Уже и Маннергейм над Петербургом встал –
Правителям зазорно чтить обычай дедов,
В припадке мазохизма даже людоедов
Готовы водрузить у нас на пьедестал.
Ещё не стихла боль – давно ли это было?
Как рвался Маннергейм в советский Ленинград
И город угрожал разрушить! Но назад
С позором убежал, себе расквасив рыло.
И вот стоит среди бесчисленных могил,
Когда ж героем стать успел он? Не тогда ли,
Когда и стар, и млад в блокаде умирали?
Ведь это Маннергейм их голодом душил!
На финнов поглядишь – так благостны и чинны,
И вспомнить не хотят кошмар концлагерей,
Куда сгоняли всех – и женщин, и детей,
Виновных только в том, что все они не финны.
Бараков серый ряд, на вышке пулемёт,
Тяжёлый труд с утра, для непокорных плети,
Расстрелы и расизм – с собой “подарки” эти
За Гитлером вослед Финляндия несёт.
Российский офицер переметнулся к финнам
И стал терзать страну, вскормившую его,
Для финнов так считать обидно, оттого
Про злобный большевизм вовсю твердят они нам.
Кем был кавалергард, обласканный царём,
И всем, что получил, обязанный России?
Он предал – что с того? Ему мы не родные,
И совесть никогда не шевельнулась в нём.
Что Маннергейм? Для европейцев нынче мило
Врагов России возвеличивать всегда,
И я прошу: не позабудьте, господа,
С ним заодно увековечить Чикатило. |
