Читает Пётр Лахин
Своим приобретеньем дорожа,
Десятилетний Слава осторожно
Принёс домой колючего ежа:
"Пускай живёт у нас, пап, правда, можно?"
Отец взглянув, ответил: "Ну, так что ж,
Довольно симпатичный, крупный ёж,
Не струсил и не спрятался в клубок,
Ты где, сынок, достать такого смог?"
"Мне во дворе отдал его мальчишка,
И, знаешь, папа, не за просто так,
А за билет, за лотерейный, вот чудак!"
Серьёзно отвечал отцу сынишка.
"Не понимает Сенька – первоклашка,
Что ёж – живой, ну а билет – бумажка".
Животных папа искренне любил,
Пусть ёж живёт, не хлопотное дело.
А вдруг билет тот выигрышным был?
Мелькнула мысль и в голове засела.
"А где ты взял билет скажи мне, сын?"
"Его продал мне дяденька один.
Билет счастливый, циферки сошлись
И буквы тоже, пап, ты не сердись.
Сам посмотри в сегодняшней газете,
Я подчеркнул карандашом, вот здесь...
Да холодильник... Но у нас же есть,
А ежик он ведь лучше всех на свете!"
Отцу мальчишка отвечал невинно,
А тот смотрел с открытым ртом на сына.
"Ну ты Спиноза!" Молвил наконец.
"И не поспоришь, логика в порядке.
Как рассудил! Да, Слава, молодец,
Всё просчитал и вышел ёж в остатке!
Когда вы поменялись с ним, с утра?
Мальчишка этот с нашего двора?
Вставай, пошли, да говори быстрей
Где холодильники меняют на ежей?"
"Я не хочу!" Зашёлся Слава в плаче.
"Мне нужен ёжик, папа, не ходи"...
Отец твердит: "Не хнычь ты, погоди,
Я пять ежей куплю тебе в придачу!"
"Не купишь ты и мне другой не нужен,
А перед Сенькой стыдно, мы же дружим!"
И вот в обычном городском дворе,
Держа за руку сына (ёж под мышкой),
Мужчина на потеху детворе
Ругает Сеньку, словно тот воришка.
Со страхом бедный Сеня, весь дрожа,
Глядит на Славку, папу и ежа.
Немудрено – мальчишке восемь лет.
Отец кричит: "Верни назад билет!"
Захлюпав носом и давясь слезами,
Малец сказал, переборов испуг:
"Нет у меня", чуть помолчал и вдруг
Карманы показал: "Смотрите сами!
Я голубя сложил сестрёнке Лизе,
И запустил, засел он на карнизе".
Отец взглянул и там где парапет,
Чуть ниже на карнизе в каплях влаги
Увидел вожделенный тот билет,
Из розовой с рисунками бумаги.
"Держи-ка, Сеня, ежик твой ведь, да?
Второй этаж, достану, ерунда.
Ты вытри слёзы и, давай, не плачь".
И словно многоопытный циркач,
Под взглядами стоящих ребятишек,
По водосточной старенькой трубе
Упорно папа лез, твердя себе:
"Сейчас я дотянусь, ещё, чуть выше".
Схватив билет сорвался, вниз слетел,
Но повезло, остался в общем цел.
Присев на лавку, развернул билет,
Прочёл и глубоко вздохнул устало.
Совпали цифры, верно, спору нет,
А вот тираж не тот, прошедший, старый.
Спросил у сына: "Слава, как же ты?"
И замолчал, горячий, жгучий стыд
Хлестнул в лицо, сдавил тисками грудь,
До немоты, до боли – не вздохнуть,
До радужных кругов перед глазами!
С трудом проговорив: "Прости, сынок,
Пошли домой. И как я только мог!.."
Побрёл к подъезду, шаркая ногами.
А Сеня крикнул: "Славка, ёжик ваш,
Мы честно поменялись, баш на баш.
Догнал и протянул ему зверька:
"Бери, бери, ты говорил, что нужен.
И завтра выходи гулять, пока!
Я побежал, пора домой на ужин".
Мир у детей немножечко иной,
Их взгляд наполнен светом, чистотой.
В нём нет корысти, хитрости и лжи.
Ты мне, читатель, вот что подскажи:
В нас в детстве не заложены пороки,
Так почему же с возрастом, потом,
Миримся мы порою с явным злом,
Кто алчным вырастает, кто жестоким.
И по какой, ответьте мне причине,
Мы повзрослев, становимся такими?
|
Но у детей тоже всё не так просто. Дети бывают и злыми, и вредными. Вот из них потом и вырастают злые дяденьки.
Снимаю шляпу