.
* * *
На отмели, где вязли ноги
и речь, и редкая трава –
речной томился теплоходик,
так называемый трамвай
и ни следа от свежей краски
не сохранилось на изгибах –
одна лишь грация… и раз,
и два, и грация погибнет,
одна лишь грация и эхо,
неосторожно убывая…
и не хватало человека
давно порожнему трамваю!
Но вот скользнула вдоль планшира
ни сколько не переживая
как в пантомиме – от ужимки
к другой – не грация,
живая…
* * *
. |
