Всё это кончилось в начале,
Всё это началось в конце.
Они его не замечали
В наивном, вроде бы, юнце.
Один со знаменем поднялся,
Желая всех сплотить вокруг,
Но навсегда лежать остался,
Когда убит был пулей вдруг.
Второй, шагнув вперёд с трубою,
Дух боевой в других будил,
Но, призывая за собою,
Под пулю вскоре угодил.
А третий, в яростном порыве,
Схватил гранату и вскочил,
Но там же и погиб при взрыве,
Ведь сразу пулю получил.
Четвёртый двигался рывками:
Вперёд бросаясь, наступал,
Но тоже, вон, взмахнул руками
И, пулей скошенный, упал.
А пятый полз, к земле прижавшись,
Чтоб всё же мимо смерть прошла,
Но умер, даже не сражавшись,
Ведь пуля и его нашла.
Шестой стрелял из пулемёта,
Чтоб близко враг не подошёл.
Затих и он чуть позже что-то,
Видать, от пули не ушёл.
В прицел винтовки приценялся
Седьмой и жертву намечал:
Стекло сверкнуло – сам попался
И тут же пулю повстречал.
Повсюду кто-то умирает:
Везде жестокий бой идёт,
И каждый путь свой выбирает,
Не зная, где и как умрёт.
А он, пока в траншее скрывшись,
Сидит и не спешит вставать.
Ведь может, только убедившись
В своей судьбе, он воевать.
Один вопрос, что всем достался,
Он хочет для себя решить:
Коль выбор всё-таки остался,
Какой поступок совершить?
Восстать со знаменем, быть может?
С трубой? С гранатой? – Нет, не то.
От смерти бегать? – Не поможет.
Трусливо ползать? – Ни за что.
Всегда палить из пулемёта,
Не подпуская никого?
Как снайпер, где-то ждать чего-то? –
Нет. Это всё не для него.
Конец уже, но дню, не бою,
А он, по-прежнему, сидит
И спорит со своей судьбою,
И в небо звёздное глядит.
В нём нет геройства, глупой веры,
Нет грубой наглости и понта.
Он, в этой битве за химеры,
Боец невидимого фронта. |