. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . …Ребёнок робок был и мил.
Он ворковал, и хищный клёкот
его нисколько не манил.
В глазёнках, чисто голубиных,
сквозила только синь небес.
Душа не пряталась в глубины.
Ни демон, ни слащавый бес
её никак не соблазняли.
Цветочки, бабочки, пыльца… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . (Вольф Никитин. Так робок первый интерес)
histoire du fils
Он родился весной. Снег сошёл... утопала земля в белоснежных садах распустившихся нежностью яблонь. Мать склонялась над ним, больше жизни малютку любя, пеленала его и смеялась: «Мой ма́хонький зяблик!» Он ей гукал в ответ и пустышку со смаком сосал, – в мире не было двух их счастливее и безмятежней. И хоть папка вчера с новой тётей слинял на вокзал, что ж, судьба такова — плутоватый она пересмешник! Мальчик рос бодрячком на бабулиных сытных хлебах, пока мама его гнула спину на фабрике местной, – матерел и крепчал в их заботливых тёплых руках и однажды привёл к ним знакомиться кралю-невесту… Да, деви́ца была та не про́мах — ей нужно кольцо от Картье и "авто́" посолиднее — импортной марки. Так, увидев их дом, удручающе сникнув лицом, стала ныть жениху: «Самоучкой, как некогда Гарфилд, отправляйся на фронт, — там ведь платят весьма хорошо! Справим свадебку и всё, что надо, мы запросто купим…» Слух, дошедший в семью, сердце матери искрой прожёг, – громко выла в окно до крови́ искусавшая губы: где там "зяблик" её... как он был сосунком ей смешон! Преткновением стал для любви... неужели — бумажник?! Поседевшая мать в одночасье: сыночек пошёл у б и в а т ь... а кого — то́, по сути, уже и не важно.
Послесловие:
*Гарфилд, Джеймс Абрам — 20-й президент США; разносторонне одарённый самоучка, военачальник. Вступил в должность в марте 1881 года, умер через полгода от последствий неудачного лечения тяжелого ранения, которое получил менее чем через четыре месяца после того как стал президентом. Когда ему выстрелили в спину из револьвера «Бульдог» на железнодорожном вокзале в Вашингтоне, он только и успел воскликнуть: «Боже мой! Что это?», — прежде чем его положили на носилки, чтобы отправить в больницу.
Владимир Полетаев. Из Арчила Сулакаури (перевод с грузинского) * * *
Господом брошена и позабыта,
церковь белела на тёмном холме,
медленно переставляя копыта,
белая лошадь брела в полутьме.
Медленно-медленно переступала,
медленно обрывала быльё,
на́ спину высохшую оседало
угольной о́сыпью вороньё. Знал я немало и видел немало,
всё забывается – годы не те,
только никак отвязаться не может
белая церковь и белая лошадь,
хрипнущее вороньё на хребте.
Евгения Джен Баранова. РОДОСЛОВНАЯ Один погиб, другой расстрелян, седьмой за хлеба воровство пострижен наголо. В постели не причащали никого. Татары, русские, евреи рыдают, охают, скрипят. Бредет по матушке Емеля глазами в ад. А я тут что? Хромой излишек? Меня не ездили плетьми, не жгли допросами. Кто выжил, тот обзаводится детьми. И вот я существую. Хрупкий неразговорчивый тростник — ловлю в стакане сухофрукты, давлю гармонию из книг. И вот я женщина (морщины), я еду к тридцати шести. Какой остаток звёздной тины мне полагается смести? (2021 год) https://vkvideo.ru/video191783586_456239225?t=1s SunoAI — ПИСЬМО НАДЕЖДЫ (на стихи Игоря Бирюкова)
