Сынок твой прижимается ко мне
своим разумным тельцем.
Я наклонилась над его кроваткой,
как ты в каком-то сне
стоял среди деревьев,
увешанных надкушенными яблоками,
протягивая руки.
Не двигаясь, я видела,
как воздух разделяют
цветные полосы — и наконец
я подняла его к окну, сказала
«Смотри, что сделал ты»
и начала считать оструганные рёбра,
на синем стебле сердце,
и тут из-за деревьев
вышла тьма:
Сынок твой дремлет в тёмной комнате.
В зелёных стенах
только ель и тишина.
Я жду, что он меня оставит.
И на его ладони возникает карта,
словно тобою вырезана, где поля мертвы,
и женщины ушли корнями в реку. |
Послесловие:
Louise Glück. The Apple Trees
Your son presses against me
his small intelligent body.
I stand beside his crib
as in another dream
you stood among trees hung
with bitten apples
holding out your arms.
I did not move
but saw the air dividing
into panes of color — at the very last
I raised him to the window saying
See what you have made
and counted out the whittled ribs,
the heart on its blue stalk
as from among the trees
the darkness issued:
In the dark room your son sleeps.
The walls are green, the walls
are spruce and silence.
I wait to see how he will leave me.
Already on his hand the map appears
as though you carved it there,
the dead fields, women rooted to the river.
