* * * Ах, взять тебя и трудно, и легко…
Не брать тебя — и сладостно, и трудно…
Хочу тебя безбрежно, глубоко! О, влей в глаза мне взор свой изумрудный!
Вонзи в уста мне острые уста!
Прости мой жест, в своем бесстыдстве чудный. Ведь страсть чиста! Пойми ведь. (Игорь Северянин)
о страсти
Эй, парень! Смело правь своим веслом сквозь океан семидесятилетних, у пылкой страсти — чистое чело, – не поддавайся стариковским бредням. Все рифы их отважно обойди, не дай разбиться о прибой прибрежный. Делись любовью в пламенной груди, — такою всеобъемлющей, как нежность. Их схватка за господство и престиж воняет затхлым душным нафталином. Но выше небоскрёбов, башен, крыш цунами страсти юных и невинных! Не бойся встречных вихрей и ветрил, испанец ты, узбек, иль россиянин, послушай, что о страсти говорил, – писал когда-то Игорь Северянин: «Не избегай того, что быть должно:
бесцельный труд, напрасные усилья, —
ведь ты моя, ведь так предрешено! О, страсть! расправь пылающие крылья
и за собой в безбрежность нас взорли.
И скажем мы, в восторге от воскрылья: "Да, мы с собой бороться не могли"».
* * * Чудотворным молилась иконам,
призывала на помощь любовь,
а на сердце малиновым звоном
запевала цыганская кровь… Эх, надеть бы мне четки, как бусы,
вместо черного пестрый платок,
да вот ты такой нежный и русый,
а глаза — василек… Ты своею душой голубиной
навсегда затворился в скиту —
я же выросла дикой рябиной,
вся по осени в алом цвету… Да уж, видно, судьба с тобой рядом
свечи теплить, акафисты петь,
класть поклоны с опущенным взглядом
да цыганскою кровью гореть… (Черубина де Габриак. 1924 год)
