано и когда,
Где средь людей водилось такое,
Чтоб человек был полностью свободен?
От всего был свободен?
А его семья, а законы, а налоги?
У всякого человека,
Хоть да перед кем-то,
Да есть обязанности.
А значит
Свобода –
Это просто сказка.
И не более.
Свободным
Человека сделает только могила,
Это она, от всего, освободит его:
От законов,
Болезней, долгов, от налогов…
Что так ненавистны человеческой природе.
А заодно,
И от всего,
Что так дорого душе его.
Да и, вообще, от всего прочего.
И сделает его «истинно свободным!»
Но к «истинной свободе»
У нас, почему-то,
Никто не стремиться.
А вот чесать языки свои,
На эту тему:
«Без свободы не жить человеку!» –
То да, это у нас любимое дело.
Царь Ирод
– Не надо человеку искать свободы,
Никакого рода…
Однажды она сама его найдёт
И освободит от всего
Чем живёт его существо!
А самое главное от всяких мучений,
Которыми переполнен мир этот.
А ведь мучения человеку,
На Земле этой,
Через которые он проходит,
Как верблюд сквозь ушко игольное,
Которые калечат его душу и тело
Говорят ему, что он всё ещё живёт, на Земле этой.
Рас он испытывает боль в душе
И на своём теле…
Значит песенка его, ещё, не спета.
А вот когда его тело оставят боли,
А душа его станет легче воздуха…
И существо его покоем наполниться,
А тело его будет пахнуть гноем…
Тогда он и познает «свободу».
Которую искал все эти годы.
Человеку надо быть осторожным, в своих желаниях,
Ведь тут, как карта ляжет.
Ведь свобода может оказаться,
Для человека, и последним, его пристанищем…
Правда он этого так, уже, и не узнает,
Что сбылась его мечта, его желание.
И он, наконец-то, стал свободным!
О чём, так, мечтал все свои годы.
Не дано трупу
Вникать в судьбу свою.
Да и… нет у него боле никакой судьбы,
А только мир,
У него появился целый, новый мир!
В котором он сам себе хозяин и господин,
Чего прежде с ним
Никогда не было.
А ведь это свобода его таким сделала!
И он теперь её вволю отведает.
Вволю ей насытится,
Хотя… и не постигнет этого.
В силу своего состояния,
Ведь у трупа нет сознания.
Да… он этого так и не узнает,
Что он теперь свободен, что он теперь счастлив.
А черви будут его свободой питаться,
Его свободой наслаждаться
И вместо него
Его
Свободе радоваться!
Так что, Феб,
Это тебе такой пример,
И от свободы,
Тоже,
Есть польза, какая-никакая.
Ну, как-то так…
Так?.. А?.. Прав я?
Феб
– Всё истинно так, мой царь!
Всё верно уста твои молвили:
Свобода
Несовместима,
С нашей жизнью, с этим миром.
Свобода, может человеку только присниться.
Или, если, он, к примеру,
Ужрётся, в хлам, в харчевне.
И впадёт в забытье.
То тогда он да, он свободный человек!
Но… на пару часов, не более,
А как придёт в себя, очнётся…
То снова весь в хомутах и кандалах,
В которые его жизнь упекла.
А значит пустое это дело,
Тратить время на эту тему.
А значит… на хер эту тему, свободу эту.
Прости меня, царь,
Если был резок я.
Царь Ирод
– Сендер, вот она
Сермяжная правда!
И я, Сендер, должен и сделаю всё возможное,
Чтобы мысли, только, вот такого рода,
Были в головах у моего народа.
Феб,
Ты, впредь,
Не стесняйся мне
Подкидывать своих мыслей.
Я не обижусь…
Рас ты у меня на службе…
То пусть и твои мысли, дружно,
К моим присоединяются.
Конечно: если, только, они будут толковыми
И политически грамотными.
И, по-житейски, здравыми.
А, если что, я подправлю.
А вообще,
То, что сегодня пришло в голову мне:
Как получилось… ладно, складно?
Историк, закусывая куском пирога:
Феб
– Очень ладно, мой царь,
Очень складно!
Как будто бы каждое слово твоё, каждая фраза,
Купается в масле!
Царь Ирод
– Ну… ну это же прекрасно!..
Тогда не жалко времени,
Что на болтовню потраченного.
С пирогом закончил?
Феб
– Спасибо, мой царь, закончил.
Царь Ирод
– Вот и хорошо, тогда продолжим:
Ведь для меня что важно, что главное,
Как и в жизни любого государя?
Чтобы потомки,
Мои деяния, оценили по достоинству.
Чтобы им всё было понятно
И они в моих поступках разобрались правильно.
Ведь пройдёт время…
Наступит другое время.
И о днях наших, этих,
Люди не будут иметь никакого представления:
Как мы жили… что в душах своих лелеяли?
На что надеялись?..
Как любили
И за что любили?
Почему милостивыми и жестокими были?
О чём мечтали,
Как с делами своими управлялись?..
Вот об этом,
Нам потомкам,
Надо объяснить правильно.
Чтоб они, в событиях дней наших,
Не потерялись.
А то, ведь, что получается?..
Что мы, ведь, совсем, не имеем представления,
Что это было за, такое, время,
В которое жили наши деды,
А тем более наши прадеды.
Ну и так далее…
И чем больше в века углубляемся,
Тем больше их жизнь от нас скрывается.
И порою очень чуднОй нам представляется.
А мы пытаемся судить их,
За дела и поступки их,
Исходя из законов и морали
Которые сейчас, у нас, в обществе процветают.
И удивляемся: как они так жили,
Как они такое творили?!
А в те времена то было обычным делом…
Когда люди человечинку ели.
Ха – ха – ха – ха – ха!..
Ишь, куда занесло меня.
Да уж… глубоко копнул я.
Так что мой, Феб…
Я же знаю: ты, в душе, поэт.
По этому, ты, подправь там…
«Если что не так»…
Если я сказал что-то лишнее…
Ты, это, из текста выкинь.
Ты же знаешь, Феб, как я тебе доверяю…
Потому, что я знаю: ты не Каин, ты мой Авель.
Чтобы люди обо мне знали,
Что решения свои принимал я
Ни с бухты – барахты,
А руководствуясь, только,
Только,
Только!
Высокими принципами и святой моралью!
Мой, Феб,
Ты такое дай понятие, людям, обо мне,
В каждой строке…
Чтобы каждый человек,
Рассуждая, потом, обо мне,
О моих деяниях,
В них мог разобраться правильно!
А правильно – это значит,
Обязательно,
И ни как иначе,
С моей точки зрения,
С точки зрения царя Иудеи.
Ну и… в соответствии нашему времени.
Чтобы человек потом, окунувшись в наши дни,
Только такое, себе и людям говорил:
«Да, несмотря ни на что… то царь был праведный!
И все дела свои он творил правильно,
На благо народа и государства.
И поэтому
Процветало его Отечество!
А как же не праведный?..
Ведь народ, при нём: жил, процветал и радовался!
А если он, в чём-либо, и согрешил…
Если он, какие-либо, ошибки и совершил?
То это, лишь,
От большого усердия…
От такого усердия,
От которого, в головах, у иных, лопаются вены.
И лицо становится синим…
Но царь Ирод,
Не боялся участи этой!
Потому что он был правителем очень… ответственным.
И он всегда прилагал, все свои, безмерные, усилия,
Чтобы впредь оградить себя от ошибок.
И прежде всего усердными молитвами!
Да и любой другой бы, тоже, согрешил,
Будь он на его месте.
Ведь человек, кем бы он ни был, всегда остаётся человеком.
А человеку свойственно ошибаться:
Как бы высоко он не поднялся,
На какой бы должности он не оказался,
Какими бы мозгами его Бог не снабдил…
Нет! Без ошибок, грехов… человеку не прожить,
Свой путь не пройти.
Совершать ошибки… да, такое и с Иродом случалось.
А как без этого, когда он вёл страну свою к процветанию?
Приходилось… да… иногда…
Ему и “палку перегибать”.
Ведь не все, в его царстве, к законам относились лояльно,
То есть: не, очень-то, старались принять их и жить правильно.
Ведь: “Одна,
Паршивая овца,
Всё стадо портит”.
А значит… таким не место, было в том обществе.
Да и вообще, не место, в любом обществе».
И вот такое, обязательно, добавь,
К моему портрету, к моим словам:
«А если он и совершал ошибки…
То Богом он прощён был!
Потому, что Бог, все дела его праведные видя,
Все его молитвы слыша…
Любил его… любил его, как своего родного сына!
Это, ведь, по всему видно».
Хотя да…
Найдутся потом и такие люди
Которые меня,
За мои дела,
Осудят.
Такие есть в любой нации…
Которые любят в чужом дерьме копаться.
Пусть, худое, обо мне, мнение
Останется на совести этого человека.
Ну, и пусть… меня от этого не убудет.
Ведь, даже, если и осудят –
Значит помнят,
И меня и всю мою историю.
А, ну-ка, приму я ванну…
Эй, там!.. Подготовьте мне ванну
Из воды прохладной.
Да…
Сегодня опять жара…
Ты, всё, ещё здесь, Сендер?
А, ну проваливай,
Давай иди работать, бездельник!
После того, как Ирод закончил свою напутственную речь Седеру, он небрежно махнул тыльной стороной своей ладони, от себя в сторону своего первого советника, тем самым давя ему понять: чтобы тот его оставил и шёл выполнять данное ему поручение.
– И ты, Феб, тоже проваливай.
Давай: снеси мой труд в канцелярию.
Больше, на сегодня, у меня нет мыслей,
Нечем мне больше с людьми поделиться.
А я уже потом твою писанину
Своими очами окину.
Отдохнуть мне надо.
Ох, уж, эти дела государственные,
До срока меня доконают.
СЦЕНА LXXIII
НОВОЕ ПОСЕЩЕНИЕ ИОСИФА АНГЕЛОМ ГОСПОДНЕМ
У Иосифа был очередной, напряжённый рабочий, день. Он решил пока, больше, не искать работу на стороне, пока не наниматься к людям для заработка. А заняться своим домом. Его крыша требовала ремонта. А так же он хотел освежить, перекрасить стены в комнатах, в какой-нибудь приятный для глаз цвет. Чтобы в его доме жить стало повеселей. Он прикинул, что денег, после продажи ослов, ему вполне хватит: и на жизнь и на материалы для намеченного им ремонта.
А вот с «кирпичом» он решил пока повременить, не идти к Авессалому, теперь своему тестю, с новостью, что он, вдруг, стал обладателем солидного куска золота. И что он теперь, вполне, может считать себя богатым человеком. И прежде всего потому, что он не знал, как ему всё это надо будет объяснить Авессалому: что, вот, незнакомые люди подарили ему этот кусок золота просто в подарок за рождение его Сына! И Марию, уже раньше,
под этим же предлогом, он попросил, тоже, пока, не сообщать эту новость своей родне.
Вот только мёда у пасечника, в тот день, как он обещал Марии, он так и не купил. А дело было в том, что когда, после базара, на котором он успешно продал ослов, он уже подходил к дому пасечника то увидел большую толпу людей, по виду напоминавших военных. Быстро сориентировавшись он понял, что это не к добру. И решил к пасечнику не идти. А когда на другой день по их улице разнеслась весть, что пасечник умер… то он понял, что поступил абсолютно правильно. И даже, что это не он так поступил, а это Бог его спас!
Мария родила их первенца легко. И после родов быстро восстановилась. Младенец рос здоровым и крепким. И Иосифу не на что было жаловаться в своей жизни. Всё, теперь, было как у людей. Его брак с Марией конечно же, как и предвещал ему, теперь уже его тесть Авессалом, прибавил ему веса, в глазах его соседей и знакомых. И никто и никогда: ни Мария, ни Авессалом или Земфира, даже и не намекали ему о том странном случае, когда он, вдруг, отказался жениться на Марии, после их помолвки.
А на другой день, оставив Иисуса Земфире, чему та была неслыханно рада, они, с Марией, отправились на базар. И он Ей купил всё, что Ей обещал и то, что так пришлось по душе Марии: и новый красивый халат, с затейливыми узорами, и красивый платок, расшитый золотыми нитями, и ещё новые, красивые сандалии. А так же они купили, кое-что, из одежды, и для Иисуса. А потом Иосиф, решив сделать Марии ещё что-нибудь, приятное,
попросил Её выбрать платки, для двух Её младших сестёр и матери. После чего Мария абсолютно уверилась в том, что Её выбор себе в мужья Иосифа, был единственно правильным.
Крышей он закончил заниматься когда на небе уже стали появляться первые звёзды и работать стало совсем невозможно. Тем более что Мария,
уже, дважды сказала ему, что ужин готов, и Она ждёт его.
Войдя в свой дом Иосиф прежде всего умылся, а потом подошёл к их, с Марией, Сыну, к Иисусу. Взял его на свои руки и немного поговорил, поиграл с Ним. Малыш конечно же узнал так хорошо Ему знакомое лицо. И вовсю улыбался Иосифу.
После ужина Иосиф ещё немного пообщался с женой и пошёл спать, ведь завтра надо рано вставать. Завтра его опять ждала работа и он был этому рад. Рад тому, что у него есть силы и он их может посвятить любимому делу, а значит и своей любимой семье.
Иосиф заснул быстро, да иначе быть и не могло. И как только он погрузился в сон ему явился его старый знакомый, ангел Господень. И он обратился к нему:
Ангел Господень
– Здравствуй, Иосиф.
К сожалению не могу пожелать тебе доброй ночи.
Иосиф
– Ангел мой, что опять я сделал не так?
Опять ты будешь меня истязать?
Ангел Господень
– Иосиф, я тебя никогда не истязал.
Просто вера твоя
Проходила испытание.
Ведь мне Господь поручил тебя на истинный путь наставить.
И теперь я снова к тебе, от Него, имею послание.
И я очень надеюсь, что в это раз… ты поймёшь меня с первого раза,
Ведь дело касается вашего
Младенца.
И речь сейчас пойдёт о его жизни…
Или о его смерти.
А Богу очень важно,
Чтобы Он жил и дальше!
Так слушай же меня внимательно
И в словах моих не смей сомневаться!
Я не являюсь людям по пустякам.
Вот такая работа у меня.
Нет времени тебе всё подробно объяснять,
Но… видать и не получится в «двух словах»,
А дела твои складываются так:
Тебе, Иосиф, с семьёй, твоей надо бежать.
Недоброе Царь Ирод против Сына твоего задумал.
Не дают ему спокойствия его думы.
Ведь ты, я надеюсь, не забыл,
Что твой Сын
Царь Иудейский.
Ведь волхвы тебе поведали про это?
Они тоже были Господа нашего посланники,
Хотя на вид и простые бродяги.
Но, хоть и очень смутно, но об этом догадывались.
Так… теперь не будем отвлекаться.
Иосиф, поверь мне,
Придёт то время,
Когда Он,
Сын твой,
Воссядет на самый высокий престол
И мир людской поведёт за собой!
А сейчас Ирод, переживая за свою власть,
Хочет Сына твоего стереть в прах.
Чтобы боле никто
Не смог бы власть оспаривать его.
Страшное он решил совершить, Иосиф.
Сына твоего он убить хочет!
Но, не зная в каком доме Сын твой находится.
Убить решил всех мальчишек которым нет двух лет отроду.
Всех этих детей
Он принесёт в жертву власти своей.
Вифлеем содрогнётся от пролитой крови.
Но ты обязан спасти своего Ребёнка.
Просыпайся
И начинайте собираться!
Времени, у вас, осталось совсем мало.
Чтобы побыстрее покинуть Вифлеем
Много не берите с собою вещей.
Бегите в Египед,
Там, теперь, вас ждёт новая жизнь.
Не жалейте ни о доме, ни об оставленных вами вещах.
Ведь, в жизни человеческой, такое твориться всегда,
Когда всё нажитое приходится бросать.
Или оно всё в пожаре сгорает,
И такое, тоже, часто бывает.
Ведь что главное во время пожара?
Чтобы человек жив остался.
Чтобы не покалечил, не поглотил его огонь…
А имущество… а имущество он снова потом наживёт!
Главное, что жив остался.
Вот и с тобой, Иосиф, история такая же.
Но только не перепутайте дорогу.
Не дай вам Бог направиться в сторону
Иерусалима.
Оттуда в Вифлеем уже скачут убийцы.
Повторяю: «Встань, возьми Младенца и Матерь Его
С ними в Египед лежит путь твой.
Беги в Египед, будь там, доколе не скажу тебе,
Тогда жизнь сохранишь своей семье.
Ибо Ирод ищет Сына твоего.
Над главою Его
Он уже занёс меч свой!
Знай: “Пока Ирод не убьёт Его, и кровью Его не умоется,
Он не успокоится!”»
Иосиф
– Ангел Господень, я так устал.
А нельзя ли подождать до утра?
А то члены мои не слушаются меня.
Да и Марии надо бы попрощаться с Её семьёй,
А то получится, как-то, не красиво… не хорошо.
Да и собраться… ведь это не простое дело.
Ангел Господень
– Иосиф, сын Давидов, поверь мне.
Уже завтра, к вечеру,
Большая часть младенцев Вифлеемских,
Падёт от мечей
Ирода палачей.
Если ты готов увидеть.
Как на твоих глазах,
Убьют твоего Малыша,
Тогда… чем ты лучше Ирода царя?
Иосиф, сын Давидов,
Нет у тебя времени
Вступать, со мной, в дискуссии.
Потому, что это не тот случай.
Время не терпит,
Делай то – что Богом тебе велено!
Иосиф
– Ангел Господень,
А ты возьми… и беду, сию, от Вифлеема отведи,
Их по другому пути пусти!
Бог, ведь, Он же всё может,
Тем более что Иисус Сын Его…
Я же всё прекрасно помню,
Что он зачат от Духа Святого,
А значит от Бога.
Так что Ему это сделать стоит,
Чтобы спасти нашего, с Ним, Ребёнка?
Ангел Господень
– Иосиф, сын Давидов,
Я вижу…
У тебя опять появились вредные мысли.
И откуда они в тебе только берутся?!
Я ведь знаю: «Ты муж не глупый». –
А опять, на одни и те же «грабли» наступаешь…
Опять в моих словах сомневаешься.
Оставь сейчас, же, это пустое занятие!
Скажи мне: «Вот когда ты был ребёнком,
Ты, тоже со своим отцом спорил?
Нет, наоборот… ты старался ему угодить во всём,
Чтобы он тебя, потом,
Похвалил
И тебе купил
Сладкий петушок.
И в твою жизнь счастье вошло!
Ведь ты тогда не задавал ему лишних вопросов,
А то бы… подзатыльников схлопотал, Иосиф.
Помнишь?..
Отцам всегда виднее,
Как им решать, какое, дело». –
Вот и сейчас, Иосиф,
Ты такой же ребёнок для Бога,
А Он Отец твой!
И я передаю тебе Его слова:
«Возьми своих: Жену, Дитя
И спасай Их и себя!» –
И если Господь тебе говорит,
Что надо сделать именно так!
Не смей, Иосиф, сомневаться в Его словах.
Иосиф
– Да, да…
Всё понимаю я.
Но… я так устал,
Что, даже, веки мои не слушаются меня.
Не могу их открыть,
Даже на это нет у меня сил.
Я так устал, что не могу встать,
Члены мои не слушаются меня.
В тот раз была твоя плита,
А сейчас какая-то другая.
Но тоже плита… и она на меня давит.
Ангел Господень, сними её с меня,
Дай мне свою руку,
Чтобы смог подняться я.
Ангел Господень
– Иосиф, сын Давидов,
Я всё вижу, всё знаю:
Эта плита усталостью называется.
Человек сам, её, на себя возлагает,
Если ведёт жизнь праведную.
Руку тебе протянуть не могу,
Ведь я же дух.
Но всё же, кое-чем, я тебе помогу.
В интересах общего дела
Ударю тебя молнией, чтоб усталость твоя с тебя слетела.
Не бойся, молния совсем слабенькая,
Но её будет вполне достаточно,
Чтобы привести тебя в чувство.
Ну, вот, Иосиф… вот ты уже и проснулся.
Буди Марию и собирайтесь,
Пять минут вам на раскачку.
И чтобы через полчаса,
От вас
В доме,
Не осталось и следа.
И помни, Иосиф: «Жизнь вашего Малыша
В твоих руках!
Пойми, Иосиф, сегодняшний случай –
Это не повод для дискуссий». –
Давай: «Бери ноги в руки, –
И как говорят в твоём народе, –
До Египта ходу!»
СЦЕНА LXXIV
На этом ангел Господень оставил сознание Иосифа. После чего Иосиф начал действовать. Первым делом он разбудил Марию.
Иосиф
– Проснись, Мария.
Мать Мария
– Иосиф, что случилось?
Тебе что,… пора уже собираться?
Иосиф
– Мария, выслушай меня внимательно,
И постарайся надо мной не смеяться.
То, что я тебе сейчас скажу – это не мой сон.
Вникни в слова мои всей душой:
Беда готова войти в наш дом.
Ангел Господень сейчас разговаривал со мной.
Как, и в тот раз, ну… помнишь, в тот раз,
Когда, что-то, на нашло на меня,
И я уже был готов,
Навсегда расстаться с Тобой?
Помнишь?..
Нас тогда, с Тобой, поссорил какой-то «голос»,
Будь он проклят!
Который в голове моей, вдруг, стал звучать
И преследовать меня.
И он оклеветал Тебя в моих глазах.
Но ангел Господень!
Исполняя Божью волю,
Избавил меня от него.
И тогда, вновь,
Прояснился ум мой
И сознание моё.
И было мне тогда дано откровение,
Что жизнь, что Ты имеешь в Своём чреве, от Духа Святого.
И вот… исполняя волю Господа
Мы стали мужем и Женою.
Но я тебе об этом никогда, ничего не рассказывал,
Потому что, нам, смертным… не понять этого.
«Так к чему же тревожить ум Её»,– подумал я.
И сохранил втайне, от Тебя,
Что наше Дитя,
Которого родишь Ты,
От Духа Святого.
Я решил: «Так для нас, всех, будет спокойнее.
Пусть это, с ангелом Господнем, будет нашей тайной». –
Ведь не трудно догадаться,
Что люди,
Если рассказать им…
Примут это всё за сказку.
И будут надо мною, только, смеяться.
И ещё ангел Господень повелел мне
Наречь Его именем Иисус.
Мария, я ещё долго могу
Рассказывать и пересказывать тебе всю эту историю.
Но нам уже пора выходить из дома.
Мать Мария
– О, Боже…
Иосиф
– Мария,
Поверь мне:
Сейчас, во сне,
Ангел Господень снова ко мне,
Явился.
И с речью, своею, ко мне обратился!
И просит меня, нет… от меня требует,
Чтобы мы из Вифлеема немедля исчезли!
Чтобы я взял Тебя, нашего Малыша и мы вышли за его пределы,
Ушли из Вифлеема.
Он сказал мне,
Что в Вифлееме
Ожидается большая беда,
Будет большая резня.
Что царь Ирод не пожалеет ни одного малыша,
Мужского пола,
Которому, ещё, не исполнилось двух лет отроду.
Так что, Мария, завтра в Вифлееме, к вечеру.
Будет покончено со всеми этими младенцами.
Потому что Ирод не знает, который из них,
Наш Малыш.
А если бы знал – то сразу бы в дом нагрянул к нам.
Поэтому, Мария, нам пора собираться,
Времени у нас уже осталось мало.
Сюда уже скачут убийцы
Царя Ирода.
Мать Мария
– Да, верно ли всё это, Иосиф?
Мало ли что может присниться человеку ночью?
Как… как вот так взять и покинуть наш дом,
А где мы будем жить потом?
Давай всё хорошенько взвесим и обдумаем.
Зачем Ироду убивать всех этих малюток?
Ты вспомни, как дела решали наши предки:
«Утро – вечера мудренее». –
В словах твоих я ничего не понимаю,
В голове, от них, у меня какая-то каша.
Или ты от меня что-то скрываешь?
Иосиф
– Хорошо, Мария,
Давай мы, с тобой, разберёмся
И всё, до конца, проясним в этом вопросе.
Хотя мы уже должны были бы быть в дороге!
Как ты мне объяснишь такое?..
Давай, с тобою,
Вернёмся к началу нашей истории.
Ведь до брака, со мною,
Ты ни с одним мужчиной не делила ложе.
И со мною тоже…
И вдруг родила Ребёнка!
Как такое возможно?!
Как Ты такое, мне, объяснить можешь?
Такое тебе не кажется странным?
Или, в твоём понимании,
Это обычное дело?
Назови мне имя хотя бы одной женщины,
В нашей Иудеи,
С которой бы произошла
Вот такая же история?
Я всё понимаю:
Тебя воспитывали в праведности,
Целомудрии,
Но неужели догадаться трудно,
Что женщина рожает только от своего мужа!
Ну… или от того,
Кто девушку уговорит,
Раскрыть ему объятья свои.
А если было бы всё иначе,
Как в случае нашем,
Тогда, вообще, зачем женщинам выходить замуж?!
А ты от кого родила, Мария?..
А ведь у нас, с тобою, Ничего Не Было!
И до меня, ни с одним другим мужчиной, тоже,
Ты не делила ложе.
И вдруг родила Ребёнка!
А всё потому, Мария, что так было устроено Богом.
Всё, всё в нашей истории,
Устроено Богом!
Это всё Его промысел.
Но это всё в прошлом.
И я не хочу, больше, к тому моменту возвращаться,
От кого Ты зачала, моя родная.
Ангел Господень
Помог мне
Поставить точку в этом вопросе.
И это мои: душу и ум больше не тревожит.
Мария, моя жена дорогая
Мы сейчас попросту время драгоценное теряем.
Мария, душа моя сладкая.
Понимаешь… наша жизнь, с тобой, совсем другая.
Она совсем иная.
Она совсем не такая,
Как у всех прочих людей, что нас окружают.
В их жизнях всё просто и понятно,
Их жизнь идёт, течёт по правилам,
Что к ним перешли от их отцов, дедов и прадедов.
И я бы с любым из них поменялся бы местами,
С радостью.
Но Бог посчитал иначе.
Видно мы Ему, чем-то, очень понравились.
Что Он вручил нам… Дитя Своё.
А тогда…
Когда ты халат свой сняла
И я увидел, что ты на сносях…
Потому что твой живот, который я увидел…
Сказал мне всё, сам за себя…
Он навёл меня на, совсем, другие мысли.
И чуть, было, не случилось не поправимое.
Но потом он настал…
Тот час настал,
Когда в правдивость Твоих слов поверил я,
Что душой и телом Ты передо мной чиста.
Потому, что ангел Господень,
Который, и сегодня,
Посетил меня,
Как и в тот раз,
Мне всё правильно растолковал.
А если бы не он… если бы не Бог,
Который открыл мне смысл, происходящего, всего,
Тогда со мной,
Устами ангела своего,
То не было бы у меня,
Сейчас,
Ни Тебя, как Жены,
Ни нашей, с Тобой, семьи.
Но я, правда после ангела усилий,
Всё же мысли послания осилил.
И исполняя волю Бога взял Тебя, Мария, в Жёны.
И теперь вижу: «Как это здОрово!» –
Мария, всё что задумано Богом обязательно будет исполнено,
Хотим мы или не хотим того.
Мария, Бог, ангел господень, в тот рас
Спасли наш брак.
Они вразумили меня,
И вот теперь Ты моя Жена.
Вот и сейчас он снова спасает меня.
А, вернее сказать, не меня, а нас.
Мария, если мы из дома не выйдем сейчас…
То наш Иисус погибнет,
От рук убийц Ирода.
Я понимаю Тебя:
«Всё, что я Тебе сейчас рассказал,
Для тебя,
Звучит очень чУдно.
Но я реально прошёл через всю эту историю». –
И, как-нибудь, на досуге,
Я тебе расскажу всё подробно,
А сейчас нам пора в дорогу,
Повинуясь словам ангела Господня.
Мария не поверила в слова Иосифа, в то, что сейчас Она от него услышала: «Какой-то ангел его разбудил… и заставил их собираться в дорогу, да ещё и, ночью!» – Но она, видела всю решительность на лице Иосифа: что вот он-то, как раз, ни в чём не сомневается. И Она решила больше не спорить с мужем. Потому, что Она видела, по его решительным действиям, как он собирает некоторые их вещи и складывает в сумку, что они сейчас действительно «на пороге» чего-то нехорошего, что может произойти в их жизни, а значит и в жизни их семьи. Чего-то такого «плохого»,
что заставило Иосифа самому! проснутся и действовать так решительно. Ведь, частенько случалось и такое, что Иосиф, от усталости, так крепко спал, что Ей приходилось прилагать большие усилия чтобы, под утро, разбудить его. А тут, вдруг, он проснулся сам! Да ещё и посреди ночи! И Марии подумалось, что сейчас действительно, с Её мужем, происходит что-то необычное. И… возможно надо бы отнестись к этому со всей серьёзностью:
«Ладно, пусть будет так.
Что сейчас гадать?
Да и что в этом такого?
Уйдём, на, несколько дней, из дома.
А там посмотрим:
“Прав или не прав был Иосиф?” –
И если, всё о чём мне сказал Иосиф, правда,
То слух, об этом, обязательно,
Догонит нас в дороге.
Вот тогда и посмотрим:
“Идти нам и дальше в Египед…
Или нам пора, уже, домой возвратится?” –
Видите ли: “Ангел Господень ему приснился!” –
Я бы и не подумала, что Иосиф,
Так серьёзно,
Может ко снам относиться.
Будем надеяться,
Что в скором времени,
Всё проясниться.
С ума сошёл, что ли, Ирод?»
А Иосиф, собираясь, продолжил свою речь обращаясь к Марии. Мысли, о не так давних событиях вдруг накрыли его, и он снова окунулся в них.
Иосиф
– Ангел Господень всё растолковал мне,
Что жизнь, которую ты имеешь
В своём чреве
От Духа Святого… и я ему поверил.
А как было не поверить?..
Когда он провёл меня через испытания тяжелейшие.
И все эти испытания я испытал на своём теле!
А потом он мне сказал, что у нас родиться Сын.
И именем Ему Иисус быть надлежит.
А родится Ему надлежит
Ни где-нибудь,
А именно здесь, в Вифлееме
Земле Иудейской!
И те странники, которые, не так давно, к нам приходили,
Всё это знали,
Потому, что они мудрецами великими были,
Потому, что они посланниками Господа были!
Они знали, Мария,
Что наш Младенец
Есть Царь Иудейский!
И Ты не сомневайся в этом.
Как и я, в этом, сомневаться не смею.
Они, даже, знали…
Какое имя мы Ему дали!..
И почему мы Ему имя, это, дали.
Хотя они раньше, в гостях, у нас, никогда не бывали.
А, ведь, обо всей этой истории
Знали только, нас, двое.
Я и ангел Господень.
А они это знали, эти волхвы с востока!
Вот и пришли со своими дарами к нам в гости…
А ни в дом, к кому-нибудь, другому.
Потому, что знали, что именно наш Младенец
Есть Царь Иудейский!
Ну как мне, теперь, во всё это, не поверить?!
Они сказали мне:
«Ибо так написано через пророка,
В тех книгах, что в храмах ваших находятся». –
Вот такая она, Мария… наша, с тобой, история.
О, Бог, мой,
Зачем мне всё это?!
Почему, из всех, Ты выбрал именно меня,
Разве я в своей жизни мало страдал?
Да, да, да…
Надо собираться
И из города этого убираться!
И, подумай, Мария сама,
Кому и когда,
Чужие люди,
Их Малютке,
Дарили золото?!
Вот и я про тоже.
И вот опять: ангел Господень
В разум мой входит
И передаёт мне слова Бога!
А у него нет другой возможности,
Как только в моём сне общаться со мною.
Уж такова его природа.
И поверь мне: «Он может много, кое-чего, ещё…
Чтобы донести до меня волю Бога,
До любого донести волю Бога.
А моё тело, всё ещё, помнит,
Вес каждого его слова».
Так что, Мария, я не сошёл с ума,
Пока Ты спала.
Родная моя, у нас нет, с тобой, другого выхода,
А, как только, воли Бога подчиниться.
Всё, всё Им устроено:
И кабачок и предстоящая нам дорога.
И нам пора, уже, выходить из дома,
Если хотим спасти нашего Ребёнка.
Да и свои жизни тоже.
Мать Мария
– Что за кабачок, Иосиф,
Он тебе приснился тоже?
Иосиф
– Кабачок, Мария, это начало нашей истории.
Как-нибудь, потом, когда всё успокоиться,
Я Тебя с ней познакомлю…
А сейчас набери-ка воды в дорогу.
И не забудь взять молока для Ребёнка.
А Ирод не потерпит кого-то ещё рядом с собою,
На своём троне.
И вот он, прознав: «Где находится Младенец, Царь Иудейский.
Решил убить Его, пока не пришло Его время.
А так как он не знает, в каком доме мы живём,
В каком доме растим Чадо своё.
Решил убить всех детей,
До двух лет».
Мария, на разговоры больше времени нет.
Мария, свет моих очей!
Поверь:
Мне ничего не остаётся другого, больше, делать,
А как продолжить, Богом, начатое дело.
Поверь, Мария, мне тоже очень тяжко
Оставлять дом наш.
Но другого выхода нет у нас,
Жизнь нашего Сына в наших руках.
Поверь мне, и не сомневайся,
Бог нам только добра желает…
И там, на чужбине,
Жить
будем достойно,
Пойми… я не могу ослушаться Бога.
Вот такая она, Мария, наша жизнь, с тобой…
Ангел мой.
Да,
Она только наша…
Но куда деваться?
Мать Мария
– Ну, что ж делать?..
А с родителями я попрощаться успею?
Иосиф
– Мария, нет больше времени.
Их дом нам не по пути,
Ведь нам совсем в другую сторону идти.
Мать Мария
– А где мы жить там будем, Иосиф?
Чем будем кормить нашего Ребёнка?
Иосиф
– У нас осталось золото,
Оно хороших, больших денег стоит,
Что принесли нам волхвы.
Хорошие деньги нам ослы принесли.
Правда, с этих денег мы,
Кое-что, уже, потратили,
Но всё равно сумма осталась, ещё, очень приятная.
А вот накоплений у меня нет.
Копил себе на смерть,
На похороны…
А потом часть ушла на помолвку,
Другая на свадьбу.
Так от моей кубышки ничего и не осталось…
Так что: «На первое время
Денег
У нас вполне достаточно,
Очень, даже, достаточно.
А Бог нас не оставит».
Он и ангел Его за нами приглядывают.
Жить на улице не будем.
И у тебя, и у Иисуса, обязательно, всё нужное будет.
И тут же начну искать работу.
Золото – золотом,
А без работы мне быть невозможно.
Без работы
Начинает гудеть и кипеть всё моё тело.
А как прибудем и обустроимся,
Так сразу весточку пошлём Земфире и Авессалому.
Всё хорошо у нас будет, с Тобою.
Так что, Мария, семья моя, в путь смелее.
Сейчас главное спасти жизнь Иисусу.
А остальное всё сладится, всё получиться!
Добро опять наживётся,
Главное: «Остаться живыми и быть здоровыми».
В Египте наших много
Не пропадём и мы, с Тобою.
Так: хлеб взяли, воду взяли…
Молоко для Иисуса взяли.
Ну, что? В путь, моя родная!
Мать Мария
– Иосиф, вот только с халатами я не расстанусь!
Иосиф
– Ну что, Ты,
Как можно, душа моя.
Давай, Мария, по нашему старинному обычаю, с тобою,
Присядем на дорожку…
Ну, всё… пора.
Спасибо тебе, дом наш.
Был ты к нам добрым и уютным.
Может быть когда-нибудь…
Мы с тобою увидимся снова,
Когда всё успокоится.
Иосиф, со своей семьёй, вышли за ворота своего двора. Закрыли их… ещё некоторое мгновение постаяли перед ними, прощаясь со своим домом. Потом Иосиф поклонился своему дому и они, сначала не уверенно, а потом, всё более и более смелее, зашагали, не оглядываясь, навстречу своей новой жизни.
……………………………………………………………………………………………………………………………….
Мать Мария
– О, Боже, что мы делаем?..
Ни войны, ни чумы,
А мы из дома своего бежим!
Иосиф
– Прошу, Мария, «не заводись»…
Опять ты за своё?
Что, что?!..
Сына спасаем своего.
Мария, единственная моя любовь во Вселенной,
Прошу Тебя,
Не начинай, вновь, разговора этого.
Мария, через неделю… другую,
Если окажется что я был неправ,
Тогда,
Вернёмся обратно.
Обещаю.
Посмотрим,
Какие до нас дойдут новости.
А сейчас, при первой же возможности,
Найму нам повозку.
Мать Мария
– Во Вселенной…
А нельзя просто сказать:
«В Вифлееме или Иудее?» –
И откуда у тебя, только, слово это?..
Иосиф
– Это всё ангел Господень,
Он меня познакомил с этим словом.
Потом я объясню, Тебе, что это такое.
А если просто, то это то место, где, с тобой, живём мы.
А вот и повозка!
P.S
САМАЯ ПОСЛЕДНЯЯ СЦЕНА LXXV
МЫСЛИ ЦАРЯ ИРОДА О НАРОДЕ И НЕ ТОЛЬКО…
После некоторого времени пришёл слуга и доложил Ироду, что ванна для него готова. И Ирод отправился в ванную комнату. Войдя в неё он разделся и с большим удовольствием погрузился в прохладную воду. Ванна была просторная и Ирод с удовольствием, несколько раз, окунулся в воду с головой. Вода, как он и ожидал, через какое-то время освежила его тело, но только не его мозг. Его мозг всё ни как не мог отойти от проблемы, связанной с, возникшим вдруг, прямо из неоткуда, Царём Иудейским.
Царь Ирод
– Феб, ты здесь?
Феб
– Нет, его здесь нет.
Царь Ирод
– Какой трудолюбивый человек.
Юморист…
Ну, тогда пиши.
И сам смотри
Чего оставить, а что нет,
Чтобы слава худая не пошла обо мне.
Феб
– Ну, это как всегда,
Мой царь.
Ирод
– А, ты, стал самонадеянным.
Что-то в тебе появилось «этакое».
Вот… приблизь, к себе, человека
И уже растёт его самооценка.
Феб
– Прости меня мой, царь.
Если что не так сказал.
Ведь жара стоит,
Давит на мозги.
Вот и распустился мой язык.
Ирод
– Да, ладно…
Делом заниматься надо.
Жаль, Феб,
Что ты неблагородных кровей.
Тогда бы, нам с тобой, сидеть
За одним столом.
Да уж… потолковал бы я,
Тогда,
С тобой.
А то… надоели мне все «эти Сендеры».
Все мысли их давно известны,
И поговорить-то с ними не о чем.
И далее Ирод продолжил свои размышления.
– Хотя, вот, если вдуматься…
То…
Чего
Мне опасаться?
Ведь в любом народе, в любой нации, царстве
Только пятнадцать.
Ну, двадцать
Процентов
«С головой дружат»,
А остальные, только, популяцией служат.
Всякое государство,
Только благодаря,
Этим пятнадцати, двадцати процентам и выживает.
А остальные только тем и занимаются,
Что бухают да размножаются.
Просто биомасса.
Так что… навряд ли Царь Иудейский
Это их тема.
Навряд-ли Его появление
В их сознании что-то изменит.
Ну: поговорят, посудачат,
А как же иначе?
А пройдёт время…
И появиться другая тема.
И народ уже на неё переклЮчиться.
Так и будет идти всё, по кругу.
Конечно: эта биомасса, тоже,
Очень,
Нужна государству.
Например: вдруг война…
То тогда
Биомасса
Будет очень кстати.
Чтобы одолеть врагов страны,
А для остального они не пригодны.
Такие заботятся, только,
О своих желудках,
Да о своей шкуре.
И ещё рыбачить любят.
И лишь только на этих: пятнадцати – двадцати процентах населения,
Всякая страна и держится.
Это у них разум бьёт ключом.
Это они толкают страну в перёд,
Это они, что-то, изобретают,
А потом и в нашу жизнь внедряют.
Отчего мы и процветаем!
Это они за страну переживают.
Словом – это и есть соль нации.
Это благодаря им мы и развиваемся,
И идём в перёд,
А весь остальной народ…
Нет, я не говорю что, они дураки,
Или
Ни на какое дело неспособные, непригодные…
Среди них тоже
Встречается достаточно
Баб и мужиков нормальных.
Просто
Они
Проще,
Что ли…
И не видят ничего дальше своего носа.
И не хотят видеть ничего дальше…
А как только бы заработать денег и получить удовольствия всякие.
А остальное,
Что в государстве происходит,
Их не беспокоит.
Их интересует только их брюхо и погода.
И если их не напрягать
То толку от них не видать.
Но! как я уже и сказал: «”Такие”, тоже, нужны». –
Без таких, в стране, ну, ни как не обойтись,
А кто же нам будет налоги платить?
Они безвредны, не опасные,
Если только их мозгами не заниматься.
«Не сеять» в них чушь всякую.
Поэтому восстания я не опасаюсь,
Тут Царь Иудейский отдыхает.
Поднять народ на восстание…
Тут нужны мозги неординарные.
А они,
Эти мозги,
Неординарные,
Как рас, вот, кстати,
Среди этих двадцати процентов и обитают.
А опасны для меня,
Как и для
Всякого прочего государя,
И как это ни странно,
Вот эти, которые мозгами обладают.
Которые, ими, всегда,
Туда – сюда,
Шныряют
И только о том и мечтают:
«Как бы им что-нибудь подправить да исправить!» –
Потому что идея, что их мозгом управлять начинает
Им выбора не оставляет.
Потому что идея… она как зараза!
Неизвестно откуда берётся,
И человека поражает.
А от заразы,
Ох, как не просто избавиться.
Она, как голодный зверь в жертву свою впивается,
Так и она в человеческий мозг впивается.
И терзает его, и терзает
И из пасти своей его не выпускает!
Пока человек ей не сдастся…
Пока он её не примет.
А потом, и такое было, от неё же и погибнет.
Или «в трубу вылетит».
Это они всем и вся,
Всегда,
Не довольны,
Тем, что и как в стане происходит,
Что в нашей жизни происходит.
И, можно ли это оставить в покое
Или пора уже выкинуть на свалку истории.
Всё подвергают сомнениям,
И только в разум верят…
В свой разум верят.
И с таким подходом берутся за всякое дело,
И уже готовы сеять в народе всякую ересь,
В соответствии со своими идеями и мнениями.
До конца не понимая: «А подходят ли они нашему времени,
Созвучны ли они нашему времени,
Или они преждевременны?
И как они отразятся на нашей Иудее?»
Несмотря на то,
Что
Они и конструктивны
И вроде бы, как, должны принести пользу нашей жизни?..
А вот: как народ их воспримет,
Как он их глубину осилит,
Как он их освоит, раскрутит?
Мозги этим себя не грузят!
И бывает: сеют в народе всякую ересь,
Своими непродуманными, преждевременными идеями,
Так милыми их сердцу,
Сукины дети.
И этой ересью всем мозги забивают,
На лево и на право.
Кормят народ всякими сказками…
Мерзавцы.
Мол: «Это не Этак и Это не Так!
А вот сделаем “Так!”
И уже завтра
В доме у каждого будет много мёда и мяса.
И, вообще, всего завались,
Надо только по-другому пути пойти».
И уже, глядишь, через «минуту»,
А дело уже дошло и до смуты.
А откуда у тебя в доме возьмутся мёд и мясо
Если ты не будешь так вкалывать,
Чтобы пот с тебя
В три ручья
Скатывал?
Вот таких мне надо опасаться,
Как и всякому, другому, государю.
Вот, таких под контролем держать мне, нам, надо.
И если что… палкой их, палкой!
Прямо по башке их палкой…
Чтобы языки свои не развязывали, не распускали.
А то и… на плаху,
Чтобы народ не смущали.
Чтобы они «дров не наломали».
С одной стороны:
Да, у них мозги
Светлые,
И, это, несомненно.
И они ведут народ к просвещению…
Дают народу просвещение.
А их идеи,
Для государства,
Бывают и очень полезными…
И я признаю это.
А с другой стороны
У них мозги…
Опасные!
И они ими,
В нашей жизни,
Всё копаются и копаются,
Выискивая в ней недостатки.
А потом нам сообщают, доказать пытаются,
Что мы живём неправильно.
И вот,
Как итог,
То-то и то-то нам: «Немедленно исправить надо!»
А иные и пророчествовать начинают,
Как бешеные собаки!
Святостью себя наделяют,
Балахоны старые, грязные на себя одевают,
Мол: «Посмотрите, какой я праведник!» –
И жить, начинают, на подаяния.
Чтобы в души человеческие прокрасться…
И в них нагадить!
А откуда в них возьмётся эта «святость?»
Они что, Господа посланники?
Они к нам что?.. С неба, что ли, упали?
Туда – сюда, среди нас, шатались,
А потом, вдруг, пророками стали,
Святыми стали…
И вот вам «пожалуйста»…
Уже в душах людских копаются.
А откуда они-то знают,
Что их мысли и идеи правильные?
А иным, их мыслей, порой, вполне, будет достаточно.
Чтобы со своей,
Прежней,
Жизнью распрощаться,
А потом, вдруг, перед бездной оказаться…
Ведь здесь что главное?
Что после речей, таких вот, праведников,
В своё лучшее будущее человек верить начинает,
Что лучшая жизнь его, вот-вот, ожидает,
Вот только надо всё с «ног на голову поставить!»
Вот чему народ учат эти праведники.
И ведь такие… даже смерти не убояться,
За идею, что их мозгом управляет,
Пойти на плаху!
И из народа, самых отчаянных,
Коим они отравили сознание, своими речами,
Тоже, туда же.
Туда же… за собой, потащат на плаху.
Потому, что Идея! «мозгам», отравила сознание.
И они,
С той поры,
Только «Ей» и подчиняются.
И народ,
За собой,
В бездну тащат!
А, дай им волю и утащат.
А потом…
И с царём
Церемониться не станут!
Представляешь?..
А, может быть, с меня и начнут…
Какого-нибудь Брута подошлют,
Чтобы своим идеям расчистить путь.
С одной стороны:
Они
Да… двигают страну вперёд, к прогрессу.
И, это, несомненно.
А с дугой стороны,
Могут нас и до беды,
Довести,
Умники эти.
Вот возьмёт
Да и зайдёт,
Таким в мозг,
Царь Иудейский!
И что нам тогда делать,
Взять, мне, и всех их перевешать?
А кто нас тогда поведёт к прогрессу?..
А ведь им ничего не стоит перешагнуть через народ,
«Мозги» народ не берут в расчёт.
Что с ним будет дальше,
Когда он прежний мир расхерачит?!
И с голой задницей останется…
Ведь когда идея жжёт мозг,
Тогда, всё остальное, «козе в трещину» идёт.
А что тогда говорить про меня,
Царя?
Хотя… что им плохого сделал я?
Нет: «Народ любить нельзя,
А уж тем более ему доверять!» –
И не престало царю голову терять,
Когда народ
Начнёт
Его восхвалять.
Ложь!
Никто не любит власть,
Ведь это не дитя.
Так… к чему её тогда ласкать,
Словами, да своими языками?
Вот и я не знаю…
А, пожалуй что?..
Нет, не знаю…
Хотя мы ещё и не знаем: какие Он с собой принёс идеи,
Этот Царь Иудейский.
Я поговорил бы с Ним…
От души.
Да Он ещё Дитя.
И что у Него в мозгах…
Мы ещё не можем разобраться в этом.
Но, вот, что, несомненно,
Нам не нужны чужие идеи!
Даже если они и… прекрасны, в высшей степени.
Нам своих девать, просто, некуда.
Я так разумею:
«Все заграничные идеи чужды моему племени».
Так вот: я, в принципе-то, не опасаюсь,
Получить от народа какую-нибудь «гадость»,
Если он с Царём Иудейским пообщается.
А вот с теми, кто мозгами обладает
Ситуация совсем иная.
Кто знает:
«На какие мысли наведёт их эта каналья,
Если “мозги” с Ним пообщаются».
Ну, да… конечно же не с Ним,
Ведь он ещё Малыш,
А с теми, кто за Ним стоит.
Ведь «те», для достижения своих целей,
Могут пойти и на крайние меры.
Например… к примеру:
Скажут народу отказаться от Бога и веры!..
От нашего Бога и нашей веры.
А на Его место поставить этого хрена,
Царя Иудейского.
И Ему теперь поклоняться,
Потому, что Он и есть «царь настоящий».
А, как и чем они это докажут?
Да тут «как карта ляжет».
А… может так ляжет?..
Если «мозги» возьмут, это дело, да и подхватят,
Даже не задумываясь: «А на кой чёрт это нам надо?» –
Потому, что,
Прежде всего,
Их сама идея увлекает.
Однако…
Вот, тогда, пожалуй,
И жди какую-нибудь «гадость».
А как без Бога управлять государством?
Ведь всяк знает,
Что это от Него власть в руках у государя.
А если народ оставить без Бога…
То это к хаосу прямая дорога.
Нет Бога – не будет и порядка:
Ни в головах у людей, ни в душах, ни в государстве.
А царь тогда, для народа,
Обуза, дармоед и вообще преступник!
Не станет Бога и люди тут же забудут,
Как они лизали царю ноги и руки.
Или, к примеру, если с такой, стороны, зайти:
Если, «тот», кто за Царём Иудейским стоит,
Вдруг,
Народу,
Красивую жизнь пообещает…
На халяву!
Ведь что может быть вкуснее и слаще халявы,
У народа в понимании?..
Ведь не зря же средь народа такая молва гуляет,
Что на халяву даже уксус сладкий!
Потому-то, за халяву,
Народу,
И жизней своих будет не жалко.
А наши «мозги» возьмут, это, да и подхватят.
И такое со счетов мы сбрасывать не вправе.
Мол: «Напрягаться не надо,
Всякую работу – к чертям собачьим!
И так всего будет достаточно.
Уже, вот – вот, да прямо таки завтра
Заживёте сладко!
А для этого нужна всего лишь самая малость:
“Лишь только признайте царём вот этого Малого,
Царя Иудейского,
И впустите Его в своё сердце.
И вместо Ирода,
Нынешнего вашего правителя,
Его на трон посадите.
А уж он-то, тогда,
Откроет для вас свои закрома!
И тогда…
Ешь и пей народ,
Что хошь,
Задарма.
А из царского дворца,
Берите, люди, чего пожелает душа”».
«Молись и трудись!»–
Вот истинный смысл
Всяк человеческой жизни.
Но у народа эта мысль
Не популярна.
Хотя, да! Каждый хочет быть праведником
И каждый себя считает праведником,
И ни как иначе!
Вот только не всякому охота в делах напрягаться,
А чтобы всё вышло, ну, как-то… само собой, как-то.
А люди бы про него прознали
И имя его доброе славили.
Но…всяк мечтает жить задаром,
Или так, чтобы поменьше напрягаться.
Поэтому-то все и радуются халяве,
Когда она на их долю выпадает.
Кто его знает…
Может, быть, именно вот с такими речами,
К нам этот аферист, Царь Иудейский, и пожаловал?
А народ… уж я-то его знаю,
И себя и государство продаст за халяву.
Мерзавцы!
Нет… народу: «Не клади в рот пальца –
По локоть отхватит!» –
Сам себя поглотит, за халяву,
Поглотит и не подавиться.
Кронос окаянный!
И таки да,
Тогда…
Может случиться, опять же, «гадость»,
Врагам Иудее на радость.
Да уж: «Куда ни кинь – всюду клин!» –
А всё этот Царь Иудейский,
Прям
Попятам
Меня преследует.
А значит: «Перестраховаться надо,
Обязательно перестраховаться надо,
Во имя трона и спокойствия нации!»
Так что…пока этот Царь Иудейский
Ещё не начал проповедовать…
«Заливать» свои идеи,
В мозги нашего населения,
Ведь с чем Он заявился к нам
Нам пока, ещё, неведомо.
Что естественно:
Дитя ещё, Младенец.
Нам надо бы…
Перестраховаться.
И от Него избавиться.
Да, непременно избавится!
И, опять же: ведь мы не знаем тех лиц
Кто за Ним стоит.
Кто за всем этим стоит,
И что в головах у них?
И почему они решили так,
Что родился, именно, Иудейский Царь!
А ни какой-нибудь иной…
Где-нибудь там… в стороне другой.
Да, разве мало на свете царств, других… под Луной?..
А… Феб?
И эту весть
К нам принесли,
Скоты!
Но, вот одно их появление,
С таким вот заявлением,
Что Он и есть Царь Иудейский…
Уже достаточно того,
Чтобы Его
Отправить в вечность!
Так что… перестраховаться надо,
Обязательно надо.
Поэтому: «На хер!
Царя Иудейского – на хер,
Со всеми потрохами!
И умников этих туда же.
Да и всех остальных туда же:
На хер! На хер! На хер!»
Да я Его,
В принципе-то,
Нет… не опасаюсь…
Ведь у меня есть армия.
Но перестраховаться надо.
Так пусть же Он сдохнет, как собака,
В собственной крови купаясь!
Так что… план мой просто прекрасен.
Хотя, конечно же, он с подачи…
Как его?..
Забыл, как звать гостя моего…
А! Вспомнил: сатана!
Ещё, помнится, он и Диаволом называл себя.
Так что я,
Конечно же, его совету последую,
А иначе и не решить эту проблему.
Эй, налейте мне вина,
Чашу я хочу поднять
За здоровье
Моего дорогого гостя,
Моего героя!
Пусть он и Сила Тёмная…
Но и Силе Тёмной не помешает здоровье.
Здоровье оно никогда не будет лишним:
Ни в нашем – ни в их мире.
За тебя, братишка!
Или брат?..
Короче: «За тебя!»
И впредь не оставляй меня,
Почаще навещай меня,
Хотя б вот так… во снах.
И мудростью своей питай меня.
А, Ты, создатель Вселенной
Прости мне слабость эту…
В моём большом сердце
Вам обоим хватит места:
И Тебе и твоему оппоненту.
Да, да и ему:
Сыну Твоему.
Я так понимаю, что он Твой сын,
Рас Ты его сотворил?
И Вы оба… оба мне очень нужны.
Как свет не может обойтись без тьмы,
А тьма без света…
Та и Вы, для меня, теперь, одно целое:
Свет сменяется тьмой,
Тьма сменяется светом…
Так и Вы делаете одно дело.
Ведь как нам спать без тьмы,
Попробуй-ка усни,
Чтобы дать отдых мозгу и телу?
А вот дела делать,
И, это, безусловно, удобнее при свете.
Вот так… в одном кувшине и то и это.
Ведь как за весною следует лето,
Так и вы друг за другом следуете,
Попятам следуете,
Сцепленное в одно тело, в одно дело.
Без весны не будет лета,
А без лета,
В своё время,
Не будет весны.
Ведь таким, Ты, Отец наш, сей мир сотворил?!
Разве не так?..
Игла
Не нужна
Без нитки,
А нитка без иголки.
Разными путями Вы идёте одной и той же дорогой,
Разными путями Вы ведёте нас одной и той же дорогой.
Вот так и живём: между Диаволом и Богом…
То одного – то другого слушаем.
А потом, уж вот такие мы люди,
Выбираем, какой совет будет лучше,
Для каждого отдельного случая.
То одному – то другому молимся…
Вот, что в нашей жизни сейчас происходит.
Так что… всё сходится,
Уж так, в моей голове, всё сходится.
И ни как по-иному.
Отец, Ты, уж, прости меня, пойми меня:
Она… она,
У меня,
Ну, очень, очень, уж, сложная.
В ней всё так устроено,
Что, иногда, мне самому её понять невозможно!
Порой,
Разум мой,
Затягивает, в себя, как болото.
И он, со всеми потрохами, в ней тонет.
И тогда душа моя стонет…
Как в тот раз: помнишь?..
А Ты что… Ты, уж, прости меня:
Сам не видишь этого…
Что вы одно целое?
По-моему: мысль эта
Лежит на поверхности.
Всё, всё в этом мире, между собою сцеплено,
Всё, в этом мире, уравновешенно.
Правда: когда более, а когда менее…
Хотим мы или не хотим этого.
Всё в объятиях одной,
Сотворённой Тобой,
Вселенной,
Сцеплено и уравновешенно.
Хотя многие и не понимают этого.
Нет… все этого не понимают.
Поэтому жизнь наша и «кривая» такая.
Это и Вас, Обоих, касается.
Вы… от того друг друга не понимаете:
Ненависть, ненависть
Вам обоим мешает,
Это она Вам глаза застилает!
В сердце каждого, из Вас, обитая…
Друг к другу.
А мы, вот не такие, люди.
Мы всегда, во всём ищем… выгоду!
А чего вам, в принципе, делить-то?..
Я, так понимаю:
Теперь у каждого своё хозяйство,
И у каждого в хозяйстве
Всего предостаточно.
Правда:
Которые стоят рядышком,
Не разминёшься.
Хочешь – не хочешь,
А приходится, иногда, встречаться
И тогда одному на другого пялиться.
А порой и на меже другого потоптаться…
Ну, уж куда деваться?
Но, тут что главное?
На амбар другого не заглядываться,
На чужое добро не зариться.
Ну, и на меже, соседа, особенно-то, не топтаться,
А то можно и нарваться…
А там глядишь… и отношения наладятся.
Жизнь она всё на места расставит,
Я так понимаю.
Сотворивший Вселенную
(Его слышит только Ирод)
– Не твоё это дело,
Раб смертный!
Что ты понимаешь в этом?!
Не лезь не в своё дело!
Царь Ирод
– «Раб смертный»…
Да я же, это, из добрых побуждений.
Что-то Ты сегодня не в настроении…
(про себя)
Боже, мозги мои совсем не отдыхают…
(и далее в голос)
Эй, вина мне!
Да, уж, эта вечная проблема: отцы и дети.
Родные люди,
А как, порой, «общий язык» найти им бывает трудно.
Ну, повздорили…
Отец с сыном повздорили,
Один другого не так понял.
И что в этом такого?..
Ho разве это повод,
Чтобы резать по живому,
Чтобы Отцу от сына отказываться?
Хотя, таки, да… если честно признаться
И у нас, у людей, такое случается.
Всякое бывает…
Вот: сын вырастает
И тоже хозяином быть желает.
Вот тогда, между ними, «кошка и пробегает».
И отец, тогда,
Сыну своему говорит так:
«Не раскрывай рот на моё добро,
А наживи своё!» –
И сына своего из дома выгоняет,
Чтобы он у него,
Его,
Добра не оттяпал.
Тогда да: одному «на лево» – другому «на право».
Что тут сказать: «Печально»…
А у вас ситуация совсем иная,
Вас одна Вселенная объединяет.
Так что… выгоняй его – не выгоняй его,
Всё равно
Ты от него
Не избавишься…
Так и будете друг о друга «спотыкаться».
Ведь владения ваши стоят-то рядышком…
Я так думаю, Отче наш,
По простоте своей душевной.
Помнишь: Ты Сам разрешил мне иметь своё мнение?
В вашей ситуации,
Я совсем на этом не настаиваю.
Да кто я такой чтобы настаивать,
В делах обустройства Вселенной и миропорядка?
Тебе, как и всегда, виднее:
Моя Власть, мой Трон, мой Благодетель!
Ты уж извини, что я перед Тобою в ванне лежу,
Так расслабился, что встать не могу.
Чувствуешь: какая у нас, тут, жара?
Только вода и спасает меня.
Эй, налейте мне ещё вина!
Так что… Ты бы простил его…
Сына своего.
Творец Всемогущий
– Ты опять за своё?
Царь Ирод
– Ведь Ты старше и мудрее,
Так будь же милостивее и добрее,
Что ли?..
Будь на то моя воля, я бы так и сделал.
Но я подчёркиваю:
«Я не сторонник лезть в дела семейные». –
Но Ты,
Уж, меня прости,
Создатель Вселенной,
Но мне, так, кажется,
Что из Вас получилась, всё же, прекрасная пара.
Желал Ты этого или не желал Ты…
Ведь у вас, на двоих, всего, одна Вселенная,
Другой-то вам взять нЕоткуда.
А значит вам никуда, друг от друга, не деться.
Хотите вы или не хотите вы этого…
Тесно вам здесь вместе или не тесно,
Это уже десятое дело.
И если сказать честно:
«Друг без друга, Вы, для нас, неактуальны». –
Вот такая она… жизнь теперешняя наша.
А вот мы, люди,
Совсем не такие.
Хоть Ты по своему подобию и сотворил нас.
Но… в этом, плане, мы на Тебя совсем не похожи,
Как, впрочем, и во многом, другом тоже.
Тут наши понимания расходятся.
Тут наши дорожки и расходятся.
Мы готовы откинуть любые условности:
Наплевать на неприязнь…
Если она будет делу мешать,
Если от этого будет польза, выгода нам.
Мы зрим в корень,
Мы смотрим,
Как нам будет удобнее:
Жить в месте или порознь,
Дела делать вместе или порознь.
И если,
От того, что жить будем вместе,
И дела будем делать вместе
Нам будет пользы больше,
Будут расти наши доходы,
Мы наплюём на всякие условности.
Наплюём на неприязнь, на предательство…
И на такую же, прочую, ерунду всякую.
Лишь бы шекели в наши карманы приплывали
И их оттягивали!
Ведь жизнь коротка,
И если с ней поступать только вот так:
Тратить её на споры, обиды и разборки,
То можно…
И с голоду умереть можно.
Поэтому мы всегда с головою холодной,
Стараемся подойти ко всяким вопросам.
Мы так считаем: «Что от этого пользы
Будет больше.
А потому и шекелей будет больше».
А вот для народа в сердце моём места не найдётся.
Уж так у нас, царей, из века в век ведётся.
Любить свой народ царю неприемлемо,
Как его тогда пускать в дело?
Да и народ мне платит той же «монетой».
Что для народа доброго не сделай:
Всё не так, да всё не этак.
Народ… народ он просто ненасытен!
Сколько не осыпай его своими милостями.
Народ он всегда неблагодарен!
Сколько для него не старайся.
Так к чему тогда напрягаться?..
Государь и народ…
У каждого свой рот,
Каждый о своём поёт.
Например: государству очень нужны налоги,
Деньги, которые он взимает со своего народа,
На армию… и на всё прочее.
А народ… не понимает этих тонкостей
И платить их: ну, ни как не хочет!
И постоянно плачет, стонет:
«Будь царь проклят!
И куда он их, всё, повышает?
Так скоро и ноги протянем». –
И за пазухой, на царя, держит камень.
Камень, представляешь?! Камень!
Твари неблагодарные!
Всякому народу,
Противопоказана,
Любовь царская,
И забота.
Жалость… и особенно свобода!
Потому что… нет от них ни царю, ни государству никакого проку.
А свобода… так это вообще фекалии,
Для людского сознания.
Потому, что за версту от неё воняет хаосом.
А нужна народу палка!
И чтобы она, каждую минуту, перед глазами каждого, маячила.
И ему напоминала:
Рыпнешься – и всё потеряешь!
Вот, поэтому-то, царь, с народом, в веках,
Всегда на разных полюсах.
И только власть,
И только власть их объединяет,
Что в руках у государя!
Творец Всего Сущего
– А теперь послушай Меня, Ирод, внимательно:
Я уже сыт, по горло, твоими фрустрациями.
От того, что Я, от тебя, каждый день слышу…
У Меня, Самого, начинают путаться мысли.
Ведь, если, вникать во всё, что ты говоришь?
Так можно и с ума сойти!
И вот Я пришёл к такому выводу:
«Тебе, ради своего здоровья
И твоей иудейской нации,
Лечить свой мозг надо!» –
Хотя… навряд-ли, в ваше время,
Ты найдёшь себе нужного лекаря.
Ведь любой лекарь,
За жизнь свою опасаясь,
Скажет тебе, что мозги у тебя в полном порядке.
Но, если, они у тебя и дальше,
Будут развиваться в таком же плане,
В таком же порядке,
То ты однажды…
Ты волком завоешь однажды
И, в кого-нибудь, вцепишься зубами!
А чтобы слова Мои в мозге твоём не затерялись, не растаяли
Напиши их крупными буквами на стене своей опочивальни.
И каждое утро, с ложа своего вставая,
Усердно читай их,
Вникай в них.
И день свой, с них, начинай ты!
Читай и читай их внимательно,
Если ты Меня хоть сколько-нибудь уважаешь.
Ирод, помни:
«Ты болен.
А болезнь твоя властью зовётся,
За которую ты не спокоен.
И только ты свою болезнь остановит сможешь,
Если правильно в делах своих разберёшься,
Если за разум свой возьмёшься
И в нём порядок наведёшь ты».
А то Я…
Я уже устал от тебя.
Достал ты уже Меня
Всеми этими, своими: бла – бла – бла!
Нет никакого покоя от тебя.
Хотя… вы, цари, все такие.
Кровь и мысли:
Это ваша повседневная, любимая пища.
Из всех явст,
Для вас,
Что существуют,
Эта пища самая сладкая, самая вкусная.
Да, да – это они: самые, самые;
Я-то вас знаю.
От того-то вы их так жадно и вкушаете.
В кои вы, с головой, каждый день, так самозабвенно, погружаетесь.
И как сом лежит на дне реки в ложбине, грязной тине.
Так и вы погружены в свои мысли,
В свою «тину».
И в этой «тине» мозги ваши варятся,
А потом вы их кровью, людской, остужаете, отмываете.
Того не понимая,
Что однажды,
Как не старайся,
Всплыть-то будет, уже… не судьба вам.
Потому, что «тина»,
Однажды,
Превратится в болото!
И утащит, вас, на самое дно своё.
А из болота вырваться невозможно.
Нет из болота обратной дороги!
Так что, Ирод, пока ещё не поздно
Лечи, пока что ещё свою, голову.
И на последок: по поводу Царя Иудейского не тревожься.
Я дам Ему Царство не твоё – Иное.
И это Царство не будет знать Пределов!
И Оно будет Вечным!
Так что: «Живи спокойно,
Если только… ты способен на такое».
Царь Ирод
– Что… болен я?..
Да, послушал бы Себя… со стороны.
Прежде чем мне такое говорить!
Сам лечись…
А вот мой гость,
Да, да… он,
Тот, который, во сне моём, разговаривал со мной,
Тот, который сын Твой,
Порождённый тобой,
А потом прогнанный Тобой,
За то, что он сказал Тебе, видите ли, что-то, не то!..
Говорил, со мной,
Совсем своим уважением.
Голосом сладким, как у свирели.
Потому, что любит меня и ценит.
Ну, как мне не ответить ему взаимностью за это?..
Он… да! Муж что надо!
Не перестаю им восхищаться.
Прям у него, таки, мой характер.
Почаще, бы, с ним встречаться.
А остальных всех: на хер… на хер… на хер…
Болен я…
Да и Тебя туда же…
На этом Ирод замолчал и в ванной комнате повисла гнетущая тишина. После того, как прошло ещё какое-то время, Феб отложил в сторону свою тетрадь в которую он, и это уже была, конечно же, не первая тетрадь для такого вот дела, уже более полтора десятка лет записывал всё что говорил Ирод, и тихонечко, чуть ли не на цыпочках, подошёл к ванне, в которой находился царь. И после того, как он увидел, что Ирод заснул, он обратился к
стоящему рядом слуге.
Феб
(шёпотом)
– Слышь, Беньямин, Ирод спит,
Прямо в ванне заснул.
Ну, а я тогда пойду…
Слышь, Беня, а ты, ведь, тоже часть народа.
Может быть того… ты тоже:
Аферист или мерзавец?..
А ну-ка: давай сознавайся!!!
Да, шучу я, расслабься.
Да… такие мысли, как у Ирода!
Разве дано простому смертному осилить?!
Такие мысли
Подвластны
Только самым великим правителям!
Только самым великим государям!
Ну, вот как наш,
Врубаешься?
Так-то…
Вот и утомился.
Ведь мысль,
Такого человека,
Каждая его мысль,
Навскидку,
Сто пудов весит,
И никак не меньше.
Да, вот это человечище!
И представь себе, Беня,
Какое это счастье, Беня,
Что мы, с ним, живём, в одно время!
Ах, какое это прекрасное время,
Ведь мы, с тобою, воочию лицезреем
Поистине, такого, великого человека!
Да, разве это не счастье,
Ты, как считаешь?
Беньямин
– Ну, я не знаю…
Я, просто, вообще не знаю,
Что такое счастье.
Феб
– Ну, и дурак же ты, Беня…
Счастье это…
Иметь свой кусок хлеба
И служит вот такому человеку!
А если ты, ещё, имеешь и крышу над головой…
Тогда, конечно же, ты счастливчик,
Хоть и не понимаешь того.
Значит ты «не дружишь, Беня, с головой»,
А проще сказать: «На всю башку больной!»
А, если, ты свой кусок хлеба,
Получаешь, ещё, и из рук вот от такого человека!
Тогда ты должен быть счастлив, непременно.
Понял, Беня, счастлив: неп-ре-ме-нно!
И ещё гордиться этим.
Понял, Беня?
А иначе ты дурак и жлоб.
Живёшь,
Как сыр в масле купаешься!
А вот спрашивается:
«Чего тебе ещё в жизни-то не хватает?» –
Другие, о таком, даже и не мечтают.
Живёшь у царя под боком!
Чего ты ещё в своей жизни хочешь?
А, может быть, ты из этих…
Из философов или поэтов?
Ой, смотри… ой, смотри, Беня!
Слуга
– Кто я?!
Да я даже и писать-то не умею.
Феб
– И, правильно, правильно Беня.
Быть грамотным – это тяжёлое бремя.
Вот научишься писать, а уже вслед за этим,
Всякие мысли в голову-то и полезут.
И прежде всего, как это водиться,
У философов и у поэтов водится,
О, мать её, свободе.
А потом… изведёт это слово, эта «свобода»
Тебя до срока
И сдохнешь!
Бог всякому его место и время отмерил.
И каждый находится в том месте и времени,
Где и должен быть он.
Уж, ты, поверь мне.
Так что…
Живи и радуйся тому, что имеешь.
И тогда, обязательно, будешь счастливым человеком.
Ну, всё, я ушёл.
А ты проследи,
Чтобы он не нахлебался воды.
Вот тут, прямо возле него, и стой.
Головой мне отвечаешь за него.
И от него ни на шаг,
Понял меня?
А если проснётся и спросит, где я?
Скажи: «Ушёл к Абраму в канцелярию.
Понёс ваши новые, прекрасные мысли
О: “Народе мерзавце и прочих аферистах”».
Ясно?
Ну, всё. Давай занимайся.
Беньямин
– Постой, постой, Феб,
Так, значит я, что… счастливый человек?
Феб
– Обязательно, непременно, братец,
И, даже, не смей в этом сомневаться!
А если ты в этом сомневаешься?
То значит в сердце твоём завелась «гадость».
А это… это очень опасно.
Это может довести тебя и до плахи!
Да, ладно, расслабься.
Что за народ? Шуток не понимает.
Шучу я, шучу… ну, ладно,
Ушёл я.
После чего Феб подошёл к столику, на котором стояли еда и напитки, и налив себе полный кубок вина осушил его. Потом положил себе в карман два яблока, а в след за этим отрезал себе добрый кусок пирога с бараниной.
И поедая его, на ходу, неспешно и даже величественно побрёл в сторону канцелярии. Потому что, в сложившейся обстановке, он, поистине, чувствовал себя, среди всей прислуги, самым большим и влиятельным человеком. И ни как иначе! Потому, что он был вольнонаёмным. Потому, что он сам себя считал человеком, далеко, немаленьким. А особой особо приближённой к императору. Потому, что тот, вот уже полтора десятилетия, доверял ему свои самые сокровенные мысли. Доверял ему то, что было у него в душе и сердце. И только ему, Фебу, было дано право редактировать их. Дабы в них не оказалось ничего такого, что могло бы скомпрометировать Ирода в глазах будущих поколений. И дало Ироду возможность войти в историю Иудее, да и всего человечества, не иначе, а как только, самым истинно великим и праведным государем.
ЭПИЛОГ
Сендер, конечно же, выполнил приказ Ирода в полном соответствии с его указаниями. А как было не выполнить? Дело было сделано… и Вифлеем на несколько дней погрузился в слёзы, стоны и людское горе. Родители, погибших детей, оплакивали их и потом хоронили их, своих малюток. Так и не понимая: чем же их ребёнок стал так неугоден царю. Но, видя всю жестокость Ирода, они, всё равно не посмели вслух посылать проклятия на его голову. Потому, что понимали, что Ирод и с ними может сотворить такое же, то есть убить их, никому ничего не объясняя, исходя из интересов своего царского дела. Ирод был суров с теми, кто не одобрял его действий, которыми он руководствовался в своих интересах, и по управлению своим царством.
Хотя в народе и стала разноситься новость, которая родилась из указа, что Ирод к этому делу не имеет никакого отношения, что в это время он был болен, что это всё дело рук его первого советника Сендера, к которому, на время, перешло управление Иудеей, люди не поверили в эту «новость», в этот указ. И даже те люди, которые самолично слышали царских глашатаев, которые не жалея глоток своих, на всех площадях и перекрёстках Вифлеема и Иерусалима, а так же и в других городах Иудеи, зачитывали новый указ Ирода, по поводу его, внезапной, болезни и передачу Иудеи под управление
своего первого советника Сендера, не спешили верить тому, что они слышали от них. «Сендер? Что за Сендер? Какой такой Сендер?» – люди шёпотом задавали друг другу этот вопрос… но все, в ответ, только что и пожимали плечами. Народ не поверил в этот указ царя, в котором шла речь о передачи им власти другому человеку, пусть даже и на время своей болезни. Не поверил потому, что он потом, этот указ Ирода, оказался крепко-накрепко связанным с этим кровавым и бесчеловечным событием который произошёл в Вифлееме. Народ не поверил в невиновность Ирода. Потому, что все знали, видели: что власть в Иудеи сосредоточена только в одних руках, в руках царя. И как бы он не был болен – он ни с кем своею властью не поделиться. А уж тем более: никому её, хоть и на какое-то время, не передаст. И поэтому: все ухищрения Ирода, чтобы остаться в стороне от этой кровавой истории, оказались тщетны. И в людской памяти, до скончания времён, он так и останется одним из величайших злодеев, наравне с последующими другими злодеями, которых потом породит земля. Зло сотворённое Иродом обогнуло землю, пройдя через все её континенты и страны, и прочно вошло в людскую память. Да так! Что, в дальнейшем люди, видя несправедливость, какого-то человека по отношению к себе, будут того называть Иродом. А в прочем… ведь Ирод и мечтал об этом. Мечтал оставить память о себе людям. Что ему, к сожалению, и удалось.
Это преступление перед народом Вифлеема, да и всей Иудеи, не прошли для Сендера даром. Он тяжело, своим нежным сердцем, пережил всю эту историю и… заболел. Ещё несколько дней он, кое-как, ходил на службу к царю, а потом попросил его отпустить, на некоторое время, на отдых, для поправки своего здоровья. И даже Адина, одна из служанок царя Ирода, которая так нравилась Сендеру, и которую Ирод отдал ему, как и обещал, за надлежащие выполнение его приказа, не смогла вернуть первому царскому советнику его душевное здоровье, которое, в свою очередь, подорвало и всё его физическое состояние. В итоге… через несколько дней Сендер, первый помощник царя Ирода, мирно умер во сне. Тем самым освободив себя от всех этих сердечных, душевных и физических страданий, которые на него обрушились. Он умер, как и подобает, настоящему мужчине, а именно: в объятиях своей любимой женщины. Адина, обнимая его, положила свою голову ему на грудь. И когда сердце Сендера остановилось то она первая узнала о его смерти.
Эфиопия, Ияр – Тишрей 68г.
На этом, мой дорогой читатель, и заканчивается стенограмма от Матфея, а значит и мой перевод её. И если кто-то из вас посчитает, что с ним
«что-то не так»… то тогда, вам, конечно же, будет лучше общаться с первоисточником изложенном в Святом Писании. Здоровья тебе, мой дорогой читатель.
|
Послесловие: Спасибо всем кто ко мне заходит. Надеюсь, что получилось не очень скучно. |