Маяки.
О мой Поэт, взрастил ты дивный сад,-
Цветы в нём с ядовитыми шипами…
Река забвенья живописцев ждёт,
Ведь в мир они пришли со скудными дарами.
Ты, Рубенса в перины закатал
И, в страсти добрых жён увидел похоть;
В цветке невинном разглядел анал,-
И обвинил в распутстве дамский локоть!?
Да Винчи для тебя же слишком скуп…
Рембрант предвзят,- намерено продажен…
И Анджело смешавший груду тел,
Зачем-то публикой на пьедестал посажен.
Пюже, - тот похотлив и, скотства дикий царь;
Ватто мистичен, облегчён, напудрен…
А Гойя, воспевавший ада гарь,-
Немного страстью и экстазом перегружен.
Делакруа, в крови и мраке утопал
И, в пляске дикой к аду всех влечёт…
И только ты, Поэт, ты точно знал,
Полотна эти рисовал сам чёрт.
Куда ведёт сей путь, где мастера в примере,
Где видят их, как высший ориентир,-
Где их закон, и в красках ярких мера,
Где отражается нетленный, вечный мир!?
Оттенки похоти, и краски вожделенья
Не вижу я на древних берегах,
В душе моей растёт уже сомненье,-
Поэт великий, может ты не прав!?
Мне с высоты столетнего полёта,
Увидеть проще отражение в реке,-
Не унесла великих, справедливо Лета
И, ты остался на её песке.
******************************************************************************
Шарль Бодлер « ЦВЕТЫ ЗЛА» -
VI. Маяки
Река забвения, сад лени, плоть живая…
О Рубенс, – страстная подушка бренных нег,
Где кровь, биясь, бежит, бессменно приливая,
Как воздух, как в морях морей подводных бег!
О Винчи, – зеркало, в чем омуте бездонном
Мерцают ангелы, улыбчиво-нежны,
Лучом безгласных тайн, в затворе, огражденном
Зубцами горных льдов и сумрачной сосны!
Больница скорбная, исполненная стоном, —
Распятье на стене страдальческой тюрьмы, —
Рембрандт!.. Там молятся на гноище зловонном,
Во мгле, пронизанной косым лучом зимы…
О Анджело, – предел, где в сумерках смесились
Гераклы и Христы!.. Там, облик гробовой
Стряхая, сонмы тел подъемлются, вонзились
Перстами цепкими в раздранный саван свой…
Бойцов кулачных злость, сатира позыв дикий, —
Ты, знавший красоту в их зверском мятеже,
О сердце гордое, больной и бледноликий
Царь каторги, скотства и похоти – Пюже!
Ватто, – вихрь легких душ, в забвенье карнавальном
Блуждающих, горя, как мотыльковый рой, —
Зал свежесть светлая, – блеск люстр, – в круженье бальном
Мир, околдованный порхающей игрой!..
На гнусном шабаше то люди или духи
Варят исторгнутых из матери детей?
Твой, Гойя, тот кошмар, – те с зеркалом старухи,
Те сборы девочек нагих на бал чертей!..
Вот крови озеро; его взлюбили бесы,
К нему склонила ель зеленый сон ресниц:
Делакруа!.. Мрачны небесные завесы;
Отгулом меди в них не отзвучал Фрейшиц…
Весь сей экстаз молитв, хвалений и веселий,
Проклятий, ропота, богохулений, слез —
Жив эхом в тысяче глубоких подземелий;
Он сердцу смертного божественный наркоз!
Тысячекратный зов, на сменах повторенный;
Сигнал, рассыпанный из тысячи рожков:
Над тысячью твердынь маяк воспламененный;
Из пущи темной клич потерянных ловцов!
Поистине, Господь, вот за твои созданья
Порука верная от царственных людей:
Сии горящие, немолчные рыданья
Веков, дробящихся у вечности твоей!
[8 - Перевод Вяч. Иванова ] |
