- Катька настаивает на ремонте кухни. - попыталась отвести удар Нина.
- К черту ремонт, - рявкнула Катя. И повернувшись в Лидии Николаевне, заговорила ласковым тоном. - Мама, я думаю, что отсутствие сбалансированного питания, неправильный режим сна и бодрствования, отсутствие наблюдения врача быстро ухудшает твое здоровье. Это мало того, что усугубляет твои хронические заболевания, но и порождает новые. Ты целыми днями одна, они все разъезжаются по работам, а ты может быть будешь остро нуждаться в помощи, а позвать некого. Одиночество в четырех стенах быстрее разъест твое и без того больное сердце.
- Эти стены родные... - попыталась возразить Лидия Николаевна, чутко уловив приближение беды для себя.
Но, Катя была далека от тонких материй, поэтому продолжила:
- Мы предлагаем, - но запнувшись о глаза сестры, поправила. - Я предлагаю тебе отличнейшее живописное место, где все недочеты твоего содержания могут быть устранены!
- Содержания? - переспросила Лидия Николаевна с легкой иронией в голосе.
- Мам, не перебивай! - Катя порылась в сумочке и достала брошюрку. На первой странице в обнимку стояли люди в возрасте до пятидесяти лет, с ослепительно белыми фарфоровыми зубами в улыбке, в яркой спортивной одежде на фоне красивого загородного коттеджа на опушке соснового леса.- Вот есть замечательный пансионат для пожилых людей. Отличный уход, квалифицированный персонал, живописное место. Опять же, люди там все твоего возраста, значит будет море тем для беседы.
- Беседы? О чем говорить одиноким старикам с одинокими стариками? О том, что их бросили и свезли в одну общую могилу для живых? - совсем оправившись от шока, спросила Лидия Николаевна. - О том, что их жизнь и судьба уже не интересна родным?
- Катька, это была самая гадкая из твоих идей! - шипела Нина. - Глупее, чем продать дачу и вложить в ваучеры!
-О! Вспомнила! Это когда было! - отмахнулась Катя и вернулась к разговору с мамой. - Ты только сразу не отказывайся, мам, подумай.
Лидия Николаевна молчала, опустив голову и рассматривая свои руки. Руки, которыми вынянчены и выращены её девочки, её дорогие красавицы. Руки, которые обнимали и ласкали, поддерживали их первые шаги, вытирали горькие слёзы с их щек, готовили вкусную еду, содержали дом в чистоте и много чего ещё делали эти руки, чтоб жизнь была лучше, добрее и светлее. А теперь руки состарились и стали никому не нужны, они теперь стали слабыми, плохо слушались, суставы на них воспалились, покорежились. И эти руки выгоняли из дома.
Месяц Катя уговаривала Нину, её мужа и племянника, что так будет лучше. Всем будет лучше. В освободившейся комнате могут поселиться молодожены. Она намекала на племянника и несуществующую пока невесту. «Старость крадет время у молодости!» - повторяла, напирала Катя. Нина не могла постичь глубину этой фразы, но под общим нажимом сдалась. Мама сдалась сразу, на следующий день сказала, что хочет уехать, чем полностью обезоружила Нину.
В начале ноября выпал первый снежок. Тонким легким покровом окутав нагую землю белой шалью с крошечными прорехами. И пусть снега было мало и его едва хватило, но он неумолимо предвещал зиму. Холодную, морозную с снежными заносами и короткими днями. По первому снежку, оставляя темные следы, Лидия Николаевна шла следом за Катей к двухэтажному безликому зданию. В окнах без штор виднелись лица стариков, с любопытством и жалостью глядящих на неё. Здание стояло на лысом пригорке и кроме черного высохшего бурьяна и скелетов чертополоха, другой растительностью похвастаться не могло. У входа на лавочке сидел старик, погруженный в свои мысли. Проходя мимо, Лидия Николаевна, встретившись с ним глазами, ощутила тоску и отчаяние. Старик кивнул головой в ответ на её мысли. Но в этот момент Катя дошла до двери, поторопила мать и Лидия Николаевна ускорила шаги.
Распахнувшаяся дверь пропела им что-то скорбное несмазанными петлями и послала воздушный поцелуй, пахнувший пригоревшей молочной кашей, хлоркой, спертым воздухом с ноткой настойки валерьяны и корвалола, и духом старых немытых тел. Нина ждала внутри. Она приехала раньше с вещами и документами. А Катя возила маму на кладбище. Это было единственное, о чем она их попросила, отвезти к отцу, перед отправкой в дом престарелых. Подойдя к могильному памятнику, на котором были высечены две даты, Лидия Николаевна не плакала, не причитала, не жаловалась, а молча смотрела не отрываясь на фотографию в медальоне, где в черно-белых тонах чуть улыбался муж.
- Посещение в будни до двадцати, в выходные до двадцати тридцати. Еду скоропортящуюся, спиртные напитки, сладости, соки, мясные, рыбные и молочные продукты приносить запрещено. - менторским тоном с полузакрытыми глазами вещала им дежурная на вахте. - Сигареты, зажигалки, спички, электрические приборы, мягкие игрушки, иглы, спицы, ножи, вилки так же запрещены. В часы дневного отдыха посещения запрещены, прогулки в любую погоду дальше территории пансионата так же.
- А где же...- начала было Нина, но дежурная её перебила.
-На диване в холле или в комнате для посещения. Если вопросов больше нету, то вы можете быть свободны. - обратилась она к сестрам, и подхватив лёгонькую сумку Лидии Николаевны, жестом указала последней следовать за ней.
Катя сразу направилась к выходу, а Нина долго смотрела вслед маме, уходившей по гулкому коридору с одним тусклым окном в торце, под желтыми, через раз горящими лампами. В эту секунду Нина готова была всё отменить, броситься следом за мамой, и схватив её за руку, бежать, бежать подальше от этого места. Но вот одна из многочисленных дверей открылась и поглотила маму и дежурную.
Нина вздохнула и вышла на улицу. Снег прекратился, но тяжелое небо, не двигаясь, висело над миром.
Назад ехали молча. Когда показался дом, Катя сказала:
- Не думала разменять эту конуру на две. Одна для тебя и мужа, вторая сыну. А вообще можно твою и мою разменять на четыре с доплатой.
-Кать, не говори, что ты всё это затеяла ради квартирного обмена.- насторожилась Нина.
-А что в этом плохого? - удивилась сестра.
- Ничего, но квартиру я менять не планирую.- отрезала Нина.
- А ты подумай на досуге, так всем будет лучше!- крикнула Катя вслед убегающей сестре.
В течении двух месяцев Нина приезжала к маме несколько раз, но та отказывалась выходить, ссылаясь на общее недомогание. Однако расспросы дежурной и врача не подтвердил ухудшения здоровья Лидии Николаевны. И тогда Нина поняла, что мама просто не хочет с ней общаться. Оставляя передачки, не повидавшись, она уезжала с тяжелым сердцем. Катя не ездила ни разу, через сестру передавая приветы. А потом приближающаяся новогодняя круговерть закружила Нину, отвлекла, отняла свободное время. Было столько проблем, столько суеты, столько возникающих новых дел, что она потеряла счет дням.
Новый год решили отмечать у Нины. Катя сказала, что кроме неё и мужа, она приведет пару гостей . Нина не была против. В назначенный час на пороге появилась разодетая в пух и прах Катя с супругом и двое гостей, внешним видом напоминающая крыс. Женщина, с острым носиком и колючими черными глазками, назвалась Ларисой и её муж, тощий лысый мужчина, с тонкими усиками над плотно сжатыми губами, назвался Борисом. Эти супруги-крысы ходили по комнатам, выглядывали из окон, слушали трубы, заглядывали за унитаз и под ванну. Их беседа велась только вокруг квартиры, её возраста, последнего ремонта, состояния проводки и тому подобному. Как не старалась Нина отгонять от себя дурные мысли, но к концу праздника уже не было сомнений: Катя привела покупателей.
К двум часам ночи гости ушли и Нина накинулась на Катю:
-Я категорически тебе заявляю, что квартиру не намерена менять, продавать и что-нибудь с ней делать! Тебе отошла дача, но ты её профукала! Мне родители отдали квартиру! И руки прочь от неё!
-Ты дура! - орала в ответ Катя. - Сейчас рынок квартир упал, можно хорошо заработать на этом.
-Продавай свою и делай, что хочешь! - перекрывая её, вопила Нина.
- С моей мало что можно сделать! Чего ты сидишь на ней, как курица на золотом яйце! - багровела от крика Катя.
- Моя квартира, хочу и сижу! - вздувалась синими жилами на висках Нина.
И вдруг Катя как-то странно побледнела, одна сторона лица перестала выражать эмоции и глаз на этой стороне резко повело в сторону, она качнулась и упала навзничь.
Приехавшая скорая в диагнозе поставила «инсульт» и увезла Катю. Через четыре часа её, впавшую в кому, подключили к аппаратам. Через пять недель она пришла в себя, но уже навсегда была недееспособной. Через шесть месяцев её муж ушел к другой женщине и подал на развод. А ещё через семь месяцев Катя умерла. Не имея других наследников, всё её имущество перешло к Нине.
На следующий день, после похорон, она отправилась в дом престарелых. Нина ехала к маме и не могла понять, что именно чувствует. Утешение от того, что задуманное ею снимет бремя вины, или облегчение, что муки Кати кончились, угрызение совести, что изначально нельзя было так поступать, или предвкушая радость от встречи с мамой. Лидия Николаевна встретила дочь очень радушно. Совала ей какие-то карамельки, расспрашивала о делах, о семье.
- Мам, - сказала дочь. - поехали домой.
показалось)))
иногда встречаются какие-то огрехи, и хочется подправить... В этом случае - всё хорошо. И сюжет, конечно, впечатляет. 5+.
На мой взгляд это наиболее достоверный рассказ, в котором вообще не чувствуется присутствие автора, а как будто естественное наблюдение.