Буря — не вальс. Она — разрыв материи,
где белый шум становится стеной.
Мы в этой ледяной и злой мистерии —
пыль, не замеченная собственной страной.
Твой «белый танец» — судорога зренья,
попытка втиснуть в хаос свой масштаб.
Но шквал не знает чувства снисхожденья,
он сам себе и жертва, и генштаб.
Пространство сжато в ледяную крошку.
Железо стонет, вмерзнув в пустоту.
Здесь время бьет в ослепшее окошко,
меняя жизнь на эту немоту.
Нет больше «нас». Есть только плотность вьюги,
стирающей границы и следы.
Мы — лишь пунктир, замкнувшийся в испуге
перед лицом недрогнувшей беды.
|