Мокрый снег,
и по-другому
одиночество звучит.
Теперь с тобою
и со мною
тот снег о чём-то говорит.
Прислушайся,
услышишь,
знаю,
Как просит,
молит он,
кричит.
Увидеть то,
чего не знаем,
о чём нам тишина молчит.
Но слеп народ,
бездумна стая,
чего? кого? да всеравно.
Идем вперёд,
куда не зная,
оставив позади одно -
Наивность детства;
веру в чудо,
улыбки, радость и тепло.
Кричит он вслед:
“Куда вы, люди?”
Не слышит, жаль, его никто.
А он лишь хочет,
приземляясь,
не таять хочет - хочет жить,
Чтоб в очерствевших душах,
может,
на миг хоть веру оживить.
Идет толпа,
никто не видит,
ни снег, ни облака, ни боль,
Что причиняем снегу,
слепо,
снежинки втаптывая в соль.
Ребенок только лишь
способен
сквозь слякоть красоту узреть.
Как жаль,
что этого ребенка
нельзя в сердцах наших сберечь.
И дернет за рукав
малышка,
домой спешащего отца.
Тот остановится,
заметив,
что по щеке течёт слеза.
Попросит маленькая
папу,
хоть на секунду замереть.
А тот в ответ,
не думав, сразу:
“Анука перестань реветь!”
И вот пойдет вперёд малышка,
как взрослая,
закрыв “глаза.”
Похвалит папа,
и навеки,
суха наивности слеза. |
