Нина шла тихими шагами, аккуратно поддерживая маму Лидию Николаевну под руку. Прошли коридор, миновали большую комнату с роскошными окнами на проспект, опять короткий коридорчик и вот ещё комнатка, небольшая, но уютная, расположенная близко от удобств, как раз для старого человека. Нина открыла дверь и помогла маме зайти. Едва дойдя до кровати Лидия Николаевна тяжело опустилась и вздохнула. Обвела глазами свое новое старое жилье и улыбнулась. Всё как и тогда, когда она уехала. Тогда тоже была осень. Хмурый холодный день, затянутый пологом туч, моросивших сыростью и безнадегой. Сейчас залитая солнцем комната был особенно уютной и милой, с желтым каштаном за окном, приветливо машущим своими пятернями в потоке легкого ветерка. Осень выдалась теплая и на редкость солнечная, лето загостилось в этих краях, отдавая свои последние запасы. И не верилось, что за год так всё могло перемениться.
- Мама, - сказала Нина. - что-нибудь хочешь?
- Нет, Ниночка, - ответила Лидия Николаевна. - Я полежу, дочечка, отдохну. А потом попьем чайку. Хорошо?
- Хорошо, - ответила Нина, обняла маму и помогла ей лечь. - Я буду на кухне, что-нибудь вкусное приготовлю к ужину.
Она вышла и через минуту вернулась с пустым стаканом и ложкой.
-Вот. Если что-то надо, не вставай, а просто ложкой в стакане позвени и я услышу. Завтра куплю колокольчик, с ним будет легче.
Лидия Николаевна смотрела на дочь и глаза её наливались слезами.
-Ниночка... - всхлипнула она. - Ниночка...
- Мам, не плачь! - кинулась к ней Нина и схватив руку, похожую на прошлогоднюю траву, хрупкую и бледную, прижала к щеке. - Мамочка... Прости нас, пожалуйста, прости!
- Простила, доченька, сразу простила, тогда ещё год назад! - ответила Лидия Николаевна, гладя седые кудри дочки. - И зла не держу. Простила и забыла! Не плачь, не надо.
Успокоившись они проговорили ещё час, погружаясь в воспоминания, как в пучину океана. Сначала вспомнилось недавнее, затем давнишнее, потом совсем из далекой жизни, которая уже больше кажется, чем вспоминается.
Лидия Николаевна, утомившись, задремала, и Нина, на цыпочках выйдя из её комнаты, отправилась на кухню. Но, сразу к готовке ужина не приступила, слишком взволнованна была в ту минуту. Сварила кофе и глядя в окно пила маленькими глоточками, думая, что вот и замкнулся круг событий. Тогда тоже было утреннее кофе.
Год назад пасмурное осеннее утро безрадостно начало воскресный день. Нина вышла на кухню заспанная, с какой-то смутной тревогой в душе, больше похожей на предчувствие беды, причину которой установить не могла. Муж ещё спал, а сын ночевал у друзей. Нина хмыкнула, она знала, что «друзья» были в юбках, ведь сыну уже шел двадцать четвертый год. Жениться он не думал, отговариваясь, что невесту надо привести в свой дом, а не жить примаком, как его отец, который женился на Нине и пришел жить в дом к теще. И пусть этот дом был старинной пятикомнатной квартирой, где уместились бы не только вся их семья, но небольшой цыганский табор, с кибитками и парой лошадей, но сути дела это не меняло.
Нина вздохнула и потянулась к баночке с кофе, когда тренькнул дверной звонок. На пороге стояла Катя, нежданно, негаданно решившая навестить мать и сестру.
- Хеллоу, систэр! - на английский манер поздоровалась Катя. - Спишь? А я по делу!
- Привет! - чмокнула Нина в щеку гостью. - Заходи! Кофе будешь? Только собралась варить.
- Да, давай. - Катя снимала сапоги, чуть задыхаясь от полноты своего тела и возраста. - Видела, Нинка, какие сапожки? Тридцатник отдала, это со скидкой!
Нина покосилась из кухни в коридор больше из вежливости, чем из желания увидеть столь дорогие сапоги, которые сестру приводили в восторг. Сестры всегда были разные, хоть и погодками. С юности Катя обожала модную одежду, обувь, дорогие украшения, духи. Людей и их поступки всегда измеряла материальными мерками. Свою жизнь строила только в соответствии с курсом валют. Круг друзей, знакомых и родных очерчивался уровнем достатка. Алчной назвать Катю нельзя, но меркантильной — с легкостью. Нина была чуть скромнее и приземлённее. Её счастье было всё же в семье, а не в материальном благополучии. Эта разница всегда была поводом для ссор сестер.
Катя, позвякивая презренным металлом в ушах и на запястьях, источая аромат и излучая полное довольство собой, зашла на кухню, где Нина гипнотизировала турку с закипающим кофе.
- Господи, срань какая! Ты когда себе кухню отремонтируешь? - начала Катя свою привычную речь.- Чисто это ещё не значит современно. Денег жаль?
Нина молча повернулась и, склонив голову на бок, уставилась на сестру.
- Ладно. - сразу же сдалась Катя под взглядом сестры. - Но, я не могу понять, как вы тут в пещере живете, как первобытные люди.
-Первобытные люди, - ответила Нина. - это наши родители, твоя сестра с мужем и твой племянник.
- Наши родители, - парировала Катя. - это только мама. Думаю, отец бы меня поддержал!
- Он тебя всегда поддерживал ремнем по хребту, когда ты всю зарплату на шмотки и косметику спускала! - кольнула Нина.
Не найдя, чем ответить, Катя молча пила кофе и постукивала маникюрными коготками по столу.
-Как мама? - спросила она на конец.
Нина неопределенно покачала головой:
- Для её возраста - очень хорошо. Саму себя обслуживать и быть в своем уме в этих летах, уже отлично. Давление чуток скачет, сердце шалит да вот говорила на днях, что вроде бы очки ей нужны сильнее. Сегодня думала съездить за ними в оптику. Ты на машине? Подвезешь?
Катя пару секунд молчала, как будто собираясь с мыслями, а потом сказала:
- Не хочу ходить вокруг да около, говорю тебе напрямую. Я предлагаю отдать маму в пансионат для пожилых. Там уход лучше, работают профессионалы, врачи, коллектив опять же ближе ей по возрасту. Общий круг интересов, общие темы.
- В богадельню родную мать? - вскрикнула Нина и всплеснула руками.
-При чем тут богадельня! - возмутилась Катя. - Не в богадельню, а специализированное лечебное учреждение. Доплата там небольшая, на двоих вообще мизер.
- Доплата к чему? - удивилась Нина.
- К её пенсии. Пенсию на счет пансионата переводят. Правда совсем не остается денег на карманные расходы, но какие расходы у стариков. За счет этих средств старики и доживают. А хоронят уже родственники.
- Кого хоронят? - спросила Нина, от возмущения перестав нормально соображать.
- Тех, кто там умирает. - терпеливо пояснила Катя. - Они там доживают и умирают, а хоронят за счет родственников. А у кого их нет, тогда за счет пансионата. Но, я узнавала, там что-то совсем убогое, места на отшибе, крест деревянный, вне зависимости от веры умершего, поминок ни каких. Жуть! Мы сами похороним!
Нина слушала её не перебивая и не веря своим ушам. Тупым, немигающим взглядом уставившись на сестру. И если бы Катя сейчас изрыгнула огонь, потрясение было бы меньше.
- Катька, это же мама! - немного придя в себя, она пыталась достучаться до сестры. - Ты с ума сошла! Мама! Родная мама!
- Мои девочки собрались вместе! - послышался старческий тоненький голосок, сопровождаемый шаркающими шагами и легким покашливанием. В проеме двери показалась Лидия Николаевна, маленькая сухонькая старушка в теплом цветастом халате. - А я лежу и слышу «Мама! Мама!». Совсем не хотелось сегодня вставать, такая погода, что все косточки ноют. Но дочки зовут, я собралась с силами и пришла.
Нина вскочила и пододвинула стул:
-Да, Катя пришла, сказала, скучает сильно. - и зыркнула глазами, молчи мол.- А я говорю, спит ещё мама. Не надо будить!
- Ой, девочки мои, как я рада вас видеть обеих! - улыбалась Лидия Николаевна и поочередно гладила руки то одной дочери, то другой. - Катериночка, какая ты красивая, одета просто глаз не отвести! А духи пахнут! Как в садах эдема!
Катя покраснела от досады, что не успела сестру уговорить. Но Лидия Николаевна расценила по своему:
-Ну, чего ты смутилась! Я ж правду говорю, доченька! - притянув к себе, поцеловала её и попыталась погладить по голове.
-Ой, мам, - отстранилась Катя. - Прическу помнешь, не надо.
- Извини, извини. - суетно замахала рукой старушка. - Кофе пьете, а нет ли чайку?
- Да, мам, сейчас заварю. Есть хочешь? - спросила Нина.
- Нет, я чаю с печеньем выпью и пойду лягу. Голова сегодня как-то сильно кружится. Может из-за погоды. - говорила Лидия Николаевна, и счастливыми глазами смотрела на дочерей. - Какие вы у нас ладные и красивые получились. Жаль отец не дожил, посмотрел бы на дочерей. Гордость родителей их дети. В старости, немощь, болячки, воспоминания, и остается одна радость — дети, внуки. Сегодня отец снился. Ещё молодым, каким я его только встретила.
Она помолчала, чтоб справиться с эмоциями, теребя конец пояса фланелевого халата в тонких негнущихся пальцах:
- Тоскую по нему. Когда нам срок придет встретиться второй раз?
-Нескоро, мамочка, - Нина порывисто обняла её. - Не торопись. Ведь мы столько дети, сколько живы родители.
- Не пора ли повзрослеть, дорогуша! - съязвила Катя. - Мам, мы с Ниной решили...
- Ничего мы не решили! - перебила её Нина. - И решать не будем!
[justify] - Что случилось? - насторожилась Лидия Николаевна. Старость отнимает не только физические силы, но силы души. А потому к
Спасибо, вы прекрасно пишите.