А они утверждают, что время стирает всё. Уходя, за собой на замки запирают двери. Оставляют на тумбочке томик стихов Басё, шоколадную плитку, стакан и графин с мадерой. А они вычищают из памяти всё, что есть: всё, что ты во мне создал, что было твоим по праву. Окропляют елеем пороги, возводят крест в изголовье кровати и сыпят у ног отраву. Я им верю всё больше.. Податлива и верна. Узнаю их по запаху, прячу клыки и когти. Так не вечно. Рождается вечер, когда луна призовет мою плоть к первобытной, звериной плоти. Я меняю привычную кожу на волчью шерсть и в ответ на твой зов заливаюсь собачьим лаем. Ты меня не услышишь (мой пульс заглушает крест), ты не сменишь обличья, ты дик и неприручаем. Я бессильна, мечусь в несвободе тюремных стен. Остается одно: рыть у двери бетон когтями, либо яд слизать с пола и новый не встретить день, либо прыгнуть навстречу треклятой оконной раме...
По знакомой тропе оставляю кровавый след, припадаю на лапу и щерюсь случайным встречным. Пробираюсь к тому, у кого предрассудков нет, кто убъёт во мне всё человечье и тем излечит. Нам вдвоём не исчезнуть, не вымереть , не сгореть, но рассветные призраки выкрадут волчье время. Я в тебе возрождаюсь, чтоб встретить наутро смерть.
Я вдыхаю тебя.
Я пускаю тебя по венам. |
Я пускаю тебя по венам!"
Этот крик я услышал в ночи...
Я приду! Добегу до тебя непременно!
Только, больше ты никому не кричи!