Да, я — пилот. Но это ненадолго.
А вертолет я утоплю в болоте,
Я все заранее продумал.
В салоне стихли крики, причитания.
Все молятся, и это хорошо.
И на душе моей теплеет,
Тревоги позади,
И твердым взглядом я смотрю вперед.
Туман рассеялся, и солнце
Уже блестит в озерах и речушках,
Но я не очарован видом за окошком.
Тайгу нельзя любить, взирая свысока.
В ней надо жить, я это всем устрою.
Я знаю — это миссия моя.
Я вспоминаю сутки, что прошли
Моментами не так, как я задумал.
Но это — мелочи, ведь главное свершилось.
Чем дальше психдиспансер отдалялся,
Тем ласковей меня тайга
Красотами своими утешала.
Я взял курс семьдесят,
Собака взяла след,
Охрана напихала
Шприцы снотворного в свои баулы,
И мы пошли за счастьем,
В далекий и прекрасный заповедник.
Я эпителий щедро выделял,
По кедрам с белками сигая,
Собака лаяла до хрипа, все шло хорошо,
Но в хвою повалилась вся бригада,
И тяжело дыша, хотела пить.
И это все — в начале лишь пути!
И что бы всех хоть как-то ободрить,
Я показал обычную свою программу,
Которую любили санитары.
Сначала прыгал высоко я вверх,
Шпагат им демонстрировал в полете,
Затем в шпагате приземлился — и лопнули опять штаны!
Ребячьим заливаясь смехом,
Я в пляс пустился, в молодецкий пляс,
Безудержный, задорный, и вприсядку.
И нижний брейк им показал, и лунную походку,
И сальто, на руках побегал. Ноль эффекта.
Никто и не похлопал даже,
Все лишь шприцы в меня метали,
Как в зверя дикого или корридного быка.
Пустился я на хитрость — сделал сонный вид,
И уползал как ежик, весь в иголках.
Со стоном все поднялись, чтобы продолжить путь.
Но к вечеру погоня пала духом.
Тогда я показал,
Как нужно правильно зубами грызть деревья,
И выкорчевал пень с разбегу головой.
И снова никакого оживления,
Хотя я ожидал восторга.
Лишь пес рычал, а братия крестилась,
И в рацию просила воду с вертолетом.
Но рация сказала - «завтра утром».
Тогда я скинул длинную рубаху,
И впрыгнул в братию.
И дружно все в меня
Электрошокеры свои уперли,
До полного разряда.
И стыдно стало мне,
Что кожей подгоревшей я воняю,
Благодарил моих друзей за то,
Что молниями в плоть мою вонзились
Особо огнедышащие силы,
И я взбодрился.
Я всех отнес к ручью,
Где можно и попить, и освежиться.
И были люди вроде бы не против,
Лишь пес с остервенением кусался,
Но я его погладил и сказал - «благодарю за службу».
Собаки это любят.
Затем я трением добыл огонь,
Развел костер, чтоб было всем уютно.
И зайцев наловил,
Чтоб подкрепились люди и овчарка.
Когда все кушали, на камень я присел с умильным вздохом.
Прокушенную щеку положив в дырявую ладошку,
Тепло, заботливо, хозяюшке подобно
На деточек любимых я взирал.
«Вкушайте, милые, сил вы набирайтесь,
Идти нам далеко. Глупышки, тихо шепчетесь о том,
Что завтра скажете — «вот в честь тебя салют».
А сами все ракетницами звать
На нашу на полянку вертолет
Зарницами сигнальными собрались.
Сердешные, наивные, никто
Домой назад не полетит поутру.
Я полюбил вас и не отпущу
В тот страшный мир, где черным ядом в сердце
Проценты капают с просрочки ипотеки.
Я вертолету поломаю лопасть,
Присядем на дорожку и пойдем
Семидесятым курсом, в заповедник,
Там срубим мы избушку,
По-братски заживем!
Суровый, дикий край
Нам вылечит истерзанные души.
Я научу вас догонять медведей
И убеждать вернуться в хоровод
Что вместе мы водить начнем
Вокруг кострища. Звери, люди,
Скоты и птицы, за руки мы возьмемся и за крылья, лапы,
И будем улыбаться мы природе,
И солнцу, и друг другу,
С теплом взирая в лица, в морды, в рыла,
И радостно весь век свой проживем».
Так думал я, смахнув слезинку
От предвкушенья счастья.
Чтоб выспались и пес и человеки,
Я взял периметр. Себя назначив в смену,
В дежурство заступил. Ночь не прошла спокойно.
Пришлось медведицу мне отгонять.
Ее избил я волком, что пришел
Полюбопытствовать, понюхать,
И пса побеспокоил.
А утром выпал нужный мне туман.
Все шло по плану — ракетницы, шипенье раций.
И вертолет полянку нашу осквернил
Спускался очень долго, осторожно.
Нужда пилота погнала в кусты,
Там встретил он меня, и мы переоделись.
Его в кабину тихо я пронес
Взять пилотирования первые уроки.
И вот — летим. Все молятся, все набожные стали.
Ну что же — хорошо, игуменом вам буду.
Чтоб перестали плакать и гадать
Чтоб недоверие ко мне пропало,
Открыл всем правду, не люблю секретов
И нотки напряженья в отношеньях.
Надежду поселил в сердцах я просто:
Пронзительно пропел на весь салон:
«Курс — семьдесят!
На плато «Путарана»!
|