На снег, отбеленный порошей,
Упал дуэльный пистолет.
До сей поры печальной ношей,
Вобрав в себя полсотни лет,
Он умилял восторги «Ахов»,
Кружев и сладостей рабынь.
А ныне стал судьей заглавным,
Судеб вершителем шальным.
И ровно все - кого поранить,
Кого отправить к праотцам.
Великодушно утром ранним,
Воздать ревнивым подлецам.
Или поборникам злосчастий,
Служителям лихих невзгод,
Неверной пулей, в одночасье,
Закрасить кровью новый год.
Саней заслышав скрип щемящий,
Застыло сердце у бойца.
Корнет, со взглядом пепелящим,
Шел на барьер за честь отца.
Прекрасно зная, что вернуться,
В пределы светлые гостин,
Уж не придется. Снеги рвутся,
В их хлопьях, белый господин,
Отмерил, хмуро улыбаясь,
Тридцать шагов, длиной в аршин.
Бретер, к барьеру направляясь,
Считал срока прожитых зим.
Искал спасенье в ненастье,
В неполных двадцать восемь лет.
Но все решилось в одночасье,
Пальнул дуэльный пистолет.
И прогремев в морозе сталью,
Упал в туман, расплавив снег.
А на лице ажур вуали,
Стал наносить посмертный след.
|
