Отвергнув радости суетных в мире дел,
Я душу положил на грань тревоги.
Чтобы с народом, призванным в удел,
Имел бы право называться чадом Бога.
Чтоб видеть чудо, на рассвете красном дня,
Прибывшего от славы воскресенья,
Когда над братьями, как сполохи огня,
Вскружат за ангелами толики прозренья.
Тогда на небе, в милости Творца,
На солнечном конце протуберанца,
Увидим отблески кровавого венца,
Одетого на облик чистый Агнца.
Которому, по счастью, нет начала,
И к радости великой, нет конца.
Тогда земля к подножию престола
Подкатится как подоспевший плод.
Миров Создатель, по закону слова,
Отвергнет от Себя дурной народ.
И вспомнилось: заточенные гвозди,
Искусство непростое кузнеца,
Как зла мирского пагубные гроздья,
Вонзились в плоть, по милости Творца.
Венец чела, колючки жизни терна,
Под властью неумелых палачей,
Собрав от нечисти грехов немытых сонмы,
Зажгли от солнца тысячи свечей.
Молитва призывала милость Бога,
Открыть страданьям безутешным вечный путь,
От мира скотского, прощального порога,
Дав телу трое суток отдохнуть.
С победы духа начались проблемы плоти,
Что торжествуют на земле больной.
Но радует, огонь не гаснет вроде,
Зажженный Сыном на горе шальной.
И до сих пор скрипит перо пиита.
Переходя порою в странный крик,
Стук сердца, что строке любви открыто,
Рисует миру незабвенный лик. |
