Вселенную — в стук у виска приложил,
как море — больное ухо.
И в черепе — гул шагов ледяных светил,
тоска, перемолотая в муку.
Я — шар земной!
Вот он — гулкий, голый,
в метельной пыли завяз, застревал,
и криком не выстелить бездне подолы,
и молотом рифм не взорвать этот скал!
Но Ты —
не сон, не явь — вторженье
иной атмосферы, дрожь преломленья.
Твой взгляд —
как луч, входящий в дом,
где пыль танцует, с солнцем знаком.
И мир, что скрипел, как несмазанный шквал,
вдруг смолк,
взыграл,
взошел,
зазвал!
Не «ангел» — выдох,
«аминь» стихиям,
губ твоих жар — мой Иерусалим.
И рёбра — согни!
Струной залейся!
Всем космосам вопреки, богословься!
И в шепот,
в соль,
вдыхаемый в лёгких рай, —
я не один — мы с Тобой, как «прощай»
с «являйся».
И пусть туманности вьются, как дым у висков,
их вечность — лишь отсрочка, пауза.
Во мне —
взрывается
новый состав мирозданья:
Любовь —
и дыханье —
и пламя —
и званье!
|